– Клинок Мия, ты так скоро возвратилась. Цель умерщвлена, подношение свершилось?

– Пока нет.

– Стало быть, соскучилась?

– …Мне это не нравится, Мия…

– Как и мне. Но какой у нас выбор?

– …Эшлин врунья, и с нашей стороны глупо ей доверять…

– Мы ей не доверяем. Эклипс ее сторожит.

– …Эклипс я тоже не доверяю…

– …Она водит тебя за нос, Мия…

– Думаешь, я не просчитала такую возможность? Я не гребаная идиотка, Мистер Добряк. Но что если она говорит правду?

– …Тогда мы окажемся в любопытной ситуации…

– Я должна знать наверняка.

– …Я понимаю. Я с тобой до конца, Мия. Не бойся…

– Не буду, пока ты рядом.

– Ты скучаешь по нему, – послышался голос.

– Шахид, – Мия поклонилась.

– Ты вернулась, – ее темные глаза всмотрелись в лицо Клинка. – И не с победой, судя по виду.

– Мне нужна хотя бы одна неночь в собственной кровати, – ответила Мия. – Но Донна мертва. И карта почти у меня.

– Могу поспорить, ты бы предпочла, чтобы у тебя был юноша?

– Ты скучаешь по нему? – спросила она.

– Не так, будто часть меня умерла, – девушка пожала плечами. – Но да, скучаю.

– Я тоже однажды любила, – наконец произнесла женщина. – Думала, что это место и выбранная мною жизнь не смогут осквернить то, что казалось столь непорочным. – Шахид провела пальцами по губам. – Я любила того мужчину, как Ночь любила День. И обещала ему, что мы всегда будем вместе.

– Что произошло? – спросила Мия.

– Он умер, – Аалея вздохнула. – Смерть – единственное обещание, которое мы все сдерживаем. Наша жизнь… в ней есть место для любви, Мия. Но любовь похожа на осенние листья. Сегодня она прекрасна. А завтра горит на костре. В память о ней остается лишь пепел.

– А ты думала, что однажды будешь сидеть у теплого очага? – спросила Аалея. – С возлюбленным под боком и внуками на коленях?

– …Я уже не знаю, что я думала раньше.

– Эта участь не для Клинков, – Аалея взяла руку Мии и прижала ее к губам. – Все когда-нибудь кончается, Мия. Но в этом знании есть своя прелесть. Чем ярче пламя, тем быстрее оно гаснет. Но его тепло может согревать нас вечность. Даже от любви, продлившейся всего одну неночь. Для таких людей, как мы, нет вечных обещаний.

– Мой отец говорил, что хороша та история, которая вовремя заканчивается. Если рассказывать ее слишком долго, можно обнаружить, что счастливых концов не бывает.

– Мудрый мужчина.

– Не настолько мудрый.

– Он бы стал хорошим Клинком, – вздохнула она. – И был красавцем. Но теперь он мертв. Не позволяй своему горю сбить тебя с пути, Мия.

– Я знаю свой путь, шахид. Порой горе – это все, что заставляет меня по нему идти.

– Прости меня. Полагаю, от преподавательских привычек нелегко избавиться. Ты теперь Клинок. И женщина. Да еще и красавица. – Аалея подалась ближе, сосредоточив взгляд на Мие, ее губы были совсем рядом. – Ты всегда мне нравилась. Знай, если тебе когда-нибудь понадобится совет – он твой. И если тебе когда-нибудь захочется разжечь пламя, чтобы согреться холодной неночью – я здесь.

– Благодарю, шахид, – пробормотала она. – Я подумаю об этом.

– Уверена, что так и будет, милая, – ответила Аалея, улыбаясь шире. – Что ж, оставлю тебя наедине с воспоминаниями. Не позволяй Достопочтенному Отцу обнаружить тебя здесь без добычи, если только, конечно, тебе не хочется услышать, как он буянит.

– …Она опасная…

– Так можно сказать про всех женщин, которых я знаю.

– …С чего начнем?..

– Ты начни с этого конца и направляйся к центру. Я начну у ног Матери. Прислушивайся к шагам. Нам не нужна компания.

– …Ты искренне думаешь, что эти поиски принесут результат?..

– Я уже не знаю, что думать. Так что давай побыстрее покончим с этим.

– …Мия…

– …О, Мия…

– Бездна и кровь, – прошептала она.

– …Значит, это правда…

– О, Богиня, – выдохнула Мия.

– Черная мать, что мне теперь делать?

Толпа рокотала, как гром.

Ее рев вибрировал в камне вокруг, отбивался от влажных стен. С деревянных балок на потолке сыпалась пыль; топот тысяч ног, гул аплодисментов, оглушительные раскаты, выражающие восхищение – все это вызывало в Мие дрожь по телу и трепет внизу живота.

За всю свою жизнь она никогда не слышала ничего подобного.

Девушка находилась в камере под ареной и смотрела сквозь прутья на пески снаружи. Рядом с ней стоял Маттео, его темные глаза округлились от удивления. Сидоний ходил взад-вперед по их маленькой клетке, словно запертый зверь, жаждущий сорваться с цепи. Или же мечтающий сбежать. Мия посмотрела на слово «ТРУС», выжженное на его груди. Снова подумала о том, чем он его заслужил.

– Ты когда-нибудь была на «Венатусе», вороненок? – спросил он.

– Отец ни за что бы мне не позволил. Он считал эти игры варварским развлечением.

Сидоний посмотрел на толпу и кивнул.

– Мудрый мужчина.

– Не настолько мудрый…

Поездка в фургоне из Вороньего Гнезда в Блэкбридж заняла почти неделю. Как обычно, Мию, Маттео и Сидония держали отдельно от истинных гладиатов, и ни один из них не снизошел до того, чтобы перемолвиться с ней словом. Тем не менее их хорошо кормили, и, возможно, из сочувствия к грядущему, Мясник воздерживался от осквернения их ужинов. После шести перемен они прибыли в тенистый каньон гор Дракспайн и въехали в обширный метрополис Блэкбриджа.

Теперь они ждали под огромной городской ареной. Первое представление уже началось – публичные убийства, спонсируемые местными администратами. Мия наблюдала, как пески орошаются кровью, а гладиаты казнят осужденных преступников, еретиков и беглых рабов, чтобы раззадорить аппетит толпы перед будущим кровопролитием.

Арена Блэкбриджа была гигантским эллипсом длиной в сто двадцать метров. На ее трибунах помещалось около двадцати тысяч человек, механические навесы спасали зрителей от солнечного света. Манежи и трибуны были забиты до отказа, люди преодолевали мили и мили, чтобы стать свидетелями крови и славы «Венатуса». Мия видела торговцев, продающих вяленое мясо и вино, жен, сидящих с мужьями, детей, устроившихся на плечах у родителей, чтобы лучше видеть.

«Ничто так не сближает семью, как прекрасный день на бойне».

Поскольку Мия и двое других новобранцев были обычным имуществом, они должны были драться первыми. Отсев был кровавым зрелищем, и эдиторы всегда пытались устроить грандиозное шоу для толпы. Но зрители все равно предпочитали схватки своих героев, а не массовую резню безымянных бедолаг, независимо от того, насколько впечатляюще их убивали. Как только Отсев закончится, начнутся бои настоящих гладиатов.

Глядя на пропитанный кровью песок, Мия чувствовала дрожь. Давно забытое чувство страха медленно набухало в ее животе, колени подкашивались. Пустота из-за отсутствия Мистера Добряка и Эклипс пожирала изнутри, принося почти физическую боль. Она вцепилась в прутья, чтобы скрыть дрожь в руках, и мысленно отругала себя за трусость.

«Ты боролась, чтобы оказаться здесь. Все это – твой замысел. А теперь ты стоишь здесь и трясешься, как гребаный ребенок…»

Мия представила Дуомо и Скаеву, руководящих казнью ее отца на Форуме. Орущую толпу, требующую крови судьи. Глядя на трибуны арены, она видела те же лица, то же жуткое наслаждение. Тех же людей, которые радовались смерти ее отца.

«Но не моей, ублюдки. Здесь я точно не погибну».

Руки сжались в кулаки.

«Меня ждет слишком много убийств».

– Новобранцы, – раздался голос.

Мия обернулась и увидела экзекутора у двери в камеру. Вместо привычных кожаных доспехов и кнута на нем были штаны и дорогой камзол с вышитым красным соколом семьи Рема и золотым львом семьи Леонида. Его длинные седые волосы были заплетены в косичку, борода расчесана – если бы не шрам, рассекавший лицо, и железная нога, он мог бы сойти за богатого дона, отправляющегося на послеобеденные развлечения.

– Время пришло, – мрачно произнес он. – Вас ждет смерть или слава. Вам решать, что принимать как данность, а что заслужить.

Маттео спросил дрожащим голосом:

– В какой форме пройдет Отсев?

– Эдиторы объявят правила, как только вы встанете по местам. Но независимо от испытаний, путь к победе всегда один, – он слегка пожал плечами. – Не умереть.

Маттео выглядел так, будто уже готов был выблевать завтрак на свои сандалии. Сидоний снова зашагал взад-вперед, проводя рукой по щетинистой голове. Мия переминалась с ноги на ногу, ее живот скрутило.

Экзекутор посмотрел на них, и впервые за все время девушке показалось, что она увидела намек на сочувствие в его глазах.

– Все гладиаты однажды были на вашем месте, – сказал он. – И я среди них. С чем бы вы ни столкнулись на этой арене, страх – единственный враг на вашем пути. Покорите свой страх – и сможете покорить весь мир.

Он прижал руку к груди. Кратко кивнул.

– Сангии э Глория. Я встречу вас после Отсева окровавленными гладиатами или у Очага, когда отправлюсь на вечный покой. Да присмотрит за вами Аа, и пусть Цана направит ваши руки.

В камеру промаршировали стражи в черных доспехах и повели Мию с остальными по длинному коридору. Она услышала фанфары, сигнализирующие об окончании казни. В ответ над их головами поднялся рев. Сквозь стены и под ногами раздались стоны и скрип металла о металл, скрежет могучих шестеренок.

– Что это? – прошептал Маттео.

– Механизм под полом арены, – ответила Мия. – Эдиторы контролируют все, что происходит на песках, снизу.

– Для девушки, которая никогда не посещала «Венатус», ты слишком много о нем знаешь, – пробормотал Сидоний.

Мия попыталась загадочно улыбнуться в ответ, но не смогла из-за бабочек в животе.

Их провели в загон побольше, отгороженный опущенной решеткой. За ней Мия увидела ослепляющий свет и ожидавшую их арену. Пески, окрашенные багряным. Толпу, раскачивающуюся волнами.

В загоне около сорока других новобранцев выстроились ровными рядами. Каждому вручили по тяжелому железному шлему с конским, выкрашенным алым гребнем, короткий стальной гладиус и широкий прямоугольный щит с красной короной. Никаких доспехов. Ничего, что защитило бы плоть, помимо клочков ткани вокруг бедер и груди. Мия окинула взглядом собравшихся новобранцев, увидела людей разных оттенков кожи и комплекции, в основном мужчин, но и нескольких женщин. В их глазах читались рвение, ярость, фатализм.

Но больше всего в них было страха.

– Когда решетка поднимется, – крикнул страж с плюмажем центуриона, – займите свое место на песках и на исторической арене! Сангии э Глория!

– Четыре Дочери, я к этому не готов… – прошептал Маттео.

– Не давай слабину, – сказала Мия, сжимая его руку. – Держись рядом со мной.

– У тебя есть план, вороненок? – пробормотал Сидоний.

Вновь прозвучали фанфары, толпа отозвалась ликованием.

– Да, – она с трудом сглотнула. – Не умереть.

По арене прокатился голос, перекрывая воющую толпу.

– Жители Итреи! Уважаемые администраты! Сенаторы и костеродные! Добро пожаловать на сорок второй «Венатус» Блэкбриджа!

Крыша над головой Мии затряслась, на новобранцев посыпалась пыль, люди на трибунах затопали ногами в ответ.

– Чтобы почтить губернатора Сальваторе Валенте, мы покажем вам грандиозное состязание между героическими гладиатами из лучших коллегий республики! Но сперва те, кто ищет славы на песках, должны доказать перед глазами Всевидящего, что они достойны! Время настало! Час пришел! Отсев начинается!

Мия надела шлем на голову, проверила гладиус. Без Мистера Добряка в ее груди будто образовалась зияющая дыра.

«Покори свой страх – и сможешь покорить весь мир…»

– Узрите! – послышался крик. – Мы представляем вам Осаду Блэкбриджа!

За объявлением последовали оглушительные аплодисменты. Но сквозь страстные рукоплескания толпы Мия услышала громкий скрежет под полом. Новобранцы в первых рядах засуетились, мужчины и женщины рвались вперед к решетке, чтобы посмотреть. Под любопытным взглядом Мии пол арены разверзнулся, и механизм под стадионом начал поднимать наверх небольшую каменную крепость.

– Четыре Дочери, – выдохнул Маттео. – Это что… замок?

Другие части пола тоже раскололись, вверх поднялись скрытые платформы, механические шестеренки внизу крутились все быстрее. Мия увидела осадные башни из дерева, таран, укрытый толстым слоем шкуры, тяжелую баллисту и две катапульты с бочками горящей смолы. На каменных стенах крепости развернулись алые знамена с гербом старого королевства Ваана. Мия посмотрела на красную корону на своем щите, на алые гребни на шлемах вокруг.

– Вот дерьмо, – выдохнула она.

– …Что? – спросил Маттео.

– Они воссоздают Осаду Блэкбриджа, – пояснила девушка. – Битву между Итреей и Вааном, коей ознаменовалось начало империи короля Франциско. – Она постучала по красной короне на щите Маттео, по алому гребню на его шлеме. – Мы – ваанианцы.

Юноша склонил голову набок. Мия мысленно вздохнула.

– Ваанианцы проиграли, Маттео.

– …Вот дерьмо.

Механические шестеренки медленно остановились, все декорации для битвы соединились воедино на песке. По арене раскатился голос эдитора:

– Узрите! Войска короля Брандра VI, осажденные защитники Ваана!

Решетка плавно поднялась. Стражи копьями вытолкали Мию и ее приятелей под яркий солнечный свет. Их встретили насмешками – в основном зрители были итрейцами, и они неодобрительно орали при виде своих древних врагов. Стражи вывели участников на песок арены к открытым воротам небольшой крепости. И, загнав их внутрь, закрыли за ними двери.

Крепость была метров шесть высотой и четыре с половиной метра шириной. По ее углам маячили башни повыше, стены украшали зубцы. Внутри Мия увидела, что сооружение было построено вовсе не из камня, а из плотного гипса, укрепленного тяжелым деревянным каркасом. Группа недоуменно разбрелась, большинство не знало, чего ждать.

– Обороняйте стену, еб вашу мать! – крикнул кто-то.

– Поднимайтесь, ублюдки!

На арене прозвучали фанфары; Мия, Маттео и Сидоний взобрались по деревянной лестнице и заняли места на одной из башен. Девушка увидела два лука из ясеня и два колчана со стрелами.

– Кто-нибудь из вас умеет стрелять? – спросила она напарников.

– Я, – ответил Маттео.

Мия взяла лук и повесила колчан через плечо, а второй вручила Маттео. Когда он брал его, девушка сжала руку юноши и посмотрела ему в глаза.

– Не бойся, – сказала она. – Здесь мы не умрем.

Маттео кивнул. Вокруг них, на трибунах, бурлил океан людей. Стены арены поднимались на пять метров над песком, по краям располагались ложи для костеродных и политиков. В одной из них Мия увидела донну Леону, сидящую с остальными сангилами. Ее фигуру обтягивало золотое платье, длинные каштановые волосы были уложены вокруг головы, как венок победителя. Но, несмотря на всю ее красоту и знатное происхождение, ее имущество все равно играло роль побежденных.

«Вы и вполовину не такой хороший политик, как ваш отец, ми домина».

За большим столом на западной стороне Мия заметила мужчину, окруженного чиновниками, администратами и красавицами в прекрасных нарядах, который, как она предположила, был губернатором города. Эдитор игры стоял у края стола, облаченный в кроваво-красную мантию, его талия и рукава были украшены десятками маленьких золотых кинжалов, на плече сидел белый капуцин. Мужчина говорил в длинный загибающийся рог, его голос усиливался другими рогами, установленными по краю арены.

– Зрители! – крикнул он. – Узрите благородные легионы Итреи!

Решетка в другом конце арены поднялась, и стражи вывели новый отряд участников. Они были вооружены так же, как Мия и ее товарищи, но имели золотые гребни на шлемах и три глаза Аа, нарисованные на щитах. При виде них толпа взревела в знак одобрения и затопала ногами, сотрясая землю. Большая часть группы заняла позицию у деревянных осадных башен, а остальные встали у баллисты и катапульт на краю арены.

– Состязание окончится, когда останется лишь один цвет! – крикнул эдитор. – Победители получат право выступать в качестве гладиатов на песках «Венатуса»! Побежденные – вечный сон после смерти! Да начнется… Отсев!

Толпа завопила. Золотые войска пришли в движение, десятки из них подошли к основанию осадных башен и начали толкать их. Мия посмотрела на алые войска на стенах, безуспешно пытаясь найти вожака. Вновь взглянув на приближающиеся башни, завопила, пытаясь перекричать рев зрителей:

– Кто-нибудь из вас, любезные джентльмены, служил в легионе?

– Да, – ответил крепкий мужчина с противоположной башни.

– Вы случайно не разбираетесь в приемах ведения военной осады?

– Я был гребаным поваром, барышня.

Мия посмотрела на надвигающуюся армию. На короткий меч в своей руке.

– Вот дерьмо, – вздохнула она.

– Лучники, стреляйте по их башням! Мне нужно, чтобы шестеро из вас стояли у ворот и были готовы к тарану, остальные – встаньте вдоль стен, чтобы отразить войска! По два человека на участок, поднимите щиты и стойте спина к спине, все ясно?

Мия подняла бровь, пытаясь найти говорившего.

Им оказался Сидоний. Но не саркастичный, распутный Сид, которому она врезала по яйцам и в челюсть. Этот мужчина был свирепым, как белый драк, тон его басовитого голоса источал авторитет и не терпел возражений.

– Ой, да что ты? – ответил кто-то. – А ты кто вообще, блядь, такой?

– Да, – пробормотала Мия. – Кто ты, блядь, такой?

– Я тот ублюдок, который спасет ваши жалкие жизни! – рявкнул Сид. – Если только, конечно, у кого-нибудь из вас, убогих овцеебов, не появился план получше? А теперь хватайте мечи и отправьте этих сукиных детей в бездну, где им и место!

Мия еще с секунду на него пялилась, подняв бровь. Но увидев, что Сид не в настроении спорить, и зная, что она входит в число убогих овцеебов без плана получше, она повернулась и прицелилась из лука в надвигающиеся башни. Маттео взял стрелу и тихо пробубнил, с улыбкой глядя на Сида:

– Что ж, это было неожида…

Болт из баллисты ударил в него, как молот. Лицо Мии забрызгала кровь, а Маттео, охнув, свалился с башни и упал головой в песок. Раздался тошнотворный хруст, из груди юноши торчали семьдесят сантиметров стали и дерева, шея вывернулась под совершенно неправильным углом.

– Бездна и кровь, – выдохнула Мия.

Замок сотряс разрушительных грохот, когда одна из катапульт метнула бочку с горящей смолой. Снаряд разбился о стену, и жидкий огонь хлынул на мужчин и женщин внутри. Толпа одобрительно заревела под выстрел второй катапульты, бочка врезалась в фасад и подожгла деревянные ворота. С зубчатых стен посыпались люди, покрытые горящим маслом, и, крича, попытались сбить огонь, катаясь по песку. Мия с Сидонием низко пригнулись, глядя друг на друга круглыми глазами.

– Четыре ебаных Дочери, – прошептал мужчина.

– Какие будут предложения, генерал? – спросила Мия.

– Лучники! Стреляйте в башни!

Мия и несколько ее товарищей поднялись из укрытия и выпустили залп в приближающиеся осадные башни. Несколько бойцов из золотого войска упали, толпа взвыла, когда второй залп поверг еще больше соперников. От огня валил черный дым, глаза и горло Мии щипало, но она продолжала выпускать стрелы.

– Таран! – крикнула она. – Сейчас ударит!

– Держите двери! – взревел Сидоний.

Полудюжина Золотых кинулась между башнями, держа в руках таран. Мия снова выстрелила, но команда пряталась под защитной шкурой. Стены затряслись, когда они ударили по воротам, затряслись даже больше, когда в угоду зрителям очередная бочка жидкого огня ударила по тыльной башне крепости. Бочка взорвалась ярко и яростно, испепелив еще троих Красных на стенах. Они с криком упали, еще одна свалилась с болтом из баллисты в груди.

– Эти осадные орудия нас убьют! – рявкнула Мия.

– Ну, нам нечем им ответить, кроме мата! – крикнул Сидоний. – Ваанианцы проиграли осаду Блэкбриджа, вороненок! Здесь все подстроено заранее!

Ворота снова загрохотали, когда их попытались протаранить. Мия вынырнула из укрытия, выстрелила сквозь клубящийся дым и попала в ногу одному из группы Золотых. Это все, что она видела из-под треклятой шкуры, но желаемый эффект все равно был достигнут; мужчина с воем упал, а Мия пригнулась, чтобы избежать болта баллисты, и выпустила стрелу, пронзившую горло врага.

Еще одна бочка взорвалась, толпа охмелела от ярости. Замок горел, ворота срывались с петель. В зубчатые стены врезалась первая осадная башня, и с нее, кровожадно крича, спрыгнуло полдюжины людей. Сидоний побежал вдоль стены и с ревом вонзил меч в живот одного из них. Мия беззвучно встала, потянулась к тени Золотого воина и приклеила его к месту. Затем отмахнулась от меча второго мужчины и столкнула его щитом со стен, прежде чем погрузить клинок в грудь первого соперника. На ее губы брызнула теплая кровь с медным привкусом. Девушка гадала, как бы использовать свой дар, чтобы зрители ничего не заметили, но в воцарившемся хаосе, дыме и огне никто все равно не мог увидеть ее игру с тенями.

Ворота снова затряслись, дерево раскололось. Еще один точный удар – и они прорвутся внутрь. Очередной Красный свалился со стены с болтом в животе, очередная бочка взорвалась на земле перед крепостью, обрызгивая ее горящим маслом. Оставаться там и защищать стены не было никакого смысла – Мия порезала еще одного Золотого, вспоров ему брюхо и вывалив кишки на землю, – в конечном счете катапульты подожгут весь замок.

«Покори свой страх – и сможешь покорить весь мир».

Она вспомнила свои уроки в Зале Масок с шахидом Аалеей. На передний план начал выступать ассасин. Девушка знала, что могла сразиться на мечах даже с лучшими из них, но ее настоящим преимуществом перед людьми, дерущимися и умирающими вокруг, было то, чему она обучилась в Красной Церкви. Ее остроумие. Ее хитрость.

«Не думай, как гладиат. Думай, как Клинок».

Мия посмотрела на лица вокруг. На лицо мужчины, которого только что убила, скрытое шлемом. И, сорвав шлем с головы мертвого Золотого, засунула руку в его рассеченные внутренности и достала большую теплую пригоршню. Затем надела шлем с золотым гребнем вместо собственного и крикнула Сидонию:

– Прикрой меня на обратном пути!

Мия размазала кровь по шее и груди, прижала разорванные кишки к животу и, сделав глубокий вдох, прыгнула со стены. Тяжело приземлившись на песок у крепости, закачалась и упала на бок. Вокруг нее вздымался черный дым, деревянный каркас треснул, зрители закричали, когда ворота сломались. По арене пронесся грохот, и новая бочка врезалась в стену. Мия свернулась в клубок, чтобы защититься от горячих капель масла.

Затем поднялась на ноги, продолжая прижимать к животу пригоршню разорванных кишок. И, держа во второй руке меч, поплелась к первой катапульте.

Толпа не обращала на нее внимания – судя по ее ране, она была ходячим мертвецом. Команда за катапультой тоже никак не среагировала на девушку; золотой шлем означал, что она одна из них, но каждый боец сражался, спасая собственную шкуру. Посему никто не прибежал на помощь и не остановил ее, когда она заковыляла по песку; кровь и кишки капали на ноги.

Мия споткнулась для правдоподобия и, охнув, подняла голову. Она была уже близко, до катапульты и трех управлявших ею мужчин оставалось всего пара метров. Застонав, она подползла еще ближе, помогая себе рукой. И когда катапульта оказалась в паре шагов, девушка ожила, кинула ком внутренностей в лицо первому Золотому и погрузила гладиус в его грудь.

Мужчина с воем упал. Прежде чем двое других успели понять, что произошло, Мия убила еще одного, его кровь фонтаном полилась на песок, и он упал с душераздирающим криком. Последний попытался нащупать меч, но Мия выбила его из рук противника, виляя вправо и влево. А затем, сверкнув гладиусом, подарила его Пасти.

– Услышь меня, Ная, – прошептала она, подхватывая клинок погибшего мужчины.

– Услышь меня, Мать, – выдохнула Мия, быстро направляясь ко второй катапульте.

– Эта плоть – твой пир.

Один из группы увидел, как она появилась из дыма

– Эта кровь – твое вино.

и открыл рот, чтобы, вероятно, предупредить остальных,

– Прими их в свои объятия.

но ее меч пронзил его горло до самой кости и застрял в позвоночнике. Мия вытащила клинок, резанула по ногам другого мужчину, метнула меч в грудь последнего. Лезвие вошло в плоть и ребра, сбивая соперника на песок в фонтане крови, и вторая катапульта затихла.

Зрители начали понимать, что что-то не так. Золотые прорвались в крепость, у ворот и на стенах завязалась кровавая битва. Но все больше людей указывали на невысокую бледную девушку в алом среди умолкнувших орудий. Она присела у тел повергнутых мужчин, сняла шлем и окунула золотой гребень в красную лужу на песке, окрашивая его в новый цвет. И, надев шлем на голову, она помчалась с мечами в руках прямо на команду баллисты.

Они увидели ее приближение и повернули оружие, стреляя болтами. Но по песку клубился дым от горящей крепости, а она, в конце концов, была совсем крохой – быстрой и острой, как кинжалы. Мия перекатилась в сторону и вскочила на ноги; один из команды бросился ей навстречу. Он был просто гигантом: двеймерец с длинными дредами, выше нее на полметра. Мия встретила его клинки собственными, приняла один удар на шлем и, пользуясь своим ростом, вонзила меч ниже щита двеймерца. Его подколенное сухожилие было разрезано до кости, мужчина упал на колени, и Мия схватила его за дреды. Когда баллиста снова выстрелила, девушка развернула раненого врага и прикрылась им; болт прошел сквозь щит и попал в грудь двеймерца.

Толпа ликовала. Мия оттолкнулась от плеч падающего мужчины и прыгнула на двух женщин, управлявших орудием, приклеивая первую к тени у ног и пронзая грудь второй. Женщина с криком упала, ее собственный меч успел резануть руку Мии. Брызнула кровь. Девушка покачнулась, в ушах звучали вопли толпы, грохот пульса и гром, но затем она метнула меч в голову последней соперницы.

Поскольку подошвы той были приклеены к тени, воительнице ничего не оставалось, кроме как упасть на спину в песок, чтобы избежать удара. Женщина выругалась, ее глаза расширились от страха, пока она пыталась снять сандалии, по-прежнему приклеенные к песку. Мия встала над ней – одна рука безвольно висела, все тело, от макушки до пят, было покрыто кровью – и занесла меч.

– Нет, – выдохнула женщина. – У меня маленькая дочь, я…

Только враги.

Ее клинок прервал мольбы женщины. Зрители бесновались. Скривившись от боли в раненой руке, Мия зарядила болт в баллисту и оттянула рычаг, чтобы выстрелить. Но стены позади нее расчистились, и борьба, судя по всему, теперь сосредоточилась внутри крепости.

Мия устало вздохнула и подняла меч. Глубокая рана на бицепсе правой руки сильно кровоточила, голова кружилась. Поправив шлем и надев щит на раненую руку, она пошла обратно по окровавленным горящим пескам, чтобы сразиться со всеми, кто остался в живых. Толпа кричала и топала ногами в такт ее шагам – хоть девушка и носила цвета врага, желание увидеть победу «своих» уступило место чистой кровожадности, а эта хрупкая с виду девчушка только что убила почти дюжину людей за пару минут.

Она остановилась в двадцати шагах перед воротами, окутанными дымовой завесой, в воздухе витала вонь выпотрошенных внутренностей и горящей крови. Увидела четыре силуэта, направляющихся к ней из мглы. Глубоко вдохнув и представляя все, что она потеряет, если проиграет, Мия подняла меч. И, прищурившись сквозь дымку, различила цвет их гребней.

Кроваво-алый.

Мия скинула щит и громко засмеялась, увидев Сидония среди избитых, истекающих кровью мужчин. За ними зиял проем от ворот, внутри стен все превратилось в бойню, на полу лежали десятки мертвых Золотых и Красных. Одним из них был Маттео, его милые глаза были широко распахнуты, но уже ничего не видели.

Мия попыталась отделаться от грусти, зная, что от нее нет пользы. Теперь это ее мир. Жизнь и смерть, разделенные тонкой гранью росчерка меча. И с каждым росчерком она становилась на шаг ближе к отмщению.

В этом мире не было места ни для кого, кроме врагов.

– Зрители! – крикнул эдитор. – Губернатор Валенте представляет вам ваших победителей!

Толпа заорала в ответ, воздух рассекли фанфары. Испачканная кровью с головы до ног, Мия заковыляла вперед и протянула руку Сидонию. Мужчина улыбнулся, взял ее за предплечье и заключил в медвежьи объятия.

– Иди сюда, ты, великолепная мелкая сучка, – рассмеялся он.

– Отпусти, ты, гребаный громила! – улыбнулась она.

Сидоний поднял костяшки в воздух и проревел в толпу:

– Ну что, съели, ублюдки?! Меня никому не убить, слышите? МЕНЯ НИКОМУ НЕ УБИТЬ!

Мия посмотрела на ложе костеродных, увидела аплодирующую донну Леону. Рядом с ней стоял экзекутор со скрещенными руками и вечно насупленным выражением. Но вдруг, почти незаметно, мужчина склонил голову. Это была почти похвала.

Мия повернулась кругом, глядя на океан лиц, слушая опьяневшие от крови крики, громоподобный топот ног. И на крошечное мгновение перестала быть Мией Корвере, сиротой, даркином, ассасином и воплощением расплаты. Девушка широко развела руки, капая алым на песок, и услышала ответный рев толпы. И всего на долю секунды забыла, кем она была.

Зная лишь то, кем она стала.

Гладиатом.