Глава 10
Тайны
В небе пророкотал гром, Эш с Джессаминой рухнули на крышу собора.
Обе были бесшумны. Никаких боевых кличей или ругательств. Никаких острот. Обе обучались искусству смерти у лучших убийц республики, и хорошо помнили свои уроки. Эшлин достала два стилета из рукавов и отразила удар Джессамины. Мия, смаргивая капли дождя и щурясь от ужасного опаляющего света, заметила, что оружие Эш окрашено ядом. И хотя у Джессамины было преимущество из-за более длинного клинка, Эш хватило бы одной царапины, чтобы ее прикончить.
Мия нащупала свой меч, попыталась встать. Но у нее ничего не вышло – не получится, пока на шее предательницы по-прежнему висит треклятая троица. Каждый раз, когда ваанианка двигалась, свет солнц отражался от медальона и пронзал Мию. Стиснув зубы, она едва находила силы, чтобы сдерживать всхлип, – о том, чтобы встать и сражаться, и речи быть не могло.
Мистер Добряк сбежал, Эклипс тоже не могла приблизиться из-за троицы. Она осталась одна. В животе набухал жуткий страх, ужас перед лицом бога и его ненавистью.
Столько силы. Столько тренировок. Столько талантов.
А она все равно была абсолютно беспомощна.
Джессамина кинулась по скользкой черепице, демонстрируя скорость и свирепую хитрость, благодаря которым стала любимой ученицей Солиса. Эш попятилась, в ее глазах сверкнул страх, когда она поняла, что оказалась в меньшинстве. Но ее голос оставался твердым и холодным.
– Рада снова тебя видеть, Джесс. И каково тебе живется девочкой на побегушках?
Резкие звуки ударов стали о сталь.
Рокот грома.
– Скажи мне, – Эшлин чудом увернулась от атаки Джесс, – каково это было на вкус, когда тебя поставили в пару с девушкой, которая обманом лишила тебя места Клинка?
Джессамина хранила молчание, не поддаваясь на провокацию. Она наступала на Эшлин и сделала выпад, вынудив соперницу оступиться на мокрой черепице. Эшлин быстро поднялась на ноги, выронив один из стилетов. Отравленный клинок проехался по склону крыши и зацепился за водосток.
– Каково было на вкус, когда Мия убила Диамо?
Джессамина замерла на секунду, но сразу вновь пошла атаку с удвоенной яростью. Эшлин улыбнулась, пятясь к тому месту, где беспомощно лежала Мия. Ваанианка держала отравленный стилет перед собой, но с ее губ сочился еще более смертоносный яд.
– Ты с ним трахалась? – спросила Эш. – Я так и не поняла. Каково тебе было преклонить колено перед девушкой, убившей его?
– Заткнись, – прошептала Джессамина.
– Он умер позорной смертью, Джесс, – не унималась та. – Блевал кровью. Наложил в штаны. Ты чувствовала этот запах с испытательного круга? Уж я-то точно его унюхала со скамьи.
– ЗАТКНИСЬ!
Джессамина накинулась на противницу, ее лицо исказилось от злобы. Эшлин прыгнула в сторону и, когда Джесс потеряла равновесие, воспользовалась заминкой, чтобы нащупать мешочек на поясе. Достав пригоршню аркимического порошка, она замахнулась и молниеносно швырнула его в глаза Джессамины. Рыжая покачнулась, отплевываясь и ничего не видя перед собой. Ваанианка приблизилась для смертельного удара, но, преодолевая бурление в животе, Мия сделала выпад и сбила ее с ног.
Джессамина с Эшлин упали вместе, рапира и отравленный стилет стукнулись о черепицы. Девушки сцепились в рукопашной, царапая друг другу лица, нанося удары, пинаясь и сыпля ругательствами. Они покатились по наклонной крыше и замерли у края водостока. Эшлин лежала под Джессаминой, сомкнув руки на шее рыжей. Та со всей силы ударила кулаком, разбив Эш губу. По-прежнему плохо видя, она попыталась нащупать воротник противницы, сжала золотую цепь в кулаке и дернула. Цепь разорвалась, знак троицы пролетел десять метров вниз и упал на мостовую. Гром гремел, молнии рассекали небо. Как только медальон исчез из виду, боль в черепе и тошнота в животе Мии начали медленно отступать.
– Гребаная предательница! – сплюнула Джессамина, врезав Эш в челюсть.
– Слезь… с м-меня!
– Я тебе покажу позорную смерть.
Джессамина сомкнула пальцы на шее Эш и снова ударила ее свободной рукой. Только она начала замахиваться для очередного удара, как сквозь бурю раздался голос.
– Джесс, с нее х-хватит.
Рыжая не оглянулась, сосредоточив взгляд налитых кровью глаз на Эшлин. Мия встала, ноги у нее подкашивались, но все она равно медленно пошла по крыше, держа меч из могильной кости.
– Да пошла ты, Корвере! – рявкнула Джессамина.
– Она н-нужна нам живой, – Мия сплюнула рвоту с языка. – Она обманула браавов. Но они з-заплатили целое состояние. Я ни за что не поверю, что она просто сожгла столь ценную карту. Допустим, карта у нее есть, но мы не сможем ее найти, если Эш умрет.
– Я не подчиняюсь твоим приказам.
Мия вздохнула.
– Ты моя Десница, Джесс. Именно это ты и делаешь.
Джессамина кинула на Мию испепеляющий взгляд, в глаза ей лезли влажные волосы. Раздражение и ярость, скопившееся за последние семь неночей в компании Мии, наконец начали брать над ней верх.
– Я должна преподносить эту жертву. Я должна быть Клинком, а не ты!
– Никто и не говорил, что жизнь справедлива, Рыжая.
– Справедлива? – Джессамина рассмеялась. – Кто б…лякгх…
Девушка отпрянула, из ее горла брызнул фонтан крови. Эшлин пронзила ее снова, в руке сверкнул отравленный клинок, тот самый, что в пылу схватки скатился к водостоку. Джессамина ахнула и схватилась руками за раненую шею, между ее пальцами били струи артериальной крови, пропитывая тунику. Эшлин еще раз вонзила в нее стилет. И еще раз.
Мия прорычала имя Джесс под грохот грома. Эшлин схватила Десницу за воротник и дернула на себя. Джессамина отчаянно вцепилась в ее запястье, пытаясь остановить падение, но в следующий миг рыжая свалилась с крыши и с тошнотворным хрустом приземлилась на забор, ограждавший территорию базилики, прямо на кованные пики.
Послушники внизу закричали в ужасе и побежали за люминатами, кардиналом, кем угодно. Небо осветили бело-голубые зигзаги. Эшлин с трудом поднялась, ее одежда была пропитана кровью Джессамины.
– Ах ты сука… – прошипела Мия.
Ваанианка вытерла костяшками разбитую губу. Пощупав шею, обнаружила, что троица пропала.
– Мия, ты не понимаешь, что здесь происходит…
Та подняла меч.
– Ты УБИЛА ее!
Руки Эшлин были алыми от крови.
В глазах Мии покраснело от ярости.
Молнии отразились на лезвии ее меча и в пустом взгляде мертвой девушки, повисшей на кованой ограде под ними.
Вновь зазвонили колокола базилики – на сей раз подавая сигнал тревоги. Во дворе внизу начали собираться аколиты, крича: «Убийство! Убийство!» Мия шагнула вперед, занеся меч. Поскольку троица валялась где-то за стеной здания, Мистер Добряк и Эклипс вернулись, заполняя ужасающую пустоту внутри нее силой ледяной стали. Ноги Эш приклеились к собственной тени – ей было некуда бежать. Но Мия сказала Джессамине правду: если она убьет Эшлин, то не найдет карту. А после последней взбучки от Духовенства она никак не могла вернуться с пустыми руками.
Но если она вернется с девушкой, поставившей все Духовенство на колени?
«Черная Мать, только представь себе выражение лица Солиса…»
И Мия замахнулась мечом и ударила рукоятью с вороной в челюсть Эшлин. Ваанианка рухнула на спину, потеряв сознание. Мия принялась обыскивать ее одежду, проверила сапоги, рукава. Нашла яды, аркимические порошки и скинула их с крыши. Эшлин пришла в себя, села, явно дезориентированная, и Мия ткнула кончиком меча чуть выше ее сердца. Послышался тихий топот сапог, заглушаемый громом.
– …Люминаты, Мия…
– …Богопоклоняющиеся уроды. Пусть приходят…
– …Так жаждешь крови, дворняжка?..
– …Так жаждешь улизнуть, киса?..
– Я ценю твои чувства, Эклипс, – прошептала Мия. – Но моя цель – выжить, чтобы продолжить борьбу позже.
Тенистая волчица зарычала, неохотно соглашаясь, и Мия повернулась к Эшлин.
– Что ж. Ты можешь уйти с этой крыши двумя путями. Лицом или ногами вниз?
– Это… вопрос с п-подвохом?
Мия вонзила острие клинка в кожу Эшлин. Могильная кость была тверже стали и достаточно острой, чтобы рассечь камень. Одно легкое движение…
– Попытаешься сбежать или даже вдохнуть не так, как мне нравится, и мы окрасим мостовую новым оттенком Эшлин. Тебе все ясно?
– …Мия, нужно уходить…
Меч дрогнул.
– Ясно?
Эш скривилась.
– Кристально ясно.
Мия сняла пояс с талии.
– Вытяни руки.
– Не знала, что ты склонна к подобным утехам, – ваанианка усмехнулась. – Честное слово, могла бы и просто по…
Лезвие впилось глубже, и девушка скривилась от боли. Обиженно посмотрев на Мию, протянула запястья. Клинок обмотала их поясом и туго затянула. Теперь она отчетливо слышала шаги легионеров, за воротами собора собралась толпа жителей, с ужасом глядя на повисший труп Джессамины.
Мия встала и дернула за кожаный ремень.
– Шевелись.
Она повела Эшлин к водосточной трубе за колокольней. Изо рта горгульи лилась дождевая вода на землю, которая была в десяти метрах от них.
– Предатели вперед, – отчеканила Мия.
– Будет трудно спускаться с завязанными руками, тебе так не кажется?
– Ничего, справишься. И даже не думай о том, чтобы сбежать, когда окажешься на земле. Метательные ножи мчатся быстрее тебя, а у меня их шесть.
Эш насупилась, но, несмотря на все свое нытье, без особых проблем слезла по водостоку. Мия последовала за ней, Мистер Добряк настойчиво шептал предупреждения ей на ухо. Девушки побежали по территории базилики, мимо некрополя, усеянного фамильными склепами. Когда они перелезали через железный забор, из-за угла здания появился отряд люминатов, послышались крики: «Стоять!» Мия дернула за пояс, обмотанный вокруг запястий Эш, и потащила пленницу по улице.
На легионерах сверкали стальные нагрудники, в их руках были зажаты солнцестальные мечи, объятые пламенем, и все же они перепрыгнули через забор быстрее, чем ожидала Мия, – убийство на священной земле Аа было не шуткой для его последователей. Ассасин оглядывала толпу вокруг, снимая с пояса Эшлин звенящий мешок, который ей отдали браавы.
– Твою мать, Корвере, даже не ду…
Мия кинула мешочек широкой дугой, осыпая толпу ливнем из блестящего золота. Люди среагировали моментально и поразительно буйно, быстро осознав, что каким-то чудом с неба свалилось целое состояние. Народ выбегал из таверн и лавок; нищие, пекари, мясники, – все они перекрыли путь отряду люминатов, дерясь, крича и пихая друг друга в стремлении схватить золото.
Ваанианка взвыла, Мия поволокла ее прочь сквозь усиливающийся дождь. Они побежали по широкому мосту, направляясь в лабиринт трущоб за зданиями администратов и там, наконец, Мия загнала Эшлин в небольшую нишу.
– Ты хоть понимаешь, сколько…
– Заткнись, – рявкнула Клинок.
Потянувшись к теням вокруг, Мия дернула за них ловкими пальцами, сплетая в плащ и накидывая его себе на плечи. Крутанув запястьем, она окутала и Эшлин, совсем как в ту перемену, когда они вломились в комнату вещателя Адоная. Воспоминания о тех временах в Красной Церкви навели Мию на мысли о Джессамине; картина с телом Десницы, повисшим на кованых пиках, отпечаталась в ее памяти.
Джесс, Трик, каждый Клинок, убитый в погроме, устроенном люминатами, пленение Духовенства… за все это несла ответственность Эшлин. С тем же успехом девушка в ее руках могла быть змеей, готовящейся к атаке.
– Ни звука, – прошептала Мия, прижимая клинок из могильной кости к ее горлу.
Весь мир почернел под плащом, но Мия все равно слышала, как легионеры перекрикивались друг с другом, обыскивая глухие переулки Годсгрейва. Девушки ждали бесконечно долгие минуты, прижимаясь друг к другу под тенями Мии.
Наконец сквозь барабанную дробь дождя пробился шепот:
– …Они ушли, Мия…
Эшлин сглотнула, глядя на клинок у своего горла.
– Убьешь меня, и, клянусь Матерью, ты никогда не найдешь свою карту.
– Тогда хорошо, что я не собираюсь тебя убивать, – ответила Мия. – Мистер Добряк, проверь крыши. Эклипс, иди вперед и убедись, что путь к часовне свободен.
– …Будь по-твоему. Но если ты кого-то убьешь в мое отсутствие, я буду очень расстроена…
Мия ощутила, как тени вокруг покрываются рябью, не-кот и не-волчица выскользнули из тьмы у ее ног. Мистер Добряк взобрался по стене, прыгая от тени к тени, Эклипс растеклась по мостовой и исчезла дальше по улице. Девушка слышала, как бьется сердце Эш, чувствовала слабый аромат лаванды и пота на ее коже.
– Ты поведешь меня в часовню? – спросила она.
– Стилет у твоего горла покрыт дозой «синкопы», Эш. Мне не очень хочется усыплять тебя и тащить на своем горбу, но если придется… А теперь завали хлебало.
– На меня охотились целых восемь месяцев. Если я попадусь им в руки…
– Эшлин, рук не хватит, чтобы пересчитать все болты, которые я на это клала.
– Я не хотела убивать Трика, Мия.
Ваанианка сморщилась, когда ассасин ткнула ее стилетом ниже подбородка.
– Даже не смей произносить его имя.
Эшлин подняла руки и заговорила медленно и осторожно. Мия слышала страх в ее голосе, слабую дрожь, которая выдавала ее с потрохами. Несмотря на всю браваду, Эш не хотела умирать.
– Мне нужно было Духовенство, Мия. Все остальные просто оказались не в том месте и не в то время.
– Включая твоего собственного брата?
– Значит, это все же ты убила Осрика.
– Нет, – ответила Мия. – Но лишь потому, что Адонай прикончил его прежде, чем у меня появилась такая возможность. Вы убили Трика. Нарушили свою клятву. Предали Церковь.
– Чтобы отомстить за отца! Ты как никто другой должна это понимать.
– Не испытывай свою удачу, Эшлин, – Мия усилила хватку. – Мой отец мертв.
– Да?! – прорычала Эш. – Что ж, мой тоже.
Это заставило Мию остановиться. В воздухе повис немой вопрос. Дождь затихал, но небеса по-прежнему оставались мрачно-серыми. Эшлин сделала глубокий, прерывистый вдох.
– Мы бегали от Церкви и ее Клинков на протяжении восьми месяцев, – пробормотала она. – Но они наконец нагнали нас в Кэррион-Холле. Мой отец был достойным бойцом. Одним из лучших Клинков, когда-либо служивших Черной Матери. Но в конце концов удача от него отвернулась.
Мия просто покачала головой, отказываясь вестись на эту уловку. Эшлин Ярнхайм была полна лжи. Она врала на протяжении всего их обучения в Церкви. Врала Духовенству, Мие, всем, кого когда-либо встречала. Она пронзила сердце Джессамины на крыше базилики и теперь целилась в сердце Мии. Каждое ее слово сочилось ядом.
– Я не стану повторять дважды, чтобы ты заткнулась, Эш.
Та вздохнула, ее терпение было на исходе.
– Ты не имеешь ни малейшего гребаного представления о том, что происходит, не так ли? Я тебя знаю, Мия. Ты хоть понимаешь, что такое на самом деле Красная Церковь? Думаешь, они позволят тебе убить Скаеву, когда именно он и набивает их карманы золотом?
Имя консула ранило Мию, словно удар ножом в живот.
– Ты несешь чушь.
– Почему, по-твоему, Скаева до сих пор жив? Половина Сената хочет закопать его под землю. Думаешь, у них не хватило бы денег, чтобы нанять Клинка и прикончить его, если бы он не подпадал под Закон о Неприкосновенности? Юлий Скаева гребаный ублюдок, но он не тупой. Он годами был покровителем Церкви.
– Они бы никогда…
– Они ассасины, само собой, они бы это сделали! В деяниях Красной Церкви нет ничего святого. Они убивают людей за деньги. Половина из них психопаты, остальные – просто садисты. Они не слуги какой-то Богини Ночи, они ебаные шлюхи!
Мия вскипела. Она знала, что Эш нельзя доверять… но что-то в ее словах подозрительно напоминало правду. Люди, которые представляли угрозу для Скаевы, либо погибали, как ее отец, либо были подкуплены, как браавы. Разве не логично, что он мог подкупить и Церковь? Почему еще они приказали ей не трогать Скаеву?
– Откуда ты все это знаешь? – спросила Мия.
– Потому что я пронырливая стерва, Мия.
– Ты лживая манда, Эшлин.
– В кабинете Достопочтенной Матери есть обсидиановое хранилище, – сплюнула Эш. – В нем они прячут гроссбух со всеми подношениями, принесенными Церковью. С указанием всех своих покровителей. Со всем этим дерьмом. Когда я отравила Духовенство во время банкета, то украла этот гроссбух, Мия. Вот почему они охотились на нас с отцом все эти восемь месяцев. Не потому, что мы их предали. А потому, что мы знали все их грязные тайны.
Эшлин слегка повернула голову, несмотря на клинок у горла. Просто чтобы взглянуть Мие в глаза.
– Включая ту, что касается тебя и твоего отца.
Ваанианка замолчала, когда Мия сильнее надавила стилетом на ее плоть. Эш убила Джессамину. Убила Трика. Мия знала, что она пойдет на все, скажет что угодно, лишь бы ее не повели в часовню.
– Ты лживая сука, – сказала ассасин.
– Не спорю. Но сейчас я не вру, Мия. Если ты доставишь меня обратно в Церковь, меня убьют, и ты никогда не узнаешь правду о том, что они сделали.
– И я должна просто поверить тебе на слово?
– Можешь увидеть все собственными глазами.
– …Этот гроссбух у тебя?
– Что-то мне подсказывает, что имена на страницах тебя не убедят. Но я могу в точности сказать, где ты найдешь доказательства, выведенные чем-то посерьезнее чернил.
– О, неужели? И где же?
Эшлин посмотрела на Мию, ее голубые глаза мерцали, как осколки сапфира.
– В Церкви.
– Нам не о чем говорить, – сплюнул Фуриан.
Мия по-прежнему лежала под чемпионом Коллегии Рема, его предплечье сдавливало ей шею. Мышцы на руке и груди мужчины напряглись. Она прижала вилку к его ребрам – на сей раз достаточно сильно, чтобы пронзить кожу.
– Не уверена насчет остальных девушек, с которыми ты встречался, – тихо произнесла Мия, – но я не очень люблю быть снизу. Отпусти меня.
– Да я могу тебе зубы выбить за то, что ты вообще осмелилась со мной заговорить! Как ты сюда пробралась?
– Отпусти. Меня. Ублюдок.
Фуриан обернулся на открытую ею дверь. Мия понятия не имела, какими будут последствия, если их обнаружат вместе, но сомневалась, что они ей понравятся. Она услышала, как патруль стражей медленно приближается к комнате.
Выругавшись, Фуриан поднялся и закрыл дверь. Затем прислушивался, прижавшись ухом к дереву, пока стража проходила мимо. Мия осмотрела чемпиона с головы до пят и невольно почувствовала, как ее кожа покрывается мурашками. Она никогда раньше не видела такого мужчину – целиком состоящего из упругой загорелой кожи и бугристых мышц. В нем чувствовалась скорость. Гибкость и свирепость дикой кошки. На его теле не было ни единого волоска – Мия предположила, что он брился, чтобы обожающая его толпа могла как следует рассматривать его физическую форму. У него был мужественный подбородок, линии и впадины живота влекли взгляд все ниже. Закусив губу, девушка упивалась его видом.
Она понятия не имела, что на нее нашло. Хотя Мия и находила лорда Кассия привлекательным, ее реакция на его присутствие не была столь… плотской. Возможно, потому, что она никогда не находилась в такой близости с Лордом Клинков? Возможно, потому, что была моложе? В чем бы ни крылась причина, когда она посмотрела на Фуриана, ее дыхание участилось. Бедра заныли. В животе затрепетали бабочки.
Его комната была скудно обставлена. Маленькое зарешеченное окошко выходило на океан, у стены стояла простая кровать, в другом углу находились тренировочный манекен и деревянные мечи. Под окном Мия увидела небольшую святыню, посвященную Цане, первой дочери Всевидящего и покровительнице воинов; на стене были начертаны углем три пересекающихся круга троицы Аа. И хоть ее воротило только от троицы, освященной истинно верующими последователями Аа, вид святого символа все равно вызывал легкую тревогу.
В общем и целом, покои Фуриана едва ли могли сравниться с виллой костеродного. Но вот в сравнении с казармой они были определенно роскошными. И что важнее, здесь можно было уединиться.
Когда стражники отошли на достаточное расстояние, чемпион повернулся к Мие. Челюсти сжаты. Длинные темные волосы и сладкие шоколадные глаза.
– Ты тоже это чувствуешь, не так ли? – выдохнула Мия.
Фуриан пересек комнату, сдернул серую простыню с кровати и обмотал ее вокруг пояса, чтобы выглядеть приличнее.
– Что чувствую?
Мия поднялась с пола, заправила волосы за уши. Боковым зрением заметила какое-то движение и посмотрела на тени, отбрасываемые ими на освещенную свечами стену. На свою. И на его.
– Зубы Пасти, – ахнула она. – Смотри…
Их тени двигались по собственной воле.
Волосы развевались, словно их обдувало ветром, откатывая и накатывая друг на друга, как волны на одиноком берегу. Тень Мии тянулась к Фуриану, хотя сама девушка стояла не шелохнувшись. Непобедимый поднял руку и коснулся стены, словно хотел проверить, реальна ли его тень. Но та двигалась отдельно от него и тянулась к Мие.
Чемпион попятился и поднял три пальца – защитный знак Аа против зла. После этого тени застыли, только слегка трепеща в свете свечей.
– Ты такой же, как я, – сказала Мия.
Фуриан часто заморгал и отвел взгляд от теней, чтобы посмотреть на нее.
– Я совсем не такой, как ты, – рявкнул он. – Я – гладиат.
– Я имела в виду, что ты даркин, – ответила девушка. – Как я.
– Повторяю, я совсем не такой, как ты.
– Где твой спутник?
– …Мой кто?
– Твой демон, – сказала Мия. – В моей тени живут двое. Обычно, по крайней мере. В каком облике ходит твой? И где он?
– Я не знаю никаких демонов, – прорычал Фуриан, – кроме того, что стоит сейчас передо мной.
Он смерил ее взглядом, на его лице отразилось нечто похожее на отвращение. Но Мия видела, что его кожа покрылась мурашками, как и ее. Дыхание Фуриана участилось, зрачки расширились – все признаки, которые шахид Аалея научила ее высматривать в мужчинах. Или женщинах.
«Вожделение».
– Как ты сбежала из клетки? – требовательно спросил Фуриан.
Мия пожала плечами.
– Перешагнула из одной тени в другую.
– Колдовство! – сплюнул он.
– Это не колдовство. Это наше естество. Разве ты так не можешь?
– Я не желаю связываться с тьмой. – Фуриан вновь показал защитный знак.
– Но ты уже это сделал, – возразила Мия, подходя к нему ближе. – В ту самую перемену, когда я сражалась на песке с экзекутором. Ты не дал мне…
– Убирайся отсюда, девчонка. Я – чемпион этой коллегии и набожный сын Аа. Гладиаты не якшаются с плевелом, а я не якшаюсь с еретиками.
Мия покосилась на святыню Цаны, на троицу Аа на стене.
«Неужели?»
– Ты верующий? Как ты можешь…
– Убирайся, – прошипел он. Фуриан не осмеливался повысить голос, чтобы не привлечь стражу, но Мия видела по его сжатым кулакам, по вздутым на шее венам, что он в бешенстве. – Если стражники обнаружат тебя в моей комнате, экзекутор сдерет с нас шкуру. А я не стану истекать кровью ради таких, как ты. Сгинь, пока я не сломал тебе шею, рискуя впасть в немилость домины.
Его тень корчилась на стене, руки потянулись к шее тени Мии. Девушка попятилась, но тень не сдвинулась с места, ее волосы извивались и скручивались, как змеиное гнездо. Внутри нее вновь пробудились голод и тошнота, смешавшись с бурлящей яростью.
Этот мужчина ничего не знал о даркинах. Ничего не знал о себе. Здесь ей ответов не найти. Только больше вопросов.
И чем дольше она оставалась в этой комнате, тем больше была вероятность, что ее поймают.
Мия медленно пятилась, не желая поворачиваться спиной к Фуриану и прислушиваясь к звукам снаружи. Ничего не услышав, бесшумно открыла дверь и посмотрела по сторонам коридора. Удостоверившись, что там никого нет, оглянулась через плечо на чемпиона коллегии, чья тень продолжала извиваться на стене.
Мия напомнила себе, зачем она здесь. Чтобы стать победителем «Венатуса Магни», ей придется одолеть этого мужчину, и неважно, даркин он или нет. Какая бы между ними ни возникла мрачная связь, она отходила на второй план: он стоял между ней и победой.
И возмездием.
«Будь посему».
– Неплохая комната, – заметила она, окидывая ее взглядом.
– И что? – рявкнул Фуриан.
Мия пожала плечами.
– На твоем месте я бы к ней особо не привыкала.
Девушка выскользнула в коридор, закрывая за собой дверь.
Ее тени потребовалось несколько секунд, чтобы пойти следом.
Хрясь!
– Гладиаты ничего не боятся, кроме поражения!
Хрясь!
– Гладиаты ничего не жаждут, кроме победы!
Хрясь!
– Гладиатам ничего не нужно, кроме славы!
Вот под какую песню Мия коротала время, жарясь под опаляющими солнцами. Голос экзекутора был куплетом, звуки ударов кнута – ритмом, а ворчание, вздохи и брань мужчин и женщин – припевом.
Со дня ее прибытия в Воронье Гнездо прошла неделя, но эти семь перемен будто тянулись годами. Экзекутор не знал пощады, обучая их с Маттео и Сидонием обращению со всеми видами оружия, всем стилям борьбы, всем трюкам и фокусам, в которых он был подкован за долгие годы игр. Они дрались в кругу, на разных уровнях двора, во снах. Каждая запинка наказывалась ударом кнута. Каждый неверный шаг. Каждая незначительная ошибка.
Хрясь!
Хрясь!
Хрясь!
Их тренировали отдельно от гладиатов, и троица мылась и ела после остальных. Мясник испортил как минимум еще три ужина – дважды мочой, а один раз кучей собачьего дерьма, которую нашел во дворе после того, как Клык закончил свои дела. Мия каждую неночь тайно прокрадывалась на кухню за едой; один раз ей даже удалось прихватить хлеб для Сидония и Маттео: она сказала, что нашла его в столовой. Но она по-прежнему голодала. А ее товарищам по несчастью было еще хуже.
– Ничтожные сукины дети! – орал на них экзекутор. – Через несколько перемен вы выйдете на пески «Венатуса» под знаменем этой коллегии. Если думаете, что толпа не потребует еще, увидев первые капли вашей крови, то вы тупее, чем кажетесь. А теперь нападайте с умом!
– Экзекутор? – раздался голос сверху.
Мия подняла взгляд и увидела донну Леону на широком балконе. Та была облачена в струящийся белый шелк, на ее запястьях блестело золото, каштановые волосы заплетены в косу.
– Смирно! – рявкнул экзекутор.
Гладиаты замерли и стукнули кулаками по груди.
– Домина? – отозвался мужчина.
Та поманила его пальцем.
– Ваш шепот – моя воля, – поклонился экзекутор.
Затем повернулся к Мие и ее напарникам.
– Сидоний, работай с манекеном. – Мужчина сердито посмотрел на Мию и Маттео. – Вы двое – деритесь в круге. Ты по-прежнему держишь щит, как букет цветов, девочка. А Маттео орудует мечом, как трехлетка своим мелким хером. Если хотите сохранить свои светлые головы на плечах во время Отсева, то вам лучше начать пахать.
Экзекутор почесал бороду и уковылял в крепость. Сидоний принялся избивать тренировочный манекен, Личинка принесла Мие с Маттео деревянные мечи и щиты, и они сцепились в схватке, поднимая пыль и танцуя в круге.
– Начать пахать? – сплюнул Маттео. – А что, ради бездны, по его мнению, мы делали всю неделю?
Мия не отвечала, сосредоточившись на тренировке. Несмотря на то, что экзекутор был полным ублюдком, узнав, что он Аркад, девушка внимала каждому его слову. Если Алый Лев велел ей поработать над правой рукой, тогда, Черная Мать, она будет работать над гребаной правой рукой!
– Бей сильнее, – прорычала она. – Наступай на меня.
– Я так и делаю! – огрызнулся Маттео, замахиваясь на нее мечом.
Мия с легкостью отразила его удары, а шквал ответных выпадов заставил юношу отступить назад. Она снова колотила его щит, сплевывая песок с языка.
– Бездна и кровь, ты бьешь меня так, словно я сделана из стекла! Бей нормально!
Маттео блокировал следующий удар, парировал слабым выпадом. Деревянные клинки стукали о деревянные щиты, их ноги выплясывали в лихорадочном ритме.
– Я не хочу делать тебе больно, Ворона, – сказал Маттео.
– И почему же? Потому что я могу сделать тебе больно в ответ?
– Потому что… ты девушка.
Глаза Мии округлились. Заскрежетав зубами, она уклонилась от удара Маттео, ее сандалии заскользили по песку. Крутанувшись на месте, она сильно ударила его по лопаткам, и Маттео пошатнулся. Когда он повернулся к ней лицом, Мия врезала ему щитом в нос. Брызнула кровь, юноша свалился на землю.
Мия встала над ним, прижав деревянный меч к его горлу.
– Возьми свои гребаные яйца в руки! – сказала она. – Может, мать учила тебя, что к нам нужно относиться, как к нежным цветкам, а может, ты просто думаешь членом. Но на арене нет девушек. Ни матерей, ни дочерей. Ни сыновей, ни отцов. Только враги. Будешь волноваться о том, что между ног твоего соперника, и тебе снесут башку. И какой тогда будет прок от твоего гребаного члена?
Юноша вытер кровь с лица и с трудом сглотнул.
– Прошу прощения, – пробормотал он. – Я…
– Гладиаты! Смирно!
Мия отвела взгляд от окровавленного лица Маттео и повернулась к балкону. Увидела Аркада и донну Леону. Женщина одарила их ясной, как солнца, улыбкой и громко произнесла:
– Мои Соколы! Завтра мы отправляемся в Блэкбридж на великие игры, организованные в честь губернатора Сальваторе Валенте! Это второе официальное событие в сезоне «Венатуса», и к вам будут прикованы все взгляды. Ныне Коллегия Рема пользуется большим уважением благодаря победе нашего чемпиона в Талии в прошлом месяце.
Она показала рукой на Фуриана. Гладиаты проревели его имя и застучали мечами по щитам.
– Но триумф Фуриана не обеспечил нас местом в «Венатусе Магни»! – продолжила Леона. – Толпа, как всегда, жаждет крови, и эдиторы отбирают самых лучших для своего грандиозного представления. Нам нужна эта победа. И мы ее получим!
– Победа! – закричали они.
– Сейчас я назову гладиатов, заслуживших право участвовать в играх в Блэкбридже и бороться от имени Соколов Рема. Шаг вперед, Мясник Амая!
Осквернитель Каши вышел из ряда, сверкая своей улыбкой ребенка, которого слишком часто роняли, и показал костяшки гладиатам позади.
– Мечница, Потрошительница Двейма!
Женщина с татуировками по всему телу вышла вперед и поклонилась.
– Наши эквиллы, Бьерн и Брин, вновь порадуют зрителей!
Светловолосые брат с сестрой низко поклонились. Присмотревшись к ваанианцам, Мия поняла, что они близнецы – они так похожи, что иначе и быть не могло.
– Наша легенда песков, самый могучий Сокол в этой коллегии, чемпион Талии – Фуриан Непобедимый!
Мужчина вышел вперед под крики товарищей, держа в каждой руке по мечу. Его взгляд был прикован к балкону; когда он низко поклонился, длинные черные волосы упали на точеные скулы и квадратную челюсть. Мия посмотрела на его тень, но не заметила ничего необычного. А вот ее собственная слегка пошла рябью, как гладь воды, в которую бросили камешек.
– И наконец, – сказала Леона. – Наши три новобранца рискнут жизнями в Отсеве, чтобы заслужить себе место среди вас или погибнуть в процессе. Молитесь, чтобы Аа был к ним благосклонен, а Цана направила их руки к победе. – Леона посмотрела на свою стаю и развела руки. – Сангии э Глория!
– Сангии э Глория! – раздался рев.
Мия взглянула на их поднятые кулаки, прислушалась к крикам, алчущим крови и славы. По правде говоря, последнее ее нисколько не интересовало. Кровь была ее целью, мечтой, единственным призом. Кардинал Дуомо и Скаева на расстоянии вытянутой руки на пьедестале победителя. Но прежде чем на него подняться, она должна одержать достаточно побед, чтобы обеспечить себе место в «Венатусе Магни». И где-то посреди этой кровавой бойни и резни – выиграть.
Все гладиаты подняли глаза к небу и попросили первую дочь Аа принести им победу. Но Мия не взывала ни к Всевидящему, ни к его воинственной дочери. Аа показал себя ее врагом, а Цана никогда не помогала ей раньше.
С чего вдруг ей начинать сейчас?
Посему Мия опустила взгляд к песку. К черной тени, собравшейся лужей у ее ног. Гадая, ответит ли ей богиня после всего, что она сделала.
Всего, что она свела на нет.
Гадая, помогут ли ей вообще эти молитвы.
– Черная Мать, – прошептала Мия. – Дай мне сил.
