ГЛАВА 8

Ранним утром, едва небо озарилось первыми проблесками рассвета, по первому этажу разнеслись крики. Спалось мне плохо, потому к этому моменту я успела не только проснуться, но и привести себя в порядок. Зная, что в такой ранний час большинство обитателей поместья еще спит, намеревалась снова наведаться к комнате, скрытой пологом магии. Но сейчас, услышав громкие голоса, несколько изменила планы и, стараясь не привлекать к себе внимания, зашла в столовую.

В центре комнаты разворачивалась крайне неприятная сцена: Банни стояла, с силой сцепив руки за спиной и едва сдерживая слезы, рядом с ней замерла бледная Оливия, а напротив возвышалась миссис Эртон, отчитывающая девочку. На полу растеклась прозрачная лужа, валялись цветы и хаотично разбросанные осколки хрустальной вазы.

— Нужно лучше за ней следить! — крикнула обычно сдержанная экономка, обращаясь к горничной. — То, что девчонке позволили вернуться в поместье, не значит, что она может чувствовать себя здесь хозяйкой!

— Но ведь… — попыталась возразить Оливия.

— Замолчи! Немедленно прибери и уводи ее отсюда!

Она хотела еще что-то сказать, но, заметив мое присутствие, резко осеклась. Сухо меня поприветствовав, миссис Эртон поджала губы, и вскоре цоканье ее каблуков затихало где-то в коридоре.

Горничная с дочерью явно смущались моего присутствия, но избавлять их от него я не спешила. Разместившись на стуле, принялась наблюдать за тем, как Оливия убирает с пола осколки, и через несколько минут, кивнув на Банни, спросила:

— Почему экономка так обращается с дочерью графа?

Задавая такой вопрос, я хотела не столько услышать ответ, сколько посмотреть на реакцию горничной. Та не заставила себя ждать — совок выпал из внезапно ослабевших рук, и острые осколки снова усыпали пол.

— Как вы узнали? — спросила она дрогнувшим голосом.

— Не имеет значения. — Я выжидающе на нее посмотрела. — Так почему?

Сама виновница разговора стояла с отсутствующим видом и, казалось, мысленно пребывала не здесь. Еще только войдя в столовую, я отметила, что ее старое тряпье сменилось хоть и недорогим, но приличным платьем, а ранее взлохмаченные, сбившиеся в колтуны волосы заплетены в косу. Сейчас, когда с ее лица была отмыта грязь, Банни казалась довольно миловидной. Разве что черные глаза, зрачки в которых были практически незаметны, смотрелись несколько дико.

Своим вопросом я явно поставила Оливию в тупик, и она смешалась. Просто взять и уйти горничная не решалась, но и говорить не спешила. Просто замерла, испуганно на меня смотря и безмолвно умоляя не требовать от нее ответа.

— Граф не признает дочь, — наконец все же произнесла она, одной рукой прижав к себе Банни. — Ему нет до нее никакого дела.

Объяснение звучало логично, да я и сама пришла к такому же выводу, но при этом не могла отделаться от ощущения, что Оливия врет. Не понимала, в чем именно и зачем, но ее неискренность была очевидна. Страх горничной сквозил в ее поведении и речи, в суетливом движении, каким она привлекла к себе Банни, в каждом слове и каждой паузе этого короткого разговора.

На продолжении беседы я не настаивала и, чтобы не смущать Оливию еще больше, ушла. Времени, остававшегося до завтрака, как раз хватало на то, чтобы воплотить задуманное. Конечно, теперь существовал риск быть кем-нибудь замеченной, но бездействовать я не могла.

Выйдя из столовой, я осмотрелась по сторонам и, убедившись, что поблизости никого нет, неспешно двинулась в сторону скрытой комнаты. Когда оказалась перед тяжелой темной дверью, непроизвольно затаила дыхание, собираясь с духом. Этой ночью не выспалась как раз из-за того, что очень долго раздумывала, стоит ли пытаться попасть внутрь. Я всегда старалась тщательно взвешивать каждый свой шаг, но вместе с тем действовать решительно. Сейчас же сомневалась, не зная, что меня ожидает по ту сторону двери.

Словно по щелчку пальцев в памяти всплыла вчерашняя встреча в лесу с призраком садовника и нацарапанные на земле слова. То был настоящий кошмар, даже теперь внушающий ужас.

Но Рэда убили, и, похоже, я была единственной, кто имел хотя бы какой-то шанс в этом разобраться. Его смерть была неразрывно связана с тайнами поместья и пребыванием здесь девушек, а значит, меня касалась напрямую.

Вот только одно дело понимать и совсем другое — не откладывая, рисковать.

Предполагая, что дверь все равно будет заперта, я тщательно осмотрела коридор, пытаясь понять, каким образом в ту ночь Рэд мог оказаться позади меня. Поиски увенчались успехом: слева обнаружилась небольшая ниша, куда при желании мог вжаться человек. Поразмыслив, я пришла к выводу, что тогда садовник ею воспользовался, а после, пока я наблюдала за дверью, вернулся обратно по коридору, таким образом оказавшись за моей спиной. Стояла темнота, я была уверена, что он вошел в комнату, поэтому вполне могла его не заметить. Возможно, Рэд сам следил за кем-то, пока этот «кто-то» не вошел в скрытую магией комнату. Отсюда возникал следующий вопрос: кто это был?

Одни вопросы порождали другие, и от этого голова шла кругом. Вязкий, не выпускающий меня из когтей страх был не лучшим помощником, и удерживать его давалось все трудней. Он виделся мне огромным, похожим на цверга псом, рвущимся с цепи. И цепь эта с каждым новым открытием, касающимся Сторм-Делла, становилась все тоньше.

Некоторое время поколебавшись, я все же вернулась к комнате и решительно дернула за дверное кольцо. Как и ожидалось, дверь была заперта, и с этим поделать я ничего не могла. Замки взламывать не умела, а если бы и обладала таким навыком, все равно вряд ли бы что-то вышло. Наложенное на комнату заклинание не только ее скрывало, но и служило защитой от взлома — это я чувствовала отчетливо.

Единственной пришедшей на ум идеей, было попросить Бекки наблюдать за этой комнатой, пока к ней кто-нибудь не приблизится. Но в том был определенный риск, а подвергать опасности ни в чем не повинную горничную я не хотела.

Чего мне действительно хотелось, так это обсудить все с Делорой — единственной, кому я доверяла и с кем могла быть откровенной. Я надеялась, что вместе нам удастся найти какой-нибудь выход и решить, как поступать дальше.

Когда девушка вовремя не спустилась к завтраку, меня это не слишком обеспокоило, но когда она не появилась и после, я занервничала.

— Ты не видела Делору? — спросила у Кэсси, когда мы вставали из-за стола.

Призадумавшись, та пожала плечами:

— Со вчерашнего вечера — нет.

Именно в этот момент моя нервозность переросла в дурное предчувствие. Черное, липкое, оно стремительно разрослось, скрутив внутренности тугим узлом. Стараясь не поддаваться панике, я вышла в сад и, пройдя через увитую плетущимися розами арку, оказалась на том месте, где Делора обычно проводила время с Элуной. Сейчас здесь не было ни девушки, ни совы, и один лишь только ветер отчаянно шуршал в пышно цветущих кустах.

Здесь я пробыла недолго, и после того, как на мой зов снова никто не ответил, вернулась в дом. Как и накануне, обошла все комнаты, где могла бы находиться Делора, попутно спрашивая у всех встречающихся, не видели ли они ее.

После безуспешных поисков, преисполненная решимости, я поднялась на второй этаж и, подойдя к ее комнате, громко постучала в дверь.

— Делора! — позвала, теряя остатки спокойствия. — Ты там?

В следующую секунду дверь резко отворилась, и передо мной предстала миссис Эртон. Увидеть ее здесь я никак не ожидала, поэтому не смогла сдержать отразившегося на лице удивления.

— Со вчерашнего вечера она плохо себя чувствует, — довольно холодно проронила экономка. — Сейчас вам лучше ее не беспокоить.

— Что с ней? — спросила я, тщетно стараясь заглянуть внутрь.

Выйдя из комнаты, миссис Эртон прикрыла за собой дверь.

— Должно быть, обычная простуда. Дженкинс даст девушке необходимые лекарства, а горничная обеспечит должный уход.

Слишком поглощенная беспокойством о новообретенной приятельнице, я не сразу осознала услышанное. Когда же до меня дошел смысл сказанного, сдержать негодование и заставить голос звучать спокойно удалось с трудом:

— Дженкинс? Миссис Эртон, хочу напомнить, что лорд Баррингтон несет ответственность за каждую находящуюся здесь девушку. Сомневаюсь, что дворецкий обладает достаточными знаниями в области медицины, поэтому нужно вызвать доктора.

— Леди Кендол, — в тон мне ответила экономка, и в ее голосе послышались нотки раздражения. — Позвольте графу самому решать, что предпринимать. Все мы лишь выполняем его поручения, и будет лучше, если вы станете поступать так же.

— Лучше для кого? — спросила я, в один миг надев маску высокородной леди.

Если до этого держалась со всеми на небольшой дистанции, то теперь намеренно ее увеличила. Это от Кэсси, Габи, Ины и прочих можно отделаться подобными абстрактными ответами, а со мной экономке придется считаться, хочет она того или нет.

— Для всех, — уже спокойнее проговорила миссис Эртон. — Если вы не возражаете, я пойду.

— Возражаю, — мгновенно отреагировала я. — И требую немедленной встречи с лордом Баррингтоном.

Губы экономки сложились в подобие усмешки:

— Боюсь, в этом поместье вы не вправе чего-то требовать. На оговоренный в договоре срок вы, как и все остальные, являетесь собственностью лорда Баррингтона. Не думайте, что знатное происхождение как-то возвышает вас над другими, леди Кендол.

Формальное обращение прозвучало как издевательство. Не дав мне опомниться, миссис Эртон повернула в замке ключ и гордо удалилась, оставив за собой последнее слово. Как правило, я всегда быстро реагировала на любые реплики и находилась с ответом, но не в этом случае. Подобной наглости от экономки я никак не ожидала, но потерять дар речи меня заставило даже не это. Куда больше зацепила царапнувшая слух фраза о том, что все мы являемся собственностью графа. Это какую же бумагу должен был подписать мой опекун, чтобы подобное стало возможным?

Я была растеряна, но быстро сумела взять себя в руки. Заранее предвидя, что ничего не добьюсь, все же еще раз позвала Делору, но ответом мне была ожидаемая тишина. В версию о простуде верилось с трудом, а точнее, не верилось вообще, и в голову лезли самые кошмарные мысли. Снова вспомнился призрак садовника с расплывшимися на рубашке пятнами крови и торчащим из груди кинжалом. Что, если Делору постигла та же участь?

Подумав так, я тут же помотала головой, отгоняя страшные картины. Еще никогда и ни о чем я не жалела столь сильно, как о нашем несостоявшемся разговоре. Она ведь хотела сообщить мне нечто важное! Следовало сразу ее выслушать, а не откладывать на потом. Единственный человек, бывший в этом доме моим союзником, исчез, и теперь приходилось полагаться только на себя.

Слабые надежды на то, что все не так страшно и Делора вскоре появится, обрушились, точно карточный домик. Один день сменялся другим, шла вторая неделя, а ее все не было. И Дженкинс, и миссис Эртон неустанно твердили, что девушка неважно себя чувствует и потому не покидает пределов своей комнаты, но чем больше времени проходило, тем более нелепо звучали такие объяснения.

Жизнь в поместье словно застыла, и череда происшествий, преследующая меня по приезде, сменилась затишьем. Ева не появлялась, как и призрак из музыкального зала, где перестал звучать грустный ноктюрн. Небо, будто оплакивая пропавшую Делору, проливало непрекращающиеся дожди, из-за которых никто не выходил из дома. Отрезанные от мира, мы коротали дни в четырех стенах, которые давили и навевали немую тоску. Наблюдения за скрытой комнатой не давали никаких результатов — больше там никто не появлялся.

Много времени я проводила в библиотеке, ища сама не знаю что. Просто сидеть и ничего не делать, покорно ожидая своей участи, было невыносимо, но и мои жалкие попытки отыскать ответы ни к чему не приводили. Я зашла в тупик и не знала, с какой стороны подступиться к загадке по имени Сторм-Делл.

В один из однотипных завтраков, когда мы с девушками вновь собрались за одним столом, из холла донеслись голоса. Никто не счел нужным обращать на них внимание, а мне было трудно их расслышать из-за стоящего за столом шума. Снова шло обсуждение Виктора и давнего спора, заключенного на него девушками. Кажется, Габи жаловалась на дурную погоду, из-за которой невозможно попасть в конюшню, а Кэсси ее поддерживала.

— Не понимаю, зачем было нужно его нанимать? — все же удалось различить реплику явно недовольной миссис Эртон.

Ответ Дженкинса потонул во взрыве девичьего смеха.

— И когда прибудет этот садовник? — задала она следующий вопрос.

— Сегодня днем, — сообщил дворецкий, и вслед за этим диалог прервался.

Услышав о садовнике, я невольно вздрогнула. Некоторое время просидев неподвижно, осмыслила сказанное и решительно отодвинула от себя кружку с недопитым чаем. Незначительное, на первый взгляд, событие послужило для меня толчком к действиям и заставило вынырнуть из анабиоза, в который я впала за прошедшие полмесяца. В этот момент сама себе напоминала внезапно пробудившуюся бабочку, вырвавшуюся из плотного кокона.

К комнате Делоры я подходила каждый день, хотя и знала, что ее там нет. Теперь же намеревалась добиться того, чтобы дверь передо мной открыли. Не до конца представляя, чем все это может закончиться, я нагнала выходящую из холла экономку и, окликнув ее, велела:

— Отведите меня к Делоре.

Я ожидала отказа и была к нему готова. Внутри прочным стержнем укрепилось намерение любой ценой добиться своего. Если бы понадобилось, я была готова перевернуть этот дом вверх дном и собственноручно выломать треклятую дверь, чтобы убедиться, что за ней никого нет. А затем посмотреть, какие еще объяснения для меня придумают. Отдавая себе отчет, что, возможно, поступаю опрометчиво и необдуманно, отступать все равно не собиралась. Просто чувствовала, что если сейчас не сделаю хотя бы что-то, то снова погружусь в тягостную дрему, заполнившую весь дом.

— Хорошо. — Спокойно прозвучавшее согласие вынудило подумать, что я ослышалась. — Прошу за мной.

На негнущихся ногах я проследовала за непривычно сговорчивой экономкой на второй этаж. Сложно было поверить, что она в самом деле пустит меня в комнату Делоры, но, судя по маршруту, мы направлялись именно туда. До тех самых пор, пока не оказались в конце коридора, и в замочной скважине не повернулся ключ, я ожидала подвоха. Более того, ожидала его и в тот миг, когда первой входила внутрь. Если бы дверь за моей спиной внезапно захлопнулась и меня заточили в этой комнате, удивления я бы не испытала.

Но, увидев лежащую на кровати девушку, поразилась тому, что она действительно здесь находится. Делора была необычайно бледна, ее длинные светло-русые волосы разметались по подушкам, ничего не выражающий взгляд устремлялся в потолок. Она казалась лишенной жизни, сломленной фарфоровой куклой. Белая, будто мраморная кожа, бескровные губы и просвечивающие сквозь кожу вены создавали образ жуткий, неестественный… мертвый.

С трудом себя сдерживая, я приблизилась к кровати и взяла Делору за руку. Та оказалась холодной, но пульс на запястье все же присутствовал — слабый и едва различимый.

— Что вы с ней сделали? — обернувшись, обратилась я к застывшей в центре комнаты экономке. — И сейчас будете говорить, что у нее обычная простуда?

— Леди Кендол, прошу, выбирайте выражения, — по-прежнему спокойно отозвалась миссис Эртон. — Ее состояние является следствием давней болезни. Лорда Баррингтона ввели в заблуждение, сказав, что девушка здорова. Около двух недель назад она испытала недомогание и обратилась к кухарке с просьбой дать капли от мигрени. Джина дала обычную травяную настойку, а на следующий день Делоре стало хуже. Лорд Баррингтон попросил нас с Дженкинсом говорить всем, что с ней не происходит ничего страшного, дабы зря не волновать остальных девушек.

Экономка подошла к кровати и, подоткнув одеяло, добавила:

— Думаю, вы и сами видите, что случай нетипичен. Не знаю, говорила ли она вам о своих… хм, особенностях, но мы полагаем, ее состояние связано с ними.

Я переводила взгляд с Делоры на миссис Эртон и не знала, что и думать. Идя сюда, была уверена, что не поверю ни единому слову, но сейчас внутри всколыхнулись сомнения.

— Хотите сказать, что ее состояние вызвано ее же… магией? — спросила не слишком уверенно.

— Надеюсь, вы понимаете, что остальным об этом знать не стоит? — вместо ответа задала экономка встречный вопрос и тут же неожиданно смягчилась: — Леди Кендол, я должна извиниться за свою резкость некоторое время назад. Буду откровенна, мне дорого мое место, а граф крайне недоволен, если кому-либо из девушек оказывают неуважение. Особенно вам и леди Фейн.

— Тогда, может, вы все же скажете, для чего мы нужны лорду Баррингтону? — Не особо надеясь на правдивый ответ, я все же решила попытаться использовать ее откровенность.

Миссис Эртон отрицательно покачала головой:

— Ничем не могу помочь, я всего лишь выполняю указания графа. Своими намерениями он со мной не делится.

— А с Дженкинсом?

Экономка промолчала, но ее взгляд говорил лучше всяких слов. Впрочем, особое положение дворецкого было очевидно с самого начала.

Вскоре миссис Эртон сослалась на неотложные дела и, оставив мне ключ от комнаты, ушла. Перед этим попросила запереть за собой дверь и еще раз напомнила о нежелательности распространения информации о состоянии Делоры.

То обстоятельство, что она мне доверилась и позволила здесь остаться, также вызвало немалое удивление. Своим сегодняшним поведением экономка полностью разрушила сложившееся о ней мнение и еще больше меня запутала.

Оставшись наедине с Делорой, я крепче сжала ее ледяные пальцы и тихо проговорила:

— Как мне тебя сейчас не хватает. Стольким нужно поделиться, спросить совета. Что же с тобой случилось?

Бесцельный взгляд девушки упирался в потолок, и это зрелище вызывало непроизвольную дрожь. Делора не моргала, уголки ее глаз были слегка воспалены, а зрачки — расширены. Глядя на все это, я была вынуждена согласиться, что отказ вызвать лекаря более чем оправдан. Такое состояние не может вызвать ни одна из известных в медицине болезней, а оказывающие услуги целителей маги находятся вне закона.

Варианта, что экономка все же соврала и Делора пострадала от действий кого-то из обитателей особняка, я тоже не исключала. Пожалуй, даже рассматривала его как наиболее вероятный, но в теперешний момент это не играло большой роли. Как бы то ни было, итог один: болезнь Делоры носила неестественный, магический характер, и как ей помочь, я не имела ни малейшего представления. Разве что…

Если бы поблизости оказалось селение друидов, они бы точно сумели подсказать, что произошло и как ей помочь. Но это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Даже если бы поблизости и жил какой-то целитель, а я сумела выбраться за пределы поместья, как его отыскать? Не бродить же по лесу в надежде увидеть путеводную белую лань…

У Делоры я пробыла около часа, при этом делясь всем, что меня тревожило. Говорила тихо, боясь, что кто-нибудь может услышать, а когда поведала обо всех наводящих страх событиях, ощутила, как стало несколько легче. Пусть Делора не отвечала, я все равно верила, что она меня слышит.

Стоящие на прикроватной тумбочке розы практически полностью завяли, усыпав пол багровыми лепестками, и я мысленно сделала заметку принести свежие.

Оказавшись по ту сторону двери, дважды повернула ключ и, сжав его в руке, пошла по коридору. Погруженная в себя, я не сразу заметила, что выбрала не то направление, а когда это осознала, назад поворачивать не стала. Списав это на ведущую меня судьбу, я чуть умерила шаг и уже целенаправленно двинулась к покоям лорда Баррингтона, идти до которых осталось всего ничего.

Кто знает, быть может, этот день действительно счастливый и мне удастся не только увидеть таинственного графа, но и с ним поговорить?

Чем ближе я подходила, тем сильнее билось сердце — и не только от волнения и страха. Магия в этом крыле дома ощущалась особенно сильно, она была темной, горькой и вязкой как самый густой деготь. Несмотря на стоящий полдень, коридоры здесь были погружены в полумрак. Тяжелые занавески закрывали почти все окна, отрезая доступ дневному свету, по полу полз свистящий сквозняк. Нечто черное и неприятное пропитало воздух, подобно удушливой гари. В этой части особняка царило запустение еще большее, чем во многих других. Казалось, единственная горничная давно забыла сюда дорогу, а крыло являлось нежилым.

Еще не дойдя несколько шагов, я увидела, что двери в покои графа приоткрыты. И без того сбивающееся с ритма сердце застучало с удвоенной силой, и я, затаив дыхание, буквально превратилась в тень. Вся решимость вмиг куда-то делась, и мне захотелось стать невидимой. Создавалось впечатление, что я приближаюсь к средоточию чего-то темного, и, заглянув за приоткрытую дверь, узнаю нечто по-настоящему важное. Неизвестность и ожидание близкой разгадки спазмом сжимали горло и разливались по телу болезненным нетерпением.

Поравнявшись с покоями, я склонилась и посмотрела в узкую щель. Сперва не увидела ничего, помимо угла кровати, половины разбитого окна и темного, покрывавшего пол ковра. Секундой позже взгляд зацепился за стоящее в глубине комнаты кресло, в котором сидел мужчина, держащий в руках бокал красного вина. Напиток играл бликами под залетающим в покои рассеянным светом, походя на жидкий рубин. Мужчина же виделся неясным темным силуэтом, и, лишь приложив определенные усилия, мне удалось его рассмотреть.

Пришлось зажать рот рукой, чтобы ненароком не выдать себя изумленным вздохом. На небольшом расстоянии от меня, небрежно закинув ногу за ногу, в дорогом кожаном кресле сидел Виктор.