«Козлик» мягко покачивался на неровностях, легко глотая километры пути. Достаточно необычное явление для МАЗа тридцать второй модели, получившего свое прозвание именно за прыгучесть и жесткость подвески. Но в Эфиопии с дорогами все очень грустно. Поэтому пусть это и был один из основных трактов империи, на данном, равнинном участке он больше походил на полевую дорогу, покрытую толстым и мягким слоем пыли. Вот полусотней километров ранее изрядно потрясло. Сейчас же только густой пыльный шлейф.

Из-за нее Егоров предпочел пойти головной машиной. Дозор держится в отдалении и поднятую им пыль успевает отнести в сторону так что ему и его пассажиру если и достается, то только от собственных колес. Чего не сказать о машинах сопровождения, двух таких же «козликах», по четыре бойца в каждом, с пулеметным вооружением. Пара тентованых грузовиков. В одном то, чего постороннему взгляду видеть не обязательно. Во втором – различное имущество, от палаток до консервов. Вот им всем приходилось туго, потому что чрезмерно растягивать колонну не рекомендовалось.

– Ну что, Кирилл Николаевич, поговорим? – ведя машину, поинтересовался Егоров у пассажира.

– О чем вы хотите говорить, Игнат Пантелеевич?

– Ну хотя бы о том, что я, конечно, не физик, но у меня достаточно большой опыт работы в контрразведке, и мне по силам распознать фальшь. Никаких сомнений, что вы имеете профильное образование. И даже наверняка с чем-то таким работали. Но в то же время отличаетесь от прежнего главы группы, как небо и земля. После испытания установки я настаивал на перерыве. Чтобы немцы малость поостыли, да и до итальянцев ничего не дошло. Вообще чрезмерное увлечение использованием оружия может привести к ненужной огласке. А как следствие – неоправданному риску. Но ко мне не прислушались. И вот установка здесь. И от прежней осталась только подрывная камера.

– Вам же объясняли, что это новое, экспериментальное направление. Нельзя зацикливаться на одном и том же.

– Бросьте. Даже если это и так, то есть смысл доработать прежнюю установку. Соболеву удалось добиться отличной точности на прямой наводке и хорошей при работе по координатам. Установка прекрасно показала себя в полевых условиях. Но там еще работать и работать. А тут вдруг новое направление.

– Так прежнюю и дорабатывают. Но отчего отказываться от другого направления? Вот увидите, новая установка проявит себя ничуть не хуже.

– Вранье. Я все прекрасно понимаю, Кирилл Николаевич, секретность, и даже мне нельзя знать очень многих вещей. Но кое-что я знать должен. Хотя бы для того, чтобы понимать, что от меня требуется и как мне следует действовать.

– О чем это вы? Мне казалось, работать будем мы – я и пара моих помощников. Ваша же задача – обеспечение безопасности.

– В таком случае нам надлежало посадить дирижабль не за тридевять земель, а подлететь как можно ближе к штабу легиона. Мы же не просто высадились в отдалении, так еще и направляемся в штаб второго стрелкового полка.

– Ну мне-то откуда знать? Возможно, таковы требования секретности.

– Не рассказывайте мне о секретности, Кирилл Николаевич. Я не физик, но уже достаточно долгое время служу в контрразведке. И поверьте, мой уровень если не профессорский, то кандидатский уж точно. И своего я вижу издалека.

– Ну разумеется, мы все находимся при ОСО…

– Это ни при чем. Вы больше разведчик, чем физик.

– Хм. Золотарев предупреждал, что вы вот так просто не примете новые условия и с вами придется быть до известной степени откровенным, как перед Австрией.

– Антон знает, о чем говорит, – удовлетворенно кивнул Игнат.

Было дело, еще в начале истории с установкой Филиппова, ну или ультраволновой пушкой. Его давнему другу пришлось раскрыть перед ним карты. И надо заметить, тогда он об этом не пожалел. Несмотря на жесточайший цейтнот, Егорову удалось все организовать в лучшем виде и добиться положительного результата. А еще упоминание об этом факте свидетельствовало о том, что Шведову можно доверять.

– Итак… – заговорил было Шведов, но Егоров его перебил:

– Кто должен попасть в руки противника?

– Простите?

– А говорите, Антон вам рассказывал обо мне, – осуждающе покачал головой Игнат.

– Гхм.

– Кирилл, или как там тебя, не юли, – переходя на «ты» и как бы приглашая к доверительному разговору, произнес Игнат.

– Я действительно Шведов Кирилл Николаевич, – посмотрев на Егорова долгим взглядом, наконец произнес попутчик. – Молодое дарование, год назад получивший докторскую степень по физике. И я реально работал над установкой Филиппова. Вернее, над одним из вариантов. Грамотного, выверенного и взвешенного, но тупика, от которого Михаил Михайлович отказался. Удалось восстановить на основе бумаг, как сохранившихся в архиве, так и доставленных вами.

– Зачем? – искренне удивился Игнат. – Да мы со своими испытаниями в Эфиопии засветились настолько, что если немцы сомневались по поводу наличия у нас установки, то сейчас уж в этом абсолютно уверены.

– А теперь должны увериться в том, что все это блеф. Желаемое, выдаваемое за действительное. Что все эти потрясающие результаты всего лишь отлично синхронизированные диверсии.

– Ну и каков тогда смысл пребывания здесь твоей группы, если установка не работает?

– А кто сказал, что она не работает? Все работает. Но, скажем так, в недостаточной мере. И получить большего, двигаясь этим путем, невозможно. Во всяком случае, мы в этом уверены абсолютно. Небольшая дальность, малая мощность и низкая точность.

– Дать малое, чтобы скрыть большее.

– Именно.

– Ну-у, знаешь ли. Дульнозарядная гладкоствольная пушка тоже не идет ни в какое сравнение с нарезной казнозарядной. Однако явилась отправной точкой в эволюции артиллерии.

– Ну если вам интересны такие аналогии, то это все равно что сравнивать баллисту и пушку. Оба орудия мечут ядра, но…

– У них совершенно разная механика выстрела, – вместо ученого закончил Игнат.

– Именно.

– Ерунда какая-то получается, – пожал плечами Игнат.

Он ввел «козлика» в очередной пологий поворот. С явным недовольством отметил, что ветер поменялся и теперь шлейф от головного дозора сносит прямиком на них. Слишком далеко их не отпустишь. Придется глотать пыль. Тихо вздохнул и натянул на половину лица шейный платок из хлопчатника. Многие легионеры сейчас предпочитали носить такие. Да, не по форме. Зато практично.

– Разменять жизни семнадцати человек ради того, чтобы сбагрить тебя к немцам и загнать их в тупик в решении стратегического вопроса? В принципе неплохой размен. Но тогда император лишается дубинки. А ведь она уже успела сослужить добрую службу. Чехословакия, Польша. Будь я проклят, если Гитлер попятился не по этой причине.

– Ну, возможно, порой не помешает иметь козырь, о котором никто не будет знать. Даже подозревать о его существовании. А значит, нужно уверить противника в том, что этого козыря попросту не существует.

Разозлился ли Игнат на то, что его и остальных откровенно подставляли? Нет. Обидно, конечно. И чего уж там, страшно. Но, во-первых, он давал присягу и верил в то, что делал. А во-вторых, для выполнения задуманного ведь вовсе не обязательно погибать. Хотя риск, конечно, велик.

Хотел бы он знать, что именно задумал император. Желает сдружиться с Гитлером настолько, чтобы создать альянс? Что ни говори, а Англия, Франция и Америка во время Гражданской повели себя далеко не лучшим образом. Германия, конечно, не отстала. Но ей простительно хотя бы потому, что на тот момент она не была союзником России.

Сегодня вся пропагандистская машина Российской империи направлена на создание дружественного образа Германии. Словно не те же самые борзописцы еще недавно клеймили и полоскали фашистов на все лады. Сейчас они прославляли нерушимую дружбу. Нашлись и русские ученые, бросившиеся искать с немцами общие арийские корни.

Правда, в России до оголтелого национализма все же не дошло. Еще бы, при ее многонациональности. Мало того, затевались жаркие дискуссии с отстаивавшими теорию расовой чистоты и фашизма. Но в общем и целом империя придерживалась четкого курса на сближение с Германией.

– Сомневаюсь, что в Абвере служат легковерные господа. Они не успокоятся и все равно будут рыть землю.

– Правильно. Но они уже потеряли одного резидента с разветвленной агентурной сетью. После того как накроют нас, лишатся еще одной. Она уже под колпаком, и именно через нее устроили утечку. Так что все будет выглядеть весьма убедительно.

– Я гляжу, ты тоже не привык слепо совать свою голову в петлю, – хмыкнул Игнат.

– Да. В этом мы с тобой похожи, – с легкостью согласился Шведов.

– Ты бы не хорохорился, Кирилл Николаевич. Попытка отбить специалиста вооруженным путем – штука крайне непредсказуемая. Могут ведь и тебя грохнуть ненароком.

– Могут, – нервно дернул щекой физик.

– Ладно, не журись. Правильно сделал, что послушал Антона и рассказал мне. Подумаю, как передать тебя им в оригинальной упаковке. Кстати, записи, что у меня в портфеле…

– Они полностью отвечают легенде.

– Без них обойдешься?

– Нежелательно.

– Абвер не может не знать обо мне. И если они заполучат записи, ответственность за которые на мне, сильно напрягутся. Если только не найдут мой хладный труп. Однако… Ты уж прости, но вот так самозабвенно погибать я не собираюсь. Жизнь дается только раз. Если придется, то не сомневайся. Но жертвенный агнец из меня никакой.

– Отсутствие записей и оборудования сильно затруднят работу…

– Но не поставят на ней крест, – закончил вместо Шведова Егоров.

– Мне придется покорпеть, воссоздавая работу с нуля.

– Предлагаешь мне сдохнуть, чтобы облегчить тебе жизнь? Извини, но меня подобный расклад не устраивает.

– Я не… – попытался было возразить молодой доктор, но осекся.

– Проехали, Кирилл. Опять же на фоне того, что я понял, что бы там ни задумал император, время для него главный фактор. Сколько он выиграет, если ты попадешь к ним голеньким?

– Месяца два.

– Во-от. Тоже хлеб. Не находишь?

– Согласен.

– Ну и ладушки. Теперь дело за малым. Обставить все должным образом и при минимальных потерях.

Нормальное и вполне объяснимое желание. Пусть он познакомился с парнями из силового прикрытия всего лишь несколько месяцев назад. Пусть за это время им ни разу не довелось вместе поучаствовать в деле. Это ничего не значило бы, даже если бы они только сегодня поступили под его команду. Они – его ответственность. А он не привык относиться наплевательски к своим подчиненным. Но… Всегда есть это самое «но».

Взрыв! Ударная волна упруго толкнула в спину. Фугас. Да еще и заложенный в песок. Все рассчитано, чтобы не дай боже не посекло кого лишнего осколками. И тут же второй. В отдалении. К гадалке не ходи, досталось обоим «козликам» сопровождения. Игнат вообще не удивится, если противник устроит с дюжину зарядов, так чтобы можно было подловить именно нужные машины.

После беседы со Шведовым готов руку отдать на отсечение, что это не итальянские отморозки. Здесь и сейчас работают идейные абверовские птенцы. Эти куда опасней, потому что не задумываясь шагнут навстречу смерти, если того потребует дело.

Следом за разрывами началась массированная стрельба. Егоров услышал отчетливый свист одинокой пули. Понятно, снайпер пытался снять именно его. Описание, а то и фото Шведова у них имеется. Игнат же, помимо помехи для них, представляет угрозу и для объекта. Им это ясно как божий день. Потому что они и сами непременно уничтожили бы объект, дабы избежать его попадания во вражеские руки.

Но не срослось. То ли рука у стрелка дрогнула, то ли еще что. Факт остается фактом: он промахнулся. Егоров же не собирался облегчать ему задачу и, укрывшись за объектом, вдавил в пол педаль акселератора.

Гулкий выстрел, выделяющийся в общем ряду. Звонкий металлический стук, мгновенно сменившийся свистом перегретого чайника. «Козлик», избежавший пыльного облака от взрыва, окутался паром и резко начал терять ход. Пробили котел. И, судя по звуку, чем-то серьезным. Не пушкой, но, скорее всего, бронебойным ружьем.

А вот и пушка. Сквозь пар успел рассмотреть, как осколочный снаряд попал в машину передового дозора. МАЗ вильнул, съехал с дороги, теряя выпадающих из него бойцов, и замер на месте. Кто там жив, кто мертв, не понять. Прямое попадание даже сорокасемимиллиметрового снаряда – не шутки.

Не дожидаясь, пока «козлик» остановится сам, Игнат выбросил в песок автомат. Следом полетел туго набитый портфель. Схватил за шиворот физика и выволок его за собой.

– Жив? – уже оказавшись на песке, поинтересовался он.

– Жив, – отплевываясь, ответил тот.

– Давай за мной.

– Беги. Вон промоина. Наверняка ведет к реке. Уходи.

– Ага. Сейчас все брошу и стану хренью маяться, – отмахнулся Игнат.

– Да мне же все равно…

– Не учи отца, и баста, – отрезал майор. – За мной, говорю.

– Хорошо.

Подползли к портфелю. Игнат защелкнул браслет у себя на руке. Оно бы полевая сумка куда удобней. Но ты поди напихай туда всю эту прорву бумаг. И без того тут только самое важное. Остальное в несгораемом шкафу, в грузовике с установкой. Следующим подобрал автомат. Отряхнул от песка. Откинул плечевой упор. Взвел на предохранитель. Оценил обстановку.

Зажали их на открытом, как стол, месте. Ни кустика. Так, только пучки травы на песке. Значит, засаду готовили не один час. Чтобы так-то укрыться, нужно постараться. В сопровождении не мальчики. Пока ползал, дважды отметился снайпер. Одна из пуль даже легонько дернула за китель. Миллиметром ниже – и он взвыл бы, получив кровавую борозду, как от доброй плети.

Сколько там выжило из передового дозора, непонятно. Их сейчас обрабатывают из пушки. Уже третий снаряд в ту сторону улетел. Парням если и не конец, то прижали их на открытом месте качественно.

«Козлик», шедший сразу за ними, мало что опрокинуло взрывом, так еще и изрешетили пулями. В него отработало не меньше пары пулеметов. Один боец пришел в себя и начал палить в ответ короткими двойками. Дистанция не меньше пятисот метров. Тут либо винтовка, либо пулемет. Автомат – это так, только обозначить, что есть живые. Ну и на великую удачу.

Кабины грузовиков расстреляли. Первый, с установкой, съехал с дороги и уткнулся в ту самую промоину, которой советовал воспользоваться Шведов. Второй отвернул вправо, развернулся по дуге в обратную сторону и замер, пуская пар из пробитого котла.

Последний «козлик» сопровождения также опрокинут. За ним засели двое. Снайпер, завалившись на спину, деловито проверял состояние своей СВТ. Корпус автомобиля, конечно, может обеспечить кое-какую защиту, но разве что укрыться от взора или от автоматного огня. Пулемет прошивает эту защиту практически везде. Можно прикрыться дымами. Однако средство это обоюдоострое. Тебя не рассмотреть, но и ты не видишь противника.

А бывает и такое, что выбора нет. По второму «козлику» открыли огонь из бронебойного ружья. И первая же двадцатимиллиметровая пуля буквально разорвала автоматчика.

– Ставить дымы! Отходим! – выкрикнул Игнат, откатываясь к грузовику с установкой.

В него противник старался не стрелять. Трофей с оборудованием. Как не больно-то наседали и на первый «козлик». Понимают, что где-то поблизости находится объект. Боятся задеть ненароком. А вот второй продолжают разбирать из бронебойки. Снайпер еще успел запустить в полет дымовую шашку, а в следующее мгновение очередной крупнокалиберной пулей ему оторвало руку. Бог весть, жив еще или уже скончался от болевого шока.

Две шашки дали хоть какое-то прикрытие. Егоров подбежал к грузовику и, вспоров брезент ножом, пролез вовнутрь, матерясь и костеря на все лады неудобный портфель. Но бросить его он не мог. Рано. Бороться нужно до последнего.

Вот и несгораемый шкаф. Заглянул за заднюю стенку, откинул предохранительный колпак и дернул за ручку. Послышалось легкое шипение, и появился дымок. Порядок. Десяток секунд, внутри сработает термический заряд и выжжет все содержимое.

Выпрыгнул с противоположной стороны. Подлез под кузов. Еще один колпачок, под которым обнаружилась схожая с прежней ручка. И вновь шипение с легким дымком. Пятнадцать секунд. А потом будет большой бум. Два десятка кило тротила – это не баран чихнул.

– Игнат, ты что творишь?

– Усложняю кое-кому жизнь. Осокин, отходим.

– Принял, – тут же отозвался автоматчик.

Бросок, и он уже рядом с ними, в промоине. Впрочем, пулеметов уже не слышно. Тут и без дымов опасность попасть в объект более чем существенная. А уж в такой-то ситуации… Но никаких сомнений, они уже во весь опор несутся к разгромленному конвою.

Грузовик рванул так, что даже земля чувствительно лягнула в пятки и от всей души приложило по ушам. Игнат даже несколько раз, подобно рыбе, открыл и закрыл рот. Слух вроде не пропал. Правда, все одно в голове стоит монотонный звон.

– Господин майор, отходите. Я прикрою сколько смогу.

Осокин сказал это просто, как о само собой разумеющемся. Спокойно полез в подсумки за гранатами, осмотрел автомат. Прекрасно понимает: на помощь надеяться не приходится. Но ни страха, ни сомнений.

Егоров только кивнул. И подтолкнул Шведова в сторону реки. А что тут говорить. Каждый должен выполнять свою задачу. И то, что по факту им нужно сдать физика врагу, сути не меняло. Правда, Игнат все же не стал бы говорить бойцу, что именно им надлежит сделать. Погибнуть, сознавая, что ты защищаешь товарищей, – это одно. Зная о том, что стал разменной монетой в большой игре, – совсем другое.

Они уже были на берегу реки, до которой от дороги всего-то метров двести, когда раздалась автоматная трескотня. В ответ загрохотали пулеметы. Пару раз рванули гранаты. И все. Если бы хотя бы узость какая или невозможность использования бронеавтомобилей. А так… Кстати, и они тут как на ладони.

– Кирилл, ты плавать умеешь? – кивая в сторону широкой реки, поинтересовался Игнат.

– Я слышал, тут крокодилы водятся, – даже отступив на шаг, произнес ученый.

Вот молодец. Разрывы, грохот пулеметов, свист пуль. Все выдержал не моргнув глазом. Понятно, что какую-никакую подготовку он все же прошел. Но тут дело такое. Реальный бой не идет ни в какое сравнение с самой оглушительной и правдоподобной имитацией. Этот же ничего так. Спокойно перенес. А вот перед водным потоком, где совсем не обязательно, но могут быть крокодилы, спасовал.

– Вот и замечательно, – расстегивая браслет и дергая уже знакомую ручку запала, произнес Егоров.

– Игнат… – возмутился физик.

– Все должно быть натурально. Им главное – твоя голова. Запомни, я пытался тащить тебя в воду. Ты испугался крокодилов и не желал этого делать. Да упирайся же ты!

Говоря это, Егоров и впрямь вел Шведова в воду. И когда тот стал упираться, буквально потащил, настаивая на том, чтобы он сопротивлялся изо всех сил. Что тот и делал. Хм. И, похоже, не играл.

Портфель запылал одновременно с грохотом пулемета и пробежавшей по воде строчкой фонтанчиков. С пологого и не особо высокого берега послышались крики, призывающие к сдаче. Из рейдового бронеавтомобиля выскочили три амбала и, загребая ногами песок, понеслись к реке.

Игнат, мысленно помолившись, чтобы все получилось именно так, как он и рассчитывал, выхватил пистолет и, сунув его в бок Кирилла, нажал на спуск. А в следующее мгновение его грудь взорвалась обжигающей болью. Он сделал неуверенный шаг назад в попытке удержать равновесие. Попадание второй пули было уже не столь болезненным. Провалившись во мрак, он упал на спину, подняв тысячи брызг в мутной речной воде. После чего его подхватило течение и медленно понесло вниз. К океану.