Чтобы добраться до центра Боливии, где начинается хоть какая-то цивилизация, нужно проехать через Национальный парк, и сделать это можно, только купив трехдневный тур через лагуны и гейзеры до знаменитого во всем мире солончака рядом с городом Уюни. Именно поэтому, кстати, эта гигантская территория, покрытая солью, и называется Solar de Uyuni («Солончак города Уюни»). Я даже не уверена, возможно ли проехать юг на собственной машине – разве что на джипе. Это огромная пустыня без намека на сотовую связь и дорогу.

Медлительность и пофигизм боливийцев не заметить невозможно. Лень – часть их культуры, когда дело касается мужчин, не женщин, конечно. Женщины в этой стране все равно что трактора. Дорога лежала через пустыню. Хотя дорогой это назвать сложно. Вокруг горы и вулканы невероятной красоты. Такие я видела только на рисунках. Казалось, что тут прогулялся художник и нарисовал это все. Наверное, примерно так оно и было.

В первый день мы успели объехать две красивейшие лагуны. Вода в них ярко-голубая и такая прозрачная, что видно все, что под ней находится. Некоторые лагуны покрыты тонкой корочкой льда, и когда кидаешь камушек, он застревает где-то в сантиметре под поверхностью. Холодно, но в пределах разумного. Как наш ранний апрель.

На каждой остановке можно найти столбики из камушков. В Национальном парке не на чем писать «здесь был Вася», поэтому народ берет камушки и строит свои маленькие замки, оставляя тем самым след.

День завершился огромной красной лагуной, она называется Laguna Colorado. Она действительно бордово-красная, представляешь! Все из-за микроорганизмов, которые здесь обитают. Это любимая лагуна розовых фламинго, и неудивительно!

Знаешь, почему они розовые? Их розовый окрас происходит от маленьких красных рачков, в которых содержится каротиноид. Они едят только их! И перья окрашиваются. А те фламинго, что другого цвета, питаются другими рачками. Вот так вот! Фламинго цвета своей еды! И еще один забавный факт… Помнишь песню Алены Свиридовой со словами «Розовый фламинго – дитя заката…Розовый фламинго здесь танцевал когда-то»? Так вот, «танец» фламинго, оказывается, – общеизвестная вещь. И именно розового! Только розовые фламинго «танцуют». Они крутятся вокруг своей оси и быстро поднимают то одну, то другую ногу. Только вот делают они это не ради искусства, а чтобы найти еду. Их длинные ноги баламутят воду, и рачки моментально поднимаются со дна. Так что Свиридова не весть что поет, а научные факты в тексте прячет.

Помимо фламинго местными жителями лагуны являются сотни лам. Мы изучили их всех. Выражение лица каждой ламы уникально. И не любить их невозможно. Пока остальная группа бегала фотографировать всю эту красоту, я села одна у лагуны. В голове не соединялось, что это все та же планета Земля. Ламы паслись прямо рядом со мной, не обращая на посторонних никакого внимания, а фламинго летели над моей головой огромной стаей. Здесь было так тихо. И так далеко от всего, что окружало меня по жизни. Если бы существовал телепорт, я сохранила бы для себя это место и возвращалась бы в него иногда посидеть с фламинго у красной воды.

Ночевали мы в одном-единственном «отеле». Каменная комната, матрасы лежат на огромных глиняных плитах. Это и есть кровать. Ужин из пюре и сосисок я проглотила, почти не жуя. Так я устала. Выйти из дома в шесть утра, поспав перед этим часа полтора, и весь день бродить на высоте 5000 метров – это, блин, испытание. А потом наступила ночь. И начался ад. Наш отель находился на высоте около 6000 метров. Холодно, голова раскалывается. Дышать просто нечем. Очень странное чувство: ты вдыхаешь полной грудью, а кислорода-то нет. В итоге лежишь под двумя одеялами и спальником и дышишь так, будто сейчас задохнешься. Ноздри дерет. Спать невозможно. Мы ужевались листьями коки, выпили по литру воды и легли почти что сидя. Когда находишься на высоте, лучше спать так, чтобы голова была в вертикальном положении. Уснуть на боку нереально. Я мучилась всю ночь и проснулась с жуткой головной болью, как от похмелья. Нечестно это. Не бухал, а голова болит.

Тем временем мы добрались до первых поселков, и я наконец увидела местных жителей во всей красе. Темная кожа, как у индейцев, средний рост 150 см. Мужички простые, ничего приметного. Пивное пузо – как дополнительная часть тела. Но женщины… Я не могла поверить. Скажу так: если бы у семи гномов были жены, они выглядели бы именно так. Миниатюрные, как статуэтки, при этом полненькие, почти круглые, с длинными черными косами, в шапочках с круглыми полями, которые им малы на пять размеров, разноцветные волнистые юбки делают их еще более круглыми, толстые колготки, свитерок и детские туфельки.

Как я поняла, «проявляют» себя местные женщины в кончиках косичек. У кого-то в них были вплетены странные кружочки, у кого-то цветные ленточки, у кого-то бисер, а некоторые связывали свои косички веревочкой, и получался мостик. Мода на золотые коронки в зубах здесь не прошла. Более того, у некоторых коронки вообще были в форме сердечек. Ужинали мы в тот день огромными стейками с картошкой, я чуть не расплакалась от счастья… Но на вкус мясо было похоже на козла, и чтобы разжевать его до конца, надо было, видимо, иметь те самые золотые коронки. Судя по всему, это была лама, потому что козлов мы поблизости не видели.

Еще одна ночь на бетоне, еще один дубак и холодная вода в душе… И Дашино здоровье превращается… превращается… в элегантный грипп. А может, так и выглядит горная болезнь? Третий день экскурсии я провела в соплях, слюнях, слезах и с высокой температурой. Хотелось сдохнуть. Если бы я не купила солнечные очки на соленых озерах, то точно бы осталась без глаз. Солнце, отражаясь о белую поверхность, било в лицо, как свет лампы на допросе у копов. Хорошо, что я догадалась взять из нашей комнаты оставленный кем-то билетик. Прикинулась, что заплатила за соленые озера, и на сэкономленные деньги взяла очки. Эти хитрые жители Южной Америки облапошивают иностранцев, как могут! Куда ни поедешь, везде «плати за вход». Только вот вход куда? Я ни разу не видела никаких заборов! Это какая-то игра «Царь горы»! Я первый на озеро с утра приехал – вот мне и плати. За что?! За природу?!

Соленое озеро Уюни – потрясающее создание природы. Это высохшее озеро площадью десять с половиной тысяч квадратных километров состоит из поваренной соли. Раньше здесь было море. Во время сезона дождей оно покрывается тонким слоем воды и превращается в самую большую в мире зеркальную поверхность. Только вот, увы, эта зеркальная поверхность там только в феврале, и моя мечта погулять по «небу» обломалась. На солончаке разрешено отковырять себе немного соли. Представляешь, солить в России борщ солью с озера в Боливии, которую ты сам наковырял?

Следующей остановкой было пристанище флагов мира. Там был и российский флаг, на который я с минуту пялилась с удивлением. Родная страна к этому моменту казалась мне призрачным отголоском прошлого. Я нашла маркер и написала на флаге «Балашиха-мама».

Закончилось наше трехдневное путешествие на легендарном кладбище поездов. Тут много не расскажешь. Была железная дорога, а теперь ее нет. И остались поезда стоять без дела в пустыне. Каждый из них был словно позабытый родственниками и друзьями полковник, которому никто не пишет. Доживающий свои последние годы, тихо тлеющий под бременем времени. Есть что-то неповторимо прекрасное в местах и предметах, навсегда позабытых миром… В поездах, которые уже никогда никуда не пойдут.

Наконец джипы высадили нас в первом населенном пункте на пути под названием Уюни. Боливия шумная, грязная, ебанутая. Я полчаса пыталась найти хоть какую-то не опасную для жизни еду. Здесь продавалась куча какого-то мяса в тесте, заветренных пирожков и прочей самодельной дряни. Наименее опасным продуктом были чипсы. Пока ребята искали, где купить билеты до следующего города, я с температурой под 40° хлебала воду как верблюд и, сидя на грязном бордюре, проклинала все и вся. Город Потоси, куда мы теперь держали путь, переводится на русский с буквой «о» в середине, а на испанском там «у». Поэтому женщины рядом со мной зазывали народ в автобусы истошным криком: «Потусиии! Потусииии! ПОТУСИИИИИИИИИ!» Мне хотелось их убить.

Наконец, ребята купили билеты, мы затащили багаж на крышу раздолбанного желтого автобуса, кое-как затолкались в него вместе с местными и отправились потусить в «Потуси». Поскольку все жители Боливии родом произошли от гномов, сиденья в автобусах стоят так близко друг к другу, что даже мои не такие уж длинные ноги с трудом умещались. Мы стали снова подниматься вверх по серпантину, и с каждым метром мне становилось все хуже. Я до сих пор не знаю, была это горная болезнь, простуда или все вместе, но мне казалось, что я в огне, при этом было очень холодно. Озноб колотил тело, на лбу выступил холодный пот. Высота давила на виски. Казалось, голова сейчас просто треснет. Женщина на соседнем сиденье держала в руках маленький радиоприемник, откуда играла отвратительная местная музыка. Все песни Боливии – про любовь, ревность и так далее. Как наша попса, только хуже. Даже моего словарного запаса хватало на то, чтобы понять текст.

«Я тебя любила, а потом забыла» и так далее. Одна песня мне врезалась в мозг: «Donde esta mi amor? Porque no vienes?», которую поет писклявый женский голосок… Я оставила попытки уснуть. В припадочном состоянии я беспомощно таращилась в окно. У меня даже не было возможности сообщить близким, где я и что я. Мне стало страшно от того, как легко я могу умереть прямо здесь, а они даже не узнают. Мне слышался голос отца: «Котенок, сейчас только тепло и покой». Все небо стало черным. Тонкая линия догорающего заката красной лентой исчезала где-то вдалеке за горами вместе с моими силами, пока старенький автобус продолжал карабкаться вверх.

Поздно ночью мы наконец добрались до этого города у черта на куличках. Я умирала в предвкушении, что мы слезем с высоты. Только спустя пару дней я узнала, что это самый высокий город мира, не считая маленьких поселений где-то в Тибете. На этот раз я была окружена толпой иностранцев, которые тоже искали дешевый ночлег, так что в кои-то веки можно было расслабиться и просто следовать за остальными. Почти все европейцы путешествуют с путеводителями «Lonely Planet», эдаким бестселлером среди путешественников. Эта книга дает описание всех городов с подсказками о лучших экскурсиях, дешевых хостелах и другими хорошими советами для самостоятельных бродяг. Под грузом старого непомерного рюкзака я плелась за толпой хвостиком, обливаясь потом и задыхаясь. Когда мы дошли до рекомендованного книгой хостела и узнали, что места хватит на всех, Queen запели в моей голове «We are the champions». Для той задницы мира, в которой мы находились, хостел был потрясающий! Со своей библиотекой, кинокомнатой, большой кухней, длинным обеденным столом, диванами, крышей с видом на весь город и двумя котятами.

Но главное – это наши комнаты! Нормальные, мягкие кровати! Без кого-то храпящего над тобой, с собственной, мать его, ванной! Войдя, я трупом упала на кровать. Энджи, медсестра по профессии, побежала покупать мне таблетки. Одну из индийских сестренок, которые ехали с нами, рвало от высоты каждые пять минут. Другую поносило. Короче говоря, на пару дней наша комната превратилась в лазарет.

К сожалению, пока мои приятели ходили по экскурсиям, я лежала дома больная. Единственное, что я узнала, – в Потоси добывали серебро.

Вскоре все мои только что обретенные друзья снова разъехались в разные стороны, а я осталась зализывать раны. В лучах холодного солнца я поднялась на крышу нашего хостела, села на железные ступеньки и оглядела город, окруженный горами. Отсюда эти просторы выглядели так мирно. Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко, подумала я. И поставив играть эту песню, известную каждому рожденному в СССР ребенку, услышала ее совсем по-другому. Ни одна из этих строчек в детстве не находила во мне никакого отклика. Теперь же мне казалось, что этот текст мог написать только тот, кто так же сидел где-нибудь в неизвестной стране неизвестного материка и думал о жизни. Свежий воздух наполнил мои легкие новыми силами и любовью; в такие моменты невозможно не подарить ее в ответ. Я взяла телефон и написала короткое сообщение:

Я довольно скоро оклемалась и направилась в столицу Боливии, Ла-Пас.