Такси. Терминал номер 9. Крик, как будто кто-то молится или плачет. Просящий милостыню в автобусе ребенок жалобно поет. И вот я снова в пути.

Рядом со мной сидел безумный американец Чарли. Его кудрявая золотая голова походила на гриву льва, а лицо во время разговора периодически подергивалось. Он путешествовал по Латинской Америке туда-обратно уже два года. Мы говорили о джунглях и смеялись над фильмом с Арнольдом Шварценеггером в испанском переводе, который крутили в проходе автобуса.

– Где ты планируешь жить в Ла-Пасе?

– Я собираюсь остаться в «Локи Хостеле». Он мой любимый.

– А я хотела в «Wild Rover» – говорят, там бесконечные вечеринки. А еще по совместительству это самый высокий паб в мире!

– Да ладно, поехали со мной! В «Локи» кровати лучше, а бар там такой же!

– Ты уверен? Ну погнали. Такси пополам?

Так началась совсем другая глава моей жизни. Мы приехали в Ла-Пас рано утром. Я спала под подаренной Хуаном Пабло курткой и впервые прекрасно выспалась в автобусе. Чарли разбудил меня, тряся за плечо.

– We’re here.

В ярких лучах солнца я разглядела горы. Они были странной формы, как будто чем-то заставлены. Я проморгалась и поняла, что это дома; абсолютно все горы были заставлены кирпичными недостроенными домиками самых разных размеров.

– So this is La Paz!

– Yep.

Мы забрали из автобуса свои вещи. Чарли нес маленький кейс с мандолиной, на рюкзаке болталась расписанная бейсболка с большой вышитой надписью Boston. Из чего следовало, что он был музыкантом и фанатом хоккея. Хотя в Бостоне все любят хоккей. Мы растормошили сонного поутру таксиста, выбили цену пониже, и он доставил нас до дверей «Локи». На ресепшен стояла огромных размеров американская девушка, которая сразу узнала Чарли:

– О мой бог! Какого черта ты здесь делаешь?

– Ну, долго рассказывать… Давно не виделись… У тебя есть места?

– В общей спальне уже нет, дорогой. Вам нужны две кровати? Для двоих?

Толстая девочка оглядела меня стандартным оценивающим взглядом.

– Yeah, two beds, – ответил он.

– Остались только койки по 60 боливиано, малыш. По четыре кровати в комнате. Могу заселить вас туда, а через два дня общая спальня освободится, там по 45. Устраивает?

Чарли поджал нижнюю губу и вопросительно посмотрел на меня.

– Ну, я вроде хотела остаться в «Wild Rover», но мне все равно. До тех пор пока у них хороший бар…

– Ой, поверь мне, он правда хорош! Но мы все еще можем поискать что-то еще…

Мы оставили вещи в хостеле и решили прогуляться по городу – посмотреть, где еще можно жить. Ла-Пас потихоньку просыпался. Машины и смешные разноцветные автобусы, точно из мультика, шныряли по кривой улице. Автодвижение здесь – полный хаос! Правил нет. Остался жив – скажи спасибо. Из выхлопных труб валит густой серый дым. Дышать нечем.

– Здесь везде так?

– Ууу, это еще нормально! Бензин здесь дрянь! Дождись дня, когда дороги будут забиты пробками. Вот тогда поймешь, что такое Ла-Пас.

Я люблю эти первые минуты в новом городе. Сразу автоматически выискиваешь маленькие различия. Глаза за них цепляются и дают сигнал в мозг, что что-то здесь не так. Все маленького роста, «чолитас» – так называют женщин в боливийской одежде – бегут куда-то, а за ними летят их длинные косички. На проводах висят разноцветные остатки мишуры с Нового года, дороги заполнены уличными продавцами. Товар лежит прямо на земле. Мальчишки в черных масках чистят обувь серьезным дядям. Странные манекены глядят из-за каждого прилавка. Некоторые с головой Человека-паука, некоторые с широко открытым ртом, потекшей косметикой или выбитым глазом.

В куче товаров на улице всегда можно найти домашний телефон. Видимо, мобильными здесь не пользуются и звонят прямо с улицы. Лотереи, обменники, дешевая и опасная для жизни еда… Крики, шум… машины… Все вместе это можно описать одним словом: «дурдом».

Мы посетили пару других отелей и сошлись на том, что хотим остаться в «Локи». Выбили себе комнату, две из четырех стен которой были стеклянными. Like a boss! Правда, ее еще не убрали, и мы ждали уборщицу. Но, поскольку это Южная Америка, «в ближайшее время» означало «может, сегодня зайдем, но лучше нас не ждать». Мы не выдержали и решили убраться сами. Что-то странное произошло до нас в этой комнате. Поняли мы это, когда обнаружили, что два других чемодана, которые, как мы думали, принадлежат нашим койко-соседям, пусты. По уровню бардака номер напомнил мне третью комнату из фильма «4 rooms». Везде разбросаны нескромные журналы, гид по Южной Америке – и все на иврите.

– Евреи – полные свиньи!

– Да ладно! Никогда не замечала.

– Поверь! Большинство из них только что закончили служить в армии, вот и ведут себя как дикие.

Под одеялом я нашла клочки салфеток… На полу что-то белое просыпано. Нет, не кокаин, мы проверили. Словом, я бы не удивилась, если бы под моим матрасом лежала мертвая проститутка, а в ящичке завалялся использованный шприц.

– Как можно вообще устроить такой срач?

– Это «Локи», детка. Ты еще не такое здесь увидишь!

Затолкав весь мусор в чемоданы, мы выставили их за дверь. В тот же день, пока мы пели кантри-песни и любовались видом на Ла-Пас со своих кроватей, к нам заселились мальчик с девочкой. Девочка была неприметной, а мальчик – высокий блондин с ярко-голубыми добрыми глазами. Он посмотрел на меня тем взглядом, которым смотрят, когда вершится судьба. Ну вот, еще один красивый парень со страшной девушкой, подумала я.

– Вы сами откуда, ребята? – спросил Чарли.

– Я из Нидерландов, она из Германии. Я Хилл.

– Хилл? Чарли!

– Даша! Привет!

Возникла секундная пауза. Бесцеремонный Чарли лениво ткнул на наших соседей указательным пальцем по очереди.

– Вы, ребята, как, вместе?

– Нет-нет, мы познакомились в автобусе! – Хилл воскликнул это так радостно, что девочка насупилась.

– Хо-хо, мы тоже! Только что приехали. Ну, велкам!

Девочка не задержалась надолго, а с Хиллом и Чарли мы очень быстро превратились в настоящую семью. Завтракали вместе, вместе напивались. Вместе танцевали, играли в бильярд и искали приключений на наши задницы.

Культуру Боливии можно описывать бесконечно и так ни черта и не понять. Именно поэтому в эту бедную, забытую богом страну стремится столько путешественников. Пока мир развивался, спрятанная в самом центре континента Боливия стояла себе особняком, забыв о годах. Она осталась такой же, какой была и сто, и двести, и даже триста лет назад. Несмотря на то что Ла-Пас – самый крупный город Боливии и настоящий мегаполис, жители здесь ничуть не отличаются от своих соседей в деревеньках. Классические боливийские женщины зовутся «чолитас», у каждого предмета их одежды своя история. Все они носят маленькие шляпы-котелки, по виду напоминающие шляпу Чарли Чаплина. Эти головные уборы настолько миниатюрные, они не только не прикрывают лицо от опасных солнечных лучей, но и на голове-то держатся с трудом. Существует целый «язык шляп»: если шляпка набок, влево или право, значит, чолита незамужем или уже вдова. Если ровно сверху, значит, она замужем. А если вперед – значит, «все сложно». Третья версия придумана туристами. Другой традиционный предмет одежды – большие пышные юбки. У такой юбки может быть семь внутренних подкладок и три цветные сверху. Юбки закрывают практически все ноги. Возникает вопрос: но как же они привлекают мужчин? За пределами большого Ла-Паса существует старая традиция «обмена любезностями» между мужчиной и жен- щиной.

Если мужчине понравилась чолита, он возьмет камень и кинет к ее ногам. Таким образом он пытается обратить на себя ее внимание. Чолита, в свою очередь, сначала обязательно должна сыграть недотрогу – «to play hard to get», как говорят на английском. Покрутиться, поглядеть по сторонам, подмигнуть. Но продолжить стоять на месте. Если мужчина не оторвал от нее глаз и ждет, она опустит чулок и оголит икру. Если икра будет мускулистой, смуглой, толстой – мужчина предположительно сойдет с ума.

Лучшая местная традиция – это закапывать высушенный труп маленькой ламы под своим домом. Ага, без шуток. Эти ламы продаются на рынке ведьм. Важно, чтобы ребенок ламы умер своей смертью. Хоть это радует – их не убивают.

Закапывания в землю связаны с тем, что земля для них – это Бог. И таким образом они благодарят ее и лелеют надежду, что с их будущим домом, построенным на этой земле, ничего не случится. Бог земли защищает. На этом же рынке можно найти все виды зелий и прочую разную нечисть. Но сложно понять, что из этого работает, а что просто уловка для привлечения туристов. Смешная страна. С отсутствием даже намека на XXI век среди безумно красивой природы, до которой большинству боливийцев нет никакого дела. Им и так ништяк. Живут себе тихой жизнью, в юбках и с мертвой ламой под домом.

В тот же вечер мы с Чарли пошли навестить его друга-англичанина, назову его Терри. Терри продавал кокаин по всему Ла-Пасу и водил нелегальные туры по знаменитой тюрьме Сан-Педро в центре города. Эта тюрьма считается самой гуманной в мире, поскольку заключенным здесь разрешают жить с женами и детьми, за дополнительную плату можно выбрать себе качество камеры и еду, а также подрабатывать, изготавливая разный товар. И главный из них – кокаин. Тут делают лучший кокс, который поставляется по всей стране, и не только. Правительство в курсе дела, обо всем давно договорились. Заключенные платят государству огромный налог за поставку листьев коки. Знаменитой эта тюрьма стала после того, как один иностранец написал о ней книгу. Они с приятелем заплатили охранникам за то, чтобы те позволили им пожить внутри. Спустя три месяца он «вышел» и в подробностях написал о системе жизни за стенами Сан-Педро. Долгое время в эту тюрьму действительно водили туристов, они могли поиграть в футбол с заключенными или помочь им с продовольствием и одеждой, но в 2009-м это дело запретили. Но только не для Терри. Он продолжал водить свои экскурсии и покупал там кокаин, а затем перепродавал его по всему городу. Терри выгоняли из каждого хостела, как только узнавали о его бизнесе, но он почему-то все еще был на свободе. Чарли предупредил меня:

– Он странный чувак. Я тебя сразу предупреждаю, что он странный.

– Ничего. Я люблю странных людей.

Но Терри оказался исключением. Лысый, с огромными безумными глазами, умный, знающий пять языков. Но что-то в его мимике, что ли, вызывало у меня отвращение. Бывает, встречаешь человека и чувствуешь, как от него темной энергией бьет. Такое бывало со мной редко, да метко. Мама моей подруги Билли всегда говорила: «Хуже дурака только дурак с инициативой». А вот страшнее умного только умный злодей. Терри был откровенно некультурен. Нет, я не о том, как он рыгал на переклич, к этому я уже привыкла. Россия – чуть ли не единственная страна, где рыгать при всех некультурно, в остальном мире люди даже не говорят «пардон». Некультурность Терри проявлялась в откровенном безразличии. Если ты ему чем-то не понравишься, он не постесняется об этом сообщить.

В общем, не буду вдаваться в подробности, но вскоре я поняла, что в его компании мне не место. Чарли же был абсолютно влюблен в Терри, как все музыканты влюбляются в необычных, чем-то выдающихся людей. Он испытывал перед ним благоговение, и, если я, не дай бог, нарушала их идиллию расспросами или неправильным (по понятиям Чарли) комментарием, он кидал на меня злобно-предупредительный взгляд. Я сдалась, когда меня в очередной раз заткнули и не давали вставить слово двадцать минут. Но суть моего прихода была не в общении. Заполучив свой маленький черный конвертик с белым порошком, я рукопожатием вручила Терри десять баксов и ушла. Ну что же, дружище. Пора тебе представить главного спонсора моих боливийских ночей, героя моих фантазий, мое вдохновение и любовника на всю жизнь. Его зовут кокаин, и очень быстро мы с ним стали неразлучными друзьями. И чтобы сразу разобраться с этим, скажу. Если ты не был в Южной Америке, ты не пробовал кокс. Хороший, чистый кокс должен блестеть, как крупные снежинки на морозе. В России такого не бывает. Да что там, даже в Штатах, где Мексика под боком, и в самой Мексике, как я узнаю потом, его перемешивают с теми же спидами и прочей мукой. Я спрашивала у барыг, так что смело ставлю печать «approved» под своими словами. В него обычно замешивают химии, подмораживающей нос, чтобы ты не догадался, что нюхаешь дрянь. Поэтому категорически не советую пробовать кокаин где-то еще, помимо Боливии, Колумбии и Перу. Испортишь всё впечатление. Хороший кокс, как и любовь, стоит того, чтобы ждать.

Меня в ту ночь ждала очередная вечеринка. Наши знакомые праздновали день рождения, и вместе мы танцевали как безумцы всю ночь, а потом до самого утра болтали, развалившись на ступеньках. После той ночи все узнали, что в этом отеле живет одна русская девочка. Единственная, как обычно. Зачастую с «белым русским» в руке.

Жизнь в хостеле – это другая жизнь. Я вообще удивлена, что «Локи» носит название хостела, ведь это полноценный отель. Гигантское здание, одна стена которого сделана из стекла и выходит на большую площадь. Оттого с верхнего этажа «Локи» видно весь Ла-Пас до самой горы Иллимани, которой так гордится город. На седьмом этаже здания под треугольной крышей расположился бар. Здесь что-то да происходит с утра до ночи. Сюда приходят за кофе и завтраком, здесь же играют в покер и бильярд, здесь же напиваются до чертиков и танцуют на барной стойке. По сути, это бар на дому! Мечта идиота! Если я хочу потусить в Балашихе, надо ехать два часа в одну сторону, а чтобы вернуться домой – либо сидеть до семи утра на остановке в Перово и ждать маршрутку, либо, как Золушке, бежать домой до полуночи. Поэтому возможность пройти два этажа вниз из бара и оказаться в своей постели была для меня утопией. Только люди, живущие в Московской области, могут оценить, как прекрасно иметь бар на крыше дома. Каждый вечер здесь тематический: супергерои, джунгли, бирпонг, караоке, интеллектуальные игры и так далее. В первый наш день был вечер супергероев. Бармены притащили огромные коробки с костюмами совершенно бесплатно! Ты можешь быть кем пожелаешь! Главное – вовремя отхватить хороший костюм. В первую же ночь я сорвала голос.

«Локи» забрал нас и не отпускал несколько дней подряд. Мы вообще не видели смысла выходить из хостела: здесь всегда куча красивых и веселых людей, еда – здесь, интернет – здесь, поваляться – здесь, выпить – здесь, танцевать – здесь. Но самое главное зло – это система оплаты. При заселении на тебя надевают браслетик со штрихкодом, и платишь ты с его помощью. Протягиваешь руку, ее запикивают, как товар в магазине, и пожалуйста. А отдавать наличные надо при выезде. При такой системе очень легко не заметить, сколько денег ты потратил. Через три дня я узнала сумму, и у меня глаза на лоб полезли. Я поняла, что, если хочу продолжить жить в вечной вечеринке, есть только один способ это сделать.

Я стала работать в «Локи». Нужно было отработать минимум две недели. По четыре дня в неделю по семь часов, разные смены. Один обед на выбор бесплатно, на остальное скидка 40 %, включая алкоголь. Ну и жилье, конечно, было бесплатным.

Хилл тоже решил поработать. Наши отношения с ним накалялись. Он несколько раз пытался меня поцеловать, но, получив отказ, видимо, не хотел сдаваться. В отличие от Чарли, который забил после первого отказа, Хилл, похоже, действительно влюбился, и мне стало не по себе от идеи работать вместе. Думаю, все началось с совместного домашнего просмотра «Джанго». Он тоже оказался фанатом Тарантино, мы сыпали друг на друга фактами о фильме, актерах и саундтреках.

– Вот он, мой любимый момент! Ты знаешь, что Ди Каприо разбил руку случайно? А это, кстати, лошадь самого актера! Смотри на шляпу, и… следующий кадр – она висит по-другому!

Нам было безумно весело вместе, но, к счастью или сожалению, я питала к нему только дружеские чувства.

Уже на следующий день мы стали работать в баре. Нас сразу переселили в общагу для персонала, где царили полный хаос и беспредел; так у нас появился новый сосед – австралиец Джейкоб. Джейк был тем еще красавчиком – накачанный донельзя, тоже голубоглазый блондин. Чертовски похож манерой поведения, чертами лица и чувством юмора на моего приятеля из Москвы, поэтому я сразу полюбила его как брата.

В первый рабочий день в баре проходил конкурс «Blood bomb». Это коктейль, представляющий собой стакан Red Bull’а и рюмку водки с капелькой гренадина внутри. На большой школьной доске написаны названия родных стран присутствующих. За каждую выпитую «бомбу» бармены ставят палочку напротив страны выпивающего. Таким образом, к утру видно, какая страна выпила больше всех бомби, значит, победила. Конкурс проходит под провокационным лозунгом «Do it for your country!».

Чарли предупредил меня об этом конкурсе еще в автобусе. Пить залпом водку с «Ред Буллом» – это действительно бомба. Бомба смерти! Выживают немногие. Бар-менеджер Стив написал «Russia» чисто для меня, потому что никакой русский сюда обычно не доезжает. Довольно скоро я поняла, что мне в эту игру играть запрещено. Потому что с утра весь персонал, стирая доску, будет знать, сколько вчера выбухала именно я. Во время смены здесь все пьют. Главное правило – не надираться и самостоятельно рассчитывать свою дозировку. После работы в «Саксоне и Пароле», где когда одна управляющая угостила меня бокалом вина, а вторая, просмотрев камеры на следующий день, выписала мне штраф за распитие алкоголя на работе, я одурела от новых законов, вернее, от их отсутствия.

Кровавая бомба проверила нас на прочность уже в первую ночь. Я догадалась уйти в номер раньше, чем разучусь ходить. Зарывшись под одеяло, я смаковала свободное время после смены и болтала с Джейком, пока мой друг Хилл защищал честь своей страны, как мог! Он приперся пьяный в стельку и уже через пять минут сливал все свои кровавые бомбы в унитаз, а через десять отключился, и мы с Джейком продолжили болтать о планах на жизнь.

Я собиралась отправиться отсюда в джунгли по волонтерской программе. Наверное, это единственное место в мире, где можно каждое утро выгуливать пантеру. В джунглях Боливии было несколько организаций, занимающихся дикими животными. На их попечение попадали раненые звери, осиротевшие детеныши и животные, которых браконьеры пытались продать на рынке. Нюанс был в том, что желающих пожить с дикими кошками очень много, организации этим пользуются и за такую волонтерскую работу просят оплату в тысячу долларов в месяц. Месяц был минимальным сроком пребывания, чтобы животным не приходилось снова и снова привыкать к новому человеку.

– Я тоже собирался поработать в джунглях с дикими животными. Но, съездив туда, понял, что не выдержу там месяц, с их влажностью, пауками и москитами. Весь день ходишь липкий. Света нет. Питаешься похлебками и орехами. К тому же, поработав в баре пару дней, я понял, что с дикими животными можно взаимодействовать и здесь.

Я засыпала, задумавшись над его словами. Может, весь мир и есть зоопарк.