Глава 45

Ким припарковалась перед меблированными комнатами Святого Петра на Кэролайн-стрит в Золотом квартале.

– Помню, как все это выглядело в старые времена, – проворчал Брайант, выбираясь из машины.

Инспектор понимала, что он имеет в виду. Сейчас эта территория превращалась в элегантный городской район с новыми многоквартирными домами, ресторанами и бистро, а когда-то она была местом проживания ремесленников и художников.

Здание, которое они искали, было новостройкой совсем близко от зеленого оазиса на площади Святого Павла – последней в Бирмингеме, относящейся к георгианскому периоду в архитектуре. В здании располагались восемь роскошных апартаментов, которые венчал пентхаус площадью добрых 3300 квадратных футов и стоимостью больше миллиона фунтов стерлингов. И шли полицейские именно в него.

– Как, черт возьми, мы расскажем им, каким образом умер их ребенок, командир? – спросил Брайант в тот момент, когда Ким нажала кнопку интеркома.

– Нам остается только сказать им правду, – ответила детектив, после чего представила себя и своего коллегу мужчине, ответившему на вызов.

Электрическое жужжание возвестило о том, что они могут войти в холл, совершенно непохожий на другие холлы, которые им приходилось видеть в многоквартирных домах, – на стенах отсутствовали грубо выполненные изображения половых органов и свастики.

Войдя в лифт и нажав кнопку с литерой «П», Ким заметила в нем камеру наблюдения. Ни номера этажа, ни номера квартиры в лифте не было. Стоун поняла, что лифт двигается, лишь когда он уже беззвучно остановился на верхнем этаже и его двери открылись с едва слышным приветственным шорохом.

– Почти как в Холлитри, – заметил Брайант с сарказмом.

Выйдя из лифта, полицейские оказались в небольшом холле с единственной дверью и пожарной лестницей справа от нее.

Прежде чем Ким позвонила, дверь открыл мужчина, лицо которого было ей знакомо по выпускам новостей местного телеканала.

Энтони Коффи-Тодд произвел на нее впечатление человека, проигрывавшего битву с возрастом. Ему было лет сорок пять, и интенсивный каштановый цвет его волос контрастировал с сединой в щетине. Зачесанные наперед волосы не могли скрыть уже появившуюся небольшую лысину.

Инспектор понимала, что на него дополнительно давила необходимость демонстрировать с экрана свой моложавый вид тысячам телезрителей, но в ярком дневном свете квартиры, без помощи правильно поставленного света и профессиональных гримеров, возраст этого человека кричал о себе каждой морщинкой на его лице.

В отличие от Луизы Коффи-Тодд, молодая кожа которой вполне соответствовала ее тридцати четырем годам.

Инспектор знала, что это вторая семья Энтони. Его сын от первого брака переехал жить в Австралию и забрал с собою мать пятнадцать лет назад, когда брак родителей распался. Как раз в то время, когда Луиза стала работать на телевизионной студии в качестве курьера.

– Прошу вас, входите, – пригласил мужчина, делая шаг в сторону и давая Ким с Брайантом пройти.

Стоун сразу оказалась в обширном открытом пространстве с абсолютно белыми стенами, на которых располагались черно-белые художественные изображения. В середине этого пространства, на самом большом ковре, который Ким доводилось видеть в своей жизни, была расставлена мебель. По одной из стен располагались три двойные двери, которые вели прямо на террасу на крыше. Где-то вдали инспектор заметила арку, обозначавшую вход на кухню.

Подходя к этому ковру-острову, детектив постаралась, чтобы ее байкерские сапоги поменьше гремели по деревянному полу. Здесь ее ожидала миссис Коффи-Тодд.

– Прошу вас, присаживайтесь, – предложила она, указывая на один из четырех диванов.

Стоун села; Брайант пристроился рядом с ней.

– Мы сожалеем о вашей потере, – начал сержант, когда к ним присоединился мистер Коффи-Тодд.

Муж и жена расположились на разных диванах.

– Мы понимаем, что у вас сейчас тяжелый период, – заговорила Ким, – но нам необходимо задать вам несколько вопросов о Шоне.

– Конечно, но ведь это был просто несчастный случай… – отозвался Энтони.

– Это не было несчастным случаем, сэр, – решительно заявила инспектор.

– Вы это о чем? – Коффи-Тодд нахмурился. – Нам сказали, что это была реакция на что-то, что он съел. У него была аллергия на орехи, – добавил он так, словно это все объясняло.

– Это мы знаем, но есть некоторые…

– Но директор Торп сказал…

– Директор Торп – не патологоанатом, сэр, и не он проводил вскрытие вашего мальчика. – Ким не хотела, чтобы это прозвучало так жестоко, но хозяин дома уже начал ей надоедать.

До Луизы наконец дошло.

– И Сэди Винтерс тоже?.. – спросила она.

– Будет правильным сказать, что мы расследуем смерти обоих детей, – ответила инспектор.

– То есть вы сейчас говорите нам, что оба ребенка были убиты? – В голосе Энтони слышалось недоверие.

Стоун кивнула, понимая, что сейчас родители Шона переживают шок.

В глазах Луизы появился ужас.

– Но почему? Я хочу сказать… Кому могло понадобиться убивать нашего…

– Я вам не верю, – перебил жену Энтони. – Произошло какое-то несчастье. И в том, и в другом случае. Сэди тоже никто не хотел убивать. Она была милым ребенком. Я уверен – здесь какая-то…

– Вы хорошо знали Сэди? – спросила инспектор.

– Ну конечно. Мы дружим семьями уже много лет. Саффи и Сэди, они как кузины нашему… – Отец Шона замолчал, поняв, что двое из трех детей, которых он только что назвал, уже мертвы. – Простите, но вы делаете ошибку…

– Мистер Коффи-Тодд, – сказала Ким твердым голосом, сожалея о том, что ей придется раскрывать детали. – В горло вашего сына кто-то запихнул несколько орехов.

Голова Луизы дернулась как от удара.

– Шон никогда бы…

– Вот именно, – поддержала ее инспектор. – Мы знаем, что он серьезно относился к своей проблеме и ни за что не стал бы есть орехи.

– Но убийство? – никак не мог успокоиться Энтони, ероша волосы. – Конечно, это или случайность, или какая-то шутка…

– Шутка? – перебила его Стоун, вспомнив то, что рассказывал им Доусон. – Шон принадлежал к какому-либо из этих тайных обществ?

Не колеблясь ни секунды, мистер Коффи-Тодд гордо кивнул.

– Да, офицер, наш Шон был Шестеркой Пик.