Глава пятнадцатая
Идейный террор
Весна-осень 2008 года
В апреле 2008 года я написал Анвару аль-Авлаки, что скоро ненадолго приеду в Йемен.
Имам сразу ответил. «Сыр и шоколад, пожалуйста:)»
Я знал, что он любит пралине, но сначала мне нужно было получить некоторые рекомендации: «Шейх, относительно шоколада, можно его есть, если в нем аромат алкоголя [?]»
Пришел ответ. «Нет, нельзя, потому что, хотя весь спирт испарился, это наджаса [скверна], и наджаса смешивается с шоколадом».
Священная книга знала ответ о шоколадных конфетах с ликером.
Я заверил его, что привезу безалкогольных конфет, и добавил щепотку лести.
«Вчера вечером в Бирмингеме ходил в магазин, хозяин слушал одну из твоих лекций. Он сказал мне, что слушает только твои лекции, поскольку больше никому не доверяет. Хахахахаха машаллах, — засмеялся я и был счастлив, что народ в Великобритании и Дании действительно тебя любит, шейх, ты совершил великое дело и покорил их сердца, машаллах, да возблагодарит тебя Аллах».
13 мая 2008 года мы с Фадией приземлились в Сане. Выйдя из самолета, я вдохнул теплый влажный воздух, радуясь, что сбежал из холодного Бирмингема. Фадия тоже была рада покинуть Алум Рок и с нетерпением ждала встречи с любимым дядей. Она знала, что я поклонник Авлаки, и, помня о моем религиозном кризисе в Дании, наверняка считала его влияние на меня благотворным.
Авлаки сказал, что мы встретимся в Адене. В портовый город на юге страны он с беременной женой уехал из Атака на пару недель. Мы встретились с ними за обедом в ресторане у рыбного рынка. У входа я его обнял и вручил шоколад.
Он от души меня поблагодарил.
— Наши жены поедят отдельно. Я закажу, — сказал он. Это было в порядке вещей.
Фадия и жена Авлаки удалились в «семейный зал». Она была на шестом месяце.
Анвар и я приступили к жаренной на гриле белой рыбе, и я чуть не поперхнулся. На мужскую половину ворвалась его жена.
— Где моя рыба? — потребовала она из-под ниджаба.
Авлаки многозначительно кивнул на меня.
Во время ланча я старался не говорить о делах. Встреча призвана была послужить укреплению доверия. Авлаки был веселее, чем после тюрьмы. Был осторожен, но не прятался. Все, как принято в Йемене: договоренности, тайные предупреждения, предостережения. В Адене Анвару покровительствовал богатый бизнесмен.
— Я много пишу и много думаю, — произнес он, откидываясь на спинку стула и глядя на ту самую гавань, где атаковали американский эсминец «Коул».
Эти писания и мысли принесли плоды. К началу жаркого лета Авлаки записал лекции для западных последователей.
В одной из них, «Битве в сердцах и умах», он обрушился на попытки властей США поддержать «умеренный» ислам.
В другой — «Пыль никогда не осядет», прочитанной онлайн на Paltalk, он напрямую обратился к неутихающим спорам о карикатурах. Авлаки вопрошал мусульман во всем мире:
«Насколько вас задевает? Насколько нас задевает, когда речь идет о чести Расула [посланника], когда речь идет о чести ислама, когда речь идет о книге Аллаха? Насколько серьезно мы это воспринимаем?»
«Мы не последователи Ганди… Ибн Таймия говорит, что того, кто проклинает посланника Аллаха, надо убить».
Имам наступил на самую больную мозоль. Изобразив Пророка собакой, шведский художник разжег пожар. Холодное возмущение Авлаки вызвало глубокий отклик у экстремистов на Западе. Лекция широко разошлась в Интернете.
Анвар аль-Авлаки достиг исламистского олимпа. И западные спецслужбы обратили внимание, как часто его лекции стали всплывать в ходе процессов по делам террористов в Европе и Северной Америке.
Онлайн-проповеди Авлаки давали моральное оправдание и спонсорам джихада, и будущим террористам. Авлаки умел использовать силу идей. Однако скоро стало ясно, что он пекся не только о защите чести Расула.
В начале осени 2008 года, после возвращения в Бирмингем, где я помогал MИ5 следить за растущей активностью радикалов во втором по величине городе Англии, мне пришло письмо Авлаки. После обычных приветствий и восхвалений Аллаха он перешел к делу. Он хотел получить оборудование для моджахедов: солнечные панели, очки ночного видения, установки очистки воды и многое другое. И деньги. Он предложил мне собирать деньги в мечетях Европы и сказал, что был бы весьма благодарен за 20 000 американских долларов. Авлаки был не глуп и не просил военного снаряжения, но явно знал, чего не хватает «Аль-Каиде». Мне было интересно, кто помогал ему составлять список. Кураторов просьба удивила и встревожила. Большинство аналитиков самонадеянно считали Авлаки болтуном, и никто из знакомых мне офицеров разведки не понимал, что он становится не просто риторической отдушиной джихада.
— Разве я не предупреждал вас, что он опасен? — напомнил я Джеду, когда мы встретились для обсуждения просьбы.
Джед не сомневался в том, что надо делать. Привезти 5000 долларов наличными и пару предметов запрашиваемого оборудования. Датские кураторы поведали мне, что просьба вызвала серьезные трения Большого брата и англичан. Начальство британской разведки опасалось обвинений в финансировании терроризма, если о передаче столь крупной суммы узнают СМИ. Предоставить солнечные батареи могли, наличных (и гамаков) не было. В MИ6 дали ясно понять, что их лимит — 500 фунтов стерлингов.
Джед не заморачивался этическими вопросами. На встрече в Копенгагене, куда англичан не пригласили, он вручил мне всю сумму стодолларовыми банкнотами.
— Просто возьми.
После того как все было готово, я оставил Авлаки письмо в папке «Черновики» нашего общего почтового ящика. «Подарки готовы».
23 октября 2008 года мы с Фадией стояли в очереди на прохождение таможенного контроля в аэропорту Саны. Я нервничал. В большом, перехваченном прочным пластиковым ремнем чемодане лежала спортивная сумка. В ней маленькие солнечные батареи, очки ночного видения, портативные устройства для очистки воды и ноутбук.
Я велел себе не терять самообладания и подошел к потному средних лет таможеннику в поношенном мундире. Он отупел от жары и толп йеменцев, везущих из богатых стран все, на что хватило денег.
Йеменские таможенники отнюдь не отличались преданностью делу или проницательностью. Мы надеялись, что, даже найдя оборудование, его не сочтут подозрительным. Я решил проверить.
— Снимите, — сказал чиновник, указывая на пластиковый ремень.
— Мне понадобится нож или нечто в этом роде, — сказал я ему по-арабски.
Недовольный, что пришлось встать со стула, он вышел в боковую комнату. Я старался сохранить невозмутимость.
Дойди дело до протокола, мне придется молчать. Инструкции Джеда были просты.
«Ни за что не признавайся, что работаешь на западную разведку. Пусть лучше считают, что ты работаешь на плохих парней. Предоставь нам разбираться по дипломатическим каналам».
Таможенник вернулся с пустыми руками.
— Проходите, — сказал он.
Это была удача и, я надеялся, счастливый знак для всей операции.
Прошлогоднее задание в Найроби показало, что ячейки «Аль-Каиды» хотят получить труднодоступное или дорогостоящее на местном рынке оборудование. Привезя его, можно было узнать больше о членах группировки и ее планах. К тому моменту АКАП стала самой опасной из всех подразделений «Аль-Каиды». За месяц до нашего приезда с грузом для Авлаки боевики обстреляли посольство США в Сане. Погибли 10 йеменцев. Спецслужбы Йемена усилили меры безопасности, и я решил переждать несколько дней, прежде чем выходить на связь с Авлаки. Фадию мне пришлось взять с собой. Белому европейцу нельзя было одному ехать в южные бесплодные районы Йемена. Я сказал ей, что везу Анвару то, что должно помочь в его деятельности имама.
— А на обратном пути заедем в Таиз повидать твоих родных, — сказал я.
Ей было очень приятно, что я хотел видеть ее семью.
Не прошло и недели с нашего приезда, как я получил от Авлаки СМС. Он писал мне ехать на юг в Аден, прислать ему оттуда СМС и ждать дальнейших указаний. Он стал осторожнее, и место встречи обещал назначить только после того, как я пройду последний КПП. Он не хотел звонить, опасаясь опознания американскими программами распознавания голоса. Мишенью он считал себя больше, чем американцы. Мы выехали сразу после рассвета. На КПП по дороге из Саны я нервничал из-за оборудования в багажнике. Ехали мы в районы, где активно действовала «Аль-Каида», и обнаружь не в меру усердный полицейский приборы ночного видения, пришлось бы объясняться.
Дорога на юг в сторону Таиз очень красива. Некоторое время она спускается с плато Саны, пока перед глазами не вырастает Йеменское нагорье. Октябрь здесь конец сезона дождей, и горы окутаны утренним туманом.
Вечером мы нашли пристанище в Адене, и я снова написал СМС Авлаки. Он велел мне ехать по дороге вдоль побережья. Фактически мы делали большой крюк, минуя крупные КПП. Фадия списывала запутанный маршрут на ужасные йеменские дороги. Если бы нас остановили и спросили, куда мы едем, она объяснила бы, что мы хотим навестить друзей в городе Атак. Может, потому, что Аден не так религиозен, как столица, машины на прибрежном шоссе проверяли менее внимательно.
На следующее утро мы проезжали покрытые буйной растительностью оазисы. Вдоль шоссе вышагивали верблюды, на пустой прибрежной равнине, согнутые морским ветром, словно спички, торчали телеграфные столбы. Мне велели съехать с прибрежного шоссе и подниматься в горы. Одного взгляда на непроходимые хребты достаточно, чтобы понять, почему здесь обосновалась «Аль-Каида».
Место встречи располагалось близ отдаленной деревушки в провинции Шабва. До горизонта, на котором высились крутые скалистые горы, простиралось море разбросанных валунов. Даже в конце октября воздух дрожал от полуденного зноя. Меня поразили несколько растений и кустов, выживших в этом лунном пейзаже.
Особенно я нервничал у города Лаудар, арены племенных войн и похищений, и территории — даже по йеменским стандартам, — практически неподконтрольной центральному правительству.
После восьми часов в машине мы, наконец, подъехали к месту встречи: окруженной горами выжженной долине. В пустынном пейзаже была жуткая красота.
Я с облегчением увидел бетонное строение, которое мне велел искать Анвар. Неподалеку стояла пыльная машина с брезентовым верхом. В ней сидели Анвар и молодой телохранитель с густой, черной, как смоль, бородой и АК-47 в руках. Я припарковался и, оставив Фадию в машине, подошел к ним. Имам вышел и обнял меня.
— Ас-саляму алейкум, наконец-то! — сказал он. — Это мой племянник Саддам.
Поверх халата на Анваре была зеленая камуфляжная куртка в стиле бен Ладена. На поясе йеменский церемониальный кинжал и револьвер, а через плечо — АК-47.
Я постарался не выказать удивления. Проповедник стал бойцом.
Я достал спортивную сумку с оборудованием: ноутбуком, очками ночного видения, головными лампами, спичками, сандалиями для моджахедов и солнечными батареями, и мы отошли в тень одинокого дерева у дороги. Это было первое дерево, которое я увидел за много миль. Но давало оно не только тень. Командиры «Аль-Каиды» начали инструктировать бойцов становиться под дерево, если в Йемене США начнут применять беспилотные летательные аппараты, как на контролируемых племенами территориях Пакистана.
Солнечные батареи британские агенты попросили меня купить в магазине электроники «Маплинз» и показали, как ими пользоваться. У ноутбука была предыстория. На складе MИ5 в Бирмингеме техник дал мне компьютер и сказал, что кое-какие компоненты заменили идентичными, но «модифицированными». Даже эксперты не найдут установленных программ. Я предположил, что их модифицировали, чтобы по Wi Fi-сигналу ноутбука, если тот когда-либо подключат к Интернету, определить местонахождение Авлаки, а также загрузить с компьютера данные.
Но на последней встрече перед заданием датские кураторы сказали мне, что британский ноутбук они заменяют привезенным американцами. После того как я рассказал ЦРУ о «боевой готовности» Авлаки, слежка за ним стала для американцев приоритетом. Большой брат воспользовался служебным положением.
Я вручил Авлаки ноутбук и другое оборудование и объяснил, как работают солнечные панели. И еще дал ему 5000 долларов.
Он положил их в нагрудный карман, не сказав ни слова. Казалось, он разочарован, что я не принес больше. Но было разумнее не удовлетворять все его просьбы сразу. В конце концов, я всего лишь джихадист.
— Аль-Хамду ли-Ллях, это все, что мне удалось привезти, брат, — сказал я ему.
Просидев под тенью дерева у обочины пятнадцать минут, я вернулся в машину.
Я сказал Фадие, что Анвар пригласил нас пообедать. Мы подошли к зданию неподалеку. Это был ресторан, но построенный лишь наполовину, и я удивился, как он еще не рухнул.
Двое мужчин в дверях подозрительно покосились на мою рыжую шевелюру и бороду. Это была территория банд. Даже не местных йеменцев похищали ради выкупа. Но мы находились под защитой Авлаки и потому были в безопасности. Или мне хотелось так думать.
Хозяин тепло приветствовал Авлаки и попросил жену составить Фадие компанию на женской половине. Затем он провел имама и меня на крышу, где мы сидели на бетоне и ели ягненка с рисом с жестяных тарелок. В долине поднялся приятный ветерок. Поев, Авлаки постучал по пачке долларов в нагрудном кармане и посмотрел мне прямо в глаза.
— Можно покупать на деньги от братьев оружие? — спросил он.
На долю секунды я задумался и ответил:
— На эти деньги можно купить все, что угодно.
Мы не задержались. Я хотел снова выехать на побережье до наступления сумерек. Нам еще предстоял долгий трудный переезд в Таиз, к родственникам Фадии. И как только мы поели, я сказал Авлаки, что нам нужно ехать. Казалось, он был разочарован. Хотя мы оставались на связи, увидеть я его смогу не раньше чем через год.
Когда ресторан исчез в пыльном жарком мареве за спиной, я дал Фадие свой телефон.
— Не могла бы ты снять пейзаж на видео? Здесь так красиво, и вряд ли мы снова увидим эти места.
Снять я решил не поэтому. Я знал, что Джеду будет интересно увидеть район, где я встречался с шейхом. Я подумал, что это заставит его и его коллег притормозить. Выиграть войну на этой территории непросто.
Мы плелись по нескончаемым крутым поворотам в ущельях. С вершины подъема перед нами открылась огромная панорама бесплодной, как лунное море, долины, и мы начали съезжать по склону к океану. Две недели спустя в роскошном гостиничном номере Бангкока я докладывал о выполнении задания кураторам. Прилетел я с Фадией на медовый месяц, оплаченный ЦРУ, но ее я убедил, что скопил деньги на поездку, работая на стройке и в такси.
От нее я ускользнул под предлогом, что хочу сделать покупки.
Я во всех подробностях рассказал о нашей встрече в Шабве и разговоре о деньгах.
— Ты только что прошел проверку, брат, — сказал мне Джед. — Он тебя проверял. Если бы ты работал на спецслужбы, тебе пришлось бы сказать «нет», деньги на еду или нечто подобное.
После встречи Джед вручил мне конверт с премией в сумме 6000 долларов наличными.
— Это за хорошую работу — наслаждайся медовым месяцем, — сказал он мне. Он не ходил вокруг да около: когда дело дошло до выбора между ЦРУ и англичанами, он буквально заплатил своему парню.
Авлаки больше никогда меня не проверял.
