Глава четырнадцатая
Джагхед
На это ушла целая вечность, да и жара стояла невероятная, но я все-таки дошел пешком от «Сумерек» до новой стройки «Эндрюс Констракшн». Конечно, я знал, где она находится, хоть и не видел, как мой папа ходит на работу, да и с Арчи мы больше не тусовались. Будь я сейчас дома в таком вот эмоциональном состоянии, я бы послал папашу ко всем чертям, взял без спросу его машину и поехал сюда. И плевать, что он мне потом скажет. Если тот Змей не врал, у папы не было ни малейшего права указывать мне, что делать.
Но, как бы я ни взбесился, часть меня – и не такая уж маленькая – все еще надеялась, несмотря ни на какие рациональные соображения, что Змей солгал.
А ведь я и в самом деле ни разу не видел, чтобы папа собирался на работу. Ни разу – с самого начала лета. А может, и до того?
Неужели я действительно так зациклился на себе, что не мог теперь ничего вспомнить?
Когда вдалеке показалась стройка, на душе у меня стало совсем мерзко. Экскаватор сгребал сухую землю, взметая облачка пыли и мелкого мусора. Мне подумалось, что Арчи тоже где-то здесь. Наверное. Почему-то раньше эта мысль мне в голову не приходила. Да и что с того? Он явно меня избегал. Если бы мне вздумалось заявиться к нему на работу, ему бы, наверное, стало неловко.
«Ну и что? – подумал я, накручивая себя еще сильнее. – Почему только я должен все время чувствовать себя полным дерьмом? Подумаешь, неловко ему будет! А друга бросить было ловко? Пусть отвечает за свои поступки, хоть раз в жизни пусть признает, что налажал!»
С каждым шагом мой праведный гнев нарастал. Я уже привык к имиджу мрачного циничного чудика из Ривердейла, ладно. Но эта ярость – такая черная, жгучая, будто грудь мне залили кипящей смолой – была для меня чем-то новым.
Мне вспомнилось, как Поуп рассказывал нам с Дилтоном о людях, заглядывавших в его кафе. Бон-ни и Клайд – с ума сойти. И как его отец говорил, что у него тогда было предчувствие… что-то в таком роде… по поводу этой парочки.
Я не купился на всю эту мистическую мутотень, но Поуп явно верил в то, что говорил. Еще и Дилтону вздумалось изображать из себя Кассандру и пророчить конец света. «Кровавая луна», видите ли. А вот во мне кровь бурлила от злости. Нет, я не купился на слова Поупа. Но сейчас, направляясь к трейлеру мистера Эндрюса под палящими лучами солнца, я впервые в жизни подумал, прочувствовал до самого нутра: может быть, есть доля правды в том, что в сердце Ривердейла кроется – и всегда крылось – зло.
И что сейчас это зло поднимает голову, готовое запустить свои когти в мою душу. В души всех нас.
И возможно, всем нам не миновать беды.
* * *
Мистер Эндрюс искренне удивился, когда я ворвался в его трейлер. Он даже вздрогнул, когда я хлопнул дверью. Где-то у меня за спиной орал прораб Ленни: «Эй, ты не можешь просто так вломиться туда! Мистер Эндрюс работает». Но я мог вломиться – и вломился, как бы Ленни ни орал.
Несмотря на удивление, мистер Эндрюс встретил меня куда доброжелательнее, чем Ленни. Над чем бы он там ни работал, он аккуратно сложил чертежи и спрятал их в ящик стола, а потом перевел взгляд на меня.
– Джагхед! – Он произнес это так, будто действительно был рад меня видеть, а может, даже ждал. – Ты только что разминулся с Арчи.
– Ну да, – буркнул я, цепляя большой палец за задний карман джинсов. – Это с нами часто бывает в последнее время.
Я уже сам не знал, действительно ли я скучаю по Арчи или мне его не хватает просто по привычке. Наверное, и то и другое.
– Правда? – Мистер Эндрюс поднял бровь. – А мне всегда казалось, что вы кореша.
Я невольно улыбнулся.
– Мистер Эндрюс, у меня нет ни дедушки, ни бабушки, но если бы они до сих пор были живы, думаю, даже они не стали бы употреблять выражение «кореша». – Я знал, что он не обидится на легкое подкалывание.
Как я и ожидал, мистер Эндрюс только добродушно улыбнулся.
– Не разлей вода. Друганы. А может, корефаны? – Он подмигнул мне. – Как тебе такое словечко?
– Ну вы даете.
– Ты, наверное, хотел сказать: «Ну ты даешь, старый перечник».
Ну почему он такой обаятельный и дружелюбный даже со мной, хотя я зол, как черт? И Арчи такой же. Потому-то ему все и всегда сходит с рук.
– Разве вы не слышали? Сейчас в сорок молодость только начинается, все так говорят.
Не дожидаясь приглашения, я нагло плюхнулся на стул напротив мистера Эндрюса.
Упоминания об Арчи и о том, как мы раньше были неразлучны, оказалось вполне достаточно, чтобы напомнить мне, зачем я сюда вообще приперся. А заодно еще больше испортить мне настроение.
– В общем, да… Мы с Арчем оба, знаете… заняты последнее время, – не подумав, брякнул я.
Брякнул – потому что… ну… сейчас же лето, а чем подросток может быть занят летом? То есть да, Арчи работал на стройке, а я писал… но нельзя сказать, чтобы эти дела сжирали все наше время. И ни работа, ни книга не объясняли, почему мы вдруг превратились в полную противоположность «корешей».
– Я знаю, знаю, – сказал Фред.
И на мгновение мне стало грустно оттого, что на самом деле ничего-то он не знает. (Да и кто из нас знает?)
– Я беспокоюсь, не слишком ли загрузил его работой. Еще и вечерами пропадает где-то. Чем вы, ребята, вообще занимаетесь? Сколько молочных коктейлей могут выпить два парня, даже такие здоровяки, как вы?
Между бровей мистера Эндрюса пролегла складка. Похоже, его действительно беспокоило, где Арчи проводит время, хотя он старался не подавать виду.
«Вечерами пропадает где-то». И мистер Эндрюс не знает где. Он думает, что Арчи проводит это время со мной. И поскольку нас нет дома, значит, мы пьем молочные коктейли у Поупа. Хм-м-м.
Ну, чем бы там ни занимался Арчи, я не собирался его выдавать. Я не стукач.
– Много, мистер Эндрюс. Но я всегда этим славился. Обжорство – это моя суперспособность.
– Всегда так было, Джаг. Это ты верно сказал. – Он переложил на столе какие-то бумаги и оперся локтями на стол. – Признаюсь тебе, я вздохнул с облегчением, когда он сказал, что вы завтра в Сентервиль едете, как раньше. Возвращение к привычному ходу вещей пойдет Арчи на пользу. – Мистер Эндрюс вздохнул. – Он мало об этом говорит, но мне кажется, отъезд матери сказался на нем куда сильнее, чем я ожидал.
– Ну, наверное, это нормально.
На мне отъезд матери тоже сказался не лучшим образом.
Но сейчас вообще-то речь шла о другом. Интересно: Арчи рассказал отцу, что едет со мной в Сентервиль, хотя после того нашего разговора прилагал немалые усилия, чтобы со мной не пересекаться. Итак, либо он действительно собирался встретиться со мной завтра… либо он использовал меня как алиби.
И как же мне стало больно оттого, что второй вариант казался куда более вероятным, чем первый.
И жалко, что я не стукач. Если кто и скажет Фреду Эндрюсу, что у Арчи другие планы на День независимости, то только не я.
– Совершенно нормально. Надо дать ему разобраться в себе. – Голос мистера Эндрюса вернул меня к реальности. – Я даже не стал возражать, когда он сказал, что останется ночевать у тебя накануне праздника. Что тут скажешь? Святой я человек.
– Ночевать?
Я невольно повысил голос. Арчи никогда не оставался у меня ночевать, даже когда мы по-настоящему дружили. У меня дома просто места столько не было.
Откашлявшись, я произнес уже обычным тоном:
– Ну да. Как в старые, добрые деньки, все такое. Подурачимся, будто нам снова десять. Жаль только, что для домика на дереве мы уже великоваты.
Мистер Эндрюс поднял брови.
– Если ты просишь меня построить вам новый домик на дереве, ничего не выйдет. Я тут и так по уши в работе, сам видишь.
– Вижу, вижу. – Помолчав, я глубоко вздохнул. Вот он, момент истины. Нужно наконец решиться. – Кстати о работе… у вас на этом проекте вся команда задействована. А мой отец тут? Что-то я его не видел.
– Твой… отец? – На лице мистера Эндрюса сменились недоумение, удивление… и, наконец, жалость.
У меня упало сердце. Вот оно. Правда, от которой я так старательно прятался.
– Джаг… – мягко начал мистер Эндрюс, и от звука его голоса, от намека на сочувствие в его тоне у меня перехватило горло. – Твоего отца здесь нет.
Я молчал, со страхом ожидая, что он скажет дальше. Мистеру Эндрюсу явно было очень неудобно. Ну и ладно. Не все же мне одному корчиться от неловкости.
– Это… м-м-м… еще одна причина, по которой я рад, что Арчи останется у тебя ночевать сегодня. Твой отец, он… – Мистер Эндрюс словно раздумывал, как ему выразить мысль, и стоит ли ее выражать вообще. Наконец он прямо посмотрел мне в глаза. – Джаг, ты знаешь, у меня с твоим отцом давняя история. Он мне как брат.
Я молчал, не отводя взгляд.
– Но люди меняются, становятся другими, их пути расходятся… и, понимаешь, это печально… видит бог, даже трагично… но не всегда можно это как-то исправить.
Мой папа был мистеру Эндрюсу как брат? Да, это точно. Вот и Арчи был мне как брат когда-то. А мистер Эндрюс был мне как второй отец – надежный, точно сошедший с экрана телевизора отец, который упаковывает тебе завтрак в школу и выгуливает пса. Никогда и ни за что я бы не подумал, что буду вот так сидеть напротив него, понимая, что все – связи между нашими семьями, наша дружба, наше взаимное доверие – истлело.
Слово прозвучало, как пощечина. «Алкоголик». Мы все об этом знали, конечно. Просто не произносили вслух.
Плечи мистера Эндрюса поникли.
– Ты и сам видел. Не знаю, может, дома он это скрывал. Я бы на его месте попытался. Но в какой-то момент скрыть это уже невозможно. Не получается. – Он перегнулся через стол, чтобы взять меня за руку, но я отпрянул. Мы тут не в рекламном ролике реабилитационного центра, мы о моей жизни говорим вообще-то. – Подробности не имеют значения. Типичная история, знакомая очень многим. Ты же знаешь, это болезнь.
– Я знаю, – стиснув зубы, произнес я.
Можно подумать, мне нужны оправдания Фреда Эндрюса.
Можно подумать, тут вообще нужны какие-то оправдания.
– Поэтому, как я уже сказал, я рад, что Арчи сегодня останется ночевать у тебя. Я понимаю… Ривердейл – маленький городок. Слухи тут быстро разносятся. Я знаю, что твой отец не ночует дома, и подумал, что компания тебе не помешает.
На полу трейлера засохло грязное пятно – след чьей-то кроссовки. Я уставился на это пятно, будто в нем крылись все тайны Вселенной.
– Где мой отец, мистер Эндрюс? – тихо спросил я.
– Джагхед… – Он пригладил волосы, встал, посмотрел на меня, снова сел. – Джаг… Я не… честно, я думал, ты знаешь. После того как уехала твоя мама, твой отец стал пить еще больше. Ты, наверное, заметил. На работе он почти не появлялся. А когда приходил, он был слишком пьян, чтобы работать. Мне пришлось его отпустить, Джаг.
– Когда? – Я изо всех сил старался, чтобы мой голос не дрогнул. – Когда вы его уволили? – Это слово кололо мне язык, душило меня.
– В марте, – признался мистер Эндрюс.
В марте. Мой отец был безработным уже несколько месяцев. Он лгал мне. Не в лицо, конечно. Чтобы солгать кому-то в лицо, надо с этим человеком встретиться. А он…
– И как вы думаете, где он? – спросил я. – Ему стыдно приходить домой, стыдно увидеть собственного сына. Так где же мой отец пропадает целыми днями?
– Джагхед… – сдавленно начал мистер Эндрюс.
– Ответьте. На. Этот. Вопрос. – Я все смотрел на пятно на полу, будто пытался поджечь трейлер силой мысли.
– Джаг, ты знаешь, где он. Даже если не хочешь это признавать.
Я поднял голову. Лицо мистера Эндрюса будто смялось, сморщилось от горя и жалости. Я почувствовал, что и мое лицо исказилось: брови подняты, челюсти стиснуты.
– Так, значит, это правда? То, что сказал сегодня Змей?
– Змей? – Мистер Эндрюс резко подался вперед. – Тебе кто-то угрожал?
– Ничего. Все в порядке. – Я отмахнулся. – Но скажите мне… то, что говорят о моем отце… Это правда? – Я вытер щеку тыльной стороной ладони. Не хотел заливать тут все слезами. – Он опять стал Змеем?
Мистер Эндрюс побледнел, и его лицо и так мне все сказало. Но он все-таки ответил.
– Да, он снова стал Змеем, – мягко сказал Фред. – Но не просто Змеем. Джагхед… – Он опять потянулся ко мне, и опять я отпрянул. – Джаг, он Король Змеев. Он стал главой банды.
Кэм:
Орел в гнезде. Все чисто!
Ник:
Какого черта это значит? Мы что, теперь как в мультиках про войнушку разговариваем?
Энни:
Это она шифруется. Ронни свалила. Ушла в «Барнейс» после нашей первой эсэмэски. Какое-то у нее там задание от Грейс.
Кэм:
Фу, ну, конечно, ГРЕЙС. Они же типа лучшие подруги. В смысле вот МОЯ мама – лучшая подружка Анны Винтур. Но Я ее Анной не называю и не делаю вид, что мы с ней на ты. Потому что уровень другой. Веронике не мешало бы поучиться.
Энни:
Ее отец – Хайрэм Лодж. И мы все знаем, какой у Вероники уровень. Но теперь это уже неважно, скоро она со свистом вылетит в реальный мир. Моя мама говорит, новости о финансовой пирамиде ее отца только что опубликовали в «Пост».
Ник:
Только вот выдвинут ли ему обвинения? Этот тип – как тефлоновая сковородка, ни черта к нему не липнет.
Единственный высокопоставленный мошенник, у которого, возможно, есть связи с мафией. Воплощает в себе типажи всех суперзлодеев одновременно.
Энни:
Судя по публикации в «Пост», обвинения ему все-таки выдвинут. На любого суперзлодея найдется свой криптонит. И даже у кошек всего по девять жизней.
Кэм:
Ха, хорошо сказанула. Бедная Вероника. Ее жизнь вот-вот полетит под откос. Мне ее даже немного жаль. Хотя, погодите-ка… нет, ничуточки не жаль.
Энни:
Фу, Кэмерон. Ни капельки сочувствия в тебе нет.
Кэм:
Ой, я тебя умоляю. Ты забыла, как она однажды «случайно» заказала мне футболку размера XXL на наше выступление чирлидерш, а потом притворилась: мол, она и правда думала, что это мой размер. Она мне эту футболку вручила на глазах у всей команды, еще и цирк развела: она «нечаянно неверно оценила мои формы». В смысле – ЧИВО?!
Энни:
Не, не забыла. А я вот вспомнила, как она начала вешаться на Томми Уитмора через три секунды после того, как я призналась ей, что влюбилась в него. Так что я тебя ничуть не осуждаю за безжалостность. #уважуха_тебе, киса.
Кэм:
А тебе она чем насолила, Никки? Раз уж мы делимся пережитым.
Ник:
Да ничем типа. Ничего такого не было. Так, по мелочи, как и всем остальным. Главное то, что она ДЛЯ МЕНЯ ничего не сделала. И СО мной, если вы понимаете, о чем я. А мне это как-то не зашло.
Кэм:
Так ты обозлился на нее за то, что она с тобой не замутила? Фу, ну ты и свинья. И почему я не удивлена?
Энни:
Так кто сходит в «Барнейс» в десять? Ну там шуму будет. Хочу знать все подробности.
Кэм:
Я этим займусь, котики… Через пару минут иду туда. Говорят, у них там новый завоз туфель на каблуках и утром выбросили убойные шпильки. Подпорчу себе карму, пошпионю за Ви, а чтобы утешиться, куплю себе что-нибудь прикольное.
Энни:
Ты, подруженька моя, настоящая аристократка духа.
Кэм:
Ага, ты, главное, помни об этом.
