Глава 43

Они говорили о численности.

О численности воинов Аска.

Рики.

Херджа.

Через несколько часов предводители нескольких деревень Рики наконец молча покинули дом. Огонь потрескивал в очаге, около которого собралась новая и старая семьи Ири. Подумав о том, что придется решать, к какой семье я сама теперь принадлежу, я проглотила ком в горле.

Отец задавал вопросы, но не очень много. Ему не хотелось слышать много ответов. Он просто был счастлив от того, что Ири остался жив. Но рано или поздно брату пришлось бы ответить, почему он так поступил, и мы все это знали.

Инге спустилась вниз по лестнице с двумя одеялами для моего отца и Майры.

– А твоя постель все еще наверху.

Я сразу поняла, что им не составит труда мгновенно обо всем догадаться. Озарение промелькнуло на лице Майры, и отец, похоже, тоже все понял. И недоумение мгновенно сменилось отвращением.

– Так ты была их рабыней? – прошипела Майра, вставая.

Я со вздохом провела рукой по волосам. У меня совсем не осталось сил. Не осталось желания объяснять. Кроме того, едва ли их могло удовлетворить хоть какое-то объяснение. На месте Майры я чувствовала бы то же самое.

Отец смерил Инге ледяным взглядом, а затем резко выдернул одеяла из ее рук и вышел за дверь. Майра последовала за ним, хлопнув дверью, и Инге вздрогнула.

– Прости. – Ее лицо вытянулось.

Я ничего не ответила. Не сказала, что все в порядке. Потому что это было не так. Я собрала со стола свежие пучки шалфея и сняла со стены факел. Наклонившись к очагу, я зажгла его и направилась к двери. Сейчас мне просто был необходим простор неба над головой, чтобы хоть ненадолго отвлечься от круговерти событий и мелькавших перед глазами людских лиц в этой деревне.

Я вышла в темноту и ощутила присутствие множества людей за закрытыми дверями и под пологом деревьев. В каждом доме ярко пылал очаг, согревая скорбящие семьи.

Я проглотила ком в горле.

Мертвые воины Аска. Рики. Все они.

Я пошла вперед по тропинке, сбегавшей с холма, пока не добралась до погреба. Очистив дверь от снега, я приоткрыла ее и сунула факел в отверстие на стене. От запаха свежего шалфея на меня нахлынули воспоминания о том дне, когда я впервые перешагнула порог дома Фиске. Я до сих пор не могла понять чувств, спустя некоторое время завладевших моей душой. Я хотела разобраться, осознать их смысл. Хотела возненавидеть этих людей за все, что произошло в моей жизни.

Но, когда я стала вспоминать обо всем, что произошло, на меня вдруг снизошло озарение.

Я видела, что Ири был ранен во время сражения. И бросила его. А потом сама ринулась следом за ним в лес в ту злополучную ночь в Аурвангере. И тогда Рики взяли меня в плен.

Все началось с меня. Я сама сделала свой выбор.

Как Фиске сделал свой, когда спас жизнь Ири.

Дверные петли скрипнули, и я схватилась за кинжал.

В дверном проеме стоял Фиске. Он захлопнул за собой дверь, отрезав лунный свет, и теперь тесное пространство погреба освещал лишь огонек факела на стене. Я вцепилась в пучки шалфея, вдыхая его сладковатый аромат. Он посмотрел на меня, и внезапно его суровый взгляд потеплел. Я снова увидела его настоящего. Как тогда на реке. Как в Хайлли. Передо мной открылась полная тепла, ранимая часть его души. И я ощутила прикосновение этого тепла к своей душе. Все во мне озарилось ярким светом.

Слезы обожгли мои глаза, и я опустила веки, пытаясь сдержаться, но мне хотелось видеть Фиске. Чувствовать его. И, словно прочитав мои мысли, он медленно двинулся ко мне. Носки наших башмаков соприкоснулись, и он взял из моих рук пучки шалфея и повесил их на веревку под потолком.

– Что ты делаешь? – прошептала я.

Но он не ответил. Он лишь взглянул мне в глаза и обхватил ладонями мое лицо. Он запустил пальцы в мои волосы, и, откинув голову назад, я шумно вздохнула.

– Прости меня. – Я услышала его низкий, грудной голос.

– За что? – Я внимательно посмотрела на него.

Он опустил голову, наши губы соприкоснулись.

– За все.

Его пальцы запутались в моих косах, и он обрушился на меня поцелуем, заполняя меня теплом, которое отняла зима. И замерзшие, заиндевевшие уголки моей души постепенно начали оттаивать.

Его горячие ладони медленно скользили по моей шее, ключицам, а затем опустились к талии, и он крепко прижал меня к себе. Я привстала на цыпочки, стараясь слиться с ним. Стараясь пробиться сквозь плотный, темный поток мыслей в моей голове. Ярко осветить их. Он широко раскрыл ворот моей рубашки и, ощутив прикосновение его губ к своему плечу, я застонала. Потому что это было больно. Гораздо больнее, чем рана, нанесенная стрелой. Больнее, чем в тот день мысль, что я потеряла Ири. Но эта боль была совсем другой.

Внезапно его ладони застыли над ожогом, оставшимся на моей шее от ошейника. Он отодвинулся, и на его лице снова появилось прежнее суровое выражение.

Но я ухватилась за его доспехи и притянула обратно к себе. Однако на его лице одна за другой мелькали тревожные, мрачные мысли.

– Я не принадлежу тебе. – Я повторила слова, которые произнесла в ту ночь, когда он снимал швы с зажившей раны на моей руке. Но на этот раз я сделала это для того, чтобы избавить его от тяжелого чувства вины и развеять все сомнения.

А еще потому, что крохотная часть моей души по-прежнему желала, чтобы это было так.

– Принадлежишь. – Он отбросил волосы с моего лица, чтобы заглянуть мне в глаза. – Как и я принадлежу тебе.

Я больше не чувствовала слез, струившихся из глаз, не чувствовала ничего, кроме его тела. Я коснулась застежек его жилета, глядя Фиске прямо в глаза. Расстегнув их, я запустила ладони под рубашку и прижалась к его коже. Мои пальцы скользнули по ребрам юноши, и он вздрогнул, прерывисто выдыхая.

Я загнала неуверенность и сомнения в самые дальние уголки души. И похоронила там вместе с верой и традициями, которые когда-то были частью меня. Стянув рубашку с Фиске, я бросила ее на землю вместе с доспехами и провела кончиками пальцев по шрамам, испещрившим его тело хаотичными линиями. По темным кровоподтекам на боку. Очертила его тело. Он аккуратно стер большими пальцами слезы с моего лица, и я улыбнулась.

А затем он расстегнул мой жилет, и я подняла руки, чтобы он мог стянуть с меня рубашку. И когда он снова поцеловал меня, время вдруг замедлилось. Секунды растянулись на долгие часы. Я ощущала близость его тела, отринув все, что стояло между нами, и моя душа раскрылась, сплетаясь с его душой.

И я не сопротивлялась, отдавая себя ему. Потому что уже давно ему принадлежала.