Книга: Привет, меня зовут Лон. Я вам нравлюсь? Реальная история девушки из Таиланда

VIII. Паттайя – рай для секс-туриста

«Паттайя – уникальный и неповторимый «город греха». Его многомиллиардная и многонациональная секс-индустрия тесно связана с наркоторговлей, отмыванием денег и трансграничной нелегальной торговлей женщинами».

Джимми Хлыст – или, как его еще звали, Джимми Твист, – жил в Бангкоке. Я познакомилась с ним через бангкокского Джона. У нездоровых людей и друзья такие же нездоровые. Джимми был самым откровенным сексуальным извращенцем, каких мне доводилось встречать. Во время прелюдии он совершал мерзкие действия, о которых нормальные люди не могли бы и помыслить.

Джимми Твист заработал одну из своих кличек тем, что был бисексуалом. Он одинаково любил привлекательных тайских мальчиков и девочек. Еще его звали Хлыстом, потому что он часто бил своих жертв палкой или хлыстом. Как и бангкокский Джон, он не просто любил «садомазо», он им наслаждался. Мне не нравилось, когда меня били хлыстом; это очень больно. Но я терпела ради денег.

Поступки Джимми выходили за рамки разумной странности. Под предлогом обучения молодых девушек утонченным сексуальным техникам он вовлекал их во все более унизительные акты: мочился на них, заставлял повторять «я – кусок дерьма», избивал, разрушал их самооценку и представление о себе как о личности. Он причинял им физическую боль и ломал психику. Хотя Джимми утверждал, что делает это ради усиления их сексуальности, на самом деле он наказывал их за то, что они женщины. Он не мог долго поддерживать эрекцию, к тому же его больная спина портила удовольствие от той малости в сексе, на которую он был способен. Джимми с гордостью называл себя извращенцем. Думаю, он был слишком великодушен к себе. На самом деле он был Злом – в чистом виде! Он никогда не выказывал никакого сострадания к девушкам, которым причинял боль. Они были объектами его «сексуальных экспериментов» и пыток – и не более того.

Я тоже была таким объектом. Джимми бил меня по груди и мочился на меня. Он сначала мочился на мою промежность, когда я сидела на унитазе, постепенно переходя к груди и, наконец, на лицо. Как бы мне ни было это гадко, я позволяла ему делать все, потому что в глубине души у меня не осталось никакого самоуважения. Его поведение становилось еще омерзительнее, потому что я подчинялась, позволяя себя бить, колотить палкой и осквернять – все ради денег. Только деньги помогали мне сопротивляться жутким снам о сестрах, сменяющих меня в этом «кошмаре наяву», и помешать этим снам стать реальностью. Я была в Паттайе, чтобы делать деньги и идти для этого на все, что смогу выдержать.

Зачем было мне – или кому угодно – мириться с такой крайней степенью физического, эмоционального и сексуального насилия? Ответ прост – за пятнадцать тысяч батов в месяц при занятости около часа в день. Таким образом, по вечерам я была свободна для работы в гоу-гоу или поиска мужчин в других местах. Между нами было договорено: я могу заниматься своей «обычной работой» – и при этом получать пятнадцать тысяч батов. Для девушек в моем положении это считалось очень хорошим соглашением. Другим вариантом было бы найти мужчину, который настолько «западет» на меня, что станет высылать мне те же деньги из-за границы в ожидании возможности снова попасть в Таиланд.

Строю замки из песка, 16 лет.

Джимми вел ежедневный учет каждого выданного мне бата: пять батов на пакетик картофельных чипсов, десять батов на миску супа-лапши – и все записывал. В конце месяца он показывал мне расчеты, и я часто получала лишь половину оговоренной суммы. Я даже не задумывалась об этом на протяжении всего месяца, пока подвергалась унижениям. Еще Джимми нравилось играть в сутенера. Он обзванивал знакомых, выясняя, кто из них хочет купить мои услуги на этот вечер. Он утверждал, что делает это, чтобы мне не приходилось лично страдать из-за отказов. На самом деле ему нравилась роль посредника между другими мужчинами и мной.

Однажды один клиент заказал мой портрет по фотографии. Он вставил его в рамку и собирался подарить мне на день рождения. Он совершил ошибку, показав портрет Джимми. Тот сразу же рассказал мне о подарке, лишив другого мужчину радости увидеть удивление на моем лице. Джимми был непорядочным и злым человеком!

В другой раз он попросил меня прийти к нему. Дома у Джимми я застала 16-летнего парня-тайца. Джимми хотел, чтобы я смотрела на их любовные игры. Поскольку за наблюдение он мне заплатил, я согласилась. Они некоторое время предавались ласкам, а потом Джимми знаком показал мне, чтобы я занялась с этим тайцем оральным сексом. Я рявкнула в ответ: «Сам это делай! Я не прикасаюсь к тайцам!» Он решил, что лучше не настаивать, чем потерять меня.

Когда мои брат и сестра попали в серьезную аварию на мотоцикле, Джимми обзвонил всех моих клиентов, выпрашивая от моего имени пожертвования на оплату больничных счетов. Один из них в это время уже дал мне часть денег, но все равно добавил еще шестнадцать тысяч батов. Джимми не дал ничего, по обыкновению ссылаясь на безденежье; так бывало всегда, когда мне требовалось что-то сверх тех огромных сумм, которые я посылала домой матери.

Все советовали мне отвезти деньги домой и самой заплатить по счету в больнице. Я не стала никого слушать и положила деньги на свой счет в банке. Разумеется, мать сразу же их сняла. Позже я узнала, что она так и не оплатила больничные счета. Она оставила все себе – до последнего бата!

У нас случается много аварий, связанных с мотоциклистами, и обычно в них виноваты молодые мужчины. Мой брат был причиной этого несчастного случая; моя сестра Йинг получила серьезные травмы ноги. Их медицинский счет составил шестнадцать тысяч батов – столько я зарабатывала, переспав с шестнадцатью стариками. Мотоцикл восстановлению не подлежал – тот самый мотоцикл, за который я заплатила, обслужив три десятка стариков. Моя сестра получила травму, а мать прикарманила деньги на лечение; брат не понес никакой ответственности, а я за все это расплачивалась.

Работа в Паттайе-Бич

После двух месяцев жизни с Джимми и параллельного фрилансерства мы с Нан нашли работу. В Паттайе в то время было около двухсот баров и еще сорок гоу-гоу. Нам с нашей молодостью и красотой было не особенно трудно подыскать себе место. Вскоре после нашего приезда Джимми предложил мне выйти за него замуж. Я ответила ему отказом и решила, что будет лучше, если мы с Нан снимем отдельное жилье.

Паттайя была и остается прекрасным местом для знакомств красивых девушек с туристами. Их там множество, и у каждого на лбу большими буквами написано: «КЛИЕНТ». Цены ниже, а климат на порядок лучше, чем в жаркой и душной столице. Прохладный океанский бриз покрывал наши освещенные неоном лица влажной морской взвесью. Там было меньше машин и грязи, чем в огромном Бангкоке. Для нашей работы это был не город, а мечта.

Вероятно, поэтому в окрестностях Паттайи в любое время года работают не менее десяти тысяч бар-герлс. На свете нет города, который мог бы состязаться с Паттайей по количеству проституток, доступных секс-туристам. Чем больше таких девушек, тем больше туристов они привлекают. Мне не приходилось переживать по поводу конкуренции. Я была красивой, очаровательной, умной и научилась довольно хорошо говорить по-английски.

Когда мы с Нан прибыли в Паттайю-Бич, то поначалу обходили город, выявляя потенциальных клиентов и наблюдая за теми, кто обращал на нас внимание. Некоторое время мы придерживались этой тактики, пока не нашли нескольких мужчин, с которыми стали встречаться регулярно. У приятной 16-летней девушки не было недостатка в клиентах! У нас появилось много свободного времени и полно денег в карманах. Это была обеспеченная жизнь двух бедных девушек из Исана.

Одна из привлекательных особенностей этого города состояла в том, что здесь многие люди говорили на исанском диалекте. В магазинах было полно исанских девушек, в продуктовых лавках – торговцев из Исана. Я могла говорить на своем диалекте практически везде. Это было здорово! Жаль, что мы не приехали сюда раньше.

Тони

Я познакомилась с англичанином по имени Тони, когда мы жили в Марин-Плейс на сои Буакхов. Однажды раздался телефонный звонок. На проводе оказалась женщина по имени Ло, звонившая из Англии. «О, простите, – сказала она, – могу я поговорить с Тони?» Я ответила: «Здесь нет никакого Тони, только Нан и Лон». Она сказала: «Ой! Разве это не номер 304?» Я ответила: «Нет, вы ошиблись». Она повесила трубку.

Поскольку я всегда придумывала новые способы увеличить свой доход, мне пришло в голову сделать этого Тони моим следующим клиентом. Я позвонила по номеру 304 и попросила к телефону Тони. Когда он взял трубку и представился как «Тони из Англии», я разыграла удивление. Так я приобрела нового клиента – и друга на всю жизнь.

Тони очень хорошо со мной обращался. Он водил меня по английским пабам на сои 8, брал с собой на выходные на Пхукет. Мы ездили в зоопарки, на остров Самет, в тропический парк Нонг Нуч и на крокодиловую ферму. Еще мы смотрели шоу и летали на самолетах. Мне начинало нравиться летать. Иногда он брал с нами даже Нан. Тони влюбился в меня. Я стала такой очаровательной и желанной, что очень хороший мужчина всерьез захотел на мне жениться. Мне было всего шестнадцать.

Мои счастливейшие моменты в кругу друзей. Дамбо

Смоуки

Спустя год после нашего знакомства Йорг приехал в Паттайю, чтобы найти меня – но безрезультатно. Я сообщала ему, что нашла в Паттайе новую школу, за которую он, как ему полагалось думать, и платил. Потом он вновь приехал – и на этот раз нашел мою квартиру на Марин Плейс. Меня не было дома: мы с Тони уезжали на остров Ларн. Йорг просунул под дверь конверт. Вернувшись, я нашла там деньги, а письмо так и не прочла. Его деньги – или любые другие деньги – вот все, что меня волновало! Тони, войдя в дом, спросил, что это за конверт. Я сказала, что это от матери. Он не знал, что моя мать неграмотна.

Йорг позвонил позже в тот же вечер. Я предложила Тони пойти «проветриться», пообщаться с друзьями. Это позволило мне возобновить отношения с Йоргом – по крайней мере, ту их часть, которая приносила мне деньги. Йорг приехал в восемь вечера. Он говорил по-тайски, и мы проболтали около двух часов. Он просил меня выйти за него замуж, хоть и сердился, узнав, что я бросила школу. Я избегала ответа и пообещала, что встречусь с ним у него в квартире – позже.

Еще один Тони… кстати, кто тут настоящий тигр?

Джордж

Лаки и я

В тот вечер я заявилась к нему очень поздно, заставив долго себя ждать, и соврала ему, что у меня СПИД. Он не поверил. Тогда я сказала: «Ладно, давай займемся сексом, а потом сходим к врачу». Весь в слезах, он проклинал меня последними словами. В какой-то степени мне всегда доставляло удовольствие сердить и обижать мужчин. Это был мой способ мстить за боль, которую они мне причиняли. После того как истерика закончилась, Йорг уехал в Бангкок. Но потом он каждый день мне звонил.

Тони «стоил» от одной до полутора тысяч батов в день плюс множество покупок, еда, подарки и удовольствия. В сущности, он покупал мне счастье. И я решила за него держаться. Меня не столько волновали Йорг, Германия, брак или школа, сколько деньги, которые я получала. Тони решил стать моим долговременным бойфрендом, но в конце концов он вернулся в Англию на три месяца. Оттуда он присылал мне по десять тысяч батов каждый месяц. На мой взгляд, это очень хороший бойфренд. Мне стало одиноко без Тони, поэтому я истратила часть денег на собаку, чтобы та скрашивала мое одиночество. Я назвала песика Лаки.

Седрик

После отъезда Тони мы с Нан начали свою карьеру в гоу-гоу «Красотка». Прошло совсем немного времени, и я поссорилась с 35-летней мама-сан, завидовавшей мне из-за огромных денег, которые я получала в виде бар-файна, чаевых и комиссионных за напитки. Хотя она ценила заработанное мной для бара, ей определенно не нравилось, что я получаю так много внимания – значительно больше, чем она сама. После ссоры я ушла из этого бара, и Нан последовала за мной. Мы нашли работу в гоу-гоу «Секси», где я и встретилась с человеком, за которого потом вышла замуж, – с 25-летним швейцарцем по имени Седрик. Он был всего на восемь лет старше меня – самый молодой из всех моих мужчин.

Мы с Седриком познакомились во время его первого приезда в Таиланд. Едва увидев меня в гоу-гоу «Секси», он влюбился без памяти. С первого же дня я каждый вечер бывала у него дома. Мы проводили вместе весь день, часто вчетвером – с его приятелем и девушкой-тайкой, подружкой этого приятеля. Седрик говорил по-французски и совсем немного по-английски, так что общаться нам было трудно. Иногда его друг выступал в роли переводчика; в другие моменты Седрик лишь кивал, словно понимал меня. Меня удивляло, что швейцарец не говорит по-английски, имея все преимущества хорошего образования в богатой европейской стране. Я думала, что уж если я, бедная и необразованная тайка, смогла выучить язык, то мог бы и он. Не тут-то было!

Седрик был специалистом по компьютерам. Он ничего не смыслил ни в девушках, ни в том, как устроен мир. И уж точно он ничего не знал о том, как живут девушки в моем мире. Он был «маменькиным сынком» и новичком в Таиланде – воплощенной мечтой любой бар-герл: у него было много денег и желание сорить ими. Бар-герлс, которые уже набрались опыта общения с туристами, как правило, успешно помогали этим наивным и неопытным молодым мужчинам быстро опустошать карманы.

Седрику очень хотелось произвести на меня впечатление. Мы ели в дорогих ресторанах и останавливались в хороших отелях. Этот вечный праздник создавал яркий контраст с его обычной жизнью в Швейцарии, где он жил дома с матерью. Его отец давно умер, и они с матерью остались вдвоем. Седрик не понимал, как устроен этот мир, но вскоре ему предстояло многое о нем узнать. Его ожидал двухнедельный «интенсивный курс» жизненных реалий, и я собиралась сыграть роль его наставницы.

Мне всегда нравилось встречаться с мужчинами, которые были новичками в Таиланде. Я казалась им милой, ласковой и очаровательной – это впечатление делало их совершенно неподготовленными к тому, какой хитрой и коварной я была на самом деле. Моя хрупкая внешность и невинная улыбка могли обмануть кого угодно. Мужчины вроде Седрика были для меня легкой добычей.

Седрик уплатил бар-файн в моем гоу-гоу за две недели вперед – на весь срок своего отпуска в Паттайе. Вскоре я узнала, что он – ужасный собственник и постоянно хочет секса. Не думаю, что он когда-либо проявлял сексуальную активность до приезда в Паттайю, так что возможность проводить время с миниатюрной и хорошенькой девушкой была светлым пятном в его жизни. К моменту отъезда он уже хотел на мне жениться. На мой взгляд, наше совместно проведенное время было довольно однообразным и скучным. Его интерес ко мне вряд ли можно было назвать взаимным. Честно говоря, я вообще не испытывала к нему привязанности. Но он был на седьмом небе. Это было начало любви, воплощение фантазий… или так ему казалось.

Хотя секс-туристы, приезжающие в Таиланд, как правило, уже имели дело с женщинами, у них часто не хватает любовного опыта, как и знаний о противоположном поле. Некоторые из них не встречаются с женщинами в своих странах из-за своей физической непривлекательности, эмоциональной неразвитости или отсутствия социальных навыков. Такие мужчины попросту не умеют строить отношения с женщинами и общаться с ними.

Я сказала Седрику, что хотела бы научиться пользоваться компьютером. Мужчинам-фарангам всегда нравится, когда тайки стремятся приобрести новые навыки и расширить свой кругозор. Они полагают, что мы хотим вытащить себя из болота проституции. Особенно им приятно, что мы проявляем интерес к их сфере деятельности. Я убедила Седрика, что научусь работать на ноутбуке, если он захочет оставить его мне. Разумеется, он с готовностью согласился. После его отъезда до меня дошло, что я понятия не имею, что делать с ноутбуком – кроме одного варианта. Я могла продать его! От продажи я выручила двадцать восемь тысяч батов. Седрику он обошелся вдвое дороже. Я убедила его оставить мне этот ценный высокотехнологичный прибор, не сказав о своей цели – продать его. Я развила в себе выдающийся навык убеждения.

Компьютер для Седрика – двадцать восемь тысяч батов для меня!

В последние несколько дней пребывания Седрика в Таиланде мы жили в хорошем отеле в Бангкоке, и к нам приехала моя мать. Она была поражена роскошью этого здания: ей мало что довелось видеть в жизни за пределами нашей деревни, кроме пригородов Бангкока. Мы с ней прошли мимо стола администратора и направились к лифтам. Нас никто не остановил, не спросил, куда мы идем, чему она очень удивилась. Я сказала ей, что Седрик всегда дает хорошие чаевые и заказал мне VIP-пропуск.

Мы с мамой вошли в лифт и поднялись к нашему номеру на третьем этаже. Когда мы вышли из лифта, она опустила глаза и воскликнула: «Смотри, кто-то украл мои туфли!» Я спросила, где она их сняла. Тайцы снимают обувь, входя в жилые помещения, и моя мать ошибочно приняла кабину лифта за комнату. Она ответила: «Я поставила их прямо вот здесь», – и указала на площадку перед лифтом. Я объяснила ей, что мы поднялись на несколько этажей и ее туфли стоят там, где она их оставила, – на первом этаже. Мы вернулись и забрали ее туфли; она облегченно выдохнула. Это была ее первая в жизни поездка на лифте.

Пока мать отдыхала, у нас с Седриком состоялся «разговор». Единственное, что я сумела ему втолковать, – это то, что мне нужны деньги. Я убедила его присылать мне по двадцать пять тысяч батов ежемесячно, когда он вернется домой. Это было едва ли не единственное, что мне нравилось в Седрике. Он верил, что я буду верна ему и стану ждать его возвращения. Он пробыл в Таиланде две недели, но уезжал таким же неопытным и наивным, каким и приехал. Хотя Седрик только что прошел интенсивный курс обучения «правилам бар-герлс в игре жизни», большую их часть он так и не усвоил. Моя мать вернулась домой в полном восторге от его глупости, совершенно уверенная в том, что я выполнила свои обязательства. Ее доход останется неприкосновенным.

Нан меняет направление: еще один путь саморазрушения

После нашего переезда в Паттайю прошло чуть больше года, когда Нан начала встречаться с дилером ябы (амфетамина) и перестала спать с туристами; у нас больше не было общего дела. Я не хотела участвовать в ее жизни, пока она не порвет со своим наркодилером-тайцем, так что мы почти не общались.

Мы с Нан знакомы уже несколько лет. В последнее время она меняет имя и номер телефона каждый месяц и переезжает от одной подруги к другой. В таком состоянии она живет с тех пор, как ее выпустили из тюрьмы, где она сидела за торговлю наркотиками. За многие месяцы я виделась с ней лишь однажды, хотя она все время твердила, что приедет навестить меня.

Нан одалживает одежду у одной подруги, потом оставляет ее в доме другой и берет вещи уже у второй, и так далее. Хорошо, что все мы миниатюрные и можем делиться друг с другом гардеробом. То же самое с мобильными телефонами. Она ни разу не звонила мне больше недели подряд с одного и того же номера. Ее образ жизни – «постоянно в бегах».

После торговли своим 13-летним телом у Нан начался период наркомании. Все это отпечаталось на ее нынешнем образе печальной, даже измученной, но все еще довольно красивой молодой женщины, которая бежит от самой себя, но не может убежать достаточно далеко – и никогда не освободится.

Саи переезжает в Паттайю-Бич

Примерно через полтора года после моего переезда в Паттайю, уже после того, как наши с Нан пути разошлись, моя мать прислала Саи пожить со мной. Родная мать бросила Саи на нашем пороге, когда она была младенцем. Ее воспитывали как близнеца Йинг.

Теперь Саи исполнилось тринадцать, и она создавала для моей матери массу проблем. В десять лет она узнала, что она нам не родная сестра. Она решила, что ее мать «выбросила» ее, и долго была безутешна. Теперь ей было столько же лет, сколько мне, когда меня выгнали из дома. Видимо, моя мать решила: если она пришлет сестру жить со мной в Паттайе, количество денег увеличится.

Главная достопримечательность. Мне 17 лет.

С другой стороны, я могла понять желание сестры уехать из Убона. Она видела, что у меня водятся деньги, что я хорошо говорю по-английски и столько всего присылаю домой. Она тоже хотела «сладкой жизни». Но Саи не знала, чем именно я промышляю, чтобы зарабатывать столько денег, и какую цену за это плачу́.

Как только Саи приехала в Паттайю, я записала ее в среднюю школу. Чтобы заботиться о ней, мне надо было немало трудиться. Мне было семнадцать. Обычно я не возвращалась домой до поздней ночи, а то и до утра. Я приезжала между двумя ночи и четырьмя утра, спала пару часов, а потом будила сестру, чтобы отправить ее в школу. Я всегда заботилась о том, чтобы у нее была сотня батов на автобус, еду и школьные принадлежности. Она была обеспеченнее большинства девочек в школе. Даже в неудачный месяц я зарабатывала по сорок-пятьдесят тысяч батов. У нас было все необходимое. В том, что касалось моих финансов, я сделала очень успешную карьеру.

Однажды Саи пришла домой в слезах и напрямую спросила меня, занимаюсь ли я сексом с туристами, чтобы зарабатывать столько денег. Я сказала ей правду. Я спала с туристами, и это было необходимо, чтобы мы платили за квартиру, покупали еду, оплачивали ее и Йинг обучение. Что случилось такого, что довело Саи до слез? Оказалось, она разговаривала с другой девочкой, которая сказала, что я прихожу домой так поздно и зарабатываю столько денег, потому что я – проститутка. Я понимала, что та девочка намеренно обидела и унизила Саи, ведь у моей сестры было больше карманных денег, чем у нее. Саи с ненавистью отрицала ее утверждение, хотя и не знала точно, как мне удается добыть столько денег. Услышав мой ответ, она бросилась на пол, отчаянно рыдая. Она вопила, что ей не надо ходить в школу, что она найдет работу. Она умоляла меня прекратить. Мать никогда не обратилась бы ко мне с такой просьбой. Сестра любила меня гораздо сильнее, чем моя собственная мать.

У Саи появляются наклонности к правонарушениям

За два дня до отъезда Седрика в Швейцарию я позвонила Саи в Паттайю, чтобы узнать, как у нее дела. На тот момент она уже некоторое время жила со мной. Это был дорогой звонок – десять батов в минуту. Бар-герлс используют любую возможность, чтобы решать свои вопросы за счет мужчин. Мой молодой и щедрый клиент заплатил за этот звонок, сделанный из его номера в отеле.

Сестры не оказалось дома. Было уже восемь вечера, и она знала, что на следующее утро ей нужно идти в школу. Я рассердилась на нее: ведь в Паттайе я была не просто ее сестрой, но чем-то вроде матери. Спустя полчаса я снова попыталась дозвониться, и снова не получила ответа. Теперь я рассердилась еще сильнее – и забеспокоилась. Я еще раз позвонила в десять вечера. Потом стала звонить каждые десять-двадцать минут. Мне стало по-настоящему страшно: ведь ей едва исполнилось четырнадцать лет. Я боялась даже вообразить, что могло с ней случиться! Я всегда опасалась: вдруг Саи начнет встречаться с мужчинами за деньги, как я!

Я была в Бангкоке, а она – в Паттайе, в двух часах пути от меня. Я не представляла, где ее искать и что делать. Обсудить это с Седриком было невозможно, потому что он не знал английского. Он не мог понять, почему я плáчу.

Мне пришел в голову только один вариант: вся в слезах, я позвонила человеку, который всегда приходил мне на помощь, – Дэйву. Он преподавал английский в Бангкоке и был моим другом много лет. Он одалживал мне деньги, когда я посылала домой слишком большие суммы, или слишком много тратила, или когда они просто были мне нужны. Мне необходимо было с кем-то поговорить.

Был уже час ночи. Я знала, что Дэйв ничем не сможет мне помочь, но, по крайней мере, он меня выслушает и поймет мой страх. Я позвонила, хоть и знала, что разбужу его. Я испугалась: вдруг он не ответит? Кто стал бы звонить Дэйву в этот час, зная, что ему с утра на работу? Только я!

Наконец он снял трубку. Я опасалась, что он на меня рассердится, но, как оказалось, напрасно. Он был рад слышать меня – даже в этот час, даже при таких обстоятельствах. Я рассказала ему, что моя сестра до сих пор не вернулась домой, и я ужасно боюсь, не попала ли она в аварию на мотоцикле. А может быть, случилось что-нибудь похуже – например, она отправилась на Уокинг-стрит, чтобы подцепить фаранга. У нее не было никакой причины отсутствовать дома в такое время. Она слишком юна, чтобы бродить по ночам.

Я сквозь слезы, как могла, объяснила Дэйву ситуацию. Он утешал меня, но не знал, чем может помочь. Мы проговорили минут десять, и я начала успокаиваться.

Вскоре после этого я снова позвонила сестре; на этот раз она оказалась дома. Она ни разу в жизни не слышала, чтобы я орала так громко и так долго. Я была зла и очень-очень напугана.

С этого момента Саи усвоила, что впредь будет всегда следовать моим правилам или вернется в деревню. Она по-настоящему испугалась, что я отошлю ее обратно к матери. Ей пришлось бы покинуть туристическую мекку Паттайи и пляж, который она успела полюбить. Осознав, что мои угрозы – не шутка, она пообещала быть дома к восьми вечера каждый будний день, отныне и всегда. Убедившись, что сестра в безопасности, и пережив за вечер весь спектр эмоций – от страха и ярости до облегчения, я не могла заставить себя уснуть. Секса Седрику в ту ночь не досталось. Я была обессилена.

Я долго пыталась воспитывать Саи. Она уже училась в восьмом классе, и ей оставался всего год до окончания девятого. Это было настоящее достижение для девушки из моей провинции. Девять классов образования позволили бы ей получить работу лучше, чем та, на которую могла рассчитывать я сама. Я не собиралась рисковать такой возможностью. Я слишком сильно и долго страдала. Саи пойдет по прямой дороге, а не окольными путями!

Предложение Седрика

Прежде чем вернуться домой, Седрик предложил мне выйти за него замуж. Разумеется, я согласилась. Для девушки моей профессии «брак» – рабочий контракт с хорошей ежемесячной зарплатой и авансовым бонусом, независимыми от ее стараний, да еще и европейская виза! Седрик улетел домой с улыбкой, пребывая в уверенности, что я буду его ждать. Он обещал ежемесячно присылать мне двадцать пять тысяч батов, чтобы мне не пришлось работать. Я уверяла, что люблю его и буду ему верна. Я говорила ему все, что он хотел услышать – что больше никогда не буду работать в гоу-гоу. К счастью, он поверил всему.

Седрик сделал мне предложение, зная меня всего две недели. Любой человек в здравом уме понял бы, что любовный шепот исходил не от его сердца, а был рожден его чреслами в порыве страсти. Он был захвачен всепоглощающей и непреодолимой похотью – впервые в жизни. Что бы он ни чувствовал, это определенно была не любовь.

Он пытался указывать мне, как одеваться, и выбирал для меня еду; ему не нравился запах тайской или исанской кухни – моей родной кухни. Ему всегда хотелось секса, неважно, интересно это было мне или нет. Он обращался со мной, словно я была его наемной работницей, а не подругой. Я терпела его ради лучшей жизни в Швейцарии, ради первой поездки в Европу, ради всех тех денег, которые текли ко мне от него – и через меня к моей семье.

Когда Седрик вернулся домой, у меня появился стабильный доход. Но я больше не работала в гоу-гоу «Секси», чтобы меня не увидели его друзья. Вместо этого я снова стала фрилансером, встречаясь с туристами в диско-клубах и торговых центрах и зарабатывая все больше денег. Каждый месяц я добывала по пятьдесят-шестьдесят тысяч батов.

Теперь я жила с другим мужчиной, который давал мне еще тридцать тысяч батов в месяц, и при этом продолжала работать. В первый месяц после отъезда Седрика в Швейцарию и несколько следующих месяцев я зарабатывала ежемесячно в общей сложности по семьдесят семь тысяч батов.

Чтобы яснее представлять себе, что означают семьдесят семь тысяч батов В МЕСЯЦ, нужно иметь в виду: валовой национальный продукт в пересчете на душу населения в Таиланде составляет около ста пятидесяти тысяч батов В ГОД. Эти деньги распределены среди населения неравномерно. По состоянию на январь 2002 года лишь девятнадцать процентов населения зарабатывали более четырнадцати тысяч батов в месяц (сто шестьдесят восемь тысяч в год). Это следует из отчета одной крупной компании, выпускающей кредитные карты. Восемьдесят один процент нищего таиландского общества зарабатывает менее четырнадцати тысяч батов в месяц, а многие и того меньше – около тридцати тысяч батов в год. В беднейших провинциях эта сумма составляет двадцать пять тысяч батов в год. У нас нет среднего класса, как на Западе. У нас существует горстка миллионеров и миллиардеров, которые правят нашей страной и делают все возможное, чтобы население оставалось чрезвычайно бедным. Именно это заставляет девушек вроде меня встречаться с туристами ради «больших денег».

Тони и Седрик

Тони вернулся и купил мне еще одну собаку, которую я назвала Джиджи. Хотя Седрик ежемесячно присылал мне деньги, я на самом деле думала, что лучшим мужчиной для меня был бы Тони. Я повезла его в Убон, чтобы познакомить с матерью, но Тони было пятьдесят два года, и моей семье он не понравился. В Убоне Тони купил мне третью собаку, которую я назвала Дамми. Он надеялся, что это расположит к нему мою семью. Он не догадывался: единственное, что могло расположить моих родственников к кому угодно, – это деньги. В конечном счете мы оставили Дамми моей матери и вернулись в Паттайю.

Покорительница сердец. Мне 17 лет.

Мои родственники предпочитали Седрика, потому что он тратил на них больше денег и был намного моложе. Они хотели, чтобы я перестала встречаться с Тони и вышла замуж за Седрика – в надежде на «большие деньги», которые принесет этот брак. Но они были совсем не против поступлений от обоих мужчин, когда и Седрик, и Тони находились за границей. Когда я сообщила Тони, что собираюсь в Швейцарию, чтобы встретиться с Седриком, он очень расстроился и уехал. Со временем он нашел другую девушку, которая утешила его сердечную боль.

Работа в новом гоу-гоу.

Снова танцую

Поработав некоторое время фрилансером, я решила снова устроиться на постоянную работу. Это означало, что я буду танцевать в гоу-гоу баре, но подальше от «Секси». Я была очень хорошей танцовщицей с бронзовой кожей. Ради такой кожи западные женщины тратят целое состояние в соляриях или проводят множество уикендов на пляжах: ее очень любят мужчины-фаранги. Мне легко удавалось заставить клиентов угощать меня напитками и платить бар-файн, так что гоу-гоу с удовольствием меня нанимали.

Следующим местом моей работы стал гоу-гоу «Бэби». Это был лучший бар в Паттайе. Меня взяли сразу, предложив зарплату около шести тысяч батов в месяц только за танцы. Были еще дополнительные выплаты – за то, что мужчины покупали мне напитки, оплачивали шорт-тайм в комнатах на втором этаже или увозили меня с собой.

Сравните эту сумму с тем количеством денег, которое любая другая девушка с моим образованием (вернее, его отсутствием), работающая в любой другой сфере, получала бы в Паттайе. При том, что на этом курорте зарплаты намного превышают средние заработки по стране за пределами Бангкока:

Горничная – 3000 батов

Официантка (вместе с чаевыми) – 5000 батов

Неопытная швея – 3000 батов

Мне 17 лет.

Девушки из Бангкока и Паттайи, как и я, выманивали у туристов кучу денег, рассказывая им любую историю из готового ассортимента диких небылиц. Эти мужчины верили нам снова и снова: ведь никогда прежде такие девушки не «любили» их и не «заботились» о них. Им также никто никогда не лгал так, как мы – постоянно и бесконечно, чтобы вытянуть из них каждый доллар, фунт, марку или франк.

Примеры наших небылиц

1. Моя мать больна, и нужно 5000 батов на оплату больницы.

2. Моей сестре нужно 5000 батов на школу (на самом деле на 5000 батов можно оплатить полный учебный год в общественной школе и еще купить многое другое).

3. Моя сестра больна, и ей нужны лекарства. Мне нужно 2000 батов. В общественной больнице ее будут лечить только через несколько недель, так что ей необходимо лечь в частную клинику.

4. Наш буйвол издох. Мне нужно 1000 батов.

5. Крыша в моем доме в Убоне протекает. Мне нужно 3000 батов.

6. Из-за сильных дождей рис не уродился. Мне нужно 10 000 батов. (Туристы не разбираются в сезонах урожая.)

7. Перестал работать холодильник. Мне нужно 4000 батов.

8. Мне нужны деньги, чтобы послать матери на китайский Новый год, тайский Новый год, исанский Новый год, буддийский Новый год или любой другой «новый год», какой взбредет в голову.

9. Моя кузина скоро должна родить. Мне нужно послать ей 2000 батов на удачу от Будды.

10. У меня день рождения (или день рождения у кого-то из родственников). Разумеется, в подарок годятся только деньги или золото. У меня всегда случалась парочка лишних дней рождения в году, как и у каждого из моих родственников.

Фаранги протягивали мне деньги, не моргнув глазом. Они хотели мне помочь, потому что жалели меня. Потому-то так трудно перестать быть бар-герл. Я обожала врать мужчинам и выманивать у них все, что только возможно. Моя семья тоже привыкла к подобным доходам.

За годы работы мне удалось скопить не так много, зато я спасла своих сестер. Я позаботилась о том, чтобы они не стали такими, как я, и им не пришлось встречаться с такими мужчинами, как бангкокский Джон и Джимми Хлыст. Я хотела, чтобы мои сестры учились в школе. Поэтому я всегда посылала деньги матери, как можно чаще и как можно больше. Все мы жили на мои доходы. Я и моя семья наслаждались тем, что можно было купить на них в бедной стране. Мы не хотели возвращаться к прежнему образу жизни – жизни, в которой не было материальных благ, а впереди ожидали один мрак и обездоленность. Не могу представить себе человека, который бы этого захотел. Без «лица» жизни нет!

Если бы был другой способ выжить, я бы им воспользовалась. Моя страна намеренно не предлагает альтернативных путей. Все остальные дороги ведут к бедности.

Девушки приезжают на туристические курорты в надежде зарабатывать деньги для своих семей, а не для себя. Иногда заработок бывает большим, иногда скромным. В высокий сезон, когда туристов много, кажется, что «деньги сыплются с неба». Девушке даже не нужно спать с большим количеством туристов, чтобы прилично заработать. Чаевые от бара и комиссионные за напитки (тридцать процентов) обеспечивают нам хорошее вознаграждение. Туристы напропалую сорят деньгами, бесстыдно соревнуясь за наше внимание и получая огромное удовольствие, когда им удается увести нас у других мужчин. Я всегда пользовалась большим спросом и наслаждалась каждым мгновением внимания и властью над мужчинами.

Некоторые искали работу в других сферах, но доход в них не мог соперничать с теми деньгами, которые мы зарабатывали своей профессией. К тому же нам было бы очень сложно найти хорошее место. Мне повезло: когда я стала старше, то нашла работу в качестве гида, актрисы, модели и переводчицы – и знакомила мужчин с девушками.

Ходячие банкоматы: тайские бар-герлс

В глазах наших родственников мы, бар-герлс Паттайи, Бангкока и Пхукета, – не что иное, как ходячие банкоматы. Наши родственники больше не стремятся устраивать свою жизнь. Они ждут, пока семейная бар-герл не пришлет деньги домой по почте – или, учитывая возможности современных технологий, пока на телефон не придет сообщение о том, что пополнен депозит, с которого они могут снять наличные через банкомат. Родственники постоянно донимают нас требованиями новых сумм. Они полагают, что деньги от фарангов даются даром, не понимая истинную цену, которую мы за это платим.

Ходячие банкоматы: фаранги

В наших глазах фаранги – это тоже ходячие банкоматы. Мы понятия не имеем, что делает фаранг, чтобы заработать свои деньги. Вместо того чтобы думать об этом, мы ищем любые способы хитростью, ловкостью или обманом заставить туриста расстаться с максимальным количеством долларов. В результате мы смотрим на туриста так же, как наши родственники смотрят на нас. Как я презираю свою мать за ее поведение, за то, что она ценит деньги больше, чем меня! Будучи девушкой из Исана, я не могу открыто это показать. С другой стороны, я демонстрировала то же самое поведение в отношении клиентов. Я причинила много зла мужчинам, с которыми встречалась, но мне было все равно.

Думали ли мои клиенты, что тысяча батов – цена секса со мной в мои пятнадцать, шестнадцать или семнадцать лет – была достойной компенсацией за ту психологическую и эмоциональную боль, которую я испытывала? Если да, то они очень ошибались. Пусть я сама назначала эту цену, но были и дополнительные начисления. Они никогда не читали мелкий шрифт!

К тому времени, когда мне исполнилось восемнадцать, я была одной из самых «горячих» танцовщиц в своем гоу-гоу. Я зарабатывала много денег, хорошо жила и помогала своей семье. Я была достаточно везучей, чтобы наивные мужчины присылали мне деньги, возвращаясь к себе на родину. Они верили, что я порву с жизнью бар-герл и буду затаив дыхание ждать их возвращения.

Я никогда не понимала, как взрослый, зрелый человек мог поверить, что привлекательная 18-летняя проститутка, с которой он только что познакомился, будет хранить ему верность. Но покупались на это даже молодые мужчины – они оказывались столь же легковерными, только в карманах у них звенело не так звонко. Я была заинтересована в каждом из них – заинтересована в том, чтобы они мне платили. Могу лишь сделать вывод: у большинства мужчин эго размером с земной шар.

Я была довольна своей жизнью, работой и доходом, пока мой заработок в гоу-гоу резко не уменьшился. То, как это было сделано, разозлило меня больше, чем само сокращение дохода; я даже бросила работу.

Это очень распространенная ситуация. Мама-сан нередко завидуют красивым молодым девушкам, которые зарабатывают гораздо больше денег, чем они сами. Однажды за меня заплатил бар-файн мужчина, который «выкупил» меня на две недели. Когда я вернулась в бар, мама-сан стала утверждать, что бар-файн не был уплачен. В конце месяца она вычла эту сумму – семь тысяч батов, плюс еще по сто пятьдесят батов за каждый день «прогула» – из моего заработка. В результате я почти ничего не получила. Я ушла сразу же – и перешла в другой гоу-гоу. Я владела самым востребованным на свете «рабочим навыком», который не выходит из моды последние пять тысячелетий.

Вскоре я снова стала танцовщицей номер один. На новом месте было немало других привлекательных девушек, но мне везло, поскольку я нравилась мужчинам. Я была миниатюрной, общительной и очаровательной, и это привлекало внимание к моему таланту танцовщицы. Я также очень хорошо говорила по-английски. В Таиланде многие девушки не знают английского, так что у нас, англоговорящих, большое преимущество.

У меня было много свободного времени днем, и я решила вернуться к учебе. Поскольку в Таиланде многие люди не могут окончить седьмой-девятый классы, правительство открывает вечерние школы и создает учебные группы выходного дня. Я решила посещать в школу в Наклуа, городе по соседству с Паттайей. Мне не пришлось бы ездить туда слишком часто. Я могла брать учебники и сдавать задания примерно раз в две недели. Я начинала думать, что пора получше распорядиться своей жизнью.

Назад: VII. Трудовой Бангкок

Дальше: IX. «Восемнадцать дождей»