Глава 22
Сила
В прошлый раз, когда солнца опускались с небес, ей было четырнадцать.
Даже искуснейшие писатели республики так и не смогли достойно описать красоту итрейского заката. На улицах Годсгрейва кровь источала жуткое зловоние – священники Аа приносили тысячи животных в жертву, умоляя Бога Света вернуться как можно скорее. Алое сияние Саана сталкивалось с голубым Саая на горизонте, окрашивая его в угрюмый индиго. На то, чтобы свет полностью погас, уходит три перемены. Три перемены мольбы, бойни и нарастающей истерии, пока Мать Ночи ненадолго захватывала господство над небесами.
А затем начинался Карнавал истинотьмы.
Мия проснулась от звуков кутежа. Постоянные хлопки фейерверков Железной Коллегии предположительно должны были напугать Пасть и загнать ее обратно за горизонт. Девочка вытянула руку, наблюдая, как играют тени. Чувствуя, как наконец расцветает сила, которая росла в ней последние несколько перемен. Взмахнув рукой, она подняла струйкой тени целую стопку книг в воздух, разметав их по всей комнате. По ее прихоти в дело вступили другие тени, раскладывая книги по их законным местам. Девочка одним взглядом открыла дверь спальни. Оделась, не пошевелив и пальцем.
– …Браво… – сказал Мистер Добряк. – …Жаль, у меня нет рук, чтобы поаплодировать…
Мия шлепнула себя по ягодице.
– Я согласна и на поцелуй в мой прекрасный зад.
– …Сначала мне придется его найти…
– Задницы – как хорошее вино, Мистер Добряк. Лучше мало, чем слишком много.
– …Красавица и философ! Мое сердце рвется из груди…
Не-кот опустил взгляд на свою полупрозрачную грудь.
– …Ой, погоди-ка…
Девочка проверила ножи на поясе, в ботинках, в рукаве. Она была тощей, как жердь, с кривой челкой и впалыми щеками, наполненная самоуверенностью, как и любой четырнадцатилетний подросток. Прислушиваясь к тому, что творится внизу, она услышала знакомое бормотание Меркурио, обменивающегося сплетнями с одним из своих постоянных не-покупателей. Старик не любил веселье. В отличие от любого другого жителя Годсгрейва, сегодня ее учитель не сунется на улицы. У него и так хватало там глаз.
– …Значит, ты все-таки решилась это сделать?..
Она посмотрела на своего друга. Веселье схлынуло с ее лица, оставляя его суровым и бледным.
– Это моя лучшая возможность. Я никогда не чувствовала себя такой сильной, как во время истинотьмы. Если и пробираться туда, то сегодня.
– …Тебе стоит сказать об этом старику…
– Он попытается меня отговорить.
– …И тебе не интересно, почему?..
– Во время истинотьмы вся стража уходит, Мистер Добряк.
– …Потому что скоро начнется «Падение». Сотни заключенных будут убивать друг друга за право покинуть Философский Камень. Ты действительно хочешь оказаться среди них?..
– Четыре года, Мистер Добряк. Четыре года они были заперты в этой дыре. Мой брат научился ходить в тюремной камере. Я не знаю, когда моя мать последний раз видела солнца. Ради чего я тренировалась все эти годы, если не ради этого? Я должна освободить их оттуда.
– …Ты – четырнадцатилетняя девочка, Мия…
– И какая часть тебя беспокоит: что я четырнадцатилетняя или девочка?
– …Мия…
– Нет! – рявкнула она. – Сегодня этому придет конец. Ты за меня или против?
Не-кот вздохнул.
– …Ты сама знаешь. Всегда…
– Тогда закроем тему, лады?
Она выпрыгнула из окна. Приземлилась на улицу. Давка и кутеж. Все в карнавальных масках: прекрасных домино, грозных вольто и забавных пунчинелло. Девочка скользнула в толпу, прикрыв лицо маской арлекина и накинув на голову плащ. Прошла мимо вздыхающих возлюбленных на Мосту Клятв, мимо торгашей на Мосту Монет и спустилась вниз на заброшенный пляж. Сняв брезент с украденной гондолы, она вытянула руки и закрыла глаза. Из щелей и закоулков выползли тени, окутывая девочку и лодку покровом ночи.
Спрятавшись во тьме, она поплыла через залив Мясников и скользнула под Мост Безумцев, качаясь на волнах прилива. Выйдя в открытое море, Мия сняла плащ и часами упорно гребла к зловещему каменному шпилю, торчащему из океана. К дыре, в которой ее мама и брат, безнадежные и беспомощные, томились четыре долгих года по приказу Скаевы.
Но не теперь.
Мия причалила к зубчатым скалам – тени благополучно доставили ее в гавань. Тьма подтащила гондолу к берегу, уберегла от острого поцелуя камней, окружающих тюрьму. Мия облизнула губы, вдохнула соленый воздух. Прислушалась к далекому гимну чаек. В недрах Камня уже царило насилие. Мистер Добряк упивался ее страхом и делал свирепой и бесстрашной.
Мия вытянула руки. Захотела подняться наверх. Могущество загудело в ее жилах; прежде она никогда такого не испытывала. К ней начала стекаться родственная темнота. Девочку обхватили длинные черные щупальца, выскользнули из ее пальцев, закапываясь в кирпичную кладку у основания Камня. Потянули ее вверх, как полупрозрачные лапки огромного паука. И, постепенно, Мия начала подъем.
Вверх по высокой стене. Через зубцы на вершине и спутанные ветки колючего куста на стенах. Тени окутывали ее, словно пеленки младенца, и несли к медно-густому смраду смерти. Ее волосы развевались от нарастающего ветра.
Мия прокралась по окровавленным коридорам, укутавшись в такие глубокие тени, что почти ничего не видела. Тела. Повсюду. Задушенные и заколотые мужчины. Забитые до смерти собственными цепями или конечностями. Со всех сторон звенел шум убийства, в воздухе витало насыщенное зловоние потрохов. Мимо пробегали размытые силуэты, на полу рычали и извивались. Откуда-то издалека доносились крики, откуда-то, куда не пускала ее тьма.
Мия скользнула в Философский Камень, как нож между ребер. Эту тюрьму. Эту скотобойню. Прошла мимо открытых камер в более тихие пространства, где двери были по-прежнему заперты, где скрывались тощие и изголодавшиеся заключенные, которые не желали испытывать удачу в «Снижении». Девочка сняла плащ из теней, чтобы лучше видеть, и присмотрелась между прутьев к тонким, как палка, пугалам, к этим призракам с опустевшими глазами. Она понимала, почему люди соглашались попытать счастья в ужасном гамбите Сената. Лучше умереть в бою, нежели от голода в темноте. Лучше встать и пасть, чем преклониться и жить.
Если только, конечно, с тобой не заперт четырехлетний сын…
Пугала взывали к ней, приняв за Бессердечное привидение, явившееся их помучить. Мия обежала тюремный блок вдоль и поперек с широко распахнутыми глазами. В ней нарастало отчаяние. И страх, несмотря на кота в тени. Они же должны быть где-то здесь? Не могла же донна Корвере потащить сына на бойню ради возможности сбежать из этого кошмара?
Или могла?
– Мама! – звала Мия со слезами на глазах. – Мама, это Мия!
Бесконечные коридоры. Беспросветная чернота. Глубже и глубже в тени.
– Мама?
– Мама!
Мия с рывком проснулась, прядки волос прилипли к мокрой от пота коже. Ее сердце выпрыгивало из ребер, глаза расширились, грудь вздымалась и опускалась. Моргая в темноте, мокрая от паники, она наконец узнала свою комнату в Тихой горе; сияние, не имевшее источника, окутывало все мягким светом.
– Всего лишь сон, – прошептала она.
Не сон. Кошмар. Тот, который не снился ей годами. Каждую неночь, когда ужасы прокрадывались к ее кровати над лавкой Меркурио, каждый раз, когда фантомы ее прошлого проникали в голову, пока она спала, рядом всегда караулил Мистер Добряк. И раздирал их в клочья. Но теперь она осталась одна. Во власти своих снов.
Своих воспоминаний.
«Дочери, где же он может быть?»
Мия с трепетом оторвалась от подушек. Склонила голову. Обхватила себя руками. Страх пульсировал в груди в такт ее сердцебиению. Когда она сжала кулаки, тени начали извиваться на стенах. Девушка вспомнила, как они слетались по ее команде в прошлый раз, когда солнца спускались с небес. В прошлый раз, когда она…
«Не смотри».
Мия думала, что с ней все будет в порядке. После визита в библиотеку Трик проводил ее до спальни и заверил, что Мистер Добряк вернется. Когда пробило девять, она легла на кровать, попыталась убедить себя, что все будет хорошо. Но без защиты друга ничто не препятствовало ее снам. Воспоминаниям о той беспросветной, пропитанной кровью яме. О том, что она обнаружила внутри.
«Не смотри».
Мия крепко зажмурила глаза.
«Не смотри».
Пустая комната. Пустая кровать. Одиночество. Страх. Они накатывали на нее волнами. На протяжении многих лет она не оставалась одна. Никогда не боролась с ночными ужасами без сторонней помощи. Мия прижала кулаки к глазам и вздохнула.
Уже пробило девять. Нарушать комендантский час Достопочтенной Матери было бы глупо, особенно после того, что Духовенство сделало с Тишью. Но она уже выходила тайком с Эшлин и не попалась. Да и место, в котором она хотела оказаться, находилось всего через пару дверей.
«Место, в котором я хочу оказаться?»
Перед ней простиралась перспектива бесконечных, бессонных часов.
Растущий страх, что Мистер Добряк никогда не вернется.
В груди укрепилась уверенность.
«Место, в котором я хочу оказаться».
Темный коридор. Трясущиеся руки. Она вставила тени в замок, чтобы приглушить звук, но ее пальцы дрожали так, что она боялась его сломать. Если постучит, кто-то может услышать. Эшлин. Диамо. Джессамина.
Наконец щелкнул замок. Дверь слегка приоткрылась на приглушенных тенями петлях. Мия заглянула в темную комнату, прокралась внутрь. Ахнула от испуга, когда кто-то схватил ее за руку, толкнул к стене и прижал к горлу нож. Затем остановился, узнав ее в темноте, опустил клинок и процедил сквозь стиснутые зубы:
– Зубы Пасти, что ты тут делаешь? – прошипел Трик.
– …Сюрприз?
– Я мог перерезать тебе гребаную глотку!
Она попыталась успокоить кинувшийся в галоп пульс, подавить страх, чтобы вновь обрести дар речи.
– Я не могла уснуть, – прошептала Мия.
– И поэтому решила вломиться ко мне в комнату? Уже больше девяти! Что, если тебя поймают?
– Прости. – Она облизала пересохшие губы. Сглотнула.
Трик по-прежнему прижимался к ней – достаточно близко, чтобы она могла вдохнуть его запах. Мия вдруг осознала, что он спит голышом – обнаженная плоть блестела в тусклом свете, источник которого был скрыт от глаз. Ее взгляд пропутешествовал по его телу, напряженным мышцам гладкого торса, взбухшим венам шеи и рук. Дыхание слегка участилось. Страх, пробудившийся в девушке, до сих пор свирепствовал, но теперь к нему присоединилось что-то еще. Что-то древнее. Более сильное.
«Хочу ли я этого?»
Мия заглянула в его насыщенные ореховые глаза, смягчившиеся от жалости. Он не знал, каково это. Не мог понять, что для нее значит Мистер Добряк. Тем не менее Мия увидела, что его злость испаряется и ее место занимает ласковый взгляд.
– И ты извини. Просто ты меня напугала.
Трик вздохнул и отступил. С ее губ сорвался бессловесный протест, и Мия пробежалась пальцами вдоль его руки. Кожа мгновенно покрылась мурашками. Она подняла руку к мускулистому плечу. Заставила юношу замереть.
– Мия…
– Можно я посплю сегодня здесь?
Трик нахмурился. Круглые ореховые глаза всматривались в Мию.
– Поспишь?
Поскольку юноша был без одежды, Мия почувствовала, как что-то твердое прижимается к ее ноге. Она опустила подбородок, взглянула на двеймерца из-под темной завесы ресниц. Губы изогнулись в слабой понимающей улыбке, когда он слегка дернулся. С умышленной плавностью девушка опустила свободную руку. Пробежалась вдоль него пальцами, чувствуя, как он набухает. Трик ахнул, когда она наконец полностью взяла его в ладонь и погладила по гладкой шелковистой плоти. Мию наполнило мрачное удовольствие от того, что Трика могло зажечь ее легчайшее касание.
Дочери, до чего же он был горячим. Чуть ли не обжигал ей руку. И тогда скользкий холодный страх в ее животе начал таять, вытесняемый медленно разгорающимся огнем.
Мия подалась вперед и укусила Трика за губу. Достаточно сильно, чтобы выступила кровь. Ощутила солоноватый привкус на языке. Пламя разгоралось все сильнее, заглушая страх. Трик попытался отстраниться, но она вдруг сжала вокруг него кулак. Юноша замер, застонал и закрыл глаза. Ее улыбка расплылась шире, наполняя девушку опьяняющей теплотой. Этот двеймерец – высокая гора мышц, убийца, а она могла заставить его замереть, словно напуганного оленя, всего одним движением руки.
Мия боялась. У нее кружилась голова. Подгибались коленки. Но за всем этим она испытывала желание. Хотела испить этого юношу. Завладеть им. И страх этого, предвкушение, лишь усиливали ее желание. В тот момент не имело значения, где она бывала и какие поступки совершала. Не имели значения мили убийств впереди и позади. Только его запах – мускуса, мужественности и вожделения, – наполняющий ее легкие. Его жар в ее ладони, ритмичная пульсация крови под кожей. Мия вдохнула его выдох, найдя губы Трика во тьме; ее язык устремился к его. Трик застонал от ее страстного, долгого, теплого поцелуя, и зарылся пальцами в волосы девушки. Мия с силой толкнула его к стене, твердые мышцы спины со шлепком врезались в камень.
Ее губы протанцевали к его горлу, язык обводил горячие пульсирующие вены. Одна рука изучала гладкую кожу груди, другая продолжала ритмично гладить его, пока Трик дрожал и вздыхал. По-прежнему волнуясь, с прерывистым дыханием, Мия опустилась ниже, проводя губами от ключиц до груди. Трик ласково остановил ее, посмотрел в глаза девушки. На его губах все еще была размазана кровь.
– Мия… ты не обязана это делать.
– Но я хочу.
Удерживая взгляд Трика, она нарочито медленно встала на колени. Обхватила руками его подрагивающую плоть и улыбнулась, когда Трик откинул голову и застонал. Мия никогда прежде этого не делала и сомневалась в себе, несмотря на все уроки Аалеи на эту тему. Но ей так яростно хотелось завладеть юношей, что это стремление поглощало все остатки страха.
Мия коснулась языком горячей кожи, ощутила, как он подпрыгнул. Богиня, до чего же он твердый. Разомкнув губы, она провела языком по всей его длине и улыбнулась раздавшимся стонам. Слизнула солоноватую сладость на головке, обжигающую язык. Расцеловала его сверху донизу, отчего у юноши чуть не подогнулись колени. И, облизнув губы кончиком языка, взяла его в рот.
В эту секунду Мия полностью отдалась на милость своих инстинктов. С трудом веря в эту жаркую гладкость. Поначалу она медлила и сомневалась, невзирая на похоть, и тогда Трик схватил ее за волосы и начал ласково направлять – вверх и вниз, щеки втянуты, кулак помогает у основания его плоти.
В этот момент он полностью ей принадлежал. Абсолютно. Такой беспомощный. Дочери, от этого у нее голова пошла кругом! От чувства безграничной власти, от наслаждения различными стонами, которые она вызывала, работая языком. Мия и сама застонала, ощущая в себе просыпающийся голод. В ту секунду ей хотелось только одного. Уже не трепещущая девственница на заляпанной кровью простыне. Не пленница своих кошмаров. Не испуганная девица.
Трик крепче ухватил ее за волосы, его пульс участился. Грудь быстро вздымалась и опускалась от недостатка воздуха в легких.
– Мия, – ахнул он. – Я…
Девушка почувствовала, как он напрягся, ощутила пульсацию во рту. Трик прижал ее ближе, ближе, еще ближе. Его спина выгнулась, ноги задрожали. А затем он простонал ее имя, натянутый, как струна, и ее рот наполнился всплесками сладко-солоноватого жара. Мия застонала, опьяненная своим могуществом. Продолжила водить кулаком вверх и вниз, всасывая все до последней капли, пока Трик не ахнул от сладострастной боли и не оттолкнул ее, с трудом втягивая воздух.
Мия поднялась с колен, на ее губах блестела порочная улыбка. Хихикнула от выражения на лице Трика, от неверия в происходящее, от своего голода и остатков блаженства. Он едва мог стоять, дышать или говорить. И всего этого она добилась за пару минут.
«Вот что подразумевала Аалея», – осенило девушку.
– Ты в порядке? – спросила она.
Трик яростно заморгал. Помотал головой.
– Может, дашь мне отдышаться?
Расхохотавшись, она развернулась и плюхнулась на его кровать. Простыня была еще теплой, меховое одеяло пахло юношей. Он рухнул рядом, абсолютно голый, в то время как она была полностью одета. Откинув дреды от глаз, посмотрел на нее поверх подушек.
– Заметь, я не жалуюсь, но, скажи на милость, чем я это заслужил?
– А должна быть причина?
– Обычно да.
– Ты мне нравишься, – Мия пожала плечами. – И я хотела попробовать свои силы. Прежде чем шахид Аалея приведет какого-нибудь мужественного юного лиизианского раба, на котором мы сможем попрактиковаться.
Трик тихо рассмеялся.
– Что-то мне подсказывает, что это не вся правда.
– Мне… не нравится быть одной. Не нравится то, что я вижу, закрывая глаза…
Мия нахмурилась, покачала головой, не найдя подходящих слов. Трик провел пальцем по ее щеке, пухлым губам.
– У меня тоже есть свои демоны. И ты мне нравишься, честно. Просто… разумно ли это?
– Что «это»?
– Ну, это. Мы. – Он показал рукой на тьму вокруг них. – Мы не задержимся здесь надолго. Даже если предположить, что тебя и меня посвятят в Клинки, нас отправят в разные часовни. Мы будем ассасинами, Мия. Такая жизнь… не ведет к счастливому финалу.
– По-твоему, я этого хочу? Счастливого финала?
– В том-то и загадка, не так ли? – Трик вздохнул. – Я не знаю, чего ты хочешь.
Девушка перекатилась по кровати, поднялась на локте и нависла над ним. Длинные черные волосы упали на его кожу, взгляд впился в эти милые ореховые глаза.
– Ты идиот.
– Верно подмечено, – улыбнулся Трик.
И тогда она его поцеловала. Проведя рукой вдоль груди юноши, по бугоркам и впадинам живота, Мия почувствовала, как его мышцы напрягаются, в отличие от мягких губ. Закрыла глаза. Одна в темноте, и в то же время совсем не одна.
Затем она прервала поцелуй, чтобы изучить его лицо. Эти ужасные каракули ненависти. Шрамы. И прекрасные, бездонные глаза.
– Просто помоги мне совладать со снами. Это все, о чем я прошу. Окажешь мне такую услугу?
Трик всмотрелся ей в глаза. Медленно кивнул.
– Это я могу.
Мия взяла его руку и притянула к себе. Прижав к своей груди, направила ее к подтянутому животу и затем – ниже, в штаны. Его пальцы пробежали по волоскам, продолжая спуск вниз, и у девушки перехватило дыхание.
Мия ощутила, как он раздвинул ее губы в промежности, и застонала, когда юноша ласково погладил их пальцами. Попыталась вновь нащупать его член, но Трик толкнул ее на спину. Ловкие движения его руки вызывали трепетные волны удовольствия, пробегающие по ее спине.
– Моя очередь, – прошептал он.
Мия выгнулась, простонав, когда Трик начал целовать ее шею, дала понять, чтобы он продолжал, когда он сильно, а затем еще сильнее укусил ее. Девушка запустила руку в его волосы, пока он стягивал с нее рубашку, вскрикнула от удовольствия, ощутив его язык на своем твердеющем соске. Трик обхватил его губами, в то время как пальцы продолжали колдовать между ее ног. Мия пылала, ее бедра дрожали, пропитавшись желанием. Трик разорвал шнуровку на ее штанах, спустил их до щиколоток. Мия скинула ботинки, чтобы не мешали, но одна штанина застряла на ноге. Девушка извивалась на кровати под ласками юноши, а тот уверенно выводил круги на ее самом нежном месте.
– О Дочери, – выдохнула она. – О да…
Трик встал на колени – одна рука поглаживала грудь, другая по-прежнему зажигала пламя между ее ног. И, в последний раз поцеловав Мию в губы, начал опускаться ниже по ее трепетавшему телу. Оставляя дорожку из огненных поцелуев на груди, животе. Мия знала, куда он направляется, и внезапно вновь испугалась, широко распахнув глаза. Она схватила его за волосы и больно дернула.
Трик поднял голову – в его глазах, за ослепляющим голодом, горел вопрос.
– Ты не обязан, – выдохнула Мия.
– Но я хочу.
Мия задрожала, когда он приподнял ее ногу, поцеловав нежную кожу под коленом. Медленно пробежался пальцами по напряженному животу. Провел губами по внутренней части бедра, легонько касаясь кожи щетиной и влажным дыханием. Наконец страсть возобладала над страхом, и Мия зарылась пальцами в его дреды, направляя Трика вниз. Нарочито медленно он спустился ниже, ближе, слизывая капельки пота и заставляя ее стонать. Вздохи Мии участились. Замерев у ее промежности, Трик вдохнул ее, словно она – это воздух, а он – утопающий. Мия взвизгнула, моля о продолжении. И, ласково раздвинув складочки пальцами, он впервые прикоснулся к ней языком.
– О Богиня! – простонала Мия.
Поначалу он прикасался к ней нежно, выводя маленькие кружочки вокруг пульсирующего клитора. Ее спина выгнулась, ноги сами приподнялись в воздух, носочки вытянулись. Трик играл с ней языком и обдувал прохладным воздухом в коротких перерывах между сладкими атаками. Мию переполняли эмоции – она оказалась полностью в его власти. Но Дочери, как же ей этого хотелось! Как она этим упивалась! Сжимала его волосы и притягивала ближе, желая, чтобы он касался сильнее, взял ее, вкусил ее, поджег ее.
Юноша ритмично ее ласкал, Мия извивалась на кровати, то распахивая глаза, то зажмуриваясь. Внутри набухал жар – мучительный, всепоглощающий, – воздух наполняли безмолвные мольбы. Стоило ей подумать, что больше она не выдержит, как ее охватило новое чувство – жаркое и не терпящее промедления. И, раздвинув влажные губы рукой, Трик медленно вошел в нее пальцем.
Искры в сознании. Ослепляющий свет в глазах. Мия простонала, когда юноша приступил к работе, лаская и поглаживая ее. Ритмичные движения его пальца соответствовали нарастающему темпу работы языком. Девушка вздрагивала и изгибалась при каждом прерывистом вдохе, ее тело наполнялось приятными ощущениями, давившими на некую скрытую плотину, все выше и жарче. Трик трудился пальцами и ртом, языком и дыханием; под ее веками вспыхивали звездочки, с уст соскальзывали ругательства: «Твою мать, твою мать, о-о, твою мать», пока, наконец, плотина не прорвалась и поток не вылился вместе с беззвучным криком. Спина Мии выгнулась, голова откинулась назад, и она тихо выкрикнула его имя.
Трик замедлился, убрав руку, но продолжил ласково вырисовывать круги языком на ее влажной плоти. А затем нежно поцеловал, словно в губы, как бы говоря «прощай».
Мия убрала пальцы из его волос, и Трик поднял голову. Сверкнул кривоватой улыбкой.
– А ты в порядке?
– Где… бездна тебя побери… ты этому научился?
Ухмыляясь, двеймерец подполз ближе и плюхнулся рядом с ней.
– Там же, где и танцевать. Шахид Аалея дала несколько советов на случай, если мне когда-нибудь придется соблазнять некую костеродную дочь или кого-то подобного.
Мия вздохнула, ее сердце по-прежнему бешено колотилось в груди.
– Я поблагодарю ее при следующей встрече.
Трик улыбнулся, подался вперед и поцеловал ее. Мия ощутила свой вкус у него на губах, сплетаясь с ним языком. Опустив руку вниз, она обнаружила, что Трик снова твердый, как камень, и раскаленный, как железо. Ей хотелось продолжения. Но на задворки сознания прокрался ледяной страх, становясь настойчивее, даже когда она стащила вторую штанину и оседлала юношу. Он тут же рывком поднялся к ее груди, целуя и покусывая. Немного отстранившись, Мия обняла ладонью горячую головку его члена, прижала ее к своей ноющей промежности и провела ей взад-вперед, удерживаясь от соблазна просто опуститься на него сверху, миллиметр за миллиметром и до самого низа.
– Я хочу тебя, – выдохнул Трик. – Мать гребаной Ночи, я хочу тебя.
Ее губы нашли его, дыхание коснулось кожи.
– И я тебя. Но…
– Но что?
– Я не уверена, что это безопасно.
Трик схватил ее за бедра, приник губами к груди и начал медленно и осторожно направлять девушку вниз, пока она продолжала ласкать его членом свою влажную плоть. Его кончик уже скользнул внутрь – О Дочери, до чего же приятно, – и она чуть не потеряла самообладание. Желая. Изнывая. Больше, чем когда-либо за всю свою жизнь.
Но Мия зарылась пальцами в его волосы и отстранила юношу от своей набухшей груди. Откинув голову, позволила ему войти еще на миллиметр, чтобы наслаждение стало глубже. Затем замерла. Схватила Трика крепче и слезла с него. Трик вздохнул, но Мия улыбнулась, игриво шлепнула его и толкнула на кровать, после чего устроилась на пропитанных потом мехах рядом.
– Не сегодня, дон Трик, – прошептала девушка.
Тот лежал в подушках на скомканных мехах. Тщетно пытаясь перевести дыхание.
– Жестокая ты, Бледная Дочь, – выдавил он.
Она взяла его руку и прижала к своей промежности.
– Ну-ка повтори?
– Зубы Пасти, теперь ты просто ведешь себя как садистка!
Мия рассмеялась, устаиваясь на подушках поудобнее, и посмотрела в потолок. Прищурив глаза, заставила тени извиваться. Страх исчез. Его полностью поглотило знание, сияющее в ее мозу.
«Сейчас он пойдет на все, чтобы овладеть мной. На все, о чем бы я ни попросила. Убить ради меня. Умереть ради меня. Искупаться в крови сотен, лишь бы сделать последний вдох внутри меня».
Мия выгнула спину, скользнула рукой между ног. Прижала ее к ноющей точке, закрыла глаза и вздохнула.
«Это мощь, которая свергает королей. Разрушает империи. Даже сеет раздор на небесах».
Провела влажными пальцами по своим улыбающимся губам.
«Это сила».
Спустя пару часов Мия проснулась от блаженного сна без сновидений. Потянулась, как кошка, сжала бедра и насладилась воспоминаниями о том, как Трик к ней прикасался. Посмотрела на юношу рядом, на лицо в чернильных узорах, смягчившееся сном. Убедила себя, что все это было только ради того, чтобы прогнать кошмары.
Предположив, что скоро утро, и вспомнив бичевание Тиши, Мия решила, что для всех будет лучше, если она выскользнет из комнаты Трика до пробуждения других аколитов. Поэтому она тихо оделась и прокралась из спальни, не разбудив его. Накинув на плечи плащ из теней, слепо поплелась вдоль стены, пока не добралась до своих покоев. А затем, открыв дверь быстрым поворотом ключа, скользнула внутрь, так и не попавшись никому на глаза. Девушка тихо выдохнула от облегчения.
– …Идеальное преступление…
– Мистер Добряк!
Он сидел у изножья кровати; просто более темное пятнышко на фоне мрака. Мия разогналась и нырнула в меха в надежде коснуться его, поднять на руки и крепко обнять. И когда не-кот прыгнул ей на колени, она с изумлением обнаружила, что действительно чувствует некое смутное бархатно-мягкое касание, проводя ладонями сквозь него – холодного, как лед, и тихого, как дыхание младенца. Мистер Добряк залез ей на плечи и скользнул под волосы; длинные локоны зашевелились, словно на слабом ветру. На глаза накатились слезы облегчения.
– Я волновалась, засранец ты мелкий!
– …Прости…
Мия легла на подушки, а не-кот устроился у нее на груди и заглянул ей в глаза. Он отсутствовал целый вечер. Это, несмотря на радость от возвращения друга, заставляло задать вопрос…
– Где ты был?
– …О, да так, прогулялся до театра, немного побаловал себя элем и шлюхами, все как обычно…
– Погоди, тебе запрещается язвить! Тебя не было несколько часов!
– …Полагаю, ты нашла, чем развлечься в мое отсутствие?..
– О, да так, прогулялась до библиотеки, немного почитала книгу, все как обычно.
Не-кот повернул голову в сторону комнаты Трика.
– …Думаю, лучше мне не знать…
Она ухмыльнулась и провела по нему пальцами, вновь ощущая кожей слабое покалывание шерсти. Вопросы о том, кто где спит, могли подождать.
– …Итак, – начала Мия.
– …Итак…
– Джессамина украла Троицу Маузера.
– …Неужели? А я и не заметил…
– Я тебя предупреждала насчет язвительности.
– …Словно одно солнце предупредило другое, что оно светит слишком ярко…
– Она ненавидит меня, Мистер Добряк. И теперь у нее на шее висит оружие, от которого у нас нет защиты.
– …Так скажи Маузеру. Духовенству. Пусть у нее заберут Троицу…
– Стучать Духовенству немного… безвкусно, тебе не кажется?
– …У тебя есть другой план?..
– Уверена, я что-нибудь придумаю с помощью достаточного количества золотого вина.
– …У тебя нет времени на мелкие шалости. Помни, зачем ты пришла сюда…
– Все это прекрасно, но что если Джессамина решит раз и навсегда отомстить за своего отца? Стоит ей вытащить эту Троицу, как я рухну на колени и выблюю все кишки.
– …Если ты не заметила, Джессамина ненавидит почти всех. Пусть считает тебя побежденной, и скоро ей станет скучно. Карлотту она презирает почти так же, как тебя…
– Так что, мне просто лечь поудобнее и позволить ей потоптаться по мне?
– …Ты слышала о лиизианских струпопсах?..
– Разумеется.
– …Не так уж плохо, когда тебя недооценивают, Мия. Твоей главной целью должно быть посвящение…
Мия закусила губу. С ее языка был готов сорваться вопрос. Тот, который ей еще не приходилось задавать. Но, с другой стороны, Мистер Добряк никогда раньше ее и не бросал. За все их совместные годы кот из теней всегда был ее напарником. Путеводной звездой. Это он спас ее от людей Скаевы. Это он был рядом, когда ее мама…
Нет. Не надо.
«Не смотри».
Но Троица повлияла на него даже хуже, чем на нее. Солнца ужасали Мию, но Мистер Добряк чуть не обезумел от паники. Что позволяло взгляду Всевидящего причинять ему столько боли? Может, дело было в том, что он создан из тени? Или в нем скрывалось что-то большее, чем обыкновенная тьма?
– Кто ты такой, Мистер Добряк?
Не-кот наклонил голову вбок.
– …Твой друг…
– А еще? Демон, как и говорится в фольклоре?
В воздухе повис смешок, не громче ветерка среди надгробий.
– …Да, демон. Я все хотел тебя попросить подписать один пергамент. Желательно кровью и в трех экземплярах, будь так любезна…
– Я не в том настроении, чтобы шутить. Почему ты просто не скажешь?
– …Потому что я не знаю! Прежде чем найти тебя, я был просто контуром, ожидающим в темноте…
– Ожидающим чего?
– …Кого-то, как ты…
– Вот так просто?
– …А что тебе не нравится?..
– То, что в мире так не бывает.
– …Ты слишком юна, чтобы быть такой циничной…
Мия рывком прошла сквозь Мистера Добряка и поднялась с матраса. Не-кот лизнул лапу и почистил усы, словно все было совершенно нормально.
– Ну и пошел ты! Оставь свои секреты при себе. Спрошу у лорда Кассия, когда он вернется на посвящение. О даркинах и что значит ими быть. И если он снова решит сыграть в мужчину-загадку, вместо того чтобы дать мне ответы, я просто вырву их из него. И плевать, насколько точеные у него скулы!
– …Это глупо, Мия…
– Почему? Потому что он может сказать мне правду?
– …Потому что он опасен. Уверен, ты это почувствовала…
– Все, что я чувствую в его присутствии, это твой страх.
– …И ты думаешь, что я боюсь за себя?..
Мия прикусила язык, с которого была готова сорваться целая тирада, и уставилась на не-кота, сидящего в мехах. Мистер Добряк всегда только и делал, что защищал ее. Прогонял кошмары, когда она была маленькой девочкой. Неночных фантомов душителя щенков, являвшегося, чтобы утопить ее. Пугал и теней, которых она видела в Философском Камне.
– Значит, я дождусь летописца. В этой читальне просто обязана быть книга, в которой написана правда. Он найдет ее. Это лишь вопрос времени.
– …Ты искренне полагаешь, что научишься управлять тенями, прочтя книгу?..
– Тогда что мне делать?! – перешла она на крик.
– …Я говорил тебе сотню раз, Мия…
Она посмотрела на своего друга, свернувшегося на ее кровати. По спине будто провели ледяными когтями. В голове раздалось эхо далеких криков. Образ заплаканного лица. Пустые, напуганные глаза. Кровь.
– …Чтобы овладеть тьмой вокруг себя, сперва ты должна посмотреть в глаза тьме внутри себя…
Дыхание участилось. На коже выступил пот. Мия порылась в карманах бриджей, нашла портсигар. Достала сигариллу дрожащими руками и приложила к губам.
– …Это была не твоя вина, Мия…
– Заткнись, – прошептала она.
– …Это была не…
– ЗАТКНИСЬ!
Девушка швырнула портсигар в стену. Лицо исказилось. Не-кот прижал ушки к голове. Съежился и прошептал:
– …Как угодно…
Мия вздохнула. Закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Спустя долгие минуты в тишине чиркнула кремнем и прикурила сигариллу, после чего затянулась и села на кровать. Понаблюдала, как дым поднимается ломаными спиралями во мраке. Наконец снова вздохнула.
– Я становлюсь той еще сукой, да?
– …Становишься?..
Мия покосилась на кота, когда тот хихикнул, и стряхнула на него пепел.
– …Для тебя все здесь в новинку. Это, должно быть, непросто…
Она сильно затянулась, выдохнула через ноздри.
– Это и не должно быть просто. Но я справлюсь, Мистер Добряк.
– …Я и не сомневаюсь. И буду с тобой до самого конца…
– Неужели?
– …Правда…
Мия не могла уснуть, наблюдая, как сигарилла медленно догорает. Сидя в темноте со своими мыслями. Мистер Добряк был прав; ее целью должно быть посвящение. Все остальное – просто шелуха. Она не мастер воровства, как Эш или Джессамина. А тренировки с Триком не особо помогали ей овладеть мечом. Но ее единственной соперницей по ядоварению была Карлотта, а нынешнюю слабость в Зале Песен можно было использовать себе на руку. Как и сказали Мистер Добряк с Меркурио: неоцененность – это оружие, которое можно превратить в преимущество.
«Пора подстраховаться».
Выкинув сигариллу, она легла обратно в кровать. Радуясь, что дым перебил запах Трика на ее коже. «Всего один раз, – сказала себе Мия. – Просто чтобы отогнать кошмары». Ее мысли текли медленнее, поддаваясь действию усталости, и сон заключил девушку в ласковые объятия. Ресницы с трепетом опустились на щеки. И, наконец, она уснула.
Не-кот сидел рядом, ожидая возвращения кошмаров.
Вечно бдительный.
Вечно голодный.
Долго ждать не пришлось.
Мия проснулась перед началом завтрака и прокралась из комнаты. Миновала спальни аколитов и углубилась в гору. Вежливо задав вопрос проходящему мимо Деснице в черном, спустилась с ним по спиральной лестнице в помещение, которое никогда прежде не видела. В нем пахло пылью и сеном, верблюдами и навозом. И, попав в огромную пещеру, вырезанную прямо в недрах горы, она поняла, где находится.
– Стойла…
Пещера была как минимум пятнадцать метров в высоту, в просторных деревянных загонах отдыхали два десятка фыркающих, рычащих, плюющихся монстров. Она видела, как Десницы разгружают новоприбывший караван, омывая зверей, которые только что вернулись из пустыни. Фургоны были набиты грузом из Последней Надежды и не только. И там, среди припыленных Десниц в пустынно-красных одеяниях, Мия увидела лицо, укутанное в ткань. Светлые кудряшки. Блестящие темные глаза.
– Наив!
Десница обернулась, глаза прищурились от улыбки.
– Подруга Мия.
Мия обхватила ее руками и почувствовала ответные объятия. Девушка чувствовала запах пота на коже Наив, грязь и пыль от долгой дороги.
– Прости за вторжение, – сказала Мия. – Я понимаю, что ты очень устала. Когда я спросила о тебе, то даже не была уверена, вернулась ли ты уже из Последней Надежды.
– Только что, – кивнула женщина. – Все хорошо?
– Нормально, – ответила Мия. – Ты занята?
– …Немного. Но Наив может уделить ей минутку.
Женщина шагнула в тень алькова, потянув за собой Мию. А затем замерла в ожидании. На заднем плане раздавался рев верблюдов. Мия решила, что ее подруга спешит, и, несмотря на первое из золотых правил шахида Аалеи, посудила, что в данной ситуации лучше пропустить прелюдию.
– Когда мы скрестили клинки в Пустыне Шепота, – начала Мия, – по крайней мере прежде, чем я призвала Тьму… ты ничем мне не уступала. Если бы я боролась честно, ты бы победила.
Наив кивнула. В ее голосе не было высокомерия, просто прагматизм.
– Она борется в стиле Орлани. Немного караваджо. Достаточно хорошо. Но у лезвий много лиц, а она, похоже, знает только одно.
– А ты – многие.
Глаза женщины заблестели.
– Наив знает все.
– Тогда, возможно, ты мне поможешь.
– Что ей нужно?
– Это зависит.
– От чего?
Мия улыбнулась.
– От того, умеешь ли ты хранить секреты.
