Глава 12
Welcome to the jungle!
Заметка в дневнике:
18 марта 2014
Что такое «Локи Хостел»? Ты просыпаешься, в пижаме поднимаешься на верхний этаж с лучшим видом на город за своим честно заслуженным кофе, а там два решающих матча, играют любимые рок-песни и сотня людей аплодирует и ликует! Мне не нужно искать вечеринку, я в ней живу. Она находит меня сама каждый день! Сегодня очередная ночная смена. Мой шкаф – настоящая гримерка сбежавшего театра. И вся в моем распоряжении. Думаю, сегодня я буду обслуживать народ в костюме зебры! Люблю каждую свою работу и жизнь в особенности! А знаете почему? Да потому что она действительно моя, я выбираю ее каждый день! И пока у меня есть выбор, я ни дня не проживу не так, как хотела!
* * *
Мой голос вернулся ко мне вскоре, как раз когда у нас наступила ночь караоке. Я полазила в нашем стафф-шкафу и нашла костюм Зеленой феи. В этот день у Антона был день рождения. Я поставила в его честь «Pink Floyd» и спела «Fever» Элвиса Пресли.
– You can’t sing this song, Dash. Иначе мы влюбимся в тебя, – заявил мне Том. Том был вечерним заводилой, организатором вечеринок, человеком с микрофоном и тем еще пьяницей. В первый же день он пьяным заявил мне в курилке, что он гей и девушки его не интересуют. Я была очень удивлена. Том был налысо бритый, с посаженным голосом, уймой дурацких татуировок и довольно похабными манерами.
– Так что, крошка, на сколько ты здесь планируешь остаться?
– Две недели, не больше.
– Две недели?! Ха! Никто не уезжает из «Локи» через две недели! Ты, кажется, еще не поняла, куда попала… Поговорим с тобой через полгода.
– Я не останусь тут на полгода.
– Все так говорят. И все они сейчас здесь, – он развел руками. – Тебе здесь понравится, крошка, как бы тебя тут только не съели. Держи ухо востро. Ты новое мясо. А мальчики всегда любят новое мясо.
В этот момент к нам подошла бельгийка, тоже из персонала. Том взглянул на нее с ухмылкой, затушил сигарету и молча отправился обратно в бар.
– Мэри, а Том что, правда гей?
Она засмеялась.
– Ну, если так, не знаю, почему мы трахаемся последние два месяца.
Персонал у нас был еще более дикий, чем гости. «Welcome to the jungle» – вот их девиз. Пили они жестче, танцевали больше. А когда больше не могли пить и танцевать – шли все вместе в тату-салон через дорогу и набивали себе самые идиотские татуировки на свете. Поутру некоторые из стаффа покрывались красными пятнами. Когда я в ужасе спросила:
– Что с вашей кожей?
Они ответили:
– Это аллергия на алкоголь. Обычное дело, пройдет.
Со временем я стала узнавать, что практически весь персонал бара уже переспал друг с другом. Как и предупреждал Том, меня вниманием тоже не обделили. В первую ночь ко мне клеились несколько парней, среди них, например, был Льюис, красивый накачанный бармен. Не добившись своего, уже на следующую ночь он переспал с Анной, барменшей-немкой. Мы шли на прощальный ужин одной из девочек, которая уезжала, и я почти несла пьяную Анну на себе, пока она жаловалась мне на то, что Льюис теперь с ней почти не общается. Бедная девочка. Она еще не выучила для себя правило «Не сри там, где ешь». Потом оказалось, что это не первый и даже не второй бармен, с которым она здесь переспала.
Мне удалось избежать участи девушки, которая спит со всеми, и в конце концов я добилась доверия. Даже Хилл наконец успокоился и извинился за свое поведение.
Я ровно относилась ко всем этим мальчикам из бара. Потому что к этому моменту у меня завязался уже довольно серьезный и всепоглощающий роман. Роман с кокаином. Нам было четко сказано начальством – никаких наркотиков. Один раз узнают – выкинут из хостела и штраф еще потребуют. Но, сам понимаешь, я находилась в, наверное, единственном месте на земле, где кокса лучше, чем этот, просто не найти. Моя подготовка к рабочей смене выглядела так. Сначала я открывала шкаф и доставала оттуда костюм на сегодня. Никто не заставлял меня одеваться в костюмы… Просто зачем обслуживать людей в обычной одежде, если можно быть Зеленой феей? Дальше я заходила в туалет, запирала дверь, закрывала крышку унитаза, садилась лицом к бачку и выкладывала две дорожки. Боливийские деньги идеальны для того, чтобы скручивать трубочку. Они пластиковые, а не бумажные. Осуществив свою маленькую шалость, я выходила в бар действительно феей. У меня было чувство, что все эти сто человек с разных концов света пришли ко мне в гости почтить честь богини алкоголя и попросить ее угостить их священным напитком. Я снимала босоножки и начинала кружить всю ночь. Выйти на работу не под кокаином казалось мне уже непростительной ошибкой. Я смаковала то, что только мне известны причины легкой улыбки на моих губах, изящества движений и блеска моих глаз. Это был мой маленький секрет.
Тем временем до Москвы дошла моя посылка из Чили. В тот день ребята праздновали день рождения Антона в лесу. Два месяца после моего отъезда он сильно страдал, о чем я не подозревала, и наконец нашел отдушину в кудрявой девочке модельной внешности, которая приметила его еще в том летнем лагере МЭИ и, как только я уехала, решила начать на него охоту. Первым делом она хорошенько промыла ему мозги по поводу того, какая я плохая и как дурно с ним поступила. Мне было достаточно увидеть пару ее сообщений Антону, которые он мне показал, чтобы ее возненавидеть. На день рождения она подарила ему его портрет, который сама нарисовала. Девочки всегда велись на его смазливую внешность. Антон был тем типом, за которого не выходят замуж. Он был совершенно ненадежным, хитрым, в меру жестоким и эмоционально шатким человеком, от которого можно было ждать чего угодно, только не кольца на палец. Эдакий Дориан Грей, упоенный собственной красотой и властью. На него в основном велись тонкие натуры, творческие девочки, которым хотелось, чтобы было интересно. Они влюблялись в самостоятельно додуманный образ, который, конечно, не совпадал с реальным человеком, а затем черпали вдохновение в страданиях по этому поводу. Так поэты влюбляются в муз и пишут благодаря этой любви свои лучшие стихотворения.
В ту ночь они наконец должны были переспать. Он успешно меня забывал. Все подарили ему свои подарки, и тут Даша Киселева сказала: «Есть еще один подарок от девочки, которая не смогла сегодня быть здесь». Я в этот момент сидела на лестнице хостела, рядом с ресепшен, потому что тут лучше всего работал интернет, и вжимала в ухо трубку. На другом конце провода был наш общий друг Михалыч: он молча держал телефон, чтобы я могла слышать, что там происходит. Даша передала Антону в руки вязанную из шерсти ламы сумку. Все замолчали. Мое сердце заколотилось. В темноте, при свете фонарика он стал доставать один брелок за другим. Brazil, Paraguay, Argentina, Uruguay, Chile, Bolivia.
– Это что?
Миша протянул ему уже было телефон, но в этот момент самый отмороженный из его друзей нашел в моей сумке пакет с листьями коки, принял их за марихуану и, выхватив трубку, начал меня благодарить. Пока все это происходило, кудрявая девочка забрала из палатки свои вещи и ушла в лес, в сторону железнодорожной станции. Но я ничего об этом не знала. Связь оборвалась, и мой разум снова вернулся на ступеньки хостела в Боливии. Я жила этой посылкой месяц, а теперь, когда она была доставлена, жизнь потеряла цвет.
Зато работа била ключом. Мы пахали, как лошади, с семи вечера до трех ночи, носясь со стаканами, за льдом, разливая на скорость водку, ром и джин. С точки зрения знаний коктейлей все было даже слишком просто. Смешно было утверждать: «Я бармен». У людей была простая цель напиться, так что в 99 % заказ представлял собой водку с соком, ром с колой, джин с тоником и так далее, но носились мы, как на марафоне. Люди менялись, мы оставались.
Однажды вечером у нас хватило сил заглянуть в «Hard Rock Cafe». Каково было мое удивление, когда я узнала, что мало того, что нам как стаффу «Локи» вход бесплатный, так еще и на алкоголь скидка 50 %! В «Hard Rock Cafe»! Oh my Good!
Но увы, они закрылись меньше чем через час после того, как мы пришли, и пришлось искать другое место. Все выгнанные гости «Хард-Рока» направлялись в один конкретный клуб, мы последовали за ними. После часа ночи работа клубов в этой стране становится нелегальной, большинство таких клубов скрываются в подвалах. Это место было ужасно. В темном помещении, освещенном слабыми зелеными огнями, я ловила на себе дикие взгляды местных мужчин ростом ниже меня. Мне казалось, что они следят за мной, как вампиры, и готовятся напасть. Я ушла в дальний угол и с ужасом наблюдала за пьяными боливийскими подростками, разодетыми, как дети гетто 70-х: короткие топики на голое тело, клеш, цепочки на шеях… Я была непрошеным гостем на этой вечеринке. Продержавшись пятнадцать минут, я вспомнила, что мне уже не 18 и если я хочу уйти, то имею на это полное право. Протолкнувшись через потных полуголых чудовищ, я сказала Хиллу, что ухожу и не буду ждать его ни минуты. У меня начиналась паническая атака. На удивление, он решил пойти со мной. Это был первый и последний раз, когда я вышла из хостела в ночь.
Помимо подвальных тусовок здесь существует легендарный и, наверное, самый загадочный бар, о котором я когда-либо слышала, под названием «Route 36». Начать хотя бы с того, что он меняет свою геолокацию каждые две недели. Чтобы туда попасть, нужно ехать на такси, потому что только таксистам известно, где он находится на этот раз. При входе ты платишь 200 боливианосов и тебе, как аперитив на хорошей вечеринке, вручают грамм кокаина. Где еще ты сядешь за стойку бара и размеренно, как белый человек, снюхаешь дорожку на столе прямо на глазах персонала, а не на толчке? Наш бар-менеджер на первом же собрании настоял на том, чтобы мы туда не ходили, потому что хозяева этого бара-невидимки промышляют детской проституцией. Я не пошла по другой причине. Терри продавал мне грамм за восемьдесят.
После двух недель «службы» в баре мы получили право съездить на Дорогу смерти с 50 %-ной скидкой. Конечно, мы сразу записались. Сказать, что это было страшно, – ничего не сказать. Легендарная Дорога смерти официально является самой опасной дорогой в мире. Строилась она заключенными и пленными, поэтому никто не грустил, что половина из них погибала. По сути, это горный серпантин в неизвестность; вместо дорожного покрытия здесь крупная грунтовка. При этом ширина дороги всего три метра. Справа от тебя вертикальные скалы, слева – бесконечная пропасть, заросшая тропическим лесом и прикрытая густыми облаками. Дорога была задумана для поставки листьев коки с полей в горах. Отсюда их транспортируют во все кокаиновые заводы Боливии и Перу.
Перед тем как отправиться, мы провели ритуал. Из маленького пузырька со спиртом полили переднее колесо, землю и прикоснулись к горлышку губами. Вот такая дань богине Земли. И дальше было пять часов страха, восхищения и вдавливания тормозов. Вся дорога, виляя, как змея, идет вниз с перепадом высоты в тысячу метров, и как только отпускаешь тормоза, сразу несешься с огромной скоростью… Одно неловкое движение, один камень, попавший под колесо, – и ты летишь в пропасть. В год здесь погибает около двухсот человек. Документы о том, что в нашей смерти никто не виноват, мы подписали еще в хостеле. Но как же это было красиво! На одном уровне с облаками парят орлы, иногда проезжаешь сквозь водопады и намокаешь… Мы на самом деле боялись умереть, и потому в тот вечер ужин для нас был вкуснее, пиво слаще, а музыка лучше. Это был один из тех опытов, которым невозможно поделиться на словах. Это нужно пережить.
Время шло, тематические вечеринки повторялись, сегодняшняя орущая толпа ничем не отличалась от вчерашней, и вскоре я почувствовала, что мне тут нечего больше ловить. Выслушав сотню чужих историй и натерев не меньшее количество стаканов, я вдоволь наигралась в бармена и заодно усвоила фишку этого места.
Жизнь в «Локи» действительно вызывала зависимость. Это бесконечная вечеринка, уютная гавань с дешевым коксом, бесплатным жильем и практически бесплатным алкоголем («Джек Дэниэлс» с колой обходился мне в три доллара, если я вообще пробивала его через систему). Ты почти ничего не тратишь, но при этом ничего и не зарабатываешь, и в итоге уехать тебе просто не на что. Тем более что внешняя цивилизация где-то далеко и добраться до нее непросто. Вскоре каждый забывал, откуда он приехал и куда держал путь. Из путешественников ребята превращались в пьяниц, влезая в долги этому же отелю и работая сверхурочно, чтобы их покрыть. Все это напомнило мне песню «Hotel California»: «We are all just prisoners here of our own device».
* * *
Заметка в дневнике:
21 мая 2014
В конце все будет хорошо. Если не все хорошо, значит, это не конец. Тихо. Меня окружают горы, светящиеся сотнями маленьких оранжевых и бледно-зеленых огоньков. Каждый принадлежит чьему-то дому. За окном лают собаки, смеются подростки и плачет какая-то женщина. Прямо перед глазами возвышается каменный крест на куполе церкви. Ее колокола играют когда попало всю ночь напролет. По освещенной дорожке поднимается в гору одинокая красная машина. Небо как чернила за 15 рублей из «Тысячи мелочей». Всего один черный-черный цвет. Все это звучит так романтично, а ведь я всего лишь описываю, что вижу и слышу прямо сейчас. Хорошо иногда просто абстрагироваться и насладиться настоящим. Луны, правда, у нас почти не бывает. Я по ней скучаю. В Москве сейчас видно луну?
* * *
Мне пора было решать, что делать дальше, потому что уже через неделю сгорал мой билет домой из Бразилии. Когда я покупала билеты, туда-обратно было дешевле, чем в одну сторону. Я не собиралась его использовать. Ведь у меня уже был четкий план: месяц в джунглях с животными. Потом Мачу-Пикчу… и дальше по нарисованной Хуаном Пабло карте хоть до самой Мексики. Уже ничто меня не остановило бы! Но я тосковала по Антону. Мы стали все чаще переписываться и постепенно как будто бы снова восстановили отношения. Я звала его в Южную Америку, но он не мог приехать. Я столько раз простебала его по поводу того, что он не путешествовал один, что он захотел уехать на все лето в путешествие в одиночку, чтобы стать лучше для меня.
– Я не хочу быть таким же, я вообще не изменился, Даш, во мне все то же. Я должен поехать и измениться. Я не хочу никогда в жизни видеть тебя несчастной, я хочу дарить только радость. Я не переживу еще раз такую же ужасную зиму и весну. Надо измениться, иначе все будет по-старому. А так нельзя.
Я говорила, что хочу его увидеть, и это было взаимно. Но, если я не воспользуюсь этим билетом из Рио, на другой у меня просто не будет денег ближайшие полгода. Это была ситуация из серии «сейчас или никогда». И передо мной встал выбор: либо отказаться от любви, либо отказаться от Тихого океана, Перу, Колумбии и фактического пересечения материка, как я планировала. Мне так хотелось нестись дальше, но все это блекло от мысли, что я окончательно потеряю его, что у меня больше не будет того, кому есть до меня дело. Что я оборву эту нить. Помню, как сидела на тротуаре у отеля, стреляла сигареты у ночного портье и не могла принять решение. Помимо Антона для возвращения домой не было никаких причин… Да и с ним тоже не было. Ведь ничего не изменилось. Но, к сожалению, сердце иногда творит ту еще чушь, и на логику ему абсолютно насрать.
Спустя пять самолетов я снова оказалась в Москве.
