– Определенно Фуриан, – заявил Аркад.

– Это даже не обсуждается, – ответила Леона. – Он наш чемпион.

– Уверены, ми донна? А то мне казалось, что вы о нем забыли.

Леона сложила ладони под подбородком и сердито посмотрела на своего экзекутора.

– Я ничего не забываю, Аркад. А прощаю и того меньше.

Пара сидела в маленькой каюте на борту «Славолюбца», корабль качался и скрипел на океанских волнах. Они отчалили на следующую перемену после банкета в доме губернатора Мессалы, до Вороньего Гнезда оставалось плыть еще четыре, а Леона и Аркад по-прежнему пытались решить, кто будет бороться против шелкопрядицы. Магистра сидела за своей госпожой, сплетая волосы Леоны в искусные косы, пока пара спорила между собой. А под ее стулом, свернувшись в тени, расположился кот, который и близко не был котом.

– Мы могли бы отказаться от поединка, – сказал Аркад. – Сделать ставку на Ультиму.

– Нам нужны еще два венка до начала истиносвета, экзекутор, – ответила Леона. – А в Уайткипе пройдет последний «Венатус» перед «Магни».

– Наши эквиллы могут выиграть венок. Брин и Бьерн лишь с малым отрывом заняли второе…

– Да, а вдруг они проиграют? – перебила Леона. – Даже если мы победим на Ультиме после этого, нам все равно будет не хватать одного венка. Мы рискнем дважды, если откажемся от поединка отца. И рискнем единожды, если примем его. Единственный способ гарантировать себе место на арене Годсгрейва, это одолеть гребаную шелкопрядицу.

– Следите за речью, домина, – упрекнула магистра.

– Да, – вздохнула Леона. – Прошу прощения.

Пожилая женщина задумчиво наморщила лоб, возвращаясь к работе над прической Леоны.

– Извините, домина, но даже если вы выиграете в поединке против чемпиона вашего отца, уважат ли эдиторы это пари?

– Такие прецеденты случались уже много раз, – ответил Аркад, возясь с набалдашником своей трости. – Хорошо зарекомендовавшие себя коллегии часто соблазняют менее опытных сангил на участие в состязании один на один, обещая место в «Магни».

Леона посмотрела на него уничижительным взглядом.

– Что ж, это было крайне тактично.

– Он играет с вами, ми донна, – пылко произнес Аркад. – Место в «магни» – приманка, а эти игры – петля. Ваш отец не успокоился на том, что лишил вас покровительства. Он хочет, чтобы вы отправили своих трех лучших гладиатов на бойню, а с ними – и будущее коллегии.

– Без «магни» у нас нет будущего! – рявкнула Леона. – Нашу Ворону выпороли на глазах у всех костеродных Стормвотча! Теперь никто с мешком золота к нам и близко не подойдет!

В каюте наступила звенящая тишина, нарушаемая лишь скрипом древесины и непрерывными ударами волн о корпуса. Мистер Добряк зевнул и начал вылизывать лапу.

– Тогда Фуриан, – вздохнул Аркад.

– Да, – кивнула Леона. – И Ворона вместе с ним.

Экзекутор подался вперед, качая головой.

– Ми донна…

– Если следующие слова, которые сорвутся с твоего языка, не будут: «Это прекрасная идея, ми донна, и кстати, ваши волосы выглядят восхитительно», то я не хочу их слышать, Аркад.

Экзекутор почесал бороду, безуспешно пытаясь скрыть улыбку.

– О, он еще умеет смеяться! – воскликнула Леона. – А я уж думала, что ты разучился.

– При всем уваж…

– Ворона – Спасительница Стормвотча, – вздохнула донна.

– Та шелкопрядица чуть не вскрыла ей гребаный череп!

– Манеры! – насупилась магистра.

Аркад пробубнил извинение, а Леона продолжила:

– Ее одолели в палаццо Мессалы, да, но простой люд об этом не знает. Зрители будут ждать, что она прольет кровь под нашим знаменем. Четыре Дочери, Аркад, она почти единолично убила блювочервя! Ты сам сказал, что поединок с шелкопрядицей был нечестным. Ворона выиграла лавры для нашей коллегии и оказала мне честь перед целой ареной. Наверняка она заслуживает хоть какого-то уважения?

Мужчина молчал с пару секунд, но затем неохотно кивнул.

– Она не поднимет щит, даже чтобы спасти свою шкуру. Но ее караваждо был… сносным.

– Какая похвала, – вздохнула магистра. – Молись, чтобы девочка не услышала твои дифирамбы, а то ее самомнение не пролезет в дверь.

Леона с Аркадом улыбнулись, а пожилая женщина взялась за новую косу.

– Итак, – наконец вздохнул экзекутор. – Фуриан и Ворона. Кто будет третьим?

Леона постучала пальцем по выпяченным губам.

– …Мясник?

– Он плохо работает в команде.

– Волнозор?

– Он хорошо владеет мечом, но, боюсь, в нем еще слишком много от вышибалы.

– Если позволите высказать свое мнение, домина? – подала голос магистра.

– О да, эта перемена настала, – шумно выдохнул Аркад. – Советуемся с няней. С кем дальше? С юнгой?

Леона вновь окинула его уничижительным взглядом.

– Говори, магистра.

Пожилая женщина подняла седую бровь, взглянув на экзекутора, прежде чем сказать:

– Разумеется, я не эксперт. Но преимущество Вороны, как мне кажется, кроется в ее скорости. Похоже, вам нужен тот, кто заполнит пробел между ее темпом и силой Фуриана.

Леона с Аркадом переглянулись и одновременно выпалили:

– Мечница!

Экзекутор откинулся на спинку стула, уставившись в никуда.

– У нее больше размах, которого не хватает Вороне, и скорость, необходимая Фуриану. Это может сработать.

Леона наклонилась и сжала его руку.

– Это должно сработать.

Аркад посмотрел на их ладони. Кожа женщины была бледной, пальцы – утонченными, хрупкими и нежными, как шелк. Его же кожа загорела на солнцах, потрескалась, как старая юфть, и покрылась мозолями от борьбы на мечах и тяжелой жизни на песках.

Экзекутор с трудом сглотнул. Замер, будто набираясь храбрости. И, взяв ее руку в свою, наклонился и легонько поцеловал костяшки домины.

– Это сработает, ми донна, – пробормотал мужчина. – Клянусь вам.

Леона часто заморгала, будто не знала, куда смотреть, ее рука по-прежнему находилась у губ Аркада. Магистра просто ошеломленно уставилась на них. Но, не дав донне возможности ответить, Аркад отпустил свою госпожу, встал, взял трость и проковылял к двери. Остановившись у порога, обернулся к Леоне.

– Кстати говоря, ваши волосы действительно выглядят восхитительно.

Экзекутор развернулся на пятке и покинул каюту.

– Нет!

В бок Мии впился тренировочный меч, и она рухнула на колени. Мечница атаковала со свирепым криком, но Аркад уже уклонялся, стукая вторым клинком по предплечью женщины. Она налетела на Фуриана, и пинок от Аркада свалил их на землю.

Трио пыталось отдышаться, полностью пропитавшись потом и лежа в грязи.

– Вы слышите, но не слушаете! – зарычал экзекутор, ковыляя взад-вперед между ними. – Такой противницы, как Изгнанница, вы еще не встречали. Шесть клинков, режущих с единственной целью. Восемь глаз, следящих за каждым вашим движением. У меня их всего два, а вы все равно не можете меня одолеть. Как, во имя Четырех гребаных Дочерей, вы надеетесь победить ее?

Они тренировались всю перемену, и каждую перемену с тех пор, как вернулись в Воронье Гнездо. Остальные гладиаты тоже без дела не сидели, но, по правде, все взгляды были сосредоточены на четверке в кругу, в котором Аркад надирал задницы своим соперникам. В небе низко светили два солнца, ярко-золотое и кроваво-красное, опаляя мир всем жаром глубоколетья. Если сильно присмотреться, можно было увидеть легкий намек на голубизну на горизонте, знаменующую медленное прибытие третьего глаза Аа.

Приближался истиносвет, а с ним и «магни». Но за эти три месяца Соколы Коллегии Рема подобрались к его пескам лишь на маленький шажочек.

– Поднимайтесь, – рявкнул Аркад. – Двигайтесь решительно и нападайте в едином порыве.

– Сложная задача, – проворчала Мечница, – когда двое из нас больше нападают друг на друга.

Мия вытерла пот со лба и сердито посмотрела на Фуриана. Непобедимый уставился в ответ, его черные глаза блестели, как обсидиан. Мужчина встал и протянул руку Мечнице, поднимая ее с песка. А затем, полностью проигнорировав Мию, подхватил меч и щит и занял боевую позу.

Мия встала с тренировочным клинком в руке.

– Атакуйте! – взревел экзекутор.

Не дожидаясь остальных, Фуриан накинулся на Аркада, заставляя его пятиться по песку шквалом ударов. На тренировках экзекутор всегда держался достойно и обучал партнеров по спаррингу их слабостям, не пытаясь ими воспользоваться. Но за последние несколько перемен Мия начала понимать, до чего сильно сдерживался бывший чемпион. На песках Аркад был богом – даже без одной ноги, он двигался как вода, бил как гром, и стоял как гора. Его удары оставляли ушибы на самом воздухе, защита всегда оставалась безупречной. Каждую ошибку он награждал такими выпадами, от которых чуть не ломались кости.

Оттолкнув Фуриана в сторону, Аркад свалил чемпиона на зад и повернулся к Мечнице с Мией. Пара хорошо сработалась, Мия ныряла под удары высокой женщины и нападала снизу, целясь в живот и ноги. Ей удалось сделать неплохой выпад, но когда она увильнула от ответного удара Алого Льва, то врезалась прямо в мчащегося на всех парах Фуриана, который быстро поднялся на ноги и кинулся в схватку.

– Смотри, куда бл…

Мию стукнули деревянным мечом по виску, и она отлетела в сторону. Аркад обезоружил Мечницу и, блокировав Фуриана, обезвредил его ударом локтя в челюсть. Перекатившись по песку, чтобы подобрать оружие, Мечница выругалась, когда экзекутор кинул оба клинка и попал ей в горло и сердце.

Мужчина стоял с пустыми руками и испепелял взглядом поверженное трио, его грудь часто поднималась и опускалась.

– Жалкое зрелище, – сплюнул он.

– Эта тупая сука мешалась у меня под ногами! – прорычал Фуриан.

– О, Фуриан, – вздохнула Мия, смерив его снисходительным взглядом. – Если я чему-нибудь и научилась в жизни, так это не обращать внимания, когда кобель зовет меня сукой.

– Кобель, значит? – Фуриан поднялся с песка, Мия тоже мгновенно вскочила на ноги.

– Довольно! – рявкнул Аркад.

Пара продолжала стоять, не сводя друг с друга глаз, готовые перейти в атаку. Мия чувствовала, как ее тень рвется вперед, словно вода за плотиной. Девушка даже не сомневалась, что, не держи она тень в узде, та бы уже тянулась по песку к Фуриану с руками, обернувшимися когтями. Ассасин сцепила зубы, пытаясь успокоиться и смаргивая пот с глаз. Если она потеряет самообладание и все увидят, кто она на самом деле…

– Хватит спаррингов на сегодня, – объявил экзекутор. – Ворона, Мечница, идите работать с манекенами. Вы должны бить сильнее, если хотите проломить блок шелкопрядицы. Фуриан, работай над маневрами. Тебе нужно ускориться, чтобы победить этого врага.

Мия с Фурианом прожигали друг друга взглядом, не дрогнув даже мышцей.

– Шевелитесь! – проревел Аркад.

Мечница подняла свои мечи и, промаршировав через двор, начала свирепо колотить по тренировочным манекенам. Мия чуть помедлила, но все же последовала за ней, по-прежнему не сводя глаз с Фуриана. Чувствуя хладную ненависть наряду с тошнотой и голодом в своем желудке, которые появлялись каждый раз, когда он был рядом.

«Тупоголовый гребаный идиот…»

Встав рядом с Мечницей, Мия представила Фуриана на месте манекена и принялась безжалостно его избивать. Тело обливалось потом, в глаза лезла челка, пока она резала мечом в его живот, грудь, сраное лицо.

– Вы меня в могилу сведете, – пробормотала Мечница, качая головой.

– Это Фуриан сеет рознь, а не я.

– Да вы два сапога пара, – сплюнула женщина. – Не понимаю, почему бы вам просто не найти уютный темный уголок, потрахаться и покончить с этим?

Мия фыркнула.

– Я скорее позволю всунуть в меня член Мяснику.

– Тогда что между вами происходит? – Мечница остановилась, чтобы связать свои дреды, достающие до земли. – С ваших языков капает яд, но глаза постоянно ищут друг друга.

Мия понимала, что женщина говорила правду. Она бы одолела ту шелкопрядицу, если бы не вмешательство Фуриана. Вместо этого ее публично избили, а Леона потеряла все шансы на покровительство среди костеродных Стормвотча. И все же…

Она не могла это отрицать. Невзирая на спутанные чувства к Эшлин, ее влекло к Фуриану. И хоть Непобедимый, несомненно, был привлекателен, это что-то большее, чем простая похоть. Что-то первобытное. То же, что она испытывала в присутствии лорда Кассия. Нечто более сложное, чем вожделение, скорее… тоска. Как ампутированный тоскует по своей конечности. Как головоломка, ищущая свой последний элемент.

«Но почему?»

Клео упоминала об этом в своем дневнике. Как странствовала по земле, и ее влекло к другим даркинам, словно паука к мухе, а затем…

…затем она пожирала их.

Они с Мистером Добряком и Эклипс много раз перечитывали дневник, подбирая разные слова, но суть по-прежнему оставалась неуловимой. Что, ради бездны, это значило?

«Многие были одним. И станут снова; один под тремя, чтобы поднять четвертого, освободи первого, ослепи второго и третьего. О Мать, чернейшая Мать, кем же я стала?»

Мия помотала головой и сплюнула в пыль.

– Не имею ни малейшего гребаного представления, – сказала она.

– Ну, тогда советую пораскинуть мозгами и найти решение, – предупредила Мечница. – Поскольку, если мы будем сражаться за наши жизни так же, как сейчас? То все трое будут сидеть у Очага еще до истиносвета, вороненок.

Женщина снова начала бить манекена, прищурив глаза. Мия посмотрела на Фуриана, стоявшего в другой части двора, ее живот связало узлом ненависти.

– С ним невозможно договориться. Я уже пыталась. Он невежественный дурак.

Хрясь! Клинок Мечницы стукнулся о цель.

– Фуриана по-разному можно характеризовать, – прокряхтела она. – Он упрям, это да. Определенно высокомерный. Но никак не дурак.

– Херня, – Мия перерезала глотку своему манекену. – Ты когда-нибудь пыталась с ним разговаривать?

– О, конечно, – кивнула Мечница. – Все равно что биться головой о стенку. Честь. – Хрясь! – Дисциплина. – Хрясь! – Вера. Это определяющие его принципы. Но самое главное, Непобедимый – чемпион, а ты – угроза для него. – Женщина пожала плечами. – Самая непримиримая пропасть между людьми – это всегда гордыня, вороненок.

Мия воздохнула, глядя на Фуриана.

– Звучит подозрительно как мудрость.

Хрясь! Клинок Мечницы вновь пришелся по цели.

– Не моя, – прохрипела она. – Это из «Книги слепцов».

Мия ранила манекена в грудь.

– Разве это не древнее лиизианское писание?

– Да, – кивнула Мечница. – Я знаю его наизусть. Нас заставляли читать священные писания со всей республики. – Хрясь! Хрясь! – Суффи в Фэрроу хотят, чтобы ты изучил разные точки зрения о мире, прежде чем принять тебя в орден. Познаешь мир – познаешь себя.

Мия наклонила голову, косясь на свою сестру по коллегии. Теперь все складывалось. Татуировки по всему телу. Пение, которое она время от времени слышала из-под двери Мечницы.

– …Ты была жрицей?

– Всего лишь послушницей. – Хрясь! – Так и не успела дать последний обет.

– Тогда что, ради бездны… – Хрясь! Хрясь! – …ты тут делаешь?

Двеймерка пожала плечами.

– Пиратский набег. Быстрая продажа. Распространенная история.

Мия покачала головой, ощущая прилив тошноты.

– Слишком распространенная.

– Суффи сама ее так назвала… – Хрясь! – …когда я родилась.

Девушка согнулась пополам, упираясь руками в колени, и попыталась отдышаться.

«Черная Мать, ну и жара…»

– Назвала?

Мечница перестала избивать манекена и вытерла пот со лба.

– Ты знаешь, как дают имена двеймерцам, вороненок?

Мия кивнула, вспоминая рассказ Трика в Тихой горе.

– В детстве вас отвозят на остров Фэрроу, – ответила она. – В храм Трелен. Суффи поднимает вас над океаном и спрашивает Мать, какая вас ждет дорога, после чего нарекает соответствующим именем.

– Она назвала меня Мечницей, – сказала женщина. – Не Гимницей. Не Молитвеницей. Мечницей. И будь я проклята, – процедила она, наставляя тренировочный клинок на лицо Мии, – если мои мечи споют последнюю песнь потому, что вы с Фурианом не можете договориться о цвете дерьма. Трахни его. Пырни его. Пырни его, пока трахаешь, мне плевать. Но разберись со своей проблемой, пока нас всех не убили из-за вас.

Мия посмотрела на Фуриана, повторяющего маневры в углу двора. В этот момент он оглянулся, встречаясь с ней взглядом горящих темных глаз.

«Самая непримиримая пропасть между людьми – это всегда гордыня».

– Вы двое! – рявкнул Аркад. – Возвращайтесь к работе!

Мия вздохнула. Но, как всегда, повиновалась.

– Я подозревал, что скоро тебя увижу, ведьма, – сказал Фуриан.

Мия посмотрела по сторонам коридора – просто на всякий случай. Мистер Добряк следил за патрулем стражей, так что они никак не могли ее поймать. Но без своего спутника Мия чувствовала в животе клубок голода и тревоги, ухудшавшийся в присутствии мужчины, к которому она сама же и пришла. Девушка спрятала украденную вилку/отмычку в набедренную повязку и в ожидании замерла на пороге в комнату Непобедимого.

Ожидая.

Ожи

дая.

– Еб твою мать, я могу войти или нет? – наконец рявкнула она.

– Если так желаешь, – ответил Фуриан с кислой миной. – Хотя, будь я на твоем месте, то не стал бы тратить воздух попусту.

Мия насупилась и прошла внутрь, закрывая за собой дверь. Окинув взглядом комнату, увидела, что та ничуть не изменилась с ее прошлого визита – святыня Цаны, грубая троица Аа, нарисованная на стене, горящие благовония.

По крайней мере, на этот раз Фуриан был одет, хотя в стенах коллегии это мало что значило. Его торс был оголен, бугрясь мышцами, кожа загорела до бронзового оттенка от тренировок под солнцами. Вылитый золотой бог, только прибывший с кузницы. А еще невыносимый придурок, выплюнутый из глубин бездны.

Мия его ненавидела. И желала. И то, и другое одновременно.

Девушка посмотрела на свою тень, как та парит, словно дым, к стене и протягивает полупрозрачные руки к Фуриану. Тень Непобедимого дрогнула в ответ, но, прилагая явные усилия, он держал ее в узде, прожигая Мию взглядом своих бездонных темных глаз.

– Возьми себя в руки, – прорычал он.

Мия сжала челюсти и усмирила свою тень. Та неохотно отошла, волосы развевались, будто на ветру, руки оставались протянутыми, как в знак прощания с возлюбленным. Тогда она подумала об Эшлин. Ощутила секундный укол необъяснимой вины. Она желала двоих и никого, не давая никаких обещаний. Но, в сравнении с Фурианом, предательница с медовыми губами и отравленным языком казалась совершенно простым вариантом…

– Чего ты хочешь, ведьма? – спросил Непобедимый.

– Из меня такая же ведьма, как из тебя, Фуриан.

– Я не имею ничего общего с тьмой, – сплюнул он. – Я не шагаю между тенями и не крадусь по дому нашей домины, как вор.

– Нет, ты просто грозишь обрушить эти стены на ее голову, недоумок.

– Ты смеешь…

– Еще как смею, – перебила Мия. – В этом и разница между мной и большинством.

– Я сражаюсь за славу этой коллегии. За славу нашей домины.

– Ты стоил нашей домине покровительства в Стормвотче! – прошипела Мия. – Все, что от тебя требовалось, это держать член в повязке и позволить мне победить шелкопрядицу, и тогда Леона купалась бы в золоте по самые сиськи!

– Ты призвала тьму во время схватки с Изгнанницей, – ответил Фуриан, скрещивая руки. – Если бы я позволил тебе выиграть в палаццо Мессалы с помощью черной магии, то ты бы очернила сердце этого места. Я скорее изголодаюсь, чем буду есть еду, купленную на нечестные деньги, и умру, прежде чем возьму венок, который не заслужил.

– Не заслужил? – опешила Мия. – Да пошел ты, надменный мудак! Сколько блювочервей ты убил за последнее время?

– Бесчестная победа – и вовсе не победа, – отрезал он. – Я больше не позволю тебе выигрывать лживые почести для этой коллегии своим колдовством.

– Но ты не против использовать то же колдовство, чтобы поднасрать мне? – Мия поймала себя на том, что повышает голос, и взяла свое самообладание под контроль. – Ты призвал тьму, когда помешал мне одолеть шелкопрядицу. Это не кажется тебе немного лицемерным?

Фуриан начал наступать на нее, сжав кулаки.

– Убирайся, Ворона.

Его тень увеличилась, ползя по стене в сторону тени Мии. Та набухла в ответ, скручиваясь и вытягиваясь, как змея, превращая руки в когти. Девушка могла поклясться, что температура в комнате резко упала, волоски на ее шее встали дыбом, живот скрутило от голода, грозящего поглотить ее целиком…

– Нет.

Она закрыла глаза и помотала головой. Заставляя тьму вернуться обратно внутрь себя. Все пошло не так, как планировалось. Она должна была сдерживать свой норов, говорить разумно. Мия не знала, что с ней делало присутствие Фуриана, почему оно пробуждало жажду насилия, что вообще все это значило. Все, что она знала, это…

– Мы должны прийти к соглашению, – сказала девушка, открывая глаза и складывая руки в мольбе. – Фуриан, послушай, если мы будем бороться вместе на песках так, как сейчас, тебя, меня и Мечницу зарежут. Как это поможет нашей домине?

– Ты ни на что не способна без помощи своего колдовства, девочка, – сказал мужчина, стукая себя кулаком в грудь. – Но я – Непобедимый. Я сражался почти час под палящими солнцами в Талии и убил два десятка людей, чтобы выиграть свой вено…

– Ишках не гребаный человек! Ты видел, как она сражалась в палаццо Мессалы. Будь у нее два клинка, любой из нас составил бы ей достойную конкуренцию. Но с шестью? В битве на смерть? Она порежет нас на гребаные кусочки!

– Как ты живешь сама с собой? – Непобедимый покачал головой. – Без веры в Отца или в его Дочерей, без веры в себя? Только в тени, тьму и обман.

– Не совершай ошибку, думая, что знаешь меня, Фуриан, – Мия посмотрела на его дрожащую тень и помотала головой. – Ты даже себя не знаешь.

– Проваливай.

– А что, ты ждешь кого-то еще? – девушка перевела взгляд на его кровать.

Глаза Фуриана округлились, лоб омрачила злость. Он поднял руку, чтобы толкнуть Мию, но она ушла в сторону, ударила по руке сверху и сжала ее в захвате. Мужчина вцепился ей в запястье и ударил противницу спиной о дверь. Пара рычала, ругалась и пыхтела. В такой близости Мия чувствовала запах его пота, теплоту кожи, прижатой к ней, клубок похоти, гнева и голода. Сквозь набедренную повязку ощущался жар его члена, твердевшего у ее бедра. Ей хотелось поцеловать его, укусить, прижать, удушить, трахнуть, убить. Зубы оскалены, сердце выпрыгивает из груди, губы всего в сантиметре от…

– Милосердный Аа… – выдохнул Фуриан.

Мия проследила за его взглядом к их теням на стене, и у нее сперло дыхание. Тени переплелись, как змеи, изгибаясь, корчась и скручиваясь, словно дым. Они полностью потеряли очертания – просто две аморфные струйки тьмы, переплетенные друг с другом. Мия осознала, что они вдвое темнее, чем должны быть, прямо как когда с ней ходили Мистер Добряк или Эклипс. В комнате стало заметно прохладнее, на коже выступили мурашки, все тело дрожало от вожделения.

Фуриан оттолкнул ее и шагнул назад с ужасом на лице. Их тени продолжали скручиваться узлами, и тогда мужчина поднял три пальца – знак Аа, защищающий от зла. Тени медленно разошлись, словно распутавшиеся колтуны волос, и вернули себе человеческое очертание. Затем начали постепенно отслаиваться друг от друга – руками, ладонями, кончиками пальцев, и в конце концов тень Фуриана вернулась на место и попятилась одновременно с ним. Тень Мии пульсировала на стене и покрывалась рябью, напоминавшей волны океана.

– Кто мы? – выдохнула она.

Грудь Фуриана быстро поднималась и опускалась, длинные темные волосы двигались будто сами по себе. Он собрал их и связал в пучок на затылке.

– Мы с тобой – ничто, – прорычал чемпион.

– Мы одинаковые. Это то, кто мы есть, Фуриан.

– Вот, – сплюнул он, показывая на троицу на стене, – кто я есть. Верный, набожный сын Аа. Омытый его светом и воспитанный его писанием. Вот, – показал на деревянные мечи, – кто я есть. Гладиат. Неуязвимый. Нерушимый. Непобедимый. И таким и останусь, даже если между мной и «магни» будут стоять тысячи шелкопрядов.

– Значит, все, что имеет значение, это «магни»? Неужели свобода так важна для т…

– Дело не в свободе, – рявкнул он. – И это очередное отличие между мной и тобой. Для тебя роль гладиата – это маска. Для меня песок, толпа, слава – причина, чтобы просыпаться каждое утро. Повод, чтобы дышать.

Фуриан промаршировал через комнату и, на секунду прижав ухо к двери, распахнул ее. Затем злобно покосился на Мию, явно не желая больше к ней прикасаться.

– Убирайся отсюда, Ворона.

У нее не вышло его убедить. И близко нет. Дурацкая гордыня! Идиотское чувство чести. Страх того, кем и чем он являлся. Мия ничего из этого не понимала. И хоть оба были даркинами, по правде, они совершенно разные люди. Какая бы связь ни сплотила их тени, здесь, в этой жизни, в этой плоти, они были так же похожи, как истиносвет и истинотьма.

«Если не видишь свои цепи, какой прок от ключа?»

Посему, вздохнув, она вышла за порог его комнаты в коридор.

– Что сделало тебя таким? – тихо спросила Мия. – Кем ты был до всего этого?

– Именно тем, кем ты станешь, когда «магни» закончится, девочка.

Фуриан захлопнул дверь перед ее носом с прощальной остротой.

– Никем.