ГЛАВА 7

Пятое мая, день рождения Кэсси, выдалось погожим. Природа словно вспомнила о приближающемся лете и решила порадовать именинницу теплом и солнцем. С самого утра в доме царила приятная суматоха, что меня немало удивило. Конечно, Кэсси говорила об организации праздника, но я не думала, что из этого сделают целое событие.

— Миледи, что вы наденете к праздничному обеду? — с энтузиазмом спросила Бекки, отворив створки шкафа. — Может, то голубое платье, в каком были на юбилее графини Кендол?

— Подготовь фиалковое.

— Фиалковое? — растерянно переспросила горничная. — Но ведь…

Наткнувшись на мой взгляд, она привычно замолкла и нехотя принялась за свои обязанности. Одной из ее слабостей являлись красивые наряды. С Бекки мы были практически ровесницами, она прислуживала мне еще с детства, и за это время я сильно к ней привязалась, хотя и редко это показывала. Потому часто дарила горничной старую одежду, чем приводила ее в полнейший восторг.

Сегодня же я решила надеть платье простого покроя и без излишеств, чем привела впечатлительную Бекки в расстройство. Она всегда любила помогать мне собираться на различные светские мероприятия и относилась к тому редкому типу людей, кто способен искренне восхищаться чужой красотой. Отсутствие зависти к кому или чему-либо было одним из главных достоинств моей горничной.

— Там все разряжаются в пух и прах, — недовольно пробормотала Бекки, расправляя на мне нижние юбки. — Миледи, у вас столько чудесных платьев, отчего же рядитесь в это?

— Тебе не нравится, как я выгляжу? — с деланой строгостью спросила я и, увидев, что Бекки побледнела, рассмеялась. — Этот день принадлежит не мне. Ни к чему пытаться затмить именинницу.

Из этих же соображений я отказалась от дорогих украшений, оставив лишь миниатюрные серьги и тонкое золотое колечко. В качестве подарка Кэсси решила преподнести один из своих браслетов. Достаточно изящный, усыпанный драгоценными и полудрагоценными камнями, он мне всегда нравился, но расставаться с этим украшением было не жаль. К Кэсси я испытывала дружескую симпатию, и мне искренне хотелось, чтобы подарок ее порадовал.

По ее желанию за столом сегодня собрались не только гостящие в поместье девушки, но и некоторые слуги, в числе которых был конечно же Виктор. В последние дни я замечала, что Кэсси из-за чего-то сильно переживает, и лишь накануне вечером узнала причину. Зная о наших с Виолой статусах, Кэсси волновалась, что мы откажемся сидеть за одним столом с прислугой. У меня такое предположение вызвало лишь улыбку. Возможно, при других обстоятельствах я бы и задумалась, но сейчас такое положение вещей меня ничуть не смущало. Хотя я и знала, что по происхождению девушки стоят гораздо ниже, все равно воспринимала их как равных себе. В конечном счете, что значит происхождение? То, в какой семье человек родился, не делает его лучше или хуже. То же касается и слуг. В этом отношении меня беспокоило скорее другое: будут ли они сами чувствовать себя комфортно, сидя за столом с леди?

Мои опасения оправдались частично. Оливия весь обед чувствовала себя не в своей тарелке и не знала, как себя вести, а миссис Эртон явно отсчитывала минуты до того момента, когда правила хорошего тона позволят ей уйти. Дворецкий от приглашения присесть с нами отказался, чему, впрочем, никто не огорчился. Зато Виктор выглядел вполне довольным ситуацией, в которой оказался, и вел себя, как всегда, уверенно.

Рэда за столом также не было, и его отсутствие меня несколько напрягало. Садовника я не видела с той самой ночи, когда пыталась за ним следить. Минувшим утром мне довелось случайно услышать разговор, состоявшийся между Оливией и Дженкинсом. Горничная тоже заметила исчезновение Рэда, и на вопрос о том, куда он пропал, получила исчерпывающий ответ: по своему желанию получил расчет и уехал.

Меня такое объяснение категорически не устраивало, особенно в свете его недавних блужданий по ночному поместью. Но сейчас было не самое лучшее время, чтобы об этом думать, и я постаралась не портить Кэсси праздник своим отсутствующим видом.

— Бог мой, Амина! — Когда пришел мой черед вручать подарок, глаза виновницы торжества заблестели. — Какая прелесть!

Браслет мгновенно занял место на ее запястье, и, глядя на него, Кэсси счастливо улыбнулась. В основном ей дарили какие-то мелочи вроде платков и наборов для вышивки. Виктор преподнес по-настоящему шикарный букет роз, при виде которого именинница буквально засияла. Убедившись, что все страхи Кэсси если не оказались забыты, то, по крайней мере, притупились, я с облегчением выдохнула.

К столу подавали запеченную утку с брусничным соусом, крольчатину и разнообразные гарниры. Глядя на все это великолепие, трудно было представить, что оно — дело рук всего одного повара. Пока все наслаждались отменно приготовленным мясом, Делора ограничивалась тушеными овощами. Я давно заметила, что она предпочитает растительную пищу и списала это на особенности, связанные с ее природой.

Как и все приятное, праздничный обед пролетел незаметно. Постепенно слуги стали расходиться, как и некоторые девушки, ссылающиеся на то, что хотят размяться.

— Не желаете прокатиться верхом? — предложил Виктор, обращаясь не то к Кэсси, не то ко мне. Мы сидели рядом, и непонятно, кому адресовалось приглашение.

— С удовольствием! — просияла именинница, в то время как миссис Эртон бросила на конюха недовольный взгляд.

— Под мою ответственность, — тут же среагировал тот и, на сей раз точно обращаясь ко мне, добавил: — Не составите нам компанию?

Если бы я заметила, что Кэсси этого не хочет, то без раздумий сослалась бы на плохое самочувствие и отказалась. Но, вопреки ожиданиям, девушка ободряюще мне улыбнулась, как бы говоря, что не имеет ничего против.

Довольно быстро переодевшись, мы пришли к конюшне, где для нас уже оседлали лошадей. Забираясь на Зерефа, я думала о том, что получила прекрасную возможность узнать что-нибудь новое. Виктор, как и многие из слуг, явно что-то знал, и я надеялась, что на этой незапланированной прогулке получится его разговорить.

Когда мы выезжали за ворота, цвергов поблизости видно не было, но я отчетливо улавливала их присутствие. Равно как чувствовала и их провожающие взгляды, в то время как лошади везли нас к раскинувшимся за особняком полям. На интуитивном уровне знала, что, если бы я или Кэсси попытались воспользоваться ситуацией и сбежать, они бы не позволили.

Виктор придерживался того же маршрута, что и в прошлый раз. Он непрестанно развлекал Кэсси беседой, в какую пытался вовлечь и меня. Я отвечала коротко, стараясь больше слушать, нежели говорить. Задавать прямые вопросы не планировала, а возможности свернуть разговор в нужное русло пока не представлялось.

— А вы совсем не боитесь этих страшных сторожевых собак? — Сама того не ведая, Кэсси неожиданно упростила мне задачу. — Похоже, они вас слушаются.

— Только лишь прислушиваются, — ответил Виктор, заставив меня задуматься. Кажется, похожие слова я уже где-то слышала. — Они чувствуют страх и агрессивно на него реагируют.

Кэсси натянула поводья, заставив лошадь остановиться, и с обожанием на него посмотрела:

— То есть достаточно не бояться?

— Достаточно не лезть туда, куда не следует, — мягко заметил конюх, переведя взгляд на меня.

Сделав вид, что не поняла намека, я поинтересовалась:

— И каковы же границы? Быть может, лорду Баррингтону стоило просветить нас лично?

— На данный момент достаточно самовольно не покидать территорию поместья и во всем слушать Дженкинса. Он пользуется безграничным доверием графа, и тот полностью доверяет ему ведение дел.

Виктор говорил спокойно и уверенно, но за каждым его словом мне мерещилось нечто большее, нежели просто указания хозяина. Словно конюх сам устанавливал правила и был уверен, что никто не станет их нарушать.

Никто, кроме меня.

Это утверждение сквозило между строк, и не требовалось обладать даром, чтобы его прочесть. С самой первой встречи Виктор вел себя со мной не так, как должен вести конюх по отношению к леди. Еще тогда я испытала неприятное чувство, словно он видит меня насквозь, а сейчас оно усилилось. Казалось, его темные глаза пытаются заглянуть в самую душу и выведать скрытые в ее глубинах тайны. Ощущения были сродни тому, как если бы он пытался меня раздеть.

Внезапно вдалеке раздалось лошадиное ржание, услышав которое наши кони напряглись. Я обратила взгляд в сторону леса и заметила нечто странное: легкий голубой туман, неровным слоем расстилающийся по земле. Не успела опомниться, как Зереф в один миг взвился на дыбы, едва не выкинув меня из седла.

Виктор попытался преградить путь взбесившейся лошади, но не успел. Со скоростью спущенной стрелы вороной жеребец помчался вперед, и мне удалось не упасть на землю лишь чудом. Я натягивала поводья, призывала его остановиться, но Зереф будто обезумел, стремительно мчась к темному, скрипящему на ветру лесу. В спину мне летели крики Кэсси и топот копыт коня Виктора, но последний явно уступал Зерефу в скорости. Мой конь будто летел, подхватываемый свистящим ветром. Где-то в закоулках взбудораженного сознания мелькнула мысль, что не так давно я хотела ощутить скорость, позволив Зерефу нестись во весь опор. Кто бы мог подумать, что это сиюминутное желание осуществится именно так?

Лишь спустя несколько мучительно долгих минут я поняла, что конь не несется бездумно, а целенаправленно движется к увиденному мной ранее туману. Тот продолжал стелиться по траве, скрадывая очертания и укрывая ее, подобно тончайшему одеялу. Оказавшись близ леса, Зереф сбавил темп и теперь шел спокойнее, словно увязая копытами в голубом мареве. Внезапно стало так тихо, что я услышала стук собственного пульса, отзывающегося в гудящих висках. Исчезли преследующие крики и топот, возникло ощущение, что я осталась совершенно одна.

Невзирая на появившуюся возможность спрыгнуть с лошади, я отчего-то медлила. Смотрела на голубую дымку внизу и понимала, что ступать на нее не хочу. За время пребывания в Сторм-Делле страх возникал настолько часто, что я успела к нему привыкнуть, потому сейчас попросту игнорировала и сбивающееся с ритма сердце, и ставшие влажными ладони.

Я позволила Зерефу увлечь меня в лес, и чем дальше мы продвигались, тем гуще становился туман. Теперь он не только стелился по земле, но и рваными островками висел между деревьями, путался в мокрых ветвях и мешал видеть дальше одного шага.

Казалось, ясный день резко сменился ночью, погрузив все окружающее во мрак.

Робко осматриваясь по сторонам, я неожиданно наткнулась взглядом на фигуру, медленно двигающуюся навстречу. Притупившийся было страх охватил меня с новой силой, заставив задрожать и сделать отчаянную попытку повернуть коня назад. Но тот не повиновался и, будто притягиваемый непреодолимой силой, продолжал идти вперед.

Если бы кто-то вздумал спросить, в какой момент я поняла, что фигура в тумане принадлежит не человеку, ответа у меня бы не нашлось. Возможно, в тот, когда стало заметно, что она плывет по воздуху, а возможно, когда от нее повеяло потусторонним холодом.

Спустя несколько мгновений передо мной предстал призрак. Не потеряй я от шока голос, лес бы вздрогнул от моего надрывного, полного ужаса крика. И дело было вовсе не в очередном столкновении с духом, а в том, кем этот дух являлся.

Крупное телосложение, такие же крупные черты лица, простая рабочая одежда были мне слишком хорошо знакомы. Взгляд задержался на рукояти кинжала, торчащего из призрачной груди, и темных пятнах на свободной рубахе.

Рэд смотрел на меня, и глаза его отражали столько боли, что она передалась и мне. Разум еще не понимал, что все это значит, а внутреннее чувство уже говорило, что садовник мертв. Его исчезновение не было связано с внезапным отъездом. Рэда убили, и, судя по всему, произошло это здесь, в лесу.

Внезапно туман передо мной стал рассеиваться, порыв ветра потревожил ковер из прелых прошлогодних листьев и раскинул их в разные стороны. На обнаженной почерневшей земле стала появляться надпись, словно кто-то в спешке нацарапывал ее невидимой веткой. «Останови их», — прочла я и, подняв глаза на призрака, непослушными, пересохшими губами хрипло спросила:

— Кого — их?

Туман начал стремительно таять, а вместе с ним растворялся и дух, оставляя вопрос без ответа. В мыслях вихрем пронеслись слова Делоры о том, что любое взаимодействие с материальным миром отнимает у призраков много сил. Рэд не мог сказать мне большего, не мог дать подсказку, но само его появление определило очень многое. Глядя в мерцающие, полные смертной тоски глаза, я понимала, что этого взгляда не забуду никогда.

В самый последний миг перед тем, как дух развеялся, я снова посмотрела на кинжал, стараясь запомнить каждую его деталь. Он был таким же прозрачным, как и сам Рэд, но кое-что отметить мне все-таки удалось. Завиток на ручке и едва заметную гравировку, состоящую из двух слов. Если бы не мое обостренное зрение, позволяющее видеть даже в темноте, рассмотреть ее не представлялось бы возможным.

Как только рассеялся последний клочок тумана, окружающий мир наполнился звуками. Отмерев, Зереф всхрапнул и тряхнул иссиня-черной гривой, словно желая сбросить остатки наваждения. Вслед за этим я заметила за ближайшими деревьями какое-то движение и, резко обернувшись в ту сторону, наткнулась на внимательный взгляд, на сей раз принадлежащий человеку.

Человеку, которого однажды мне уже доводилось видеть. Не жалующаяся на зрительную память, я узнала в нем того самого аристократа, который молча наблюдал за тем, как мы с Дженкинсом, кучером и Бекки толкали карету, застряв по пути в Сторм-Делл. Мужчина стоял, слегка прищурившись и держа под уздцы явно породистую лошадь. Сквозь кроны деревьев пробились лучи солнца, услужливо осветившие его золотистые волосы, резкие черты лица и явно дорогую одежду, безукоризненно сидящую на подтянутой фигуре.

События развивались до того стремительно, что я не успевала их сознавать. Только что сломя голову неслась по полю, затем встретилась с призраком убитого садовника, желающим о чем-то предупредить, а теперь видела перед собой знакомого незнакомца, как бы странно ни звучало такое определение.

Приближающийся лай цвергов вынудил меня развернуться к ведущей сюда дороге, а когда я снова посмотрела туда, где секунду назад стоял мужчина, его там уже не было. Снова исчез — бесшумно и незаметно, подобно тому самому призраку.

Я была слишком напугана и измотана, чтобы думать еще и о нем, поэтому появлению темных псов даже обрадовалась. Хотя правильнее сказать, обрадовалась Виктору, прибывшему вместе с ними.

— Леди Кендол! — едва меня завидев, крикнул он.

Недюжинным усилием заставив онемевшие пальцы тронуть поводья, я направила Зерефа ему навстречу. Своевольная лошадь сейчас шла смирно и безропотно подчинялась любому желанию.

Как только мы оказались достаточно близко, конюх спрыгнул на землю и тут же помог спуститься мне. Затем пересадил на своего коня и, снова забравшись в седло, взял под уздцы Зерефа. Я сидела, ровно держа спину и стараясь не касаться Виктора, но сохранять дистанцию становилось все сложней, и в конце концов пришлось сдаться. Решив, что никакие правила приличия сейчас неуместны и я имею право хотя бы на миг расслабиться, позволила себе прижаться к его груди. От конюха веяло приятным теплом, а сердце его билось ровно.

Ехать так было спокойно и приятно, говорить совершенно не хотелось. Словно чувствуя мое состояние, Виктор молчал, и я была этому рада. По мере того как мы приближались к поместью, меня понемногу отпускало. На бегущих рядом цвергов не обращала внимания, хотя периодически и поглядывала вниз, не желая упускать их из виду. Знала, что сейчас они меня не тронут, но от настороженности избавиться не могла.

У входа нас встречали. Увидев выбежавшую из дома заплаканную Кэсси, я испытала укоры совести. Невзирая на свои старания и благие намерения, праздник я ей все-таки испортила. Из всех девушек, интересующихся моим состоянием, искренне оно волновало всего двоих: сегодняшнюю именинницу и Делору. Остальные косились на меня с подозрением и явно гадали, почему я так часто оказываюсь в центре неприятных событий. Должно быть, некоторые предположили, что делаю это намеренно, дабы привлечь к себе внимание.

Тем не менее, невзирая на не слишком удачную прогулку, праздник решили продолжить. Было ли так запланировано, я не знала, но праздничный обед постепенно перерос в ужин. Мне хотелось уйти к себе, но, поддавшись просьбам Кэсси, я все же осталась. Поднялась в комнату лишь для того, чтобы сменить одежду и привести себя в порядок после бешеной скачки и свидания с духом.

Мое пребывание здесь не заладилось с самого начала, и чем дальше, тем загадочнее и опаснее становились происходящие события. Я провела в Сторм-Делле всего ничего, но за такое короткое время успела столкнуться с массой ужасающих вещей. Куда там ночным кошмарам…

— Амина, — полушепотом позвала меня Делора, когда я спускалась к столу. — Мне нужно кое-что тебе рассказать.

Вид у девушки был встревоженный, если не сказать крайне взволнованный. Только я собралась спросить, что случилась, как к нам подошла Оливия и любезно сообщила, что все ждут только нас.

— Поговорим после ужина, — шепнула Делора, и мы проследовали за горничной.

Весь вечер за столом царило оживление. Несмотря на то что заменой вину служили ягодный морс и чай, веселье стремительно разливалось по венам и было до того заразительным, что в какой-то момент я поймала себя на улыбке.

Обсуждали самые разные темы, но особое внимание уделили традиционному обряду, проводимому в этих краях на дни рождения незамужних девушек. Заключался он в том, что для именинницы готовили ванну прямо на улице, наливали в воду различные масла и клали травы. В то время как девушка ее принимала, читали древние молитвы на счастье, благополучие и защиту.

Мне доводилось слышать о такой традиции округа Риджии, поэтому я не слишком удивилась. Хотя и не совсем представляла, как она осуществляется в холодное время года, особенно с учетом суровости здешних зим.

Однако меня удивило другое: в ходе разговора открылось, что такой обряд проходили все прибывшие в поместье девушки. А сегодня собирались провести и для Кэсси, которая не имела ничего против.

Мужчин попросили разойтись по своим делам, и с зажженными свечами, как только они удалились, Оливия с миссис Эртон принялись за последние приготовления. Горничная, которой взялась помогать моя Бекки, наполнила стоящую на улице ванну горячей водой, затем капнула туда ароматные эфирные масла, а экономка бросила несколько горстей лепестков роз. Вокруг поставили подсвечники, которые, учитывая наступившие сумерки, пришлись весьма кстати.

Наблюдая за этими действиями, я никак не могла понять: для чего все это нужно? Почему не блещущая дружелюбием экономка собственноручно занимается организацией праздника для Кэсси и организовывает такой обряд? Единственное логичное предположение — по приказу лорда Баррингтона. А вот зачем это необходимо ему?

Пока я предавалась размышлениям, подготовка подошла к завершению и на улицу в сопровождении Оливии вышла Кэсси. Праздничное платье она сняла, и сейчас была лишь в длинной тонкой белой сорочке и босая. Ее каштановые волосы были распущены и свободно струились по плечам.

В столице таких обрядов давно не проводили, причисляя их к пережиткам прошлого. Некоторые считали, что в основе их лежит магическая составляющая, и потому относились с опасением. До сих пор их практиковали только в нескольких провинциях, в том числе и в Риджии. Считалось, что помимо прочего с помощью такого омовения молодая девушка получает шанс удачно выйти замуж и наладить счастливую семейную жизнь. На мой взгляд, все это было не более чем предрассудком. В судьбу я верила, но также верила и в то, что ее строит сам человек, а не какие-то обряды.

Большая белая ванна, над которой поднимался горячий пар, стояла прямо в саду среди множества цветущих роз. На потемневшем небе взошла мутная луна, наполовину выглядывающая из-за густых свинцовых туч. Было довольно прохладно, а при взгляде на полуобнаженную Кэсси становилось еще холоднее. Кожа ее покрылась мурашками, девушка слегка подрагивала, но отступать от задуманного не собиралась.

Под негромкий плеск и подбадривающие крики Кэсси погрузилась в горячую воду. Ткань сорочки намокла, обрисовав очертания полноватой, но очень женственной фигуры, которую вскоре скрыли плавающие в ванне лепестки.

Пламя свечей подрагивало от пробегающего по саду ветерка, который этим вечером был легким — настолько, чтобы не мешать совершаемому обряду. Казалось, даже тучи сдерживались из последних сил, чтобы раньше времени не разразиться дождем.

Полились четко выговариваемые слова на одном из древних наречий, которое еще называли «мертвым». Крайне сложный для изучения, этот язык давался мне тяжело, и даже сейчас, слушая голос миссис Эртон, я понимала далеко не все.

Обряд, который должен был приносить радость, на меня действовал угнетающе. Отчасти дело было в месте, где его проводили. При свете луны, близ старого, полного тайн особняка, это действо походило на один из древних ритуалов, какие прежде практиковали темные колдуны. А резкие, тяжелые точно камни фразы буквально придавливали к месту, не позволяя шевельнуться.

Мною вновь овладел иррациональный страх. Умом понимала, что в этот момент не происходит ничего ужасного, но сердце всячески этому противилось. И снова мне казалось, что я упускаю из виду нечто важное. Будто несколько обрывков цельной картинки только и ждут, чтобы их соединили, а я все не могу их отыскать среди множества других.

Все наблюдающие за обрядом девушки выглядели восторженными, сама Кэсси, прикрывшая глаза, — умиротворенной, а я чувствовала себя единственным инородным элементом, чуждым происходящего. Как бы ни старалась, не могла пересилить тяжести, повисшей в душе. Находясь в напряжении, я все ждала, что вот-вот что-то случится, но обряд завершился, а ничего страшного так и не произошло. Не разлетелись на миллионы осколков оконные стекла, не рухнуло на землю небо, не появился призрак, и даже не хлынул дождь.

Как только Кэсси выбралась из ванны, раздались шумные аплодисменты, а Оливия закутала ее в шерстяное одеяло и помогла обуть туфли. На этом сегодняшний праздник был окончен, и я с облегчением подумала, что наконец могу удалиться к себе и отдохнуть.

Уже входя в дом, внезапно вспомнила о Делоре, которая хотела со мной поговорить. Я осмотрелась по сторонам, но среди расходящихся девушек ее не было. Пришлось снова вернуться в сад, где Оливия с Бекки убирали ванну, и спросить, не видели ли они ее.

Получив отрицательный ответ, я обошла холл и столовую, затем заглянула в библиотеку и, решив, что разговор может подождать до завтра, отправилась к себе. Перед этим предприняла последнюю попытку ее отыскать и постучалась к Делоре в комнату. Дверь была заперта, а за ней не раздавалось ни звука.

В душе всколыхнулось смутное беспокойство, но я успокоила себя тем, что Делора вполне могла пойти кормить Элуну. Она часто отлучалась ради встреч со своей совой, поэтому наверняка и это ее исчезновение объяснялось тем же.

— Как вам сегодняшний праздник? — спросила Бекки. Наши разговоры перед сном уже становились своего рода традицией. — Сильно испугались, когда лошадь понесла?

— Сильно, — не стала отрицать я. — Скажи, ты выполняешь то, о чем мы договаривались? Смогла узнать что-нибудь полезное?

Бекки подошла ближе и, с моего позволения присев на краешек кровати, охотно поделилась:

— Смогла, миледи. Мне удалось подслушать разговор между Оливией и миссис Эртон. — Она сделала эффектную паузу и, понизив голос, сообщила: — Банни — дочь лорда Баррингтона, миледи.

До сего момента я считала, что этот день больше не преподнесет мне сюрпризов. Как же сильно ошибалась! Такая новость буквально лишила меня дара речи. Тот факт, что дочь графа жила в отдалении, носила рваное тряпье и терпела всевозможные издевательства, был просто невероятен. Что же за человек этот лорд, если так относится к собственному ребенку?

Когда первое замешательство прошло, я взглянула на ситуацию более трезво. По всему выходило, что Банни — внебрачный ребенок, а значит, скорее всего, граф просто ее не признавал.

— Ты не могла ошибиться? — спросила у Бекки, хотя была склонна ей поверить.

— Не могла! — порывисто возразила горничная. — Своими собственными ушами слышала, как миссис Эртон упоминала, что отец девочки граф Баррингтон!

Что ж, если так, то Банни именно от него, вероятно, и унаследовала магический дар, след от которого до сих пор не сошел с моей руки.