Сервас оставил Кирстен в отеле, спящей. В висках стучала кровь, как будто ему вкатили сверхдозу адреналина. Машину то и дело выносило на обочину, шины скользили по обледеневшему асфальту.

В голове крутилась одна и та же фраза: «Kindertotenlieder  не будет, если мы объединим усилия».

«Песни об умерших детях». Густав Малер. «Ю».

Это мог написать один-единственный человек – значит, Гюстав в смертельной опасности. Спасение мальчика зависит от них. Мартен не верил, что Гиртман заманивает его в ловушку. Швейцарец много месяцев следил за ним, фотографировал, мог устроить любую каверзу. И место выбрал бы поудобнее больницы.

Сервас бросил машину на стоянке для больничного персонала и вбежал в холл.

– Время для посещения закончилось, – сообщила сидевшая за стойкой женщина, подняв глаза от мобильного телефона. Майор наклонился, сунул ей под нос полицейское удостоверение. Она «расстреляла» его взглядом.

– Грубить ни к чему, месье. Что вам нужно?

– Сегодня во второй половине дня к вам привезли мальчика.

Медсестра недоверчиво сощурилась, сверилась с компьютером.

– Гюстава Серваса, – подтвердила она.

Сыщик второй раз услышал это имя и свою фамилию вместе, и у него оборвалось сердце. Разве такое возможно? Теперь, когда страхи и надежды начали обретать реальные очертания, он спросил себя, чего хочет больше – чтобы Гюстав оказался его сыном или чтобы выяснилось обратное. Но одновременно в нем просыпалась иная надежда – более смутная и опасная. Надежда, угасшая много лет назад, но тайно ждавшая срока, чтобы возродиться. Марианна. Узнает ли он наконец, что с ней случилось? Мозг честно пытался задвинуть проклятый вопрос в самый темный угол сознания.

Женщина указала ему на застекленную дверь слева от поста.

– Идите по коридору до конца, потом поверните направо.

– Спасибо.

Она вернулась к своему телефону. Шаги сыщика гулко звучали по кафельному полу. В коридоре стояла гробовая тишина. Еще одна дверь. Еще один коридор. В глубине – светящаяся табличка:

ОТДЕЛЕНИЕ СКОРОЙ ПОМОЩИ.

На стенах маленького тесного кабинета висели графики, поделенные на колонки, размеченные цветными бумажками.

Сервас снова достал удостоверение.

– Гюстав, – сказал он, не сумев выговорить фамилию. – Мальчик, поступивший сегодня, ближе к вечеру…

Женщина смотрела, не понимая, потом кивнула, встала, вышла в коридор и сказала:

– Третья дверь справа.

Где-то прозвучал сигнал вызова, и она пошла в другую сторону.

Ноги у Серваса стали мягкими и непослушными, как у мишленовского снеговика … До указанной медсестрой двери оставалось не больше четырех метров, а его не оставляло чувство, что всё не всерьез, не по-настоящему. У стены стояли две каталки и какой-то прибор на колесиках со множеством кнопок. Внутренний голос кричал: «Беги отсюда!»

Сердце грохотало в ушах, мозг готов был поддаться панике.

Три метра.

Два…

Один…

Шумит вентиляция, дверь распахнута… Силуэт в комнате, человек сидит на стуле, спиной к нему… Мужской голос произносит: …Входи, Мартен… Я тебя ждал. Добро пожаловать… Давно не виделись… Ты не торопился… Наши пути тысячу раз пересекались, и ты тысячу раз меня не замечал… Но теперь ты здесь, наконец-то… Входи, не стесняйся! Взгляни на своего сына…