Глава 30

Не только Брюнхвальд пришёл к Волкову и привёл солдат, приехал к нему и барон фон Виттернауф. Только приехал он утром, а не ночью, как Брюнхвальд. Но сразу отыскал кавалера, почти тогда же, когда его разыскал и Карл.

Они уселись за стол втроём, слуги из гостиницы были скоры и ловки, и Вацлав шмелём кружил тут же, старался угодить важным господам. Он и все остальные видели во дворе карету с гербом Его Высочества, на которой приехал барон. Все видели отряд опытных солдат, что до вечера расположились во дворе гостиницы.

Карл и барон разглядывали Волкова и были удивлены. Не таким они видели его ещё совсем недавно. Кавалер был худ неимоверно, в ворот дорогого колета можно было две таких, как у него, шеи просунуть. Ещё бы: почти неделю в беспамятстве не ел ничего. Выстрижены волосы за правым ухом, и шрам от макушки до шеи, ещё нитки не выдернули. Рука правая зашита. Только глаза всё те же смотрят исподлобья, взгляд неуступчивый.

– Болели? – Спросил Карл у Волкова. – Отчего худы так? Не понос ли?

– Не понос, хворь неведомая, – отвечал кавалер. И соврал потом. – Ничего, монах мой при мне был. – Он тут же полез в кашель, вытащил оттуда великолепный перстень, бросил его на стол набережно. – А этим меня отравить хотели.

Карл взял перстень, посмотрел драгоценностьи предал его барону, который тоже хотел взглянуть. Барон с видом знатока отсмотрел камень и сказал:

– Ну, что ж, он вас в серьёз принимали, не скупились. Тридцать гульденов.

Волков знал наверняка, что перстень стоит дороже, но спорить не стал:

– Сначала купчишку с золотом прислали и извинениями. Я взял золото, извинения принял, так они мне целую делегацию прислали с этим перстнем.

– А как вы узнали, что он отравлен? – Спросил Карл.

– Купец, что перстень держал, в перчатках был, вот я и попросил его перстенёк примерить, а тот ни в какую, хоть убивай его, мерить не хотел. А как прижали его, так и рассказал всё.

– И кто же этот отравитель? – Барон смотрел в самую суть, не зря послом герцога служил.

– Бургомистр. – Коротко ответил Волков, наблюдая за реакцией барона.

Барон ничего не сказал, покосился на Брюнхвальда и стал барабанить пальцами по столу. Слуги ставили тарелки, принесли первый пирог, графин с вином, а барон всё стучал и стучал пальцами по столу, поправлял кружева на вороте, поглядывая то на кавалера, то на ротмистра.

А они молчали, ждали его реакции. И, наконец, Волков не выдержал и заговорил:

– То, что мы ищем, было у одной бабёнки, у оной ведьмы. Она опаивал купцов и грабила их. Если находила бумаги, то и убивала.

– Так возьмите её, – оживился барон.

– Её повесили на берегу реки.

– Кто?

– Думаю, тот, кто не хочет, чтобы мы тут всё ворошили, а это бургомистр, начальник стражи, старуха содержательница приюта для беглых баб, её помощница и ещё пара ведьм, что заправляют бандами.

– Ведьмы, ведьмы, у вас кругом ведьмы, – вдруг раздражённо заговорил фон Витеррнауф. – По сути, вы так ничего и не сделали.

– Сделал, – спокойно отвечал кавалер, – вашего Якоба Ферье опоила ведьма и разбойница Вильма и убила его, а то, что мы ищем, показывала другой ведьме богатой и уважаемой Рябой Рутт.

– Так возьмите эту Рутт, – говорил барон всё ещё раздражённо. – И спросите у неё.

– У неё охрана, и куда мне её взять, к себе в покои? Всех, кого я брал и держал в тюрьме, ваш бургомистр выпустил. Он суёт палки в колёса. – Волков обвёл стол с прекрасными кушаньями. – Мы сидим здесь и не знаем, а где-то тут может быть яд, я не мог есть в одном месте, каждый день ел в разных трактирах, но они всё равно меня достали, не ядом, так хворью.

И ротмистр, да и барон стали оглядывать кушанья.

– Да не волнуйтесь вы, всех нас они отравить не посмеют. Тем более с вами, барон. – Продолжал Волков. – Но пока мы не возьмём бургомистра, дела не сделаем.

– Я не могу санкционировать арест бургомистра. – Упрямо сказал фон Витеррнауф.

– В таком случае, я считаю своё дело свершённым. – Произнёс кавалер. – А вас, барон, прошу оплатить пятидневный марш людей ротмистра из Ланна в Хоккенхайм и обратно.

– Вы не понимаете! – Заговорил барон. – Бургомистр близкий друг обер-прокурора. У них общие дела. Много общих дел, он зарабатывает обер-прокурору деньги, понимаете? Обер-прокурор всё закроет дело, если в нём будет фигурировать его дружок.

– Не закроет, – спокойно отвечал кавалер. – Не закроет, если дело будет вести Святой Трибунал.

– Что? – Барон вскочил так резво, что тяжёлый стул отъехал. – Никаких попов, вы слышите, – он стал размахивать пальцем, – никаких попов!

– Сядьте, барон, сядьте, – всё так же спокойно продолжал Волков, – я уже отписал святым отцам, не знаю, какое они примут решение, но они уже получили письмо, я жду ответа.

– Какого дьявола вы творите? – Кричал барон.

– Я рыцарь божий, я дьявола не творю, я его ищу. Сядьте вы, эй, человек, – он окликнул слугу, что принёс жаркое, – придвинь барону стул.

Расторопный слуга тут же выполнил его просьбу, барон сел. А Волков продолжал:

– Сдаётся мне, что вещица, которую мы ищем, может стоить вам головы. Или должности, по крайней мере. Или опалы. Попы приедут или нет, но вещицу вам нужно сыскать, а мне нужно сжечь это осиное гнездо. У нас общие цели, барон. Так что к чёрту вашего обер-прокурора.

– К чёрту? Я бы рад слать его к чёрту, да вот только он родственник герцога, близкий родственник, он его дядя. И вещица, как вы изволили высказаться, грозит не мне опалой, а всему герцогству большой войной. А у герцога нет денег, совсем нет, только долги. Мы двенадцать лет воевали, нам уже достаточно.

Ротмистр Карл Брюнхвальд сидел с кислой миной, игрался то вилкой, то красивым стаканом, он бы и рад был всего этого не слышать и быть вообще не тут. Но он был тут и всё слышал. Оттого старый вояка вздыхал тяжело.

– Ну так давайте начнём дело, раз война вам не по карману, и попробуем сыскать эту важную вещь. Но поймите, пока те люди, что я вам перечисл, на свободе, найти её будет непросто. – Говорил кавалер. – Решайтесь барон.

Барон был мрачен, видно, совсем не хотелось ему ссориться с дядей герца:

– Обещайте, что попы, когда начнет инквизицию, ничего не узнают о нашем деле, – произнёс он, глядя на Волкова.

– Приложу все силы, – отвечал тот.

– Хорошо, – нехотя произнёс фон Виттренауф, – берите всех, кого считаете нужным.

– Вот и прекрасно, начнём сегодня же. – Оживился кавалер. – Ротмистр, ваши люди готовы?

– Все готовы, кавалер. – Заверил Брюнхвальд.

– Давайте уже есть, – сказал барон, он как-то сник даже, как будто готовился к несладкой участи, – со вечера ничего не ел.

– Давайте, кухня здесь прекрасная, – изображал из себя радушного хозяина Волков. – И вино как на юге.

Он не скрывал радости, очень хотел кавалер разворошить этот гнилой и жирный город.

Сыча за стол не позвали, он стоял рядом, но вина ему налили, стакан он держал в руке и, осознавая всю важность момента,, Фриц Ламме говорил и делал это обдумано и толково:

– Бургомистра брать днём нельзя, сразу шум по городу пойдёт, брать его надо под утро. И тихо. Сразу вести в холодный дом. И тут же брать командира городской стражи. А стражникам, сержантам, сказать, что теперь они подчиняются нам, тех, кто не согласится, сразу в подвалы. Хорошо бы, – он покосился на барона, – если бы кто-то важный с утра в магистра поехал и там объяснил депутатам и главам гильдий, что в городе происходит.

– Наверное, надо будет сказать, что это начался розыск по делам Святого Трибунала, – добавил Волков, – так желающих бузить поменьше будет.

Барон знал, что это всё ему говориться, но не отреагировал никак, ел пирог с голубями лениво, смотрел на Сыча. А тот продолжал:

– Потом Рутт нужно брать, брать, она в нашем деле главная теперь после смерти Вильмы. А потом старуху из приюта и её подручную Анхен.

– Откуда вы взяли этого головореза? – Спросил барон у Волкова.

– Прибился как-то, – отвечал тот. – Подлец и шельма, но полезен как никто другой.

Сыч довольный такой лестной характеристикой продолжал:

– А на дорогах, на выездах, их у нас тут три, нужно будет заставы нашими людьми укрепить с сержантами. Местная стража куплена-перекуплена, никого ловить не будут, только мзду с воров да ведьм будут брать и выпускать их. И главное – Рябую Рутт не упустить. Нужно будет на каждой заставе пару конных иметь, верёвки хорошие – людишек вязать. Телеги и место в холодном доме, думаю, народа брать придётся много.

Барон морщился от слов Сыча, как будто тот ему зубы рвал. Но он понимал, что все, о чём говорит этот крепкий мужик – всё по делу. И дело нужно было делать.

– Ладно, – барон махнул рукой. – Герцог с меня голову снимет, да делать нечего, делайте, как он говорит. Встряхните этот город. – Он встал и погрозил Волкову пальцем. – Но найдите мне то, что нужно.

И, не прощаясь, пошёл в свои покои, которые снял тут же.

– Слышали? – Спросил кавалер. – Карл, покупайте лошадей и телеги, верёвки купите, распределите сержантов по выездам, но никуда их до ночи не ставьте. Вы станете на выездах, мне дадите десять человек, бургомистра и лейтенанта, стражи буду сам брать.

– Да, кавалер, – ответил Брюнхвальд, кивая.

– А ты, Фриц Ламме, – он редко называл Сыча по имени, – не упусти мне Рутт. Не упусти! Не знаю, как ты её выслеживать будешь, но не упусти.

– Возьму коня, экселенц, и буду с ней рядом всё время.

Волков рукой отломил большой кусок жаркого и протянул его Сычу:

– Иди, поешь, как следует.

Сыч любил хорошую еду, он был благодарен.