Глава двадцать шестая
Китайские шепотки
Май 2012 года
11 мая 2012. Изумительный рассвет конца весны. По пути из Хельсингёра в Копенгаген я видел тракторы, бесконечно утюжившие вылизанные поля. Чисто деревенский буколический пейзаж, резко контрастировавший с сумбуром в моей душе. Началась моя заключительная командировка. В чемодане лежала слегка «усовершенствованная» косметичка для Амины (и Касима аль-Райми). И еще я прихватил портативный холодильник для Вухайши, передававшийся для пересылки Ибрагиму аль-Асири. Холодильник этот также был снабжен следящим устройством.
Накануне вечером все агенты-датчане во главе с Шефом Томми организовали ужин в мою честь. Я чувствовал себя грустновато и неловко — уж очень все походило на расставание. Шеф Томми вручил мне 5000 долларов на расходы.
В копенгагенском аэропорту предстояла еще одна формальность. Йеспер заполнил официальный бланк, подтверждавший, что упаковку гексамина у меня конфисковали. Датской разведке очень не нравилось через меня снабжать гексамином «Аль-Каиду», но Вухайши хотя бы убедится в том, что я пытался провезти брикеты.
Когда я в Дохе садился в самолет до Саны, мне казалось, что я пребывал на пике стресса. Я мысленно перебирал все: успокоительные напутствия Шефа Томми, обещание датской спецслужбы не забывать о моей жене, преданность Абдула и его реакцию на мое обличительное послание. Каким ветром его вообще занесло в Китай? И если занесло, то по чьей милости? Я чувствовал, будто карабкаюсь по крутой горе, изобилующей расщелинами и предательскими валунами. И я мог угодить в любую расщелину, схватиться за любой не служивший опорой камень. Но перспектива дойти до вершины и, ведомый западными кураторами, подобраться к Вухайши и аль-Асири вселяла в меня чувство уверенности. Как и осознание грядущей платежеспособности.
В таможенном зале в Сане никто не обратил внимания на холодильник: таможенники привыкли к иностранцам, ввозившим подобные устройства. Я разместился в апартаментах, снятых на 50-й улице — магистрали, прорезавшей южную часть города. Я ждал. Шеф Томми заверил меня, что Абдул вернется в Йемен из Китая на следующий день после моего приезда. Я понятия не имел, откуда у него такая уверенность, однако в указанный день Абдул так и не появился. Я мучился клаустрофобией, я физически не мог выбраться из своих апартаментов и приступить к осуществлению операции без посредника, а он, мой главный посредник, пребывал за тысячи миль от меня. Выпросив у взволнованной жены Абдула номер телефона, которым он пользовался в Китае, я отправил ему СМС.
«Приезжай ко мне сюда», — ответил он.
«Почему бы тебе не приехать в Йемен?» — недоумевал я.
«Не могу, брат, но я должен тебя увидеть».
Несколько секунд спустя телефон зазвонил. Это был Абдул. Чувствовалось, что он взволнован.
— Мурад, ты должен приехать сюда. Я не могу сказать тебе по телефону, в чем дело.
— И поэтому зовешь меня в Китай?
— Да, ты должен приехать, это очень важно.
— Дай мне обо всем подумать, — недоверчиво ответил я.
Сознательно пойдя на риск, я позвонил Сёрену в Данию.
— Как ты думаешь, тебе удастся убедить его возвратиться, если туда съездишь? — спросил Сёрен.
— Удастся, — ответил я.
— Тогда заказывай билет, — велел он. — Но не бери с собой тот iPhone, который мы тебе дали.
Возможно, Абдул выбрал Китай, чтобы быть уверенным, что окажется вне контроля ЦРУ.
Едва успев прибыть в Йемен, я вынужден был снова куда-то отправляться, пересаживаться в Дохе на рейс до Гонконга. Мне предстоял еще один девятичасовой перелет. Сидя в самолете, я разглядывал просторы Индии, ее загадочные зеленые холмы, потом джунгли Мьянмы, поразившие меня, невзирая на всю непредсказуемость моей миссии. Я никогда не упускал возможности полюбоваться ранее невиданными пейзажами. И на подлете к Гонконгу меня ждало захватывающее зрелище: высокие небоскребы, обступившие крутые холмы и деревянные лодчонки под оранжевыми парусами, сновавшие между островами.
Из аэропорта я перебрался на материк и направился на железнодорожный вокзал Шэньчжэнь — огромное здание из стекла. Я размышлял о Йемене. Лежавшая в девяти часах полета Сана отстала лет на девяносто. Арабский мир вообще плелся где-то далеко позади.
Недавно ввели в эксплуатацию высокоскоростную железнодорожную магистраль Шэньчжэнь — Гуанчжоу, и я одолел 70 миль примерно за полчаса.
Абдул согласился встретить меня на вокзале в Гуанчжоу, одном из быстро развивающихся мегаполисов Китая. Среди тысяч китайцев, пассажиров из пригородов, спешивших к поездам и в город, отыскать темнокожего низкорослого Абдула труда не составило. Мы обнялись. Он держался скованно.
— Что случилось? — спросил я его.
— Пока что ничего не могу тебе сказать. У нас с собой телефоны, а это небезопасно, — ответил он.
Войдя в апартаменты Абдула, я бросил на пол свой багаж вместе с дешевым мобильным телефоном. Он объяснил мне, что приехал в Гуанчжоу, потому что знал кое-кого из йеменских бизнесменов в этом городе. Мы шли через толчею бесконечных рынков, через площади, по которым носились ребята на роликовых коньках и кувыркались акробаты. Небоскребы выстроились вдоль широкой реки, протекавшей через центр города.
Мы направлялись в гидромассажный салон. Перед входом в номер с джакузи мы разделись. Абдул хотел убедиться в том, что при мне нет записывающего устройства. Когда мы остались одни в пузырившейся воде, Абдул с испугом в глазах заговорил.
— Я должен кое о чем тебе рассказать…
— Ты помнишь то электронное письмо, которое я тебе послал и в котором рассказал о том, что мне стало от них известно в копенгагенском аэропорту. Я в курсе…
Мне просто хотелось опередить его. Мне всегда казалось, что мы с ним в чем-то соревнуемся.
— Но ведь ЦРУ, они же… они собираются уничтожить тебя заодно с террористами, когда мы с тобой отправимся на юг, — пробормотал Абдул.
— Субханаллах — что ты сказал?!
— Мурад, они не хотят убивать тебя в Сане. Они хотят убить тебя, когда ты будешь сидеть вместе с Абу Базиром и другими братьями, — продолжал Абдул.
И еще сообщил мне, что, мол, его кураторы из ЦРУ дали ему 25 000 долларов на покупку внедорожника «Тойота Прадо». Он отогнал машину в работавший с ЦРУ автосервис, где ее оснастили системой спутниковой связи, приводимой в действие переключателем под сиденьем. Во время тест-драйва оборудование работало отлично.
— Один щелчок сигнализирует о том, что ты сел ко мне в автомобиль. Два щелчка — о том, что мы выехали из Саны. Три щелчка — мы там же, где и объект. А четыре — я оставил тебя наедине с объектом.
Абдул схватил меня за плечо.
— Вот тогда тебя и прикончат. И объявят на весь мир, что и ты тоже был террористом, как остальные.
Только вот еще моя мать знала бы, что это не так. Впрочем, я по этому поводу мог думать что угодно.
Он поднялся из джакузи.
— Мурад, можешь меня избить, можешь ненавидеть, но я бы не пережил, если бы с тобой что-то случилось. Я побоялся ехать вместе с тобой, поэтому и убрался из Йемена.
Я продолжал молчать. ЦРУ хоть и избегало меня, но все же хотело, чтобы я вернулся в Йемен. Они знали, что я записал одного из их агентов в Копенгагене в прошлом году и запись разговора с ним грозился придать огласке. Был еще и iPhone, с которым мне велели не расставаться ни при каких обстоятельствах.
Я помнил, как меня однажды предупреждал Якоб, мой инструктор:
«И не рассиживайтесь там с террористами, потому что американцы без колебаний вас прикончат, попадись вы на прицел».
Абдул явно не сверхнадежный источник. Но он и в самом деле напуган. Неужели боялся, что заодно со мной прихлопнут и его?
— Давно ли ты работаешь на американцев? — наконец спросил я.
— Помнишь, когда несколько лет назад я сказал тебе, что меня арестовали разведывательные службы в Джибути? Вот именно тогда они меня и завербовали. У меня не было иного выхода, кроме как работать на них. Мне стыдно, что пришлось тебе лгать.
— Ты говорил ЦРУ обо мне? — спросил я.
— Я говорил им только, что ты не соглашался с братьями по вопросу об уничтожении мирного населения.
Абдула было нелегко разгадать, но, казалось, он и не подозревал, что я мог работать на западную спецслужбу. Я поборол желание признаться ему в этом.
— Да вознаградит тебя Аллах за то, что ты мне сообщил, — сказал я ему.
И тут он сломался.
— Мурад, я сделал большую глупость, согласившись работать на американцев. Как ты думаешь, ты сможешь помочь мне добиться убежища в Дании?
Я пообещал разузнать, но предупредил, что это будет сложно сделать.
Вернувшись к нему, мы вместе помолились. Теперь было не время пренебрегать прикрытием.
В ту ночь я не мог заснуть. Я не знал, верить Абдулу или нет. Теперь-то я знал, что он лгал мне, как и я ему. Одна мысль навязчиво преследовала меня: а не мог он затеять эту игру со мной ради того, чтобы просто напугать меня, а потом вернуться в Йемен и доставить все привезенное мною самому? Ведь нас видели вместе в Джааре, и его авторитет в глазах Вухайши неизмеримо вырос. И он вполне мог утверждать, что я попросил его доставить вещи. Что позволило бы американцам выйти прямо на АКАП и без моей помощи.
И еще один вариант: а может, Абдул снова перебежал на сторону «Аль-Каиды», как тот иорданский тройной агент Хумам аль-Балави, убивший и Элизабет Хэнсон, и других агентов ЦРУ? Может, он просто проверяет меня по распоряжению Вухайши? Вернись я в Йемен и не предупреди «Аль-Каиду» о предательстве Абдула, они убедятся в том, что я заслан. Все это очень походило на попытки собрать вслепую кубик Рубика.
Больше всего меня беспокоило, что кураторы потребуют от меня в одиночку отправиться в племенные районы Йемена доставить привезенное. Это точно свидетельствовало бы о том, что затевается некая грязная игра.
На следующее утро меня разбудил сигнал полученного СМС. Йеспер хотел узнать, убедил ли я Абдула вернуться.
Я ответил: «Не думаю, что он туда поедет, пока там воюют. Он убежден, что я погибну и его прихвачу с собой».
И еще я попросил о встрече с кураторами в Дохе по пути назад, в Йемен. Йеспер сказал, что американцы также будут там, и попросил попытаться еще раз переубедить Абдула. Позднее в тот же вечер 19 мая я написал еще одно сообщение:
«Все это мне не нравится… Парень прямо сейчас собрался уезжать».
Ответ Йеспера пришел несколько минут спустя:
«Сможешь взять у него ключи от машины?»
Я, как дурак, уставился на экран. Неужели и датчане хотели, чтобы я один ехал на юг Йемена? Неужели и они заодно с ЦРУ? Или американцы просто захотели получить назад свой «высокотехнологичный» автомобиль? Не было у меня возможности забрать у Абдула ключи от машины. И я написал сообщение:
«Я попытался, но, к сожалению, не вышло. Он будет готов поехать через месяц-два. А сейчас ему нужна передышка, и он хочет отправиться в Европу».
В тот момент сценарий Абдула, на первый взгляд показавшийся весьма необычным, уже не представлялся таковым. Два дня спустя я зарегистрировался в отеле «Мёвенпик», неподалеку от аэропорта Дохи. Йеспер и Сёрен уже прибыли, и мы встретились за завтраком.
Я передал им предостережение Абдула, пытаясь разыграть скептицизм, и вместе с тем мне хотелось увидеть их реакцию. Оба без разговоров отбросили его.
— Где Большой брат? — спросил я.
— В отеле, но они не хотят встречаться с тобой, — признался Йеспер.
— Фантастика! — ответил я.
— Послушай, Ахи, эта миссия очень важна для нас. Ты готов отправиться на юг Йемена один? — напрямик спросил меня Сёрен.
— Ты что, шутишь? — ответил я, невольно вздрогнув от этих слов. Даже не запугай меня Абдул своим предупреждением, один в район боевых действий в Йемене я бы все равно не поехал.
Я попросил их предложить американцам другой вариант — чтобы я нашел в Сане курьера, а тот забрал бы холодильник, косметичку и все остальное.
— Этот вариант опробован и не вызовет подозрений, он проверен на Набхане и Авлаки, — доказывал я.
— Идея, в принципе, неплоха, — ответил Йеспер. И сказал, что спросит американцев.
Когда они ушли, я еще посидел в вестибюле, глазея на прибывавших и отъезжавших туристов, беззаботно болтавших друг с другом и спокойно странствовавших по свету.
Некоторое время спустя датчане вернулись.
— Большой брат утверждает, что вариант с курьером не проходит, — объявил не терпящим возражений тоном Йеспер. — Они настаивают, чтобы ты лично доставил все Абу Базиру.
— Не нравится мне все это, — ответил я, удержавшись от более резких выражений.
Меня поражало упрямство американцев — именно я, и никто другой должен лично все передать. Услугами курьеров я пользовался успешно и неоднократно, с ведома и при поддержке американцев доставляя Авлаки и АКАП все, что требовалось. Этот метод сработал и в Сомали. Отказ американцев даже обсуждать предложенный мною вариант невольно наводил на мысль о возможной ловушке. И я спросил себя: а они вообще были сейчас в этом отеле?
— Мы не требуем немедленного окончательного ответа — обдумай все, перевари, — добавил Йеспер.
На следующий день — 22 мая — Йеспер, Сёрен и я отправились пообедать в «Л’уазаар», дорогой ресторан с морской кухней в Дохе. В зале, от пола до потолка украшенном синей мраморной плиткой и мозаикой, царила приятная прохлада. Сквозь окна мерцал застывший в сонной неподвижности Персидский залив, а здесь повара творили волшебство с выловленной в нем рыбой.
— Ну и что ты надумал? — поинтересовался Йеспер.
Я выдержал паузу.
— Думаю, пора завершить все эти обсуждения, — заявил я им.
Йеспер и Сёрен переглянулись.
— Тебе решать, завершить или нет, — ответил Сёрен.
Так в рыбном ресторане на берегу Персидского залива был поставлен крест на путешествии, начатом 15 лет назад в исламистском бродильном чане Даммаджа в другом конце Аравийского полуострова.
Это был бесславный уход после более чем десяти лет нахождения на передовой линии фронта. И все это — по крайней мере, для меня — было необъяснимо. США, объявившие первоочередной задачей «войну терроризму», старательно избегали ликвидировать двух самых опасных противников — Насира аль-Вухайши и Ибрагима аль-Асири — и нанести удар по самому активному филиалу «Аль-Каиды».
Вскоре выяснилось, что это решение было серьезной ошибкой.
Я вернулся в Йемен на следующий день — 23 мая — забрать свои вещи.
После приземления пришло СМС от Сёрена с просьбой вернуть холодильник и косметичку сотрудникам ЦРУ в Сане. Американцам меньше всего хотелось, чтобы следящие устройства попали не в те руки.
Я сказал им, что приеду на серебристом «Сузуки» в торговый центр Саны — йеменский аналог шопинг-молла — и привезу все в багажнике.
«Уложи маленькое изделие в большое и оставь его на заднем сиденье, но только позади сиденья водителя», — гласила СМС от Сёрена.
Однако в последнюю минуту план изменили. В еще одной СМС Сёрен попросил, чтобы я оставил коробку на асфальте парковки. Я так и поступил, но взбешен был до предела. Там куда ни глянь охранники. Заметь они, как я оставляю коробку на парковке в стране, где уже сработала тьма взрывных устройств, это могло обернуться для меня самыми неприятными последствиями.
Несколько минут спустя Сёрен переслал мне сообщение от своего контакта из ЦРУ.
«Подтверждаю, что все забрано. Скажи нашему парню, что он «молодец».
Я ответил:
«Вас понял, очень рад».
Если бы СМС могли передать иронию!
