22
Алекс притормозил, сворачивая на ярко освещенную стоянку. Даже среди ночи она была наполовину заполнена.
Он показал направо:
— Это казино. Плавучее, потому что азартные игры запрещены на суше; вот кто-то и додумался поставить на реке дебаркадер из нескольких барж с общим настилом, а сверху соорудили игорный зал.
— Вы здешний завсегдатай?
Алекс понял, к чему она клонит. Им нельзя появляться в местах, где Алекса часто видели. Впрочем, просто сидеть в машине на парковке тоже не следовало: на них могли обратить внимание.
— Да нет, просто слышал об их заведении, но сам здесь никогда не был.
Джекс смахнула прядь волос с лица.
— Это хорошо.
— Тут всегда многолюдно, поэтому наша машина не должна вызвать подозрений. Наверное, мы могли бы растянуть брезент над кузовом и отдохнуть там до утра. Тесновато, конечно, зато не будем никому мозолить глаза.
— Я не устала. Вы спите, а я посижу, подежурю.
Алекс бросил на нее внимательный взгляд.
— Посидите? Здесь, в кабине? Блондинка с распущенными волосами, в длинном платье, сидит одна-одинешенька ночью на парковке… Тут, знаете ли, целая толпа зевак соберется!
— Господи, во что я превратилась… — расстроенно сказала Джекс, оглядывая себя. — А платье это, между прочим, я специально надела, чтобы не привлекать внимание.
— Нет уж, послушайте, — возразил Алекс. — Набежит куча народу, точно вам говорю.
Краем глаза он заметил, что девушка принялась разглаживать мокрые волосы, стараясь собрать их в подобие прически. Зря, пожалуй: растрепанная, она еще привлекательнее. Он и раньше считал, что если женщина хороша даже в неприбранном виде, значит, она поистине красива. Но Джекс не просто красива — она ослепительна.
В голове мелькнула мысль, которая ему определенно не понравилась. А если она пользуется своей внешностью, чтобы поближе подобраться к мужчинам, которых ей поручено убивать?
Стараясь не думать о красоте спутницы, он загнал машину на свободное место между двумя микроавтобусами, чтобы спрятать джип от посторонних взглядов. К тому же эта часть парковки была слабее всего освещена уличными фонарями.
Алекс знал, что видеокамеры казино просматривают стоянку, но вряд ли у местной службы безопасности возникнет причина для подозрений, пока к «чероки» никто не приближается. Периодически по парковке пробегали люди, торопившиеся в казино или обратно в свои машины. Остается только надеяться, что никто из этих скрытых тенями фигур не заслан сюда специально на розыски Джекс и Алекса.
Он выключил «дворники», и ливень скрыл происходящее на улице за потоками воды на стекле.
Алекс показал налево.
— Вон там есть кое-какие магазины, где мы могли бы купить одежду, но они откроются только утром.
— До утра еще несколько часов.
— Значит, тем более надо поспать.
— Но я…
— Вы забыли, как сами укоряли себя за невнимательность? Чтобы быть бодрым, человек должен отдыхать.
Джекс вздохнула.
— Пожалуй, вы правы. Наверное, действительно стоит воспользоваться передышкой.
Вместо того чтобы выходить из машины под дождь, заодно рискуя привлечь внимание службы охраны, они перебрались в кузов через задние сиденья. Впрочем, судя по силе дождя, вряд ли видеокамеры смогут заглянуть внутрь джипа и увидеть, что там происходит.
В задней части машины Алекс всегда держал одеяло и рюкзак с разнообразным снаряжением на случай аварии. Он раскинул одеяло по днищу, расправил брезент и зацепил его крючками. Убедившись, что все надежно закреплено, Алекс отыскал в рюкзаке небольшой светодиодный фонарик. Джекс не сводила с молодого человека заинтригованных глаз, пока он стягивал с себя куртку.
— Ладно, ложитесь, — скомандовал Алекс.
Девушка не стала возражать. Он подсунул рюкзак ей под голову, затем прикрыл своей курткой, заботливо подоткнув полы. Джекс пришлось сжаться в комок — было тесновато.
— Спасибо, — сказала она.
Алекс кивнул и откинулся на борт кузова. Не самая удобная поза, однако для места, где в любой момент могут появиться парни из параллельного мира, — лучше не придумаешь.
Устроившись, он выключил фонарик. Сквозь щели в брезентовом пологе просачивалось желтоватое сияние с улицы. Дождевые потеки на окнах салона размывали свет, и на лице Джекс играли зыбкие водянистые тени. Она упорно не сводила глаз с Алекса.
— Нам надо спланировать следующий шаг.
Он дернул плечом.
— А может, и не надо. Может, все уже кончилось.
Лицо девушки было эталоном изумления.
— Что?!
— Ну да. Вдруг мы все успели завершить? Ведь Бетани мертва. Как только ее люди окончательно поймут, что лишились своей атаманши, то вполне могут забросить это дело, разве не так?
Джекс рассеянно крутила в пальцах шерстяную нитку, выбившуюся из одеяла, — то ли пыталась подыскать слова, то ли раздумывала, что можно рассказать напарнику.
— Да, Алекс, я понимаю, отчего вы так решили — нет, я серьезно: я вас очень даже понимаю, — но в том-то и дело, что ситуация много сложнее. Подлинная проблема заключается вовсе не в Бетани.
После всего пережитого Алекс мог с этим поспорить.
— Постойте, вы о чем? Бетани пришла из вашего мира, так? Вы сами утверждали, что она со своими людьми с давних пор могла вмешиваться в дела моей семьи. Она убила Бена… Вы же сами это сказали! Ей вздумалось заиметь наследника Ралов, после чего она планировала меня зарезать. — Тут Алекс раздраженно сложил руки на груди. — И даже наняла какого-то типа, чтобы он обгадил мои картины.
— О нет, тот мужчина никакого отношения к ней не имел.
Алекс нахмурился.
— Откуда вы знаете?
— Потому что в тот момент я сама разыскивала вас в галерее и через зеркало увидела этого человека. Его зовут Седрик Вендис. Он никак не связан с королевой Бетани.
— Седрик Вендис? Это что еще за птица? Что значит «не связан с Бетани»? Тогда в чем дело?
Джекс вскинула ладонь, призывая успокоиться.
— Некогда Бетани стояла на стороне этих людей, однако в последнее время начала действовать в сферах, не относящихся к ее влиянию.
— Ни черта не понимаю!
Джекс пожала плечами.
— Бетани была второразрядной королевой, но обладала чрезмерными амбициями, вот и связалась с серьезными людьми. Помогая им, она, по-видимому, что-то услышала про вас и решила воспользоваться шансом в собственных интересах. Думаю, ей просто хотелось больше власти. А сюда она пробралась за их спинами… Люди, которые приходили в ваш мир и причиняли страдания вашей семье, замыслили недоброе для обоих наших миров, но они не знали о планах Бетани. Если бы Седрик Вендис хоть краем уха прослышал о махинациях интриганки Бетани — особенно в части ее видов на вас, Алекс, — то стер бы ее в порошок.
— Так кто же он, этот ваш Седрик?
— Правая рука Раделла Каина. Именно он все это затеял. Я едва поверила собственным глазам, когда увидела Вендиса в галерее. Думаю, это не к добру, что Вендис решил лично заглянуть в ваш мир да еще подобрался к вам так близко. Каин обычно посылает Вендиса с очень грязными поручениями.
— А что вы имели в виду, когда говорили про нечто недоброе для наших миров? Чего хочет Каин?
Джекс вздохнула.
— Власти он хочет… Всего лишь навсего. Как и многие другие на протяжении человеческой истории, он жаждет власти. Ему наплевать, кого или что придется уничтожить на пути, главное — добиться своего. Для таких, как он, смерть миллионов ничего не значит… В нашем мире долго царили покой и процветание. Люди превыше всего ценили усердный честный труд и его плоды. Нашим миром правила добродетель. Однако со временем появлялось все больше тех, кто считал, что все это устарело; им хотелось получать жизненные блага, не прилагая никаких усилий. А тех, кто утверждал, что подобные устремления ведут лишь к разорению и краху, они воспринимали как врагов.
— А, любители сваливать вину на глашатая с неприятными новостями.
Джекс кивнула.
— Всегда найдутся типы, которые, подобно Раделлу Каину, готовы воспользоваться общественным недовольством. Он и сыграл на эмоциях, обвиняя во всех бедах тех, кто по-прежнему честно трудился: они, дескать, бесчувственны и эгоистичны. Народ, привлеченный примитивными популистскими лозунгами, валом валил под знамена Каина. Ему удалось сделать так, что элементарная жадность стала вдруг моральным эталоном. По его словам, бесцеремонный захват плодов чужого труда и есть подлинная справедливость. Толпы жадно впитывали в себя его проповеди.
Во времена бедствий и всеобщего недовольства Каин завоевал сердца людей щедрыми посулами: открыл новое направление действий. Если верить ему, будущие перемены станут ответом на все наши проблемы. Люди, не задумываясь, ухватились за эту идею…
— Да уж, человеку нравится, когда ему говорят, что во всем виноваты другие, — вставил Алекс.
Джекс вздохнула.
— Для многих это звучит куда привлекательней, нежели призывы трудиться и самому отвечать за свои поступки.
— Так в чем же заключались великие изменения, которые предложил Раделл Каин?
— Он сделал из магии козла отпущения. Заявил, что все беды от волшебства, потому что оно несправедливо. Словом, для решения наших проблем он придумал выход: мир без магии.
Алекс пожал плечами:
— И что тут такого? Я сам живу в мире без магии.
— У вас есть технология. Во многих смыслах волшебство и технология взаимозаменяемы. С практической точки зрения это, по сути дела, одно и то же. Большинство из нас не разбираются в тонкостях магии; мы просто пользуемся ею, как, например, я пользуюсь своим путевым журналом. В вашем мире есть люди, которые все знают о технологии… э-э… телефонов?.. Но я готова поспорить, что остальные вряд ли понимают, как эти телефоны работают.
Подобно волшебству техника помогает улучшить жизнь. Она не просто позволяет выжить, но и способствует процветанию, здоровью, долгой и плодотворной жизни… Но так как у нас волшебством пользовались все, а разбирались в нем лишь единицы, знание приобрело подозрительный и даже зловещий ореол. Вот Раделл Каин и сыграл на всеобщих страхах.
— Вам так много известно про нашу технологию, а сами не можете даже чай заварить?
— Мы изучали, что здесь происходит, узнавали все, что возможно, но, несмотря на все наши усилия, получили что-то вроде беглого обзора, лишь разрозненные сведения. Нам частично понятно, что технология охватывает громадную сферу жизни в вашем мире, однако мы так и не сумели разобраться в деталях.
К примеру, вы каким-то образом используете так называемые автомобили, чтобы добираться до нужного места, доставлять продукты и товары, но мы не понимаем, как эти машины работают. Мы знаем, что они играют важную роль, так как видим их постоянно. Люди у вас разговаривают по телефонам, и хотя мы так и не поняли, что это такое, общая идея вроде бы ясна. Однажды мы наблюдали, как к раненому человеку подъехала красная машина, чтобы оказать помощь; мы видели трубки, разные коробки и странную технологию, которая используется для спасения жизни. Хотя нам непонятно, что и как было сделано, эти вещи явно служили для тех функций, которые в нашем мире выполняют целители.
Наши сведения — результат попыток как можно больше узнать о Ралах в вашем мире и о намерениях Раделла Каина. Наши знания чрезвычайно ограничены, как если бы глухой слепец пытался пересказать путешествие по совершенно незнакомой стране.
При всем при этом мы очень настойчивы. Несколько десятилетий ушло лишь на то, чтобы обнаружить и вычленить линию Ралов. Вот почему я немного знакома с биографией вашего деда и с тем, как технология встроена в вашу жизнь. Словом, нам известны отдельные случайные обстоятельства. Добывание чая не входило в их число.
— То есть вы намекаете, что намерения Раделла Каина у вас дома можно уподобить попытке лишить наш мир технологии?
Джекс кивнула:
— Конечно, эта аналогия сильно хромает, но в первом приближении годится. Кстати, он не просто хочет заставить людей отказаться от магии, нет: он вознамерился полностью убрать ее из мира. Уничтожить все основы ее существования. И утверждает, что это стремление к идеалу.
— Думаете, все обернется большой бедой?
— Кое-кто из нас до мелочей понимает, чего ждать, — и это вызывает ужас.
— Почему?
— Ну, вообразите хотя бы свой мир без технологии. Представьте на секунду, что пропала вся техника, которая обогревает ваши дома, помогает выращивать продукты питания, заставляет работать светильники… На что станет похожа жизнь без телефонов, грузовиков, целительных средств, без возможности обеспечивать города необходимыми товарами и услугами?
Что произойдет, если все жители будут лишены любых, даже малейших, видов технологии? Им придется самим выращивать еду, каким-то образом сохранять ее…
— Человек — существо весьма изобретательное, — заметил Алекс, пожимая плечами. — Да, задача трудна, но я уверен, что люди справятся.
— Справятся? Вы только представьте, что произойдет, если завтра ваш мир вдруг напрочь лишится любого оборудования. Да ведь основы вашей цивилизации распадутся в течение нескольких суток, если не часов. Каждый окажется сам по себе. Жители города не будут иметь понятия, что происходит у их соседей и даже живы ли они. Не останется ни самолетов, ни автомобилей — ничего. Вы не сможете посещать другие места, разве что пешком. Вы сами-то знаете, сколько нужно времени, чтобы на своих двоих отмахать, скажем, полсотни миль? Расстояние, которое ваши машины покрывают за пару десятков минут, вы преодолеете за несколько дневных переходов.
Никто не сможет связаться с далекими друзьями и родственниками. Никто и понятия не будет иметь, чем занимается правительство. Никаких новостей — ни о чем. Все до единого окажутся во мраке, как в буквальном, так и в переносном смысле. Будете сидеть без телефонов, электроприборов, без тепла и без возможности позвать на помощь. Ваш мир умолкнет.
В скором времени продовольствие на складах начнет гнить. Как вы полагаете, быстро появятся банды мародеров? И кто их остановит? Каким образом полиция будет узнавать, где и когда совершено преступление? Услышат ли они мольбы о помощи? И как вообще попадут на место? Нет, закон и порядок тут же превратятся в предания давно минувших дней.
А ударят морозы, что тогда? Миллионы кинутся рубить леса, чтобы обогреться. Костры обернутся массовыми пожарами. А техники для борьбы с ними уже нет. В конце концов дело дойдет до того, что выгорят целые города, оставив десятки тысяч людей без крова.
Заразные болезни захлестнут ваш мир лавиной эпидемий, однако средств остановить их не будет. Человеческая жизнь станет не только убогой, но и короткой.
Когда истощатся последние запасы еды, вы начнете вымирать миллионами. У еще живых не найдется ни сил, ни желания хоронить трупы. А когда голод прижмет всерьез, люди примутся глодать мертвецов.
Останется единственный действующий закон: выживи любой ценой.
Те, кто в свое время лелеял идиллические мечты о якобы простой и чистой жизни на природе без какой-либо технологии — в моем мире это означает полное отсутствие магии, — так вот, все эти мечтатели умрут в грязи, охваченные отчаянием и ужасом. Их прекраснодушные взгляды рассыплются в прах под ударами ледяной реальности. И в вашем мире, и в моем такие люди совершенно не способны просчитать последствия своих великих устремлений.
То, что раньше давалось без труда, станет крайне сложным, а порой и невыполнимым. Невежественные, перепуганные, слабые люди примутся сбрасывать испражнения в озера, реки и ручьи, ни капельки не подумав о тех, кто живет ниже по течению. Кстати, — огромной проблемой станет нехватка чистой незараженной воды.
Мусор и пищевые отбросы будут лежать у всех на виду, размножатся полчища грызунов. Вокруг человеческих поселений поднимется неописуемая вонь. Без технологии, этого продукта умственной деятельности, человечество ждут страшные болезни и море смертей.
Школы, разумеется, станут далеким воспоминанием. О просвещении можно будет забыть. Все силы и время будут уходить на борьбу за выживание. По мере того как толпами начнут умирать люди, имеющие склонность к технике и обладающие навыками и знаниями, которые некогда были столь распространены и обычны, ваш мир все глубже станет погружаться в бездонную пучину Средневековья, в мерзость и страдания. Десятки миллионов детей будут умирать, едва успев родиться, потому что они появятся на свет в мире, где царствуют невежество, отсталость, предрассудки и правят самые жестокие и безжалостные.
Такова окажется реальность мира без технологии: жалкое прозябание в безнадежности, грязи и дикости…
Во внезапно наступившей тишине только дождь продолжал свое бормотание. Джекс сидела неподвижно, давая Алексу время впитать услышанное и прочувствовать весь ужас предсказания.
Алекс понимал: да, Средневековье примерно таким и было. Знания, накопленные прошлыми цивилизациями, были утрачены, когда человечество оказалось ввергнуто в бездну темных веков. Борьба за выживание стала настолько жестокой, что в истории человечества есть целые столетия, о которых почти ничего не известно. Возрождение явилось свидетельством благородства человеческого духа. Лишь после того как цивилизация поднялась с колен и приступила к развитию технологии, в мрачном царстве блеснул лучик света.
Однажды такой лучик погас, и на его возвращение ушли тысячи лет.
— Вот чем идеи Раделла Каина грозят нашему миру, Алекс, — негромко промолвила девушка. — Вот что нас ждет. Мы утратим все, из чего сделаны наши жизни и весь наш мир.
Такое описание отрезвило Алекса. Он никогда не задумывался, что будет, если подобное случится. В отличие от Джекс. Она вообще, можно сказать, нарисовала более мягкую картину того, что на деле окажется чистым ужасом.
Если технология каким-то образом будет внезапно отнята, людские муки превзойдут любое воображение. Без вездесущей техники и промышленности, о которых так любят ныть некоторые представители человеческого рода, можно будет считать удачей находку горсточки червей для пропитания.
Алекс предложил:
— А что, если вам перейти с магии на технику? Вы бы смогли строить всякие сооружения, создавать необходимые вещи… как это делаем мы. Ведь в свое время и у нас ничего не было.
Она бросила ему укоризненный взгляд:
— И сколько тысячелетий вы просидели перед этим в темноте при лучине?
Да, она права.
— На то, чтобы создать, изобрести и открыть вещи, которые улучшают жизнь, у вас ушло несколько веков. Мы тоже потратили бессчетные столетия на развитие параллельных способностей, позволивших искоренить вездесущие болезни и вечную нужду. Именно к этим способностям мы прибегаем, чтобы определить сроки сева или сбора урожая. Без этих методов многотысячные толпы оказались бы на краю голодной смерти. Можно привести бесконечное число примеров, как эти длительное время развиваемые способности помогают нам жить — противоестественным и порочным образом, если верить Раделлу Каину. Оттого лишь, что он хочет главенствовать, хочет найти козла отпущения, чтобы захватить власть, мы потеряем все, и утраченное будет уже не вернуть…
— Но зачем это ему? Ведь он станет хозяином пустыни?
Джекс нахмурилась:
— Вот вы и попали в точку: он хочет стать хозяином всего и вся. И пусть от цивилизации останутся рожки да ножки… Что угодно, лишь бы у него в руках оказалась безграничная власть.
Если бы его действительно заботила судьба людей, он не стал бы разжигать ненависть к вечным ценностями не стал бы винить во всем жертвы преступлений и перекладывать ответственность на плечи невинных, когда дела идут наперекосяк. Нет, он бы начал решать проблемы, а не использовать их в качестве орудия для завоевания абсолютной власти.
Когда Каин добьется своих целей, никто не сможет встать у него на пути. Он будет царить над миром — ледяным, голодным, мертвым миром, — но все же станет властелином, обитающим в расточительной роскоши, где ему будут доступны любые прихоти. Все, пусть даже немногое, что останется, будет находиться под его контролем. Это единственное, что его волнует. Он не знает сострадания. Главное для него — получить искомое, и плевать, что при этом сгинут миллионы… Тем более что едоков станет меньше.
Слушая эти слова, Алекс невидящим взглядом смотрел перед собой.
— Невозможно поверить, что люди безропотно согласятся с подобными планами.
Джекс вздохнула.
— Я знаю. Нам тоже трудно в это поверить, но люди ежедневно и по своей воле подвергаются процессу, именуемому «Очищение», чтобы лишиться всех своих талантов… Я имею в виду способности к магии. После такого перерождения они навсегда утрачивают врожденные и приобретенные навыки творить волшебство, а потом заявляют другим, будто впервые в жизни почувствовали себя по-настоящему свободными, и начинают давить на окружающих, чтобы и те последовали их примеру, избавились от своих «порочных» способностей. Люди сутками выстаивают в очередях, желая пройти обряд, оказаться такими, как и все, продемонстрировать свою «добродетель»…
Джекс отвернулась, пряча слезы.
— И это хуже всего… Как много оказалось таких, кто не ценит свои неповторимые таланты, не ценит самих себя, не говоря уж о тех, кто сражался и погиб во имя их свободы выбора — вместе с врожденным даром к волшебству и самой индивидуальности… — Она стиснула одеяло в кулаке. — Порой мне кажется, что пусть им же будет хуже, если они такие. Но беда-то в том, что вместе с ними та же участь поджидает и таких, как я. Я сражаюсь за своих единомышленников. А остальные… Да будь они прокляты!
Алекс невольно сглотнул, слыша неподдельную горечь в ее голосе.
— Да, в моем мире тоже есть такие людишки. Они заявляют, будто свобода непрактична, что нам надо отказаться от нее во имя всеобщего блага.
— Бойтесь их, — прошептала девушка. — В них-то и есть корень зла. Такие люди терпят и оправдывают тиранию, идут с ней на сделку. И тем самым навлекают дикость и смерть на всех нас.
Алекс некоторое время сидел молча, слушая дробь дождя по брезентовому навесу. В голосе Джекс чувствовалась особая сила, безудержная пылкость, убежденность и страстная целеустремленность. Необыкновенная женщина! Она знала, о чем говорит.
И не следовала по чужим стопам. Джекс была лидером, вожаком.
— Что ж, если Седрик Вендис — правая рука Каина, да еще играет важную роль сам по себе, зачем он пришел в этот мир, купил мои работы, а затем их опоганил?
Джекс пару секунд мрачно молчала.
— Не знаю, — наконец ответила она. — Сама помню, что удивилась, когда увидела, что он вытворяет.
— Ну а… — решился Алекс на главный вопрос, — вы точно убеждены, что этот Раделл Каин чего-то от меня хочет?
Девушка ответила, глядя прямо в глаза:
— Закон девяток утверждает, что вы играете центральную роль.
Алекс даже не шелохнулся под ее пристальным взглядом.
— Между прочим, Бетани сказала мне, что вы наемная убийца, которая должна меня уничтожить.
