Глава седьмая

Мне, честно говоря, не понравился сам смысл, который пытался вложить в обсуждаемые вопросы старший лейтенант Логинов. Даже подумалось, что он пытается выгородить своих коллег. Все сводилось к вопросу, применяли они оружие или нет, угрожали им или нет. Тон изменился только после моего рассказа о том, как капитан Гудилов вытащил пистолет и наставил на меня, но Тамара пулей выбила оружие у него из руки.

— А если бы она в руку ему попала? — спросил старший лейтенант.

— Лучше бы в голову. Это на мой вкус. Но она, к сожалению, попала в ствол, — показал я место на кожухе, куда попала пуля.

Старший лейтенант взял в руки пистолет капитана Гудилова, рассмотрел выбоину от пули.

— Рикошет был? — спросил и, кажется, сам себе ответил множественными кивками головы. Внешний вид пистолета капитана говорил сам за себя.

Я же, подтверждая его догадку, молча указал пальцем в потолок, где остался след от пули и где сама она ушла в бревенчатое перекрытие. А на полу и у меня на плечах остались следы мелкой обвалившейся штукатурки и несколько мелких щепок дранки.

— Хорошо хоть в вас не попала…

— Тамара умеет просчитывать возможный угол рикошета.

— А разрешение на оружие у нее имеется?

— Конечно.

— Попросите предъявить… И вы свое разрешение предъявите…

— Сегодня утром у нас все документы на оружие проверял наш участковый, старший лейтенант Илья, фамилию я, извините, не знаю. Он удостоверение не предъявлял, а я не догадался спросить его фамилию. Все было очень быстро.

— Тем не менее я хотел бы тоже посмотреть.

— А вы уверены, что имеете на это право? Приходите с нашим участковым, я предъявлю.

— Если бы я пожелал посмотреть условия хранения, тогда мне необходимо было бы присутствие вашего участкового. А документы на оружие у вас имеет право проверять любой полицейский в любое время дня и ночи и в любом месте. Так говорит «Закон об оружии».

В этом он был прав. Я вспомнил это, как только начал высказывать свои претензии. И потому вытащил из кармана свой паспорт, достал лицензию на право обладания оружием и заверенную начальником штаба бригады ксерокопию приказа о награждении боевым оружием. Старший лейтенант долго любовался документами, потом переснял их на трубку своего смартфона.

— Тамара… — позвал я жену. — Принеси свои документы на оружие. И пистолет тоже захвати…

Шторка отодвинулась сразу. Тамара, похоже, все это время стояла за ней и сразу достала из своего паспорта требуемые документы, чтобы положить на стол перед старшим лейтенантом.

— Капитан спецназа ГРУ! — удивился старший лейтенант.

— Капитан военной разведки, многократно награжденный государством за выполнение боевых заданий, — добавил я.

— Вы сами как считаете, — спросил Логинов, глядя на Тамару с подозрительным прищуром глаз, — вы правомерно применили оружие?

— Не сомневаюсь…

— А если бы в руку ему попали?

— К сожалению, не попала. Попала только туда, куда стреляла.

— Чтобы так утверждать, следует иметь высокую квалификацию стрелка.

Это была, на мой взгляд, слегка провокационная фраза.

Даже я не заметил, как пистолет оказался в руке Тамары. Это было какое-то скользящее неуловимое движение. И тут же последовал шаг в сторону, за которым сразу прозвучал выстрел, опять с уровня пояса. Старший лейтенант шарахнулся назад вместе со стулом и чуть было вместе с ним не вывалился в окно. Перед этим он держал в правой руке ручку, а в левой прижимал большим пальцем к сгибу указательного колпачок от ручки. Этот колпачок Тамара и расколола пулей. Если бы она стреляла с того места, где стояла до этого, то пуля пробила бы окно. А после шага в сторону пуля угодила в бревно стены и завязла там.

— Я не понял намека… — только и сказал сильно покрасневший старший лейтенант.

— А это и не был намек. Это была демонстрация стрельбы…

— От пояса?

— Так меня муж учил стрелять…

— А вчера, на автозаправочной станции, вы оружие не доставали?

— Нет. Вчера у нас не было с собой оружия. Оружие оставалось в сейфе.

— А если бы дом ограбили? В первую очередь унесли бы сейф. Может быть, даже не вскрывая. Сейчас мода такая пошла — сейфы увозят куда-то, в гараже вскрывают с помощью «болгарки», а потом выбрасывают на кладбище. Почему на кладбище, никто не может сообразить. Но дворник кладбища ругался сильно. За лето пять сейфов выбросили.

— Дворник со сторожем и вскрывают их. А далеко носить им просто лень. Кроме того, так легче в металлолом сейфы сдать…

— Вскрывали… — поправил меня старший лейтенант. — Это действительно они. Вдвоем работали. Вскрывали в гараже у сторожа. Дело это уже раскрыто. Суда, правда, еще не было. Документы только готовятся.

— У нас сейф унести сложно. Он привинчен к полу…

— И такое в практике той парочки уже было. Так они бензопилу с собой взяли и кусок пола выпилили. И вместе с куском пола сейф увезли.

— Ну, это бизнесменов грабят. А мы, пенсионеры, кому нужны… — заметил я.

— Может, кому-то оружие понадобится. Ведь кто-то убил ваших «друзей» Мамукаева и Таппасханова, но при этом двести тысяч долларов не взяли.

— Не трави душу, старлей, — сердито заметил я. — У кого-то денег куры не клюют, а у нас с женой на бензин не хватает… Дом вот падать собирается, видел, наверное, подходя, что крыша просела. Фасадная стена с угла под землю уходит. Не знаю уж, что там… Может, грунтовые воды промыв сделали, может, еще что-то. А ремонтировать не на что. Вот зимой угол провалится, куда нам деваться? К себе на время жить пустишь?

— Да… — согласился Логинов с нашей заметной небогатостью. — Но у вас с женой хотя бы пенсии военные. А как остальные люди живут, ума не приложу. Вот у меня мама — одна, а пенсия у нее…

Он не успел договорить, так как дверь неожиданно широко распахнулась и в кухню ворвались трое ментов с автоматами наперевес.

— Что случилось, сержант? — строго спросил Логинов.

— У вас тут стреляли… — растерянно проговорил сержант.

— Ну и что? Хотя… Ты правильно поступил, что прибежал. Благодарю за службу. А с задержанными кто-то остался?

— Конечно, товарищ старший лейтенант. Один человек караулит.

— Ладно. Иди в машину. Ждите меня там. Я скоро.

Сержант хотел было развернуться, но я поднял руку, останавливая его:

— А на будущее — учти, что так врываться в дом, где слышались выстрелы, ни в коем случае нельзя. И не обязательно, чтобы выстрелы звучали. Даже просто в подозрительный дом. При необходимости мы с женой вас перестреляли бы, как неразумных утят на болоте. Каждому по паре пуль досталось бы…

— А-а… А к-ак н-надо? — Сержант вдруг стал заикаться.

— Распахивается дверь, стволы наставляются наискосок один к другому, почти буквой «Х», если стволы удлинить. Но никто в дом не врывается до того, как что-то прояснится. Третий должен в это время окно контролировать. В окно может кто-то выскочить и попытаться убежать. Кроме того, в окно можно с улицы при необходимости и очередь дать. При этом следует внимательно смотреть за окнами по всей стене. Побег возможно совершить из любого окна. И даже с противоположной стороны, но там у вас для контроля просто людей не хватает, потому что на дверь обязательно как минимум двое требуются. У дверного проема два косяка, встречная очередь может раздаться из-за любого. Оба косяка тоже следует контролировать. До момента, пока третий боец, с позиции у окна, не даст команду к входу в дом.

— А вам самому-то приходилось когда-то в дома врываться? — с улыбкой спросил сержант, перестав заикаться. — Нас не так учили. Нас учили напором идти. Распахнули дверь, и сразу вперед. Можно с очередью, можно с прыжком на пол…

— Дали бы мне на пару месяцев на воспитание того, кто вас учил… — проворчал я.

— Слушай, сержант, товарищ подполковник спецназа ГРУ, у него большой опыт в подобных делах, — наставил командира наряда Логинов. Кажется, он даже уважение ко мне проявил, хотя раньше мне казалось, что старший лейтенант настроен меня в чем-то обвинить, а своих сотрудников из райотдела полиции обелить. Представить их «белыми и пушистыми» жертвами жестокого подполковника спецназа ГРУ, которому некуда девать свои силы, а продемонстрировать собственную боевую подготовку на других людях, видимо, хочется до жжения в заднице. Только я с таким отношением к себе готов был не согласиться. Эти люди, местные менты, просто не знают, что такое спецназ военной разведки. Не понимают, что, да, нас прекрасно обучили, научили убивать, но при этом из нас делают не убийц, а надежных защитников Отечества. Более того, у нас образуется в последнее время практика, когда не присваивают звания старших офицеров или, по крайней мере, задерживают присвоение, если в дополнение к военному образованию не получишь второе, и обязательно гуманитарное. Хотя я и слышал, что в разных бригадах спецназа на этот вопрос смотрят по-разному, а единого взгляда сверху, который мог бы систематизировать это действие и сделать его обязательным, не существует. Вот у меня второе высшее образование есть — по гражданской профессии я преподаватель истории. А Тамара гражданского высшего образования не получила. Может быть, именно поэтому она и не стала майором, а уволилась в звании капитана. Я, правда, сомневаюсь в том, что гуманитарное образование способно изменить человека, хотя, наверное, изменения идут на внутреннем уровне и несильно самому человеку заметны. Я вообще считаю, что высшее образование в том виде, в котором оно у нас в стране существует, ничего практически не дает. Именно практически, потому что все необходимые для профессии знания человек может получить из практики. Или при собственном стремлении к расширению своего кругозора. Но это все спорный вопрос. Поспорить я готов с любым, но к каждому спору необходимо основательно готовиться, как, скажем, к военной операции. Проводить разведку, собирать факты и цифры.

А пока мне и спорить было не с кем, да и повода особого не было для спора. Что-то доказывать этому молоденькому старшему лейтенанту я не видел необходимости. А если он действительно пытается защитить своих сослуживцев, я могу это даже понять и принять, хотя готов одновременно этому противоборствовать. Но ведь и я в подобной ситуации встал бы на защиту своих сослуживцев по спецназу. Это однозначно. А уж потом сам бы с ними выяснил степень их вины.

Однако старший лейтенант Логинов не собирался защищать исключительно честь полицейского мундира. Я и это понял. Другого случая, когда кто-то предъявит обвинения против двух сотрудников полиции, возможно, и не появится. Это была работа старшего лейтенанта, и он к ней относился вполне серьезно. Был составлен протокол моего допроса. После этого Тамара написала заявление на имя начальника райотдела полиции, поскольку Гудилов и Звягин ворвались в дом, когда там была одна Тамара, а я появился уже позже, чувствуя себя обязанным защитить жену.

— В прокуратуру вы нам обращаться не посоветуете? — спросил я старшего лейтенанта.

— В нашу прокуратуру обращаться бесполезно. Прокурор района — брат жены Гудилова. А здесь, в сельской местности, все повязаны в той или иной мере родственными связями или просто дружескими отношениями. Кстати, вы можете обратиться в прокуратуру своего района. Гудилов и Звягин совершили противоправные действия на территории соседней области, и ваша районная прокуратура имеет полное право обязать Следственный комитет начать расследование. Тем более прокуроры наших районов друг с другом, мягко говоря, «на ножах». Однажды дело чуть не дошло до перестрелки. Так что действуйте. Нам с вами это только поможет.

Совет был дельный, и дал его старший лейтенант, как мне показалось, от души.

— А если я сразу в Следственный комитет обращусь? Мне кажется, у меня сложились неплохие личностные отношения с подполковником Лихаревым.

— Лихарев — грамотный и честный офицер. Он не поддастся никакому давлению извне, тем более административному. Можно, думаю, и напрямую к нему. А документально он все дела с прокуратурой сам оформит. И с районной газетой, как советовал капитан Родимцев, сам свяжется. Главное, время не терять. Чтобы все по горячим следам пошло…

— Хорошо, — согласился я. — Как только вас провожу, сразу позвоню Лихареву.

— Тогда я почти прощаюсь. Только напишу вам расписку в получении от вас оружия Гудилова и Звягина, и на этом мы расстанемся… Рад был познакомиться с вами и с вашей женой… Но лучше бы она в мою сторону больше не стреляла. А то у меня желудок слабый…

Подполковник Лихарев, как мне показалось, отчего-то сильно обрадовался моему звонку. Больше, чем я обрадовался необходимости общаться с ним.

— А я, Виктор Вячеславович, только-только собирался вам звонить.

— По поводу? — поинтересовался я.

— По нескольким поводам… Начну с основного и самого серьезного. Я же вам рассказывал, кажется, про белый порошок, две большие упаковки которого мы нашли в багажнике «Камаро»… Лежали, прикрытые сельхозпродукцией.

— Да, в каждой большой упаковке по двенадцать малых. Я помню.

— Так вот, я не помню точно, говорил вам или нет, но мы отправляли этот порошок на экспертизу в областной центр. Там собственного мнения сильно испугались и для верности самолетом отправили на экспертизу в Москву. А оттуда уже мне через районное управление МВД пришла шифротелеграмма, в которой говорится, что порошок, возможно, идентифицирован как мощное отравляющее вещество под названием «Месть уйгура». Но это пока еще не точно. Проводится дополнительный анализ, и послан запрос в Китай, чтобы выяснить аналогию.

— Странное название, — заметил я. — О таком боевом отравляющем веществе никогда прежде не слышал. Хотя думал, что все боевые отравляющие вещества знаю.

— Дело в том, что «МУ», так сокращенно вещество называют, пока еще не классифицировано как боевое отравляющее вещество. Оно очень редко встречается и не представлено в ОЗХО ни одним государством. Синтезировали «МУ» в Синьцзяне только шесть лет назад.

— То есть еще до введения в Синьцзяне системы тотальной слежки?

— Возможно, сама активность уйгуров и стала причиной тотальной слежки. «МУ», насколько известно, впервые испытывали именно на китайцах, причем на противоположном конце страны, в Шанхае. Тогда в Шанхае были арестованы четыре уйгура, но данные о том, что смогло «накопать» китайское следствие, нам не предоставили. Там порошок добавили в пищу в интернате для престарелых, в результате чего многие из них поубивали друг друга, а остальные просто тихо сошли с ума. Тогда еще никто не знал, что это такое. И только ИГИЛ, где уйгуры играют не самую последнюю роль, официально взяло на себя ответственность за произошедшее и назвало порошок полным именем. Второе применение зафиксировано в рабочей столовой в Киргизии, где, кстати, живет значительное количество уйгуров. Если я не ошибаюсь, они составляют чуть меньше десяти процентов общего населения страны. Там порошок нашли во время обыска в доме, где укрывались вербовщики ИГИЛ в республике. В каком-то горном кишлаке на юге республики. И почти одновременно произошло отравление в рабочей столовой одного из автотранспортных предприятий Оша. Предприятие занимается автобусными перевозками. Видимо, террористы надеялись, что водители после столовой сразу сядут за руль и отправятся в маршрут. Тогда последствия были бы более значительными. Но у тех было еще больше часа до пересмены. И опять действие было точно такое же, как в Шанхае. У части людей проявилась повышенная возбудимость и агрессивность, что привело к массовой драке и убийству трех человек. А часть просто сошла с ума. Задержанные вербовщики ИГИЛ тогда признали свою вину в массовом отравлении. Третий случай произошел около года назад уже у нас, в России, не так далеко от нас, в Нижегородской области, в школьной столовой. Хорошо, что тогда заболел один учитель, а замещающий его преподаватель был просто не готов к новой теме и провел только половину урока, после чего класс повели в столовую на обед. В результате после обеда были убиты классный руководитель и пятеро учеников старших классов. Остальные, похоже, на всю оставшуюся жизнь переселились в сумасшедший дом. Другие классы в столовую уже не повели, иначе трагедия стала бы более обширной. Анализ показал отравление всего приготовленного обеда, в том числе того, что повара готовили для себя.

— Страшная вещь, судя по всему… Я, к сожалению, не владею никакой информацией по «МУ», — признался я честно. — И вообще от вас впервые об этом отравляющем веществе услышал.

— Да, я понимаю, — кивнул подполковник Следственного комитета. — Данные были засекречены. И даже мне передали шифротелеграммой с грифом «секретно», а я вам рассказал как человеку, имеющему допуск к подобной информации. У вас же есть допуск?

— Был, по крайней мере, — успокоил я Лихарева частичной правдой. Допуск оформляется сроком на год, а я уже намного больше года на пенсии. — Только напрасно мы ведем об этом разговор по телефону. Телефон легко прослушивается…

— Да, но мне по этому вопросу уже больше нечего сообщить. Могу только добавить по другим вопросам, тоже вас касающимся. Из Москвы по данному вопросу выезжает целая следственная бригада. Вероятно, они будут и вас заново допрашивать. Это я к тому, чтобы вы не удивлялись и подготовились к новому допросу… Это второе, что я имел вам сообщить. Теперь третье…

— А третье, видимо, связано со звонком капитана Родимцева… — догадался я.

— Приятно иметь дело с военным разведчиком. Он понимает даже то, о чем только подумаешь… Но опасения капитана полиции, я надеюсь, совершенно беспочвенны. Дело дежурного по их райотделу и дознавателя мы передадим московской следственной бригаде. Очень подозрителен интерес этих двух офицеров к содержимому автомобиля «Камаро»… И вас тогда оставят в покое. По крайней мере, будут меньше донимать. Следственная бригада едет с самыми современными средствами поиска и экспертизы. Думаю, они смогут что-то найти… У нас же вся наука в Москве в основном и сконцентрирована. К нам в провинцию мало что и редко добирается…