Высокие языки огня тянулись к небу, освещая ночь и пожирая остатки шале. Мелкие угольки, похожие на колонны светлячков, летели навстречу хлопьям снега. Отблеск пожара добрался до самых высоких деревьев на опушке. Кирстен стояла, привалившись к полицейской машине, закутанная в одеяло выживания . В руке у нее был стаканчик с горячим кофе. Метрах в десяти валялись брандспойты. Вода, соприкасаясь с огнем, превращалась в пар, пламя гасло в одном месте и тотчас возрождалось в другом.

Кирстен наблюдала за стихийным бедствием, понимая, что должна будет объясниться, что Мартен потребует от нее отчета. Она слышала нечеловеческие вопли Авроры, когда та горела заживо и ее тело плавилось, как воск. Кирстен почти не дышала и едва не оглохла; потом крики стихли, и бо́льшая часть шале обрушилась. Сирены пожарных машин заглушили все остальные звуки.

– Что случилось? – спросил чей-то голос рядом с ней.

Кирстен повернула голову и увидела его.

– Он оставил их поджариваться; наверное, привязал. Где ты был?

– А с тобой что стряслось? – вопросом на вопрос ответил Мартен, глядя на измазанное сажей лицо напарницы.

– Хотела войти, когда пожар начался…

– Чтобы… спасти их?

Расслышав изумление в голосе Серваса, норвежка с вызовом ответила:

– А что? Пусть они…

– Ты видела Гиртмана?

Она поморщилась.

– Да. Он забрал Гюстава и исчез, когда дом был уже весь в дыму.

Сервас молчал, не сводя с нее глаз.

– Я ничего не могла сделать без оружия. В смысле арестовать… Он прошел мимо меня – молча, с мальчиком на руках, уложил его на заднее сиденье и уехал.

Кирстен заплакала.

– Он убил их, Мартен. А я его упустила!

Сервас промолчал.

– Отойдите подальше, сейчас все рухнет! – приказал один из пожарных.

Они пошли к отелю. На террасе собрались зеваки – набежали из деревни, как на праздник святого Жана , приключившийся на сей раз не летом, а для разнообразия зимой.

Сервас обнял Кирстен за плечи.

– Не беспокойся, скоро все закончится, – сказал он и услышал, как крякнул его телефон. Сообщение было коротким – время, место и два слова: приходи один.

Сыщик посмотрел на Кирстен.

– Это он. Хочет, чтобы я был один.

– Где?

– Скажу позже.

Кирстен замкнулась, в глазах полыхнул гнев – Сервас едва ее узнавал. Но она взяла себя в руки и нехотя кивнула.