Глава 31

– Нам хорошо жилось в детстве. – Розали сидела неподвижно и смотрела в окно сквозь клубы пыли на холмы, кусты и выгоны, проносившиеся мимо. – Вы, наверное, глядите на нас сейчас, и вам в это не верится, но в то время нам действительно было хорошо.

– Я верю, – сказала Берди, понемногу отпуская педаль акселератора.

Оказалось, вести автомобиль Джуда совсем не то, что ее собственный. Машина шла плавно и послушно. Легко набирала скорость. Несколько раз цифры на спидометре пугали Берди. С таким множеством поворотов, в которые надо еще успеть вписаться…

«Через пару часов я вернусь в Хоупс-Энд. Тогда и поговорю с Дэном. Он решит, как поступить…»

– Мы играли, ели и спали. Кит с Сесилией и мы с Тревором. Порой с Бреттом, однако он был постарше и не всегда соглашался играть с нами. Или с Чудиком, но он был моложе и обычно просто увязывался за нами. Мы лазили по деревьям, строили шалаши, сидели у реки и грызли яблоки. Играли возле хибарки, наблюдали за старым опоссумом, который жил высоко в дупле дерева возле тропы; разводили на поляне костер, жарили на нем сосиски и ели их полусырыми, играли в прятки в кустах, пока мама не звала нас домой. Только этим и занимались. Мы никогда не задумывались о том, что повзрослеем, заведем собственных детей… Не размышляли о том, откуда берутся деньги. Просто… проживали очередной день, когда он наступал.

«Как ягнята…»

Берди затормозила слишком резко, машину бросило вперед.

– Извините, – пробормотала она.

– Ничего, – равнодушно отозвалась Розали, затерявшись в мыслях о прошлом.

Берди облизнула пересохшие губы:

– Розали, если не возражаете, я хотела бы сначала заехать в Сассафрас, а уж потом в Ганбаджи, – хотя, конечно, так будет дольше. Мне надо в мастерскую в Сассафрасе, там мой автомобиль. Хочу узнать насчет него у механика.

– Фрэнка Теллмана? Он мерзавец.

– Правда?

Розали поерзала, глядя в окно.

– Вообще-то я не знаю. Так Тревор говорил. Он часто возил туда свою машину. И считал, что Фрэнк тот еще пройдоха.

За окнами мелькали пейзажи. Холмы, стада овец, эвкалиптовые рощицы, сетчатые заборы…

– Вы всегда верили тому, что говорил вам Тревор?

– Да. Он был такой уверенный, а я вечно во всем сомневалась.

– По-моему, это логично. Не следует быть абсолютно уверенным ни в чем.

– Вероятно. – Розали вздохнула. – Но жить от этого труднее.

– Как Грейс? – Берди не сводила глаз с дороги, крепко держась за руль, но все равно заметила, как Розали вдруг напряглась.

– С Грейс все в порядке. Просто шок. Да еще во второй раз.

– Она ведь находилась с вами, когда вы обнаружили Дафну?

– Да. И Джейсон тоже. Но Джейсон покрепче. А Грейс… ну, по ее виду не скажешь, а на самом деле она очень ранимая и совсем еще ребенок. Грейс чем-то напоминает меня саму в том же возрасте. Слишком доверчива, всем старается угодить… Понимаете?

– Да.

– Вы, наверное, никогда не были такой? Доверчивой и покладистой?

– Да, в детстве я была скорее похожа на Джейсона, – усмехнулась Берди. – Всезнайка и задавака. Всех раздражала.

– Он вам нравится?

– Вообще-то да. Несмотря ни на что.

Берди бросила взгляд на сидящую рядом женщину. Она слабо улыбалась и смотрела в окно.

– Розали, то, что вы сказали полиции насчет прошлой ночи…

Она вскинула голову:

– А что?

– Вы ведь не лежали дома в постели? И Грейс не разбудила вас криком. Вы вышли еще до того.

– Нет, не выходила! – отрезала Розали и покраснела. – Я лежала дома в постели. По-вашему, я вру?

– Да. – Берди продолжала смотреть вперед на дорогу, крепко сжимая руль. – Я знаю, что вы выходили. – Она решила рискнуть. – Знаю, что вы побывали на тропе, ведущей к хибарке Тревора, ближе к двум часам ночи.

Розали невольно всплеснула руками:

– Но как вы могли узнать? Это неправда!

– Правда. Сегодня утром вы спросили, почему на сей раз я без свечки. Откуда вы узнали, что ночью я брала ее с собой, если не видели меня? К тому времени как мы с вами встретились возле хибарки, я уже держала фонарик.

– Наверное, услышала от кого-нибудь.

– Нет. Знать мог лишь тот человек, который прятался в кустах и видел, как я иду к хибарке. Это были вы. Зачем вы прятались?

– Вы уже сказали полиции? – Розали закрыла лицо руками.

– Пока нет. Объясните, что произошло.

– Я его не убивала!

– А я и не говорю, что это вы. Мне просто нужно знать правду.

– Вы мне не поверите.

– А вдруг? Хотя бы попытайтесь.

Розали откинула волосы со лба.

– Ужасная была ночь, – негромко начала она. – После того как мы вернулись домой, Лили и Кит поссорились, и Кит укатил на машине, хоть и был пьян. Я беспокоилась за него. Джейсон так перевозбудился, что никак не мог успокоиться. И вдобавок я страшно поскандалила с Грейс.

– Из-за Тревора?

Розали кивнула:

– Грейс была в восторге от него. Считала, что он удивительный. Интересный. Говорила о нем постоянно. Мы с ней спим в одной комнате. Я велела ей раздеться и лечь в постель, но она отказалась: собиралась навестить Тревора. Твердила, что, если я ее не пущу, она дождется, когда я усну, и все равно сбежит. Ей не терпелось поговорить с ним наедине. Расспросить про тюрьму. Посмотреть компьютер. Мол, Тревор пообещал показать компьютер, когда она захочет. А я объясняла, что она ведет себя глупо. И никакой он не удивительный, а опасный, самовлюбленный, лживый и подлый, и ей нужно держаться от него подальше. Грейс страшно разозлилась, закричала на меня. Я ее с трудом узнавала: лицо исказилось, и смотрела она на меня с ненавистью. Кричала, что я ревную, потому что Тревор мой брат-близнец, и никого не подпускаю к нему. А ей я завидую, ведь она моложе и симпатичнее, а я жирная, у меня растяжки и грудь обвисла. – Розали прерывисто вздохнула. – Я ударила ее. По щеке, – прошептала она. – Никогда прежде я этого не делала. Ужас.

– Что же было дальше?

– Я выбежала из спальни в гостиную. Слышала, как Грейс плачет. Я отвела Джейсона обратно в постель – он, конечно, примчался посмотреть, что у нас происходит. Джейсон обожает скандалы и драки. Я уложила его, укрыла, отругала, и к тому времени как вышла, в нашей спальне уже было тихо. Я думала, Грейс сбежала: в хибарку, как грозилась, – но оказалось, что спит. Уснула сразу же. Свернулась, подложив ладонь под щеку. А лицо было еще мокрым от слез. Как у ребенка. У грудного младенца. Я смотрела на нее и понимала, что Грейс еще очень молода. И не могла поверить, что решилась ударить ее. Думала, она меня не простит. Отныне между нами все изменилось и никогда уже не станет прежним.

Я переоделась и сама забралась под одеяло. Устала страшно, но уснуть не сумела. Было жарко. Совсем нечем дышать. Голова была тяжелой и тупой. И сердце колотилось так, что чуть из груди не выскакивало. Вскоре я все-таки встала. Грейс не шевелилась крепко спала. Я оделась и вышла из дому, на свежий воздух, и побрела по дороге.

– Вы знаете, в какое время это было? – тихо спросила Берди.

– Нет. На часы не смотрела. Мне было безразлично. Но в темноте я нигде не увидела света.

– И в хибарке тоже? А в доме Хьюитов?

– Нет. Мне хотелось пройтись, только не приближаться к хибарке. При одной мысли о Треворе меня мутило. И потом, я не сомневалась, что с ним сейчас Сью Суини. Про Лили я тогда не знала. Понятия не имела, что она побывала там и Чудик ее выследил. Наверное, все это случилось, пока я в первый раз укладывала Джейсона спать, а затем ссорилась с Грейс.

– Куда вы пошли?

– По дороге. Добралась до главной улицы, почти до самого моста, и повернула обратно. Думала, что теперь наконец засну. Я уже находилась возле деревьев напротив паба, как вдруг дверь паба открылась и вышли вы со свечой. Как я испугалась! Свеча светила вам в лицо. Выглядело это по-настоящему жутко. Вы перешли через дорогу, и я удивилась: куда это она? Потом решила, что вам, наверное, нужно что-нибудь взять из машины. Я нырнула в кусты и вышла на тропу. Я думала, что вы меня не заметили, но вы двигались прямо ко мне. Тут я сообразила, что вам тоже надо на тропу. И запаниковала. Я отступила, прокралась глубже в заросли, стараясь не шуметь. Вы приближались. Я спряталась за дерево и присела на корточки. Встречаться с вами я не хотела.

– Почему, Розали?

– Знаете… – Она не сводила глаз с дороги перед машиной. – Я подумала, что вы идете к Тревору. Видела, как вы с ним прощались у дверей в пабе. И предположила, может, он… что-нибудь сказал вам. Назначил встречу. Ну, вы понимаете.

– Ясно, – кивнула Берди. – И вы спрятались. А я услышала вас, позвала, но вы не ответили. Вы пошли следом за мной? Видели, как я нашла Джуда?

– Нет, что вы! Как только вы свернули с тропы, я умчалась оттуда так быстро, как только могла. Я слышала, как вы спрашивали: «Где ты?» – и думала, что это вы мне. Через кусты я выбралась к деревьям, а потом бросилась бежать по дороге к дому. Думала, упаду в обморок или еще что. Боялась, что вы погонитесь за мной, но, добежав до поворота, поняла, что никто за мной не гонится, и перешла на шаг. К тому времени я находилась уже возле дороги, которая ведет к школе. И вдруг решила: пойду-ка я туда. К школе. Там тихо. Посижу немного. Никто не узнает, где я была. Там мне нечего бояться. – Ее губы задрожали, растягиваясь в улыбке. – Глупо, правда? Почему именно там мне нечего бояться в отличие от прочих мест? С чего я взяла, будто мне что-то угрожает? В общем, направилась к школе и села на скамью под деревом. Раньше, в детстве, я там обедала. И сразу почувствовала себя в безопасности. Честное слово.

Берди вспомнила небольшое здание школы в тонах сепии, заросшую травой площадку для игр. В этой картине она не находила ничего утешительного. Наоборот, впечатление было гнетущим. Но с другой стороны, Берди не росла здесь. Не играла в баскетбол на заасфальтированном пятачке перед школой, не бросала рюкзак в кучу возле крыльца, не резвилась, хлопая в ладоши, на траве во время перемены. День за днем. В привычном, простом, бесхитростном окружении.

«Нам хорошо жилось в детстве…»

– Там я просидела довольно долго, – продолжила Розали. – И вроде бы ни о чем не думала. А вскоре будто очнулась и сообразила, что пора домой, на случай если Грейс проснется. Я ушла со школьной площадки, побрела, сама не зная куда, и в темноте наткнулась на старый колокол. Он загудел.

– По-моему, я слышала его. – Берди вспомнился этот звук – единственный протяжный удар колокола в темноте.

– Звук показался ужасно громким. Я испугалась: думала, что перебудила всех, – но нигде в домах свет не зажегся. И я просто ушла, стараясь не торопиться. С тех пор не раз гадала: неужели колокол разбудил Грейс? Она услышала его, сразу вскочила и сбежала из дома? Потому что прошло совсем немного времени, и я, не успев войти во двор дома, услышала визг. Внизу, у хибарки.

Розали тяжело дышала, стискивала и мяла руки на коленях.

– На сей раз я заметила, что там горит свет. А потом раздался вопль. Я сразу поняла, что кричит Грейс. И бросилась бежать… Ох как я испугалась! Старалась поскорее очутиться там. Думала: если он хотя бы пальцем ее тронул! Если только посмел! Если сказал ей что-нибудь! Я его убью! – Она зажала рот ладонью.

– Ничего страшного, – успокоила Берди. – Все нормально, Розали. К тому времени Тревор был давно мертв.

Розали опустила голову.

– Мертв… – промолвила она и закрыла глаза. – Да. Он мертв. Слава богу!

Они подъехали к тому месту, где сходились проселочная дорога и шоссе.

«Вот здесь Лес Хьюит встретил Кита Лэма. Кит выворачивал на шоссе, Лес съезжал с него».

Берди притормозила и свернула вправо, на шоссе.

– Грейс ведь от Тревора – да, Розали? – тихо спросила она.

Розали молчала.

– Сколько это продолжалось? Год? Два? Три? – Берди внимательно смотрела на дорогу.

– Никто не знает, – прошептала Розали.

– И Энни?

– Да.

– И Грейс?

– Да! – На сей раз ее голос окреп, стал громче. – Она узнала бы в последнюю…

– Тревор знал?

– А как же! Он-то знал. Считал, что это смешно.

– Как же вы ухитрились это скрыть? Неужели мать не спрашивала вас, кто отец вашей дочери?

Розали пожала плечами:

– Спрашивала, конечно, но я просто молчала. А она и не допытывалась. Считала, что так уж вышло, – всякое бывает. Откуда ей было знать, что Тревор делал со мной там, в хибарке. Как я раньше отбивалась, отказывалась, а потом сдалась и уже не сопротивлялась. И каждый раз приходила домой и думала: больше никогда в жизни. И снова сдавалась. Так и поняла, что я дрянь. Тревор всегда говорил, что это я его завлекла. Мол, он просто ничего не смог с собой поделать. А я поверила… отчасти. Думала, что только от меня зависело, прекратится это или нет. Но что я могла поделать?

Слезы навернулись на ее глаза и потекли по щекам.

– Что я могла? Даже рассказать было некому. Считала, что я вконец испорченная, мне было стыдно. А вскоре узнала, что беременна. Поначалу я даже не поняла, что со мной такое. Почему вдруг прекратились месячные? Почему я толстею? Тревор объяснил. И с этого момента больше ко мне не прикасался. Говорил, что его тошнит от мамаш. Что ему, делать больше нечего, кроме как путаться с родной сестрой? Вот так все и получилось. Мне было пятнадцать лет, а я уже ждала ребенка. У меня даже парня никогда не было. Я даже не представляла, откуда рождаются дети. Думала, что из пупка. Хотя нам и говорили в школе. Наверное, я просто не вслушивалась. В общем, мама объяснила мне. Она обо мне позаботилась. А Грейс, когда родилась, была такая хорошенькая! Как куколка. Но я, конечно, сама была еще ребенком. Понятия не имела, как с ней обращаться. Мне мама помогла. Показала, что и как нужно делать. Ведь она вырастила столько детей, что могла обращаться с ними с завязанными глазами, хоть пьяная, хоть трезвая. Ей это нравится. Она любит, когда в доме малыши.

– И вы ничего не говорили ей? И никому другому? Все эти годы?

– Нет. Поначалу мне было страшно и стыдно. А к тому времени как Грейс исполнилось три или четыре года, я вдруг поняла, что будет означать для нее, если кто-нибудь узнает. Если, например, рассказать маме, она все равно проболтается. Когда жена Кита сбежала с Шэрил Бейкер, через год после того, как Тревор женился на Дафне, весь город уже через пять минут во всех подробностях знал, что и как. Кит пытался заставить маму замолчать, но напрасно. И Цикаде просто пришлось с этим смириться, как и Киту. Это Тревор подзуживал маму. Ему все это нравилось.

«Жена Цикады Бейкера…»

«Тревор Лэм, ухмыляющийся у стойки бара…»

«Вот и Цикаде нравилось, потому что он меня на дух не переносит. Я как мужчина вдвое сильнее его, и он это знает. Он такой же, как Кит. Женщину ему нипочем не удержать, даже распоследнюю шлюху…»

– Если бы прошел слух про Тревора, друзья Грейс могли подумать, что она уродец. Или она сама могла так решить. И тогда никто бы не захотел на ней жениться. А вдруг приехали бы из социальной защиты и отняли ее? А ведь я ее любила. Только ее одну… – Розали снова отвернулась и уставилась в окно, кусая губы.

– А вы не боялись, что Тревор всем расскажет? – спросила Берди.

Она покачала головой:

– В то время – нет. Он же был не дурак и понимал, что его девчонкам это не понравится. А как только Тревор начал подкатывать к Дафне Хьюит, тем более не стал так рисковать. И я думала, что больше мне ничто не угрожает. К тому времени я уже родила Джейсона, и он отвлек внимание от Грейс. Все только и делали, что гадали, кто его отец, а о Грейс даже не вспоминали. Кит был уже женат на Ивонн, у них родилось двое детей. Сесилия уехала. Папа и Джонни погибли.

– Кто же отец Джейсона?

– Какой-то парень. Нанялся чинить изгороди к Хьюитам на пару недель. После отъезда он звонил мне несколько раз из разных мест, а вскоре пропал. И больше не приезжал. Про ребенка не слышал. Не знал даже, что я забеременела. Я говорила ему, что пью таблетки. Он был хороший, но не любил меня. Я ему просто нравилась. Называл меня симпатичной. – Розали горько усмехнулась. – Сейчас он на меня и смотреть бы не стал, верно?

– А как вы относились к Дафне?

– Она была ничего. – Розали беспокойно сменила позу. – Хорошая. Слова худого о ней не скажешь.

– Но?..

– Иногда Дафна меня раздражала.

– Почему?

– Она была такой… правильной. Думала, что лучше всех все знает. Вечно лезла куда не просят. Убеждала Чудика больше не заниматься боксом. Чинила хибарку. Заставляла Тревора бросить пить и найти работу. Всюду наводила порядок. Ей следовало понять: все равно ничего не изменится, – но Дафна так и не поняла. Не представляла, как на самом деле устроен мир. И отказывалась в этом признаваться. – Розали пожала плечами и взглянула на Берди. – Сучка я! – вдруг выпалила она. – Вообще Дафна была хорошей. Всегда была добра и ко мне, и к детям. Жаль, что она умерла.

Вдоль дороги замелькали дома на окраине Сассафраса.

«Где-то здесь полиция заметила Лили».

Берди притормозила, высматривая автомастерскую по другую сторону шоссе. Наконец увидела и приготовилась свернуть.

– Не говорите никому про Грейс, ладно? – попросила Розали. Ее голос стал глухим и монотонным. – Пообещайте мне. Теперь Тревора нет, а больше никто не знает…

Берди пересекла шоссе и подкатила к автомастерской. Внутри стояла ее машина. Искореженная дверца, смятая передняя часть – кошмар. Страховка. Покроет ли она ремонт? Берди вспомнила, что счет за страховку был среди остальных, так и не отправленных. С ярко-красным словом «Срочно». А если такой ремонт страховка не покрывает? Наверное, на ее лицевом счете не хватит денег. Можно, конечно, оставить автомобиль здесь, а самой занять денег у кого-нибудь. Например у Джуда. У отца. Или, боже упаси, – у Тоби. Вот так номер. Ее машина в залоге, пока она не оплатит счет. Она ничем не лучше…

«Ему даже починить свою проклятую машину было не на что, когда та сломалась в очередной раз».

– Грейс скоро уедет, – бормотала Розали. – Она терпеть меня не может. С прошлой ночи со мной не разговаривает. И тогда ей вообще незачем знать, кто ее отец. Ни ей, ни кому-либо другому. Если вы не скажете…

«..больше недели в автомастерской в Сассафрасе…»

Берди остановила машину. В ушах у нее звенело.

– Если только вы не скажете.

– Нет, Розали, – медленно произнесла Берди. – Если Грейс и узнает когда-нибудь, то не от меня.

«Истина и справедливость – одно и то же?»

– Обещаете?

– Да.

Берди сидела, не снимая рук с руля. Она видела, что хозяин автомастерской не спеша, вразвалку направляется к ней. Помнила, что должна сделать и о чем спросить. Особенно об одном. Но не могла пошевелиться. Казалось, силы покинули ее, просочились через дно машины и лужей растеклись по бетону под ней.

– Вам плохо? – услышала она голос Розали. – Я могу чем-нибудь помочь?

Берди ощутила, как ее губы задвигались. Услышала собственный голос – какой-то тонкий и чужой:

– Через минуту все будет в порядке. Нормально. Ничем вы не сможете помочь. Ничем.