Глава 41

В воскресный вечер в гарнизонной лавке оказалось сравнительно тихо. Самым людным временем было начало выходных. Традиционно воскресенья военнослужащие проводили в кругу семьи. Нам требовалось купить батарейки и пару джинсов для отца, и мы с мамой вышли из дома сразу после того, как Эми разбила у всех на глазах ноутбук, не постеснявшись даже Лори.

В дороге Мередит оставалась немногословна, и ехали мы медленней, чем обычно. Наверное, она просто устала. Всем нам приходилось не сладко, особенно ей. Бывало, раньше я час ворочалась в постели, прежде чем уснуть, теперь отключалась минут через десять после того, как моя голова касалась подушки.

– Поищи у них тридцать шестой. Желательно темные, – попросила мать.

Мы перебирали стопки аккуратно сложенных джинсов, выискивая отцовский размер. Мама тем временем рассказывала последние события. Поговаривали, что Дениз Ханчберг прикарманила некую сумму из средств, собранных на благотворительной распродаже. Доказательств ни у кого не было, но зато мать Матео Хендера во всеуслышание заявляла, что сможет это доказать, и даже написала в своем фейсбуке, что непременно выведет Дениз на чистую воду. Поскольку их дети встречались, в школе у Джо тоже, скорее всего, выйдет какая-нибудь резонансная история.

– Нашла. – Я выудила пару темных джинсов и сунула их в магазинную тележку.

Наш маленький список подходил к концу, и я очень проголодалась. Перед сном мне еще предстояло сделать задание по словесности, к тому же я была совершенно уверена, что никто и не почешется приготовить какой-нибудь ужин. Надо срочно что-то придумать. Это не сложно, но займет массу времени, а я надеялась еще перед сном полежать в комнате до прихода Эми и отдохнуть в тишине.

– Что будем делать с ужином? – спросила я.

Мама нашла темно-синюю футболку и стала ее рассматривать. На небольшом кармашке был пришпилен лейбл «Найк».

– За это – сорок долларов? – Она уставилась на ценник и повесила футболку на железную штангу, выудив другую. – Я подумала, можно заехать в «Кей-март» и купить пиццу. Я там еще батарейки возьму, у меня есть купон на скидку. – Она направилась с тележкой к очереди в кассу.

Когда Мэг была в старших классах, она две недели подрабатывала в «Кей-марте», а потом уволилась. За этот недолгий срок мы успели пристраститься к пицце в пиццерии «Маленький Цезарь», расположенной в магазине. Я с улыбкой взглянула на маму, в животе зажурчало. Очередь двигалась медленно. Мама разговорилась с кассиром с кустистыми усами, пока тот пробивал наши покупки, и я погрузилась в себя.

Я подумала о череде событий, сопутствующих этим выходным. Сначала происшествие на фестивале, когда сцепились Мэг и Белл Гардинер, потом ссора Мэг с Джо, а после – Джо с Эми.

– У вас карточка не читается. Попробуйте приложить еще раз, – сказал маме кассир.

Мама была озадачена. Ее моментально охватила паника.

– Ладно. – Она снова провела картой по считывателю.

Через пару секунд раздался противный писк, и кассир покачал головой:

– У вас есть при себе другая?

Мама подняла сумочку на прилавок и выудила бумажник. Она была страшно огорчена и унижена, хотя и старалась не подавать виду.

– Кажется, где-то еще одна завалялась.

Она нашла ее, карта сработала, и мама купила несколько подарочных карт от «визы» на случай, если карта так и не разблокируется до следующих начислений.

Подожди-ка… Вдруг до меня дошло. – Ведь начисления только что были.

«Стар-кард», хотя и предназначалась для использования на территории гарнизона, была нашей палочкой-выручалочкой в те времена, когда отец служил простым рядовым, а Мэг с Джо еще не работали.

По пути к машине мы обе молчали. Мама завела мотор, убавила радио и застыла в задумчивой неподвижности. Она была очень похожа на Эми и Мэг – то же сердцевидное личико, та же форма губ.

Машина замурлыкала, двигатель ожил, и мама спокойно спросила:

– Можешь сделать мне одолжение, о которым я не должна бы тебя просить?

Я кивнула, но она так и не повернула головы.

– Да, – ответила я.

– Не рассказывай, пожалуйста, об этом отцу. Я должна сама во всем разобраться.

Мама вздохнула и провела рукой по губам, словно желая стереть с губ нелицеприятную правду.

– Мама, я постараюсь помочь тебе, чем смогу…

Она подняла руку:

– Ты только ни о чем не волнуйся. Мне очень жаль, что ты все это увидела. Я все время забываю, что ты еще ребенок.

Я хотела ей возразить, но не стала. Она давно могла бы понять, что я не дитя и сама веду все хозяйство, но сейчас был не самый подходящий момент для таких откровений.

– Если ты попросишь помощи у Мэг с Джо, они помогут.

– Бэт, – мама улыбнулась, – они не обязаны. Я здесь – родитель, хоть в последнее время это и не заметно. – Она опустила глаза.

– Да все прекрасно, не переживай. Просто у нас не лучшие времена. Я все понимаю.

Она схватила меня за ладонь.

– Мне иногда страшно делается, что у тебя такая широкая душа. Это правда.

– Почему?

Она убрала ноги с педалей и выключила фары. Парковка почти пустовала, магазин уже закрывался. Заправочная станция поблизости напоминала городок-призрак.

– Потому что мир очень большой, мышка. – Мама частенько в детстве звала нас мышками, и я уже давно не слышала этого ласкового прозвища. – Мне страшно представить, что с тобой будет, когда разъедутся сестры.

Я усмехнулась, не зная, воспринимать ли ее слова всерьез.

– Что-что?

– Чем ты планируешь заниматься, когда окончишь школу? И до того? Так и будешь сидеть дома?

Я кивнула:

– Да, если вы мне это позволите. – Я была с ней честна, хотя при этом испытывала нечто похожее на похмелье, каким я его себе представляю.

Мама набрала в грудь воздуха и медленно выпустила его через губы.

– Конечно, позволим. Я ни за что не стану тебя принуждать, если ты так ненавидишь свою школу. Просто хотелось знать наверняка, что с тобой все будет в порядке. Пусть даже дома, но в полном порядке. Я – нормальная мать?

Мама явно переживала. Она чувствовала себя виноватой. Ну да, у нас дома не все идеально. Но она делала все, что в ее силах. В последнее время у нее все чаще сдавали нервы. Мама нередко грустила и в былые времена, так что меня это особенно не беспокоило. Хуже то, что причиной ее грусти служила я сама. Мне было неловко, что она так расстраивается, и в то же время я радовалась тому, что оказалась в центре ее внимания.

– У меня все прекрасно. Просто я учусь по другой схеме, не так, как сестры. Бывают ведь разные люди, правда?

Она засмеялась.

– Еще бы, конечно. Я серьезно. Ты скажи, если вдруг захочешь показаться врачу или еще что. Это совершенно нормально, ничего тут страшного нет. Я сделаю все, что надо, лишь бы тебе помочь…

– Мам, – я сжала ее ладонь. – У меня все в порядке. Спасибо.

Я взглянула ей в глаза. Она напоминала мне прежнюю Мередит Спринг – ту, которая была до этой несчастной весны. Языкастую, с черным юмором. Воительницу, которая, даже с целым миром на своих хрупких плечах, готова была танцевать в гостиной под старые песни Лютера Вандросса.

– Люблю тебя. У меня все в порядке. Мне просто надо знать, что вы с отцом не слишком паритесь из-за моей школы.

– Знаешь, если тебе вдруг кто-то понравится, будь он черный, белый и загорелый, синий и голубой, он или она, да кто угодно…

– Я знаю, я знаю… – улыбнулась я. Она напевала этот коротенький джингл, сколько себя помню. Казалось, у нее была музыкальная подпевка на все случаи жизни. – Я ни с кем не встречаюсь. Я же из дома практически…

– Вот и я о том же. – Мама вскинула голову и пристально посмотрела на меня.

– Нет, серьезно, меня ничего не тревожит. Если что-то изменится, я тебе расскажу.

Она зацепилась мизинчиком за мой мизинец.

– Скрепили?

– Скрепили. – Я кивнула, и мама мне улыбнулась.

– Ну и чудесно.