Пока я собирал рюкзак, готовясь к встрече с Джеральдиной, в голове моей крутилось слишком много мыслей для человека, который считает себя «простым парнем». В наших отношениях с папой появилась неискренность, мы с Джагом все больше отстранялись друг от друга, увлечение музыкой отдаляло меня от «Бульдогов» да и вообще от всего, что когда-то было для меня самым главным. Но основной, конечно, была мысль о том, что у меня роман с моей учительницей музыки и я никому не могу об этом рассказать.

«Возьми только самое необходимое, – посоветовала мне Джеральдина, когда мы в первый раз обсуждали ночевку в лесу. – Нам много не понадобится».

Конечно, она была права, но я так нервничал, что вообще едва замечал, что бросаю в рюкзак: футболку, чистые носки. Фонарик, бутылку с водой. Я не Дилтон Дойли, мне не нужен набор для выживания в дикой природе.

Как же мне не хватало Бетти!

Я не смог бы рассказать ей о Джеральдине – она бы не одобрила эти отношения. Бетти слишком хороший человек, чтобы мириться с нарушением правил. Но мне так хотелось поделиться с ней. Или, не знаю, просто поболтать о чем-нибудь. О любой чепухе. Потрепаться, как мы всегда делали до ее отъезда в Лос-Анджелес.

Я по привычке покосился на окно ее комнаты. К моему удивлению, там горел свет. Какая-то блондинка рылась в ящиках комода, что-то искала, качала головой. На мгновение я подумал, что мне уже мерещится всякое. Но тут же сообразил – блондинка, да не та. Вещи в комоде перебирала Полли, а не Бетти.

Я постучал по стеклу – это был наш с Бетти сигнал. Так мы вызывали друг друга на разговор до того, как появились мобильные телефоны. Полли повернулась к окну, хотя обычно мы болтали только с Бетти, конечно. Она открыла окно и жестом попросила меня сделать так же.

– Как дела? – спросил я.

Полли украдкой оглянулась, будто боялась, что кто-то в доме ее услышит.

– Ты говорил с Бетти не очень давно?

Я покачал головой:

– Нет, мы толком не общались с тех пор, как она уехала в Лос-Анджелес. – За сегодняшний день я уже второй раз обсуждал тему Бетти, но мне снова стало больно от мысли об этом, – как будто в живот кулаком заехали. – А ты?

– Я до нее весь день пытаюсь дозвониться. – На мгновение мне показалось, что в глазах у нее мелькнул страх. – Я… ну… я собиралась оставить ей записку, но мне бы не хотелось… знаешь, мама роется в наших вещах…

– Записку? О чем?

Полли вела себя очень странно, и я вдруг забеспокоился.

По ее лицу пробежала легкая тень, будто она хотела что-то сделать, а потом передумала.

– Ладно, неважно. Все в порядке, – сказала Полли. – Я… м-м-м… попробую еще раз дозвониться до нее.

– Точно все в порядке?

Почему у нас у всех так много секретов? И чего нам будет стоить сохранить их?

– Да. Просто… ну, если будешь говорить с ней, вернее, когда будешь говорить с ней… скажи, что я пыталась до нее дозвониться, ладно?

– Скорее всего, ты с ней поговоришь раньше меня, – заметил я. Но Полли казалась такой… не знаю, грустной и почему-то напуганной, что я поспешно добавил: – Но да, конечно, передам.

– Отлично. – Она облегченно вздохнула, и складки на ее лбу разгладились.

Что бы ни происходило, видимо, я сумел сказать что-то, что ее успокоило.

И тут я услышал вдалеке сигнал: три коротких гудка. Значит, Джеральдина уже ждала на боковой улочке, где нас не заметит папа.

Пора было идти.

Джеральдина знала об одной полянке, полностью укрытой от посторонних глаз, неподалеку от заводи Страйкера. Она сказала, что полянку со всех сторон окружали заросли вязов – настоящее потайное местечко. Добраться туда оказалось несложно даже в темноте. Мы шли, обнявшись.

– И как это получилось, что деревья тут выросли по кругу? – удивился я. – Невероятно. Прямо как в фильме ужасов.

– Где твое чувство романтики? – возразила Джеральдина. – Природа подарила нам собственный уютный домик со стенами из деревьев.

Она расстелила карематы и бросила сверху плед. Сначала мы собирались взять палатку, но потом решили, что она нам не понадобится. Приятно было лежать на спине, глядя на переплетение ветвей на фоне ночного неба. Сквозь кроны деревьев мерцали звезды.

– Тут так красиво. – Джеральдина опустила голову мне на грудь.

– Да. Даже песню об этом хочется написать.

Звучит банально или просто нелепо, но это правда.

– Я захватила гитару, но, мне кажется, не стоит на ней играть, раз уж мы прячемся. Звук разносится далеко над рекой, а ты говорил, что тут где-то неподалеку бродят скауты.

– Ты права. – Я повернулся набок, чтобы мы могли смотреть друг на друга, и накрутил на палец ее локон.

– Но я уверена, мы найдем другие способы хорошо провести время.

После этого нам стало не до разговоров.

Не знаю, как долго мы не спали. Мы были полностью поглощены друг другом. Звезды сияли на небе, потом темнота стала понемногу рассеиваться. Приближался рассвет. Наверное, мы уснули только под утро. А проснувшись, я с ужасом понял две вещи.

Во-первых, на телефоне у меня было пять пропущенных звонков. Один от Реджи – наверняка по поводу моей преданности делу «Бульдогов». А вот все остальные – от Джагхеда. Черт. Я не только папе сказал, что буду тусить с Джагхедом, я и самому Джагхеду сказал то же самое.

Внутри у меня все похолодело. Я ужасный друг.

А во-вторых, я понял, отчего вдруг проснулся. Понимание обрушилось на меня с невероятной скоростью и определенностью. Я резко сел. Джеральдина тоже вскочила. До нас одновременно дошло, что именно прервало наш сон. Не рассвет, не скаутский горн Дилтона Дойли. Другой звук. Его ни с чем не спутать. Невозможно не заметить. Этот звук я не забуду никогда.

Звук выстрела.