Глава двадцать первая
Перл-Бич, Калифорния. Четверг, 18 августа.
Полнолуние
Если бы Эм Джей сейчас работала в «City», вечно загнанная в угол дедлайнами и заваленная непрочитанной почтой, то она, безусловно, пришла бы в восторг от полученного сообщения. Когда-то она втайне радовалась любому сорванному не по ее вине мероприятию. Но сегодня вечером, когда в океане отражалась серебряная полная луна, а Дэн лежал рядом на диване и стриг ногти под звуки работающего телевизора, не могло быть и речи о переносе встречи.
Что с того, что дети Бритт вернулись из летнего лагеря и устроили дома кавардак? Это не повод для отмены планового заседания Клуба. У них есть определенные традиции, ритуалы и три недели на подготовку. Поэтому Эм Джей рискнула и предложила собраться у нее дома.
– Как настроение? – спросила Эм Джей во время рекламной паузы.
Он взглянул на нее, держа ножницы над большим пальцем ноги:
– А что?
– Не возражаешь, если девочки из городского пляжного клуба сегодня придут ко мне в гости? Конечно, я могла бы им отказать…
– Конечно, пусть приходят. Я в это время могу поиграть на Xbox у Дэвида, – утвердительно, как и ожидала Эм Джей, ответил Дэн.
Он был в восторге от того, что Эм Джей снова начала писать, более-менее освоилась в Перл-Бич, а их отношения наладились после его возвращения домой. Но Дэн не успокоится, пока она не заведет друзей. Он делал для этого все, что от него зависело, и даже подвез Эм Джей до винного магазина.
Она и не зашла настолько далеко, чтобы воссоздавать в доме атмосферу книги «Генри и Джун» (прости, Джулс), однако позаботилась о том, чтобы в комнате горели свечки, закуски были разложены по тарелкам, играла тихая музыка, а сама книга, в которой были тщательно выделены наиболее интересные места, лежала на столе. Взволнованная хозяйка ожидала гостей. Когда они появятся, настанет время дружеских объятий, смеха и бесконечных, переходящих из одного в другой разговоров. Слишком много времени прошло, и им было о чем поговорить.
* * *
– Это лягушки или цикады? – спросила Эм Джей, с тоской прислушиваясь к отдаленному, ни на минуту не прекращающемуся стрекоту, в то время как их собственная болтовня слишком затянулась и зашла в тупик.
– Лягушки, – ответила Джулс одновременно с Бритт, сказавшей:
– Цикады.
Эм Джей проверила телефон:
– От Адди по-прежнему нет новостей?
Все отрицательно замотали головой.
– Пора есть.
Опустившись на колени перед журнальным столиком, она начала освобождать контейнеры с едой от упаковочной фольги и раздавать тарелки.
– Ты снова приготовила свой знаменитый хлеб с чесноком, – пошутила Бритт. Затем с ностальгической улыбкой продолжила: – Удивительно. Когда мы познакомились, ты показалась мне снобом. Все эти разговоры про Нью-Йорк и о том, что там никто не носит спортивную одежду…
– В Нью-Йорке нет спортивной одежды? – спросила Джулс.
– Есть, но люди носят ее только в фитнес-клубах, а не… – Эм Джей остановилась на полуслове, посмотрев на лосины для занятий йогой и толстовку Бритт, и покраснела. – Точнее, я так раньше ошибочно считала.
– Нет, думаю, ты была права. – Бритт вилкой подцепила дольку помидора и отправила ее в рот. – По правде говоря, я никогда не была в Нью-Йорке.
– Я думала, ты выросла в Бруклине.
– В Хантингтон-Бич. – Она улыбнулась и уточнила: – Я наврала.
– Аналогично, – сказала Эм Джей. – Я сказала, что мне тридцать два, а на самом деле тридцать четыре.
– Я тоже слукавила, – радостно вмешалась в разговор Джулс. – Моя фамилия не Валентайн, но я так всегда представляюсь. Не в обиду Брендону будет сказано, но фамилия Бабакок не очень звучная.
– Она вообще не звучная, – сказала Бритт.
Джулс, как обычно, простодушно хихикнула:
– А теперь признавайтесь, кто о чем еще врал!
Бритт стиснула зубы.
– Странный вопрос.
– Просто спросила. – На этом Джулс перекинула сумочку через плечо и, извинившись, удалилась в туалет.
Когда дверь закрылась, Бритт резко повернулась к Эм Джей и спросила:
– Думаешь, она знает «сама знаешь о ком»?
«Ты имеешь в виду Бразильца Бабакока?» – хотела сказать Эм Джей, представив себе редкую экзотическую птичку с пенисообразным клювом. Глаза Бритт бегали из стороны в сторону, ей явно было не до смеха.
– Откуда она могла узнать? – успокоила ее Эм Джей. – Ты же не думаешь, что Брендон ей сам все рассказал?
– О чем шепчетесь? – спросила Джулс, успевшая за время своего отсутствия подкрасить ресницы.
– Об Истоне, – быстро нашлась Эм Джей. – Ты нам не сказала, что зависала с ним в тот день, когда потеряла сознание.
Джулс пренебрежительно всплеснула руками:
– Я питаю слабость к мужскому хоровому пению, и он меня пригласил на выступление. – Внезапно зардевшись, Джулс уселась на стул. – А что? Почему вы на меня так смотрите?
– Как? – спросила Эм Джей.
– Так, словно я положила на кого-то глаз, хотя это не так. Истон – мой друг. Только и всего. Я дорожу своим браком. Я не такая.
– Какая не такая?
– Есть новости об Адди? – спросила Эм Джей, желая сменить тему разговора. – Кстати, она решила его сохранить?
– Я с трудом представляю ее в роли матери, – сказала Бритт. – А вы?
– Адди беременна? – спросила Джулс.
– Я имела в виду книжный, а не ребенка.
– Ой, прости, не поняла. Магазин выставлен на продажу. Лидди узнала о происшествии и хотела его отремонтировать, но у нее нет столько денег, чтобы привести здание в соответствие с нормативами. Теперь продает. Адди соскочила с крючка.
– Адди беременна? – повторила вопрос Джулс. – Почему мне об этом не сказали раньше?
Эм Джей безучастно посмотрела на нее и подумала, что по той же самой причине они не рассказали ей и о многом другом. Все дело в том, что их дружба вспыхнула так же стремительно, как и остыла.
Джулс теребила ключ на шее.
Бритт допивала вино.
Эм Джей крутила золотые кольца на большом пальце.
– Да, – вздохнула Бритт, – все-таки это были цикады.
* * *
Адди наконец приехала. Она опоздала на 40 минут и, как обычно, ни капельки не раскаивалась. Если кто и хотел выразить недовольство, то промолчал. Она отвлекла внимание, и это уже было хорошо.
– Пиво или вино? – невинным голосом спросила Эм Джей.
– Виски.
Все переглянулись. История с ребёнком, очевидно, окончена.
– Поздравляю с обретением свободы, – сказала Эм Джей, передавая пиво.
– Что ты хочешь этим сказать? – Адди расстегнула кнопку на джинсах и присела на диван рядом с Бритт.
– Отныне книжный магазин не твоя проблема.
– Здорово. – Она закатила глаза, которые на фоне черных теней казались абсентово-зелеными. – Быстро тут новости распространяются.
– Не очень, – сказала Эм Джей. – Мне кажется, ты об этом узнала довольно давно, не сказав мне.
Адди взяла тарелку и положила в нее салат «Жульен».
– Я буду скучать по книжному, – сказала Эм Джей.
– Почему? Ты в сентябре возвращаешься в Нью-Йорк, так ведь?
Обиженная Джулс нахмурила лоб:
– Ты уезжаешь?
– На самом деле нет. – Эм Джей наклонилась вперед и взволнованным голосом приступила к рассказу: – Помните, я говорила вам о подписанном контракте?
Бритт и Адди кивнули.
Джулс сказала:
– Нет.
– Прекрасно. Очень забавная история. Все началось с того, что Дэн раньше времени вернулся домой из Бостона и заявил, что больше не будет путешествовать один, потому что очень скучает по мне.
– Никто не возражает, если мы сразу перейдем к письму? – Адди проверила телефон. – Я вынуждена буду вас оставить примерно через 30 минут, – сказала она, многозначительно подмигнув Эм Джей.
– Я не против, – холодно сказала Джулс.
Безропотно пожав плечами, Бритт достала из своей запылившейся книги письмо и приступила к чтению.
КК
Дата: октябрь 1988 года
Книга: «Генри и Джун». Автор: Анаис Нин
Детали: Лидди Хендерсон
За восемь лет у меня произошло пять выкидышей.
Патрик давал всем еще неродившимся деткам имена, считал их личностями и молился о том, чтобы Иисус принял их в Царствие свое (Евангелие от Матфея 19:14). Я делала то же самое.
Но Кристофер, Томас, Эдвард, Тина и Ким не попали на небеса. Они покинули мою утробу и навсегда поселились в моем сердце, в котором жили и росли как обычные дети.
К 1975 году это бремя стало невыносимым. Я разучилась улыбаться. Мне было всего 33, и я не понимала, за что Господь меня наказывает. Я была истовой христианкой, волонтеркой и женой гребаного пастора. Когда я, черт побери, стану матерью?
Я все поняла в тот день, когда мы собрались у Глории для обсуждения Пейтон-Плейс. Аборты, самоубийства, изнасилования, инцесты, убийства, незаконнорожденные дети… роман был энциклопедией грехов. Его даже осудила Церковь. Но ведь я, Лидди Мари Хендерсон, втайне от мужа читала эту и другие подобные книги. Понятно, почему я наказана.
Я вышла из Клуба.
В зимнем саду.
Не дожидаясь, когда Глория вынесет свой лимонный пирог с безе.
Но я люблю этот пирог.
Девочки, я понимаю, насколько вы были потрясены. Если я покидаю Клуб, то он перестает существовать. Я понимала всю тяжесть принятого мной решения, поверьте, но впервые за многие годы у меня появилась надежда. Через 16 недель я забеременела.
Еще через 30 недель мы похоронили Ричи.
Как всегда, вы были рядом со мной. Заставляли меня принимать ванну, есть и улыбаться.
Иисус не стал моим спасителем.
Им стал Книжный клуб.
Я прекратила носить крестик.
Я начала носить ключ так же, как Марджори носит свои золотые цацки, и потеряла интерес к религии.
К тому времени у миссис Крейг, владелицы нашего магазина «Святое Писание», диагностировали рак, и Патрик попросил меня помочь, пока они не найдут замену.
Анджела Келли работала в отдельном кабинете. Она занималась бухгалтерией, закупками книг и инвентаризацией товара. Она слушала группу «Флитвуд Мак» и цитировала Бетти Фридан. Она носила башмаки и свободные топики, которые постоянно соскальзывали с плеч. От нее пахло клубничным шампунем и ладаном. В тот день, когда ей исполнилось 35 лет, мы впервые занялись сексом.
(Да, Марджори, ты была права.)
Мы не могли насытиться друг другом и утоляли нашу страсть при любой возможности. Здравый смысл говорил, что я предаю Патрика, но страсть оставалась глуха. Ощущения были настолько другими – взрывными, окрыляющими, – что их просто ни с чем нельзя сравнить. Секс с Патриком – это вынужденная процедура. Неудачный рецепт создания детей. С Анджелой – удовольствие ради удовольствия, и ничего больше.
Много лет я хранила нашу тайну. Единственное, чем я делилась, – это обретенным счастьем.
Патрик считал, что его безусловная преданность встряхнула меня и придала сил. Вы, девочки, причину видели в шутках, Клубе и мартини. Анджела говорила: «Эрос».
Вы все были одновременно правы.
Для полноценной жизни мне нужен был Патрик, вы и Анджела. Не сумев утолить жажду из одного источника, я приложилась сразу к трем.
Мне было стыдно за свое умение предавать. Но в то же время я наслаждалась слишком сильно, чтобы остановиться.
В 1986 году мы прочитали «Генри и Джун», и все снова изменилось.
Дотти, ты назвала Анаис Нин «фикцией». Ты не верила, что Анаис Нин была способна любить Хьюго, Генри, Джун, Эдуардо и Ричарда одновременно.
А Глория сказала, что женщины не сваливают любовников в одну тарелку, словно еду со шведского стола.
Мы тщательно отбираем их, сервируем и съедаем по одному за раз.
Я полагала, Марджори, что уж ты точно вступишься и поддержишь мои мысли и чувства. Все эти интрижки с пилотами не могли пропасть даром. Господи, да твой кокпит был забит ими под завязку. Но как ты посмела осудить Анаис?
Я согласна с Глорией, сказала ты. Секс – это шведский стол, а любовь – нет. Любовь – это ужин при свечах, на который пришли мужчина и женщина, а не два влагалища. Но я предпочитаю есть именно так, а не иначе. Без обид, я запуталась и осталась наедине с мыслями о влечении Анаис и Джун.
Вам никогда не было это интересно? Я просила, отчаянно просила тебя, Марджори, указать мне истинный путь. Но ты сказала одно: «Это противоестественно».
Мадонна думает иначе, а я убедилась в этом лично.
Святая Дева Мария? – рассмеялась Дот. Она ничего подобного не утверждала.
Нет, певица Мадонна.
Тогда Марджори спросила, с кем я трахалась.
С Патриком.
С кем еще?
Ни с кем.
Ты врешь, Лидди. Как ее зовут?
Ее?
Щелкнули зажигалки. Мартини выпито до дна. Стулья заскрипели, когда вы начали передвигать их по каменному полу, чтобы приблизиться ко мне и осушить мои слезы, хлынувшие в момент исповеди.
Когда я закончила, я ожидала сочувствия. Меня ждало презрение. Не потому, что я изменила Патрику или занималась сексом с женщиной, а потому, что ничего не сказала об этом вам раньше.
У нас Клуб грязных книг, сказала Дот. Мы храним секреты втайне от мира, но не друг от друга…
По вашему мнению, я совершила нечто более страшное, нежели простая измена, и вы полностью правы. Без взаимного доверия мы ничто, а я его убила. Я убила нас. Еще одна смерть на моей совести.
Книжный клуб существовал с 1963 по 1987 год.
После такой потери я обратилась к Анджеле, а не к Господу. Секс вместо священных текстов. Водка вместо святой воды. Зеленый футон в комнате для кофе-брейков заменил мне церковную скамью. Именно там я стояла на коленях и поклонялась своему божеству. Вкушала тело Анджелы, а не тело Христово. До тех пор, пока весной 1988 года Патрик не заглянул в комнату и все не увидел.
Анджела была немедленно уволена. Она ушла тихо, без боя, а я была уверена, что молитвы и покаяние помогут мне восстановить нормальные отношения с Патриком.
Но он не смог переступить через себя. Измена ему – это одно, а предательство Бога и нашей общины – это совсем другое дело.
Три греха – и тебя исключают из общины.
Все двери захлопнулись перед моим носом, а родители были первыми, кто выступил против меня.
Анджела не отвечала на мои звонки. Гордость не позволяла мне искать встречи с Глорией и Дот, потому что мы не разговаривали несколько месяцев. Так что я поселилась в гостинице «Холидей Инн» и жила на деньги, заработанные в магазине «Святое Писание».
Я позвонила тебе, Марджори, чтобы узнать, не могу ли я перебраться к тебе в Париж, чтобы начать все заново.
В ответ я услышала голос в автоответчике.
Я оставила сообщение.
Ты не перезвонила.
Мои сбережения заканчивались.
В последнюю ночь в гостинице консьерж принес мне конверт. Внутри были документы на «Святое Писание» (на мое имя), комплект ключей и записка от имени Книжного клуба. В ней было написано:
«Лидди!
Пожалуйста, рассмотри возможность приведения ассортимента магазина в соответствие с традициями нашего Клуба, переделай комнату для кофе-брейков в комнату для наших заседаний и найми трех барменов с голыми торсами для нас и одну барменшу-лесбиянку топлес для себя.
До полнолуния осталось 16 дней. Поторопись.
ХХХ Книжный клуб
P.S. Ты должна подготовить отчет по “Генри и Джун”. Не забудь».
И вот это письмо лежит перед вами, мои дорогие подруги. Спасибо, что воскресили меня из мертвых и спасли нас. Вы восстановили мою веру во все святое. Увидимся через 16 дней.
Л.М.Х. Возрожденная
* * *
Эм Джей посмотрела на Адди, ожидая увидеть в ее глазах раскаяние. Она ведь не может не понимать, насколько бесстыдно отказываться от того, что составляло смысл жизни Лидди: ребенок, магазин и клуб. Но она сказала только:
– Кто бы мог подумать, что эта старая лесби хотела детей? Я всегда полагала, что они ей не нужны. – Затем она выковырнула кусочек мяса из салата «Жюльен» и переложила его на бумажную салфетку.
– Ты признаешь, что зачатие – это чудо? – спросила Джулс.
– Контрацепция – вот настоящее чудо, – сказала ей Адди.
Джулс моргнула:
– Значит, ты не будешь…
– Не могу поверить, что Книжный клуб распадался, – перебила их Эм Джей. – Дважды.
– Второй случай меня совсем не удивил, – сказала Джулс. – Доверие – это все. Когда оно исчезает…
– Это все, что ты вынесла из истории? – спросила Бритт с осуждением. – Ого! Я всегда считала тебя оптимистом, а выяснилось…
– Что?
– Я считаю, это письмо о том, что они в конце концов собрались там ради друг друга, – сказала Бритт. – Ты знаешь, они сумели понять и простить.
– Поднимите руки, если загуглили имя возлюбленной Анаис, чтобы выяснить, насколько она хороша собой, – сказала Эм Джей, поднимая руку. Было ли это слабой попыткой сменить тему разговора? Да, но сам разговор превратился в прогулку по минному полю, и если никто не вмешается и не поднимет настроение, то все может закончиться слишком плохо. – Серьезно? Только я искала фотографии Джун Миллер? Могу сказать, что, на мой взгляд, она не похожа на лесбиянку. Что скажете о самой книге? Лично мне показалось, ей не хватает драматичности. Например, понимания, чем рисковали Анаис и Генри, если бы они попались.
– Сборище озабоченных извращенцев, думающих только о незаконном сексе, если тебе интересно мое мнение, – едва не плюнув на пол, сказала Джулс.
– Секс по своей природе незаконен, – сказала Адди.
– А брак по своей природе законен, – возразила Джулс. – В браке есть правила, а они все там были женаты. – Она вздохнула. – По крайней мере, у них не было детей.
– Я запуталась. Мы про кого сейчас говорим? – спросила Эм Джей. – Про Анаис и Хьюго или про Патрика и Лидди?
– Про всех.
– Может, и хорошо, что Лидди не смогла родить, – сказала Эм Джей. – Если бы у нее были дети, то она, вероятно, осталась бы с Патриком. Ей пришлось бы жить во лжи.
– Но она могла бы иметь детей, – сказала Джулс.
– Детей, но не секс.
– Верно, – сказала Брит. – Дети так же плохо сочетаются с сексом, как алкоголь с кофе: полный облом кайфа.
– Неправда, – возразила Джулс. – Я постоянно занимаюсь сексом.
– Бла-бла, – сказала Адди. – Но не Брендон.
Джулс топнула ногой:
– Ты ничего не знаешь об… – Она глубоко вздохнула. Потом выпалила: – Брендон был прав. Вы, девочки, все неполноценные.
– Почему он об этом заговорил? – спросила Бритт, нервно ухмыльнувшись.
– Он думает, вам нельзя доверять. Он сказал это, когда вы ушли из госпиталя.
– Он был прав, – сказала Адди.
– Что? – одновременно спросили Бритт и Эм Джей.
– Хватит разыгрывать невинность, Эм Джей. Ты действовала у меня за спиной, когда рассказала Дэвиду о беременности.
Эм Джей вспыхнула:
– Нет, это ты у меня за спиной сама все рассказала, после того как мы договорились не пользоваться телефонами.
– Ничего я не рассказывала.
– Все ты рассказала, потому что он первым поднял эту тему.
– Исключено. Что он сказал?
– Мы столкнулись с ним на моей террасе, когда вы с Дестини занимались сёрфингом, и он сказал, что ты никак не наиграешься в детские игры. Он, очевидно, имел в виду, что ты с помощью выдуманной беременности хочешь затащить его в ловушку, поэтому я защищала тебя, сказав, что ты действительно беременна. Это все.
– Что-о-о?! – возмутилась Джулс. – Когда ты каталась на сёрфе с…
– Он не говорил о фальшивой беременности, Эм Джей, а гнобил меня за то, что я тусуюсь с 15-летней девушкой. Он думает, что я завожу с девчонками дружбу, чтобы они смотрели на меня снизу вверх, а я чувствовала бы свою значимость. Это полная чушь. Как бы то ни было, я ничего не говорила ему про…
– Черт! Извини. Я подумала…
– Когда ты каталась на сёрфе с Дестини? – переспросила Джулс, широко раскрыв глаза и побледнев. – Почему ты ничего не сказала? Почему ты обошлась со мной как с рогоноской?
– Детконоской, – безнадежно пошутила Эм Джей. Никто не засмеялся.
– Ты была в госпитале, – объяснила Адди.
– А когда я вернулась?
– Не делай из мухи слона, Джулс. Дестини всего лишь нужно было с кем-то поговорить.
– О чем? Об абортах?
– О реальности.
Джулс поднялась:
– Знаете, Брендон хотел, чтобы я покинула городской пляжный клуб. Я переживала из-за этого. Я представить не могла, что по моей вине развалится Книжный клуб и мы расстанемся. Но если мы все тут сами по себе, тогда это будет к лучшему.
– Прости меня, Джулс, но ты отнюдь не первая в списке людей, с которыми я буду обсуждать аборты, – сказала Адди.
– Если бы я была на первом месте твоего списка, то однажды у тебя самой появилась бы дочь и тебе не нужна была бы Дестини.
– Я вхожу в список? – спросила Бритт.
Резко взметнув волосы и развернувшись на месте, Джулс взяла сумочку:
– Я не такая как вы, девочки. Я выносила ребенка. У меня есть дочь. Я замужем. Я храню верность мужу. Я выполняю свой долг, несмотря ни на какие препятствия.
– Что насчет долга перед Клубом? – настойчиво спросила Эм Джей тонким голосом.
Джулс сняла с шеи ключ вместе с цепочкой и положила их на журнальный столик:
– Теперь все?
– Возможно, она права, – сказала Бритт. – Мои дети возвращаются из летнего лагеря, и у меня не будет времени на чтение. – Она положила свой ключ на стол.
– Ты не можешь так поступить, – сказала Эм Джей.
– Ты, в любом случае, скоро уезжаешь, – ответила ей Бритт. – Мы не смогли бы продолжать собираться, даже если бы захотели.
– Об этом я и пытаюсь сказать. Я остаюсь в Перл-Бич. Я снова буду писать.
– Ну что, я ухожу. – Адди извлекла из сумочки клубок цепочек, браслетов и резинок для волос. Она попыталась высвободить ключ, но быстро отказалась от этой затеи и положила все в карман блейзера. Вместо ключа она оставила на столе салфетки с кусочками несъеденного мяса.
Так прекратил свое существование Книжный клуб, и одновременно с ним остановилась едва зародившаяся общественная жизнь.
