ГЛАВА 10

Как известно, черти и ангелы всегда занимали в жизни людей особую нишу. Стас, как и большинство соотечественников, слышал истории, что у каждого человека на правом плече сидел Хранитель, а на левом, соответственно, Искуситель. Они давали человеку советы, и он уже сам решал, чьим следовать по жизни.

Пенсионерка Молчанова вопросами выбора пути не задавалась. Вышедший из подъезда Стас увидел, что черти сидели у неё на обоих плечах. Двое самых мерзких, ехидно поглядывая на художника и указывая в его сторону когтистыми пальцами, быстро что-то шептали Молчановой на уши. Другие, растянув губы в усмешках, азартно тёрли руки и корчили Стасу рожи. Не подозревавшая о нечистой силе Молчанова стояла, уперев руки в бока и сильно наклонившись вперед. Ее маленькие глазки анаконды смотрели прямо в лицо художника. Знаменитые брови сошлись над переносицей. Узел косынки по неизвестной для Стаса причине сбился на правое ухо, придав Молчановой сходство с пиратом.

Черти, наконец, замолчали и все до одного уставились на Стаса выпученными глазами. Молчанова, пожевав недовольно губами, буркнула что-то вроде «Расходилась тут...интеллигенция недобитая...» и, обогнув Стаса, скрылась в подъезде. Черти все как один заржали и продемонстрировали ему неприличные жесты.

Что Молчанова хотела всем этим сказать, художник так и не понял.

«Все мы в душе немного Раскольниковы... иногда», - раздраженно глянув вслед старушке, подумал интеллигент.

То ли очередное появление чертей так подействовало, то ли что-то еще, но тут Стасу неожиданно вспомнился самый первый случай, когда он встретился с нечистью. Тогда, проснувшись после празднования Нового года, он увидел на мольберте черта, который ковырялся в зубах зубочисткой. Моментом протрезвев, Стас бросился за ним с ботинком и за несколько минут превратил холостяцкую квартиру в нечто, очень схожее со свалкой. Чертик, с грацией кошки увернувшись ото всех ударов, на прощание испортил воздух и растворился в стене. Потрясенный до глубины души Стас даже опохмелиться после такой встречи не решился, хотя голова раскалывалась жутко. Более того, несколько дней он, что было для художника нехарактерно, вообще не пил.

К врачу Стас не пошел, все-таки решив, что «рассосется как-нибудь само». Однако черти «рассасываться» не пожелали а, наоборот, начали появляться все чаще и вести себя все более нагло. Стас отчаялся уже до такой степени, что решил прибегнуть к услугам отечественной медицины.

Собственно, сейчас Стас как раз и собирался посетить районную поликлинику. Выбросив из головы неприятный случай с Молчановой, он направился к ближайшей атобусной остановке.

...Врач-нарколог сидел за столом с опухшей физиономией и поддерживал рукой голову. Лицо его было красное, а глаза стеклянные.

«Видимо, тоже вчера что-то праздновал», - подумал присевший на стул Стас.

Врач тяжело вздохнул и скрипучим голосом произнес:

- На что жалуемся?

Стас замялся. Он не знал с чего начать и боялся, что его примут за шизофреника. Жаловаться на себя? Так он ничего такого особенного не сделал. Ну, пил, да, но не так, чтобы уж очень! Многие пьют куда больше, и хоть бы что! Жаловаться на черта? И вовсе бесполезно, так как он понятие абстрактное и с него взятки гладки.

- Ну, говорите, говорите, - пробурчал врач.

- Я видел черта, - решился Стас.

- Как это произошло? - доктор воспринял эту сенсационную новость как-то спокойно и начал что-то писать в медицинской карточке. Возможно, ему несколько раз на дню приходилось выслушивать подобные сообщения и очередное не вызвало в нем никаких эмоций. Зачастую люди на работе привыкают к таким вещам, которые простому человеку кажутся особенными. Привыкший к сладкому кондитер, возможно, с большим удовольствием будет грызть обычный сухарь, чем поедать сладкий бисквит. Вот и этому доктору, по всей вероятности, эти черти уже надоели до «чёртиков». Поэтому-то он и не удивляется.

Однако надоели или нет, но лечить больного всё равно надо. Хотя здесь, как тараканов, дихлофосом и не вытравишь. Уже потому, что такого дихлофоса для чертей ещё не придумали.

- Первый раз я его увидел, когда проснулся после встречи Нового года.

- Значит, вы накануне этого принимали спиртные напитки? - с вопросительно-утвердительным тоном произнёс врач. - Сколько примерно выпили?

Стас уже давно перестал считать выпитые рюмки. Это было интересно делать в студенческие годы, когда более полно хотелось узнать возможности своего организма. Теперь же в этом необходимости не было. Он пил столько, чтобы чувствовать себя хорошо. Бывали, конечно, иногда переборы, но этого не случалось во время больших застолий.

- Как обычно, - замялся Стас. - Я не засекаю. Просто смотрю по состоянию.

- Ну, всё же? - нарколог продолжал писать и, задавая вопросы, в сторону Стаса не смотрел.

- Ну, граммов триста водки и фужер шампанского.

Доктор перестал делать записи и посмотрел на пациента.

- А до этого сколько дней пили?

- С неделю вообще не пил, - пожал Стас плечами. - На работе аврал был. Заказчик требовал закончить оформление к Новому году.

- А после, я так понял, еще было что-то подобное? - врач внимательно смотрел в глаза сидящего напротив человека, пытаясь уловить в них ложь.

- В смысле аврала? - переспросил художник, но потом спохватился. - Да, было. Три или четыре раза. Но тогда я ничего не употреблял, разве за исключением последне... предпоследнего. Тогда выпил примерно полбутылки портвейна.

Опустив глаза, он стал рассматривать свои руки.

Врач пару секунд заворожено смотрел на пациента, а потом, очнувшись, спросил:

- Так кем вы работаете?

- Я художник.

Доктор повернул голову к окну и забарабанил по столу пальцами.

- Что-то не так? - поинтересовался Стас. Он видел, что врач находится в замешательстве.

- Да нет, все в порядке, - тот протянул рецепт. - Пропейте курс и снова приходите ко мне.

- Спасибо, - Стас встал из-за стола и направился к двери.

- Да! - вдогонку раздался голос доктора, - Спиртное во время лечения ни в коем случае не принимать.

Отоварившись лекарствами, Стас не стал откладывать в долгий ящик начало курса и прямо в аптеке принял первую дозу. Домой шёл пешком, никуда не торопясь. Мимо куда-то спешили люди и машины. Город постепенно отходил от очередного праздника и одновременно начинал готовиться к следующему. На столбах и заборах вместо разнообразных объявлений появились лики с икон. Стас на все это смотрел с легкой неприязнью. Ну, понятно - праздник, но для этого совсем не нужна рекламная компания. Хотя, если здесь замешана торговля, то ей абсолютно по барабану, на чем раскручивать свои товары. Лишь бы покупателю лишний раз напомнить, что на носу очередной повод, чтобы раскошелиться.

Подходя к своей двери, Стас понял, что возникшее после появления чертей чувство неприязни к своему жилищу к груди не подступает. Он спокойно открыл замок и уверенно вошел в прихожую. Почему-то захотелось разуться. Он скинул обувь, достал из-под тумбочки смятые, покрытые пыльютапочки и по давно не мытому полу прошел на кухню. Там все было именно так, как и утром или так, как вчера, или как в любой из дней нескольких последних лет.

Стас взял тряпку, лежащую у края раковины, как следует смочил ее водой из-под крана и прищуренным взглядом огледел покрытую пятнами столешницу. Уже через пять минут та сияла первозданной чистотой завода-изготовителя. Художник отступил на шаг и с удовольствием оглядел дело своих рук. Потом он принялся за тумбовый стол, подоконник и саму раковину, которая сейчас имела цвет бронзового памятника вождю мирового пролетариата.

Через полтора часа кухня сияла чистотой. Стас, радуясь достигнутому результату, любовался восстановленным порядком. Он был уверен, что так теперь будет всегда. С огромным желанием продолжить уборку прошел через темный коридор в комнату. И тут его посетило разочарование. Окинув взглядом небольшое помещение с низким потолком, Стас в полном объеме почувствовал грандиозность задуманной им затеи. Его руки опустились, и он снова вернулся на кухню. На душе вновь воцарилось удовлетворение и покой.

Захотелось есть. Стас быстро приготовил бутерброды и заварил чай. Выловив плавающие по поверхности чаинки, больше похожие на отходы деревообрабатывающей промышленности, сел за стол и перевел взгляд в окно. Там, на улице, падали белые хлопья снега. Было сыро и холодно. А Стас сидел в своей чистой кухне и пил свежезаваренный сладкий чай с бутербродами. В душе царили спокойствие и полное удовлетворение жизнью. Единственное, что нарушало всю эту идиллию, была легкая головная боль, мучавшая Стаса еще с самого утра. Но художник ее поначалу вовсе не замечал. Он наслаждался своим новым состоянием. Художник смотрел на серый весенний пейзаж и чувствовал себя на седьмом небе.

Однако, то ли из-за чая, то ли из-за лекарства голова становилась все тяжелей. Ее трудно стало держать, и Стас решил пойти прилечь. Он вымыл кружку и стер со стола крошки белого хлеба. Еще раз окинув кухню взглядом, поплелся к своей кровати.

Она стояла не заправленная и показалась Стасу какой-то чужой, неуютной и холодной. Он не стал раздеваться и лег прямо в одежде, немного расправив одеяло. Глубоко вздохнув, закрыл глаза и почувствовал, что сейчас уснет. Перед глазами поплыли картинки, тело расслабилось и по нему разлилось густой жидкостью приятное тепло. Реальность стала уходить и ей на смену шла дрема.

И тут Стаса как будто толкнули. Продолжая лежать с закрытыми глазами, он почувствовал на себе чей-то взгляд и присутствие рядом постороннего. Не меняя положения тела, открыл глаза и увидел на мольберте черта, который молча таращился на художника своими маленькими жгучими глазками. В отличие от предыдущих этот черт не кривлялся и не строил рожи, а только молча смотрел. И от этого становилось особенно жутко.

Перед глазами ни стого ни с сего появилась странная надпись:

Надпись мигнула и почти сразу пропала. Что за? Какого...

У Стаса хватило самообладания, и он продолжал лежать на кровати, стараясь оценить увиденное. Ну, во-первых, он спиртное не принимал, значит, появление черта не связано с белой горячкой. Во-вторых, ...в-третьих, в-пятых, в-десятых, художник прекрасно понимал, что здоров и появление нечисти никак не связано со здоровьем его психики.

Художник приподнялся, нащупал ногами пол и сел, положив ладони на колени. Черт же с места не сдвинулся и продолжал сидеть на мольберте. Человек и нечисть долгое время смотрели друг на друга. Стас не никак мог понять, чего хотел добиться своим взглядом черт. Ведь он, в силу своей астральной сущности, все давно о Стасе должен знать. Обычный же человек таким даром не обладает и поэтому вынужден использовать органы обоняния и осязания. Это позволило уловить носу художника резкий запах серы. Именно это вселило в его мозг полную уверенность в том, что черт настоящий. У человека могут быть зрительные галлюцинации, но о наличии «нюхательных» он еще не слышал.

- Привет, как дела? - наконец вырвалось у Стаса.

В ответ черт улыбнулся, показав белые, как сахар, зубы. В следующую секунду он щёлкнул хвостом и словно матерый акробат спрыгнул с мольберта на пол, при этом перекувырнувшись через голову. Стас не успел и глазом моргнуть, как черт уже стоял прямо перед ним и, все так же жутко улыбаясь, продолжал буравить художника жутким взглядом.

- Тебе чего? - Стас немного отодвинулся назад.

Черт поднял руку и сделал манящее движение, словно приглашал следовать за собой.

- Ты хочешь, чтобы я пошел за тобой?

Молчаливый кивок.

- Нашел дурака! Думаешь, я не знаю, куда ты хочешь меня отвести?

В памяти всплыли сказки, которые Стасу в далеком детстве читала мама. И если в них фигурировал черт, предлагающий отвести главного героя в некое неизвестное место, то в итоге это место всегда оказывалось самым настоящим адом. В прямом смысле.

Черт, однако, отреагировал не так, так ожидал Стас. Не сгинул, разочарованный отказом, как в тайне надеялся Стас, и не вырос в гневе до устрашающих размеров, чего Стас боялся. Черт поступил так, как художник меньше всего ожидал. Нечистый вытаращил глаза... а потом зашелся писклявым смехом, согнувшись пополам. Стас сидел ошарашенный и просто не знал, как на это реагировать, сбитый с толку нестандартным поведением нечистого.

Чертик прекратил смеяться резко, словно его выключили. Он снова махнул рукой, уже настойчивей, предлагая Стасу следовать за собой. Но художник не собирался поддаваться на провокации. Глубоко вздохнул, ясно произнес: «Именем Господа нашего Иисуса Христа... э-э-э... изыди!». После чего перекрестил черта.

В ответ черт посмотрел на Стаса, как на умственно отсталого, устало махнул рукой и направился к выходу из комнаты. Стас озадаченно смотрел на него, думая, то ли это молитва так подействовала, то ли черту просто надоело с ним возиться.

Остановившись в дверном проеме, черт развернулся к Стасу, скрестил руки на груди и снова принялся глядеть своим жутковатым взглядом. Копыто в нетерпении отбивало дробь по полу.

Никуда черт уходить не собирался.

- Да хоть всю ночь там стой, - сообщил Стас рогатому. Но на того такая невеселая перспектива впечатления не произвела. По крайней мере, внешне черт это никак не выразил. Даже позы не изменил.

Стас посмотрел на часы. Уже почти девять. За уборкой художник не заметил, что приблизился вечер. Интересно, а если он сейчас ляжет спать, что черт будет делать? Может, обиженный таким пренебрежением, все-таки уберется туда, откуда вылез? Или наоборот, нападет во сне? С другой стороны у чертей была просто масса возможностей причинить ему вред раньше, но они ими не воспользовались.

Стас снова лег на кровать. Поразмыслив, выключил ночник. Света из окна пока вполне хватало, чтобы в подробностях рассмотреть нечистого.

- Спокойной ночи, - сказал художник. - Можешь стоять хоть до утра. Я тебя не боюсь.

Черт вновь не отреагировал. Разве что копытом постукивать перестал.

Ну вот опять это странные сообщения перед глазами мелькают. Раньше их не было. Новый уровень белочки?

Некоторое время Стас не сводил с черта настороженного взгляда, ежеминутно ожидая какой-нибудь пакости. Но тот стоял смирно, даже не меняя позы, словно неживой. Только огоньки красных глаз продолжали светиться в темноте.

Стас и сам не заметил, как вскоре его сморил тяжелый удушливый сон.