Глава двенадцатая
Арчи
Был почти полдень. Я работал на стройке, когда увидел, как мимо проезжает Дилтон Дойли со своими скаутами. Ярко-оранжевые скаутские флажки, прикрепленные к задним сиденьям велосипедов, развевались на ветру. На багажниках громоздились вещи. Мальчишки, подавшись вперед, налегали всем весом на педали, чтобы ехать быстрее. Дилтон вообще молодец. Конечно, он немножко взвинченный все время – ладно, не немножко, а очень даже взвинченный, – но, что бы им ни двигало, эти скауты стали его собратьями, которые никогда не ставили его слова и поступки под сомнение и ни за что не предали бы его.
Теоретически моими собратьями должны были быть «Бульдоги». При мысли о них у меня внутри что-то екнуло. Я с ужасом ждал эсэмэску от Реджи, который точно захочет отомстить «Воронам» за розыгрыш. Вернее, я с ужасом думал, как скажу ему, что не смогу участвовать в ответном розыгрыше. Не говоря уж о том, что я просто не хочу участвовать.
Но если я сам не знаю, кому и чему верен, то какой же я командный игрок? И что я за человек?
– Эй, Рыжик, ты везешь провода или собираешься их на выпускной пригласить?
– Что? Ой, простите.
Я поспешно вскинул голову. Рядом стоял папин прораб Ленни и смеялся, глядя на мою тачку, груженную проводами.
– Я их во-он туда вез. – Я махнул рукой. – И… ну… задумался.
– Это уж точно. Ты тут минут десять проторчал, пялясь в пространство. Твой отец просил передать тебе, чтобы ты зашел к нему в трейлер.
– Что? Нет, я могу закончить погрузку…
– Сам справлюсь, – отмахнулся Ленни, перехватывая у меня тачку. – Разве не знаешь, парень? Когда начальник зовет, надо мчаться со всех ног.
– Точно.
Даже если начальник – твой отец. А может, в особенности если начальник – твой отец.
И я помчался со всех ног. Наверное, каким-то моральным ценностям я все еще верен.
Папа сидел за столом, склонившись над чертежами. В руке – карандаш, каска лежит рядом с бумагами. Мне показалось, что он с головой ушел в работу, сосредоточенно продумывая план строительства, но, когда за моей спиной захлопнулась дверь, папа поднял на меня взгляд и улыбнулся.
– Арчи. Ну как там у вас дела?
– Дело движется потихоньку. – Я отер лоб тыльной стороной ладони.
Это не помогло, только грязь размазал по потному лицу. В этом вся стройка – много пыли и пота, а потом, благодаря всем затраченным усилиям, возникает что-то новое.
Когда папа в начале лета завел разговор, не поработать ли мне у него на стройке, я даже не догадывался, какое удовлетворение приносит физический труд, – ты действительно что-то делаешь собственными руками, и в результате возникает нечто осязаемое и видимое, совершенно реальное. Да, это, конечно, не музыка. Но и в работе на стройке есть место для творчества, и куда больше, чем я ожидал.
– Ленни сказал, ты хотел меня видеть?
– Угу. – Мотнув головой на стул напротив, папа потянулся за коричневым пакетом, лежащим на полке. – Я подумал, ты не откажешься перекусить. Завтраки, которые ты принес от Поупа, давно уже съели, к сожалению, но у меня есть бутерброды с тунцом из закусочной в Гриндейле, если ты проголодался. И холодный чай со льдом. Жарко там, снаружи.
– Да уж, и не говори, – согласился я, выпив чай едва ли не в один глоток.
С тех пор как я начал работать на стройке, аппетит у меня просто зверский. Я ем даже больше, чем во время состязаний.
– Но… м-м-м… что подумает твоя команда? Ты всегда зовешь меня к себе, кормишь обедом в прохладной комнате с кондиционером, пока остальные вкалывают в поте лица под палящим солнцем. Скажут, что ты кумовство разводишь.
Папа удивленно вскинул брови.
– Что подумает моя команда? Подумает, что я хороший отец. – Он рассмеялся. – Они уже думают, что я хороший начальник. Я не волнуюсь по поводу их мнения. У меня с моими парнями хорошие отношения.
– Это верно.
Если он не волновался, то и мне не стоило. Я устроился поудобнее и развернул бутерброд.
(Кстати, о верности. Поуп не обрадовался бы, увидев меня с бутербродом из другого кафе. Но, с другой стороны, он и так неплохо зарабатывает на нашей стройке. А этот бутерброд – капля в море.)
Вспомнив о Поупе, я подумал о Джагхеде и о нашем разговоре на прошлой неделе. Классно, что он увлекся писательством, и забавно, что мы оба занимаемся чем-то похожим, хотя я пишу песни, а он рассказы. Это лишний раз доказывает, что мы с Джагом в каком-то смысле всегда на одной волне, даже если не проводим вместе столько же времени, сколько раньше. Наверное, со старыми друзьями всегда так.
О, черт! Я вдруг вспомнил, что, во-первых, мы с Джагом собирались завтра поехать в Сентервиль, а у меня не получится. Во-вторых, не получится из-за моих планов с Джеральдиной. Планов, о которых я до сих пор ничего не сказал папе.
Кстати, еще раз о верности. Я терпеть не мог лгать отцу. О Джеральдине я папе не лгал, скорее, недоговаривал. Просто ничего про это не рассказывал.
Либо он действительно не подозревал, что я что-то скрываю, либо не хотел замечать этого, ведь тогда пришлось бы обсуждать эту проблему, хочется нам того или нет.
Но сегодня я собирался ночевать не дома. Папа никогда не стремился полностью меня контролировать и не вмешивался в мои дела, но тут без объяснений было не обойтись. После отъезда мамы папа относился ко мне особенно внимательно, прилагал все усилия, чтобы я чувствовал, что дома у нас все в порядке и все такое. Старался всячески дать мне понять, что родители все так же меня любят, и он всегда на сто процентов за меня.
От этого врать было еще труднее, хоть я и врал, чтобы его не расстраивать.
Папа словно прочел мои мысли – это немного пугало, но зато я мог с чистой совестью начислить ему баллы по шкале «Насколько папа о тебе заботится». Отложив бутерброд, он отпил воды и спросил:
– По-моему, ты мне так и не сказал, какие у тебя планы на выходные? Наверное, уже придумал, чем будешь заниматься?
Меня бросило в жар, в горле пересохло. Я прокручивал этот разговор в уме тысячу раз: что я скажу, как я скажу. Хорошая ложь (и все-таки белая ложь, как уговаривал я себя) всегда начинается с правды, верно?
– Ну, мы с Джагом собирались погулять, – начал я. Что может быть правдоподобнее? Мы с Джагхедом каждый год вместе проводим День независимости. Мы даже решили, что и в этом году встретимся на празднике.
– Так, значит, пойдешь сегодня в «Твайлайт» на «День независимости»?
– Ага. А потом, может, у него переночую. Мы завтра в Сентервиль поедем, как всегда. Ну, не совсем как всегда. Бетти с нами не будет.
У меня внутри все переворачивалось, будто какой-то кулак сжимался и разжимался, когда я обманывал папу, прикрываясь Джагом как алиби. Еще и Бетти приплел.
Какой бы кредит доверия от моего отца у меня ни был, такими темпами он мог стремительно исчерпаться.
– Ну да, ну да… Бетти… Как там ее стажировка?
И снова эта боль, на этот раз под ребрами. Я мало что знал о стажировке Бетти. Мы почти не говорили и не переписывались с тех пор, как она уехала. И никто не был в этом виноват. Просто она занималась… ну, чем она там занимается в Лос-Анджелесе. А я остался тут, со своей музыкой… и с Джеральдиной. Никто не виноват, что все меняется. Но об этом я папе сказать не мог.
– Ну, нормально. Все в порядке. Ей там очень нравится.
Насколько я знал Бетти, это должно было быть правдой. У нее получалось все, за что она ни бралась, всегда. Так почему в Лос-Анджелесе что-то должно быть иначе?
Это просто очередная недоговорка, сказал я себе. Белая ложь. Мои слова наверняка соответствуют истине.
– Рад это слышать, – откликнулся папа. – Хотя мне ее немного не хватает. Вы такая милая пара.
Я вспыхнул – у рыжих это особенно заметно.
– Пап, мы не встречаемся, ты же знаешь.
– А с виду и не скажешь. В смысле, я знаю, вы упорно твердите, что вы не пара, но ведете себя так, будто встречаетесь. Все свободное время проводите вместе. И она в тебе души не чает. Где ты найдешь себе девушку лучше?
– Бетти потрясающая, – согласился я.
И это правда. Она потрясающая. Прямо-таки идеальный образец «милой, доброй девочки». Красивая, умная, верная. Ничего удивительного, что мы так крепко дружим.
– Но, пап, знаешь, не сказать, что она во мне души не чает. Ну, не в том смысле. Мы просто друзья. Парень и девушка могут просто дружить, понимаешь.
– Я и не говорил, что не могут, – заметил папа. – Но я видел, как она на тебя смотрит. Если хочешь притворяться, что не замечаешь ее чувств, сынок, это твой выбор. И если не хочешь переводить отношения с ней на новый уровень, это тоже нормально. Но все же помни об ее отношении к тебе. И, знаешь, не обижай ее.
– Господи, пап…
Это что еще за «разговор по душам»? Я и сам отлично знал, как вести себя с Бетти. Она не из тех «девчонок», с которых нужно пылинки сдувать. И в этом она классная – в смысле в этом тоже. Бетти – свой парень, настоящий дружбан, только лучше.
Папа поднял руки в извиняющемся жесте: «все, я отстал от тебя».
– Ладно-ладно. Я понял. У вас с Бетти на сто процентов платонические отношения. Платоническая идея платонических отношений. Просто друзья.
– Просто друзья.
– Но… – Его глаза лукаво блеснули. – Ты же здоровый американский подросток…
– И? – настороженно осведомился я.
– Если ты не встречаешься с Бетти… значит, у тебя должна быть какая-то другая девушка, верно? Трудно поверить, что ты все время сидишь у себя в комнате и в видеоигры рубишься в полном одиночестве. Ты же не монах. – Папа выразительно посмотрел на меня. – И не думай, что я не замечаю, как ты каждый вечер после ужина куда-то мотаешься.
Я разинул рот от удивления, но папа мне и слова вставить не дал.
– Не волнуйся, я тебя не осуждаю, Арч. Думаешь, я не был подростком? И не выскальзывал потихоньку от родителей из дома, чтобы на свидание сбегать?
– На свидание с мамой?
Не секрет, что папа с мамой встречались со старшей школы, пусть сейчас их чувства друг к другу и поугасли.
– Ну конечно с мамой, – фыркнул он.
– То есть?
А хочу ли я это знать? Весь этот разговор по душам с предком – как-то слишком.
– Ну, я тоже не был затворником, Арч. Встречался с твоей мамой, но у меня были и другие девушки. Ну что я могу сказать?
Интересно, что он не мог сказать? А что – не хотел? Наш разговор становился каким-то уж слишком личным, будто папа переступал какую-то черту.
– Ну так? – Папа выжидательно смотрел на меня. – Куда же мой единственный сын ходит по вечерам, тайком сбегая из дома? Кто эта счастливица?
Мне вспомнилась Джеральдина, как она посмотрела на меня снизу вверх через солнечные очки-сердечки, когда я плелся по дороге. Джеральдина на заднем сиденье той же машины через пару дней. Джеральдина этим утром у себя дома; как солнечный свет струился в окна, озаряя ее со спины.
– Ладно тебе, пап, – возмутился я. – Ничего такого. Никакой у меня девушки нет. Я просто бегал. Тренер Клейтон очень недвусмысленно дал нам понять, что мы должны поддерживать себя в форме даже летом.
Папа приподнял бровь:
– Бегал, значит? Ну-ну.
– Бегал.
– А ты знаешь, что, когда ты льешь бетон, то накачиваешь мышцы куда лучше, чем любой из твоих «Бульдогов» в период между состязаниями?
– Знаю. – Я был рад, что мы отошли от темы отношений с девушками. – Кстати о бетоне… – Я мотнул головой в сторону двери.
– Да-да, возвращайся к работе, пока меня не обвинили в том, что я тут «кумовство развел». – Папа улыбнулся. – Мы еще увидимся до того, как ты пойдешь к Джагу сегодня?
– Ну… может быть.
Мы с Джеральдиной еще не согласовали наши планы на сегодня.
– Я рад, что ты останешься у него ночевать, – добавил папа задумчиво. – Джагхеду не помешает дружеская поддержка, учитывая, что Ф.П… – Он осекся, сообразив, что разговор принимает нежелательный для него оборот.
– А что с Ф.П.? – уточнил я.
И что же скрывает от меня отец?
– Неважно, это я так, глупость сказал. Веселитесь, ребята. Потом расскажешь, как там дела у Джага.
– Обязательно, – пообещал я, удивляясь про себя, почему отца волнует то, как дела у Джага. Что же он недоговаривает?
Наверное, не я один в последнее время прибегаю к белой лжи. Нет, не ко лжи, поправил я себя. К недомолвкам.
Папа о чем-то недоговаривает.
Но это ничуть не лучше лжи.
Бен:
Ты точно сегодня не можешь со мной встретиться? Я соскучился!
Джеральдина:
Нет, сегодня не получится. У меня другие планы.
Бен:
Но…
Джеральдина:
Сказала же, у меня планы. У нас занятие только на следующей неделе. Если ты придешь раньше, это будет выглядеть подозрительно.
Бен:
Неужели тебе самой не надоело прятаться? Разве ты не хочешь, чтобы все открылось?
Джеральдина:
Я понимаю, что ты недоволен. Но, как только все откроется, все будет кончено. Разве этого ты хочешь? Может, лучше немного потерпеть?
Бен:
Наверно. Но мне это не нравится.
Джеральдина:
Желаю весело отметить День независимости. До следующей недели.
