Глава 22
– Вы меня не так поняли! Честное слово! Послушайте, Берди, все совсем не так. Я была там… раньше, чем сказала. Да, признаю. Но я его не убивала. Не убивала! Не смотрите на меня так!
– Сью…
– Нет! Послушайте, я все вам объясню. Только пообещайте, поклянитесь, что больше никому не скажете!
– Этого я не могу пообещать.
Сью прикусила губу. Ее взгляд заметался по комнате, словно в поисках выхода.
– Полиция… если вы скажете им, они подумают, что это я. Потому что я соврала вначале.
– Но зачем? Если вы просто нашли Тревора Лэма мертвым, почему нельзя было взять и рассказать об этом?
«Если вы ни в чем не виноваты, чего боитесь?»
– Вот и с Тревором было так же. Он нашел Дафну. А потом полиция заявила, что он убил ее.
– Больше такого не повторится, Сью.
– Это еще почему?
«Вопрос в самую точку».
– Потому что на сей раз полиция будет действовать намного осторожнее. Они не посмеют ошибиться еще раз. Ни в коем случае. Теперь они будут проверять и перепроверять все доказательства, прежде чем отправят кого-то под суд. Им придется получить или твердые доказательства, или признание.
– Вы уверены?
– Абсолютно. – Берди выдержала ее взгляд. А потом припомнила то, о чем чуть было не забыла. Свой козырь. Особенно здесь, в Хоупс-Энде. – И не забывайте, Сью, – продолжила она, – в данном деле замешан Джуд. Он будет следить за каждым шагом полиции. Как только немного поправится и встанет на ноги. Если Джуд заметит, что они спешат с выводами, он так и заявит. И будет защищать всех и каждого, кого считает невиновным.
Ее довод подействовал, вызвав ответную реакцию. Поначалу Сью говорила медленно, потом ускорилась, и наконец слова полились из нее сплошным потоком. Берди слушала и машинально перемешивала сахар в веселой желтой сахарнице, подаренной Дафной.
После того как паб закрылся, Сью ушла к себе. Вечер не принес ей ничего, кроме убийственного разочарования. Работая за стойкой, она наблюдала за происходящим так, словно оно не имело к ней ни малейшего отношения. Ей понадобилось время, чтобы во всем разобраться. И тогда она вдруг поняла, что ее чувства к Тревору Лэму были пустой потерей сил и времени. Тревор пренебрегал ею весь день и весь вечер. Покинул паб, даже не попрощавшись, лишь заговорщицки подмигнул, и то не ей, а куда-то в ее сторону. Но не это беспокоило Сью. А сам Тревор. Она будто увидела его другими глазами.
Тревор был каким-то усохшим. Уменьшившимся по сравнению с тем, каким он ей запомнился. Во всех смыслах. Наблюдая, как он задирает несчастного перепуганного Филиппа Хьюита, бахвалится перед Джудом, глумится над Цикадой Бейкером и даже ранит чувства бедной старой Энни, Сью понимала, что это уже не Тревор Лэм, которого она помнила, – могущественный, непредсказуемый, опасный титан, ворвавшийся в ее жизнь. Внезапно он оказался злобным, эгоистичным, тщеславным, самовлюбленным ничтожеством, решившим заново утвердиться в миниатюрном мирке, каким считал себя вправе повелевать. Неудивительно, что Тревор пожелал вернуться в Хоупс-Энд. Ему хотелось быть важной птицей. А где еще он мог считаться ею, кроме как здесь?
И хуже всего – Тревор ничуть не изменился. Сью стояла за стойкой, наблюдала, как он вытаскивает очередное оружие из своего арсенала, и мгновенно узнавала его. Каждый жест, каждая гримаса, каждая уловка – все они были знакомы ей. Она видела, как они действуют на окружающих. Но с горьким удовлетворением сознавала, что сама для них уже неуязвима.
Она сама – вот кто изменился. За пять лет, пока оплакивала Дафну, работала бок о бок с молчаливым, отчужденным Цикадой Бейкером, тщетно искала душевного тепла в кратких и не приносивших удовлетворения связях с незнакомыми людьми и спала одна, она стала старше, печальнее, холоднее и, сама того не сознавая, – мудрее. Если умудренность житейским опытом считать мудростью. Сью понимала, что теперь видит Тревора Лэма таким, каким он был всегда, именно тем, что он собой представляет. Ее переполнял тошнотворный стыд. Ради этого никчемного человечишки она в своей слепоте обманывала любовника, подругу, себя…
«Цикада Бейкер, на лице которого застыли ужас и смертельная обида, смотрел на нее из дверей паба. Дафна…»
Благополучно вернувшись к себе, закрыв дверь и заперев на замок, Сью заварила чай, села и уставилась в стену. А потом возле паба остановилась машина, и через минуту на лестнице раздались шаги. У нее мелькнула мысль, что это Тревор, и сразу стало тошно. Но это был Кит. Пьяный и в слезах. Ждущий, что его впустят. Жаждущий особого утешения. Лили заперлась в трейлере и велела ему проваливать. Выпалила, что его брат в десять раз больше мужчина, чем Кит. И во столько же раз интереснее для женщин. И кстати, без заморочек. Как раз то, что нужно Лили. А Сью, конечно, не пожалеет для него любви. Ведь и ей нужно утешение. Тревор же дал ей пинка под зад, так? Мерзавец.
– И ныл, ныл без конца: «Ну ладно тебе, Сью, ну что ты? Ну пойдем…» – Сью, наклонившись вперед на своем стуле, подпирала подбородок ладонями и изображала жалкий пьяный скулеж. Потом выпрямилась и отбросила волосы за спину. – Но я его не впустила. Еще чего! Да, я Киту сочувствовала, только ему нужна была вовсе не чашка чаю и чтобы кто-нибудь подбодрил его и похлопал по спине. А я благотворительностью не занимаюсь.
Она поморщилась, глядя на Берди:
– Не хотелось мне обижать Кита. Против него я ничего не имею. Но такие, как он, мне не нравятся. А ему – такие, как я. Кит ко мне и близко не подошел бы, будь он трезвым и если бы не Тревор. Ему подавай тощих, плоскогрудых и вредных, как Лили. Его жена Ивонн как раз такая была – Пег говорила.
– Жена, кажется, ушла от него? – спросила Берди.
– Да. Незадолго до моего приезда сюда. Вот потому-то… Ладно, какая теперь разница. В общем, я сказала «нет» и еще сотню раз «нет» и наконец выставила его.
– Около половины двенадцатого?
– Да, примерно. Как вы узнали? А, вы же видели его. Правильно. Ну вот, Кит ушел, а я села в комнате. Я думала так: Кит был уверен, что я впущу его, чтобы поквитаться с Тревором за Лили. А Тревор ждет, что я приду к нему. Вот зачем он подмигнул. Да, он на меня не смотрел, не заговаривал со мной, зато подмигнул – этим все сказано. И теперь он ждет меня там, уверенный, что я вот-вот прибегу, аж взмокну от нетерпения – вы уж простите меня, Берди, – вывалю язык и буду из кожи вон лезть, лишь бы запрыгнуть к нему в постель.
«Она перебьется».
Бледное лицо Сью раскраснелось.
– И чем дольше я думала об этом, тем больше успокаивалась. Решила: схожу-ка я туда. Но не для того, на что Тревор рассчитывает. Объясню, как я к нему отношусь. Растолкую, какой он жалкий и подлый. А потом уйду, и пусть себе стоит, разинув рот. А если он считает, что Лили Денджер поможет ему облегчиться – как бы не так! Слышала, знаю, о чем говорю.
Яростный блеск в ее глазах угас. Внезапно Сью снова стала бледной.
– Ну, я и пошла, – бесстрастно произнесла она.
– В какое время это было, Сью? – спокойно спросила Берди, но, пока ждала ответа, у нее от волнения перехватило дыхание.
– По-моему, около четверти первого. Помню, как я встала и посмотрела на часы, и они как раз показывали двенадцать пятнадцать. Правда, пару минут я искала фонарик и переобувалась.
– Итак, вы отправились в хибарку. Вы никого не встретили по дороге?
– Ни души. Всю дорогу я почти бежала. Не люблю эту тропу в темноте. Я добралась до хибарки…
– Свет в ней был включен или выключен?
Сью уставилась на нее широко раскрытыми глазами:
– Выключен. Но в кухне звучал транзистор, дверь была приоткрыта. Я думала, Тревор сидит в потемках и поджидает. Он часто повторял, что видит в темноте. Чушь собачья, конечно, но ему это нравилось. И я вошла. При мне же был фонарик. И увидела его. Он лежал на полу. Я поняла, что Тревор мертвый.
– Вы прикасались к нему?
– Нет. Даже не приближалась. Только смотрела. А радио играло «Яд». Я стояла и смотрела. И думала… ну, про это я уже говорила. А потом вышла оттуда и бросилась бежать. И мчалась всю дорогу до дома.
– Вы никого не встретили на той тропе? – спросила Берди.
Сью судорожно сглотнула:
– Нет, конечно. Если бы встретила…
«Если бы встретили кого-нибудь, то не смогли бы делать вид, будто пробыли дома всю ночь. Но…»
– Я вернулась сюда. Меня всю трясло. Я думала: «Тревор мертв. Все уверены, что я зла на него, потому что он отшил меня. Стоит только мне проболтаться, сообщить, что я была там, и все решат, что это я его убила». Мне казалось, будто я… запачкалась. Хотелось принять ванну или душ. Но сходить для этого в паб я не решилась. Цикада услышал бы. Его комната находится возле самой ванной. И потом, было уже очень поздно. Это выглядело бы подозрительно. Поэтому я просто вымыла руки и лицо над раковиной и переоделась в ночную рубашку. На случай, если кто-нибудь придет.
Ложиться я не стала. Не имело смысла. Знала, что все равно не засну. И продолжала сидеть. Пила вино и смотрела телевизор. Ну как смотрела – просто он работал, а я сидела рядом. Надо же было хоть чем-нибудь заняться. А вскоре раздался вопль. И я поняла: кто-то обнаружил Тревора. В пабе сразу вспыхнул свет. Я выждала немного, вышла в спальню и выглянула в окно. Цикада уже шагал по дороге в сторону тропы. И еще несколько человек с ним. Там мигали красные вспышки, за деревьями. Я подумала, что это полиция. Про «скорую» не догадалась.
– Вы тоже вышли?
– Если бы я не вышла, это было бы еще подозрительнее. Мне не хотелось, но пришлось. В общем… остальное вы знаете.
– Да.
– Я его не убивала! Честное слово. Я видела Тревора мертвым, вот и все. И убежала. Но никому ничего не сказала. Ведь это же не преступление, правда?
Берди не ответила. Она пока не знала, что из всего этого следует. Заметив встревоженный взгляд Сью, устремленный на нее, она с расстановкой произнесла:
– Вы сразу вернулись домой, прямо сюда. Никого не видели и никуда не заходили.
– Правильно. Так что ничего страшного. Никому и незачем знать…
О Джуде речи не было. Сью понятия не имела, что Берди твердо убеждена: на него напали, когда он шел к хибарке. Самое позднее – в полночь. Об этом Берди упоминала лишь в разговоре с Дэном Тоби. А сам Джуд, к счастью, находился сейчас далеко отсюда, в больнице Ганбаджи, и ни с кем еще не говорил. Поэтому Сью не сознавала, что сама себе вырыла яму. А Берди понимала, что предупредить ее не вправе.
Могла ли Сью пробежать мимо скорчившегося на земле Джуда и не заметить его? Да. Берди сама чуть не прошла мимо, хотя он лежал у самого края тропы. В темноте Сью вполне могла пройти вплотную к нему и не увидеть.
Или же… она врет насчет времени? Сью могла отправиться в хибарку гораздо раньше, чем следовало из ее слов. Например, сразу после того, как выставила Кита Лэма. Тогда в хибарке она была бы примерно в одиннадцать тридцать пять. В то время в хибарке горел свет. Логично было предположить, что в одиннадцать тридцать пять Тревор Лэм был жив. И что же случилось дальше?
Берди вспомнила скомканную простыню и свисающее с кровати одеяло в спальне Тревора Лэма. Вот что могло случиться. А что потом? Потом, под действием горького и гнетущего осознания, что опять стала жертвой человека, которого презираешь всей душой? Презрение Сью к Тревору Лэму было неподдельным, в этом Берди могла поклясться. Убийство? Она смотрела на свои руки, поскольку пока была не готова встречаться со Сью взглядом. Эта женщина казалась открытой и искренней. И все-таки однажды она уже солгала – о том, как провела предыдущую ночь. Постаралась замести следы. Прекрасно держалась во время разговора с полицией. И лишь позднее, когда она расслабилась в домашней обстановке, случайная оговорка выдала ее.
Зачем ей понадобилось лгать про время ухода из дома? По какой-то причине это время много значит. Неужели это Сью Суини слышала, как приближается Джуд, когда торопилась домой по тропе после убийства Тревора Лэма? И в панике напала на него? Не исключено. Но верится с трудом. Не та мотивация. И для нападения, и для убийства, и даже для вранья насчет времени. Да, Сью импульсивна. Да, ее переполняло презрение к Тревору Лэму. Но, судя по ее тону и выражению лица, это презрение было не яростным и жарким, а ледяным. К тому же Сью Суини умеет не терять присутствия духа в критической ситуации. Это очевидно по ее поведению за стойкой бара и по тому, как ловко она обвела вокруг пальца полицейских из Ганбаджи. С учетом обстоятельств трудно поверить, что такая женщина способна убить Тревора Лэма в порыве ярости, а потом в панике напасть на Джуда, рискуя совершить второе убийство.
Берди понимала, что молчание затягивается. Подняв голову, она посмотрела на Сью и произнесла:
– Думаю, будет лучше, если вы обо всем расскажете детективу Тоби. Сейчас я ему позвоню. Попрошу приехать и поговорить с вами.
– Нет! Я не…
– Послушайте, Сью, им вы можете сообщить все то же, что и мне. Они все равно узнают правду. Эксперты уже ведут работу. Они определят, что вы побывали в хибарке, выяснят, во что вы в тот момент были одеты. Будет проверено буквально все – от постельного белья до пыли на кухонном полу. Да, это займет время, но рано или поздно к вам явятся с расспросами. И тогда ваша скрытность будет выглядеть гораздо подозрительнее. А Тоби не надо бояться. Он не станет давить на вас. Просто расскажите ему правду. Как рассказали мне.
«Если, конечно, мне вы сказали правду».
Сью обмякла на стуле и прикрыла ладонью глаза.
– Ладно, – кивнула она. – Звоните.
