Перед блокпостом Новокузнецкой Арсений и Женя отпустили рычаги, дрезина по инерции проехала несколько метров и остановилась. Облаченный в ОЗК Арсений спрыгнул на рельсы и поднял руки, показывая, что оружия у него нет.

Такое приветствие насторожило часовых. Обычные путники легко преодолевали блокпост, главным тут были даже не документы, а мзда. Женя подошел следом за доктором. Охранник высунулся из-за мешков.

– Че надо? – настороженно поинтересовался он.

– Нам надо вот этот ящик… – Арсений осторожно, словно опасаясь нападения из-за спины, обернулся к дрезине и указал на принайтованный груз, – вынести на поверхность. И как можно скорее.

Часовой понял, что путники не представляют опасности, и осветил ящик фонариком. В круг света попала эмблема.

– Это че?

– Биологическая опасность. Мы на Павелецкой раствор один попробовали против мутантов. Ни черта не получилось, – Арсений подыгрывал интонацией бандиту. – Он и на тварей, и на людей одинаково действует. Токсичен.

Доктор перевел взгляд на бандита. Тот явно не понял последнего слова.

– Ты думаешь, мы в полном комплекте по туннелям просто так гуляем?

Женя артистично сыграл испуг, передернув плечами. Бандит посмотрел на него с опаской.

– А че у нас решили выйти?

– Ганза не разрешила, велели в реку выкинуть. Через себя не пустила.

– А че на «автозаводе» не выкинули?

– Это – приказ! Велели здесь.

– Бумага есть?

– О! А давай мы тихонечко пойдем обратно. А вы с этой хренью сами разбирайтесь! – Евгений и Арсений синхронно попятились.

– Э-э-э-э, вы куда?! Я договорюсь. Ждите здесь, – бандит взобрался на бруствер. – Свалились на мою голову, уроды!

План сработал. Бандиты испугались, не захотели иметь дело с биологической угрозой и выпустили троицу на поверхность.

– Сил нет дальше тащить! Давай здесь!

Доктор запыхался, с трудом переставлял ноги.

– Нет, еще! – Женя оперся на ящик, давая Арсению отдохнуть.

– Такая маленькая, а такая тяжелая! Уснула?

– Мотылька нет, значит, не спит.

Евгений размышлял о том, насколько быстро человек привыкает к безопасности. Доктор вышел на поверхность, будто на прогулку, он не думал о мутантах. Молодой сталкер даже удивился такому безграничному доверию к своей персоне.

– Беспокоит меня один вопрос, эти наши… микроорганизмы… они сколько смогут прожить в контейнере без пищи?

Интересно, думал Женя, вот они идут рядом со мной, как под зонтиком. Абсолютно ничего не боятся. Что Арсений, что Маша. Словно так и должно быть. Я и безопасность – неразделимые понятия. Они не боятся мутантов, но мало ли вокруг тварей, на которых мои чары не действуют! Например, растения хищные.

Вспомнилась коряга-ментал, высосавшая кровь из Алены. Женя вздрогнул, подумав о корнях-щупальцах.

А тут еще и зловещие кремлевские звезды, которые можно ненароком увидеть между остовами строений, и бандиты, которые вполне могут их преследовать.

Воробей-то наверняка не простил ему исчезнувшей тачки с патронами. И как объяснить, что маслята слямзил не он, а Цыган? По-дурацки как-то получилось.

Парень посмотрел на Машу, которая прогулочным шагом шла рядом.

Доверие, безграничное доверие. Как бы им не пришлось за него поплатиться.

– Нам бы сориентироваться, – предложил доктор, а когда Женя удивленно остановился, уточнил: – На местности.

– И?

– Надо бы левее забирать, чтобы нечаянно к звездам не выйти.

– Это где мост был около Октябрьской?

– Ага. Крымский, если быть точным, мост.

Здания, которые два десятка лет назад образовывали то, что называлось Замоскворечьем, в большинстве своем не пережили ядерную катастрофу.

Отважной троице с опасным грузом было очень непросто преодолеть развалины. К счастью, от тяжеленного «ящика страха» они избавились, а колбы, помещенные внутрь армейского термоса, покоились за плечами Арсения.

Начиналась метель, грозившая перерасти во вьюгу. Ледяной ветер метал колючие снежинки, которые противно шуршали, врезаясь в маску противогаза, и норовили залепить окуляры.

Евгений ни разу не сталкивался с бурями на поверхности. Он вдруг сообразил, что с момента его первого выхода с Баррикадной прошло не так уж много времени. Просто события настолько спрессовались в единое целое, что молодому сталкеру казалось, что он стал совсем взрослым целую вечность тому назад.

Нудное переползание через завалы сменялось не менее нудным продиранием сквозь остовы машин и частыми остановками, когда Женя сканировал округу, оценивая ауры живых существ и степень их опасности.

Желающих умереть животных не было, они, наверное, предпочитали замерзнуть в своих норах.

Снежная крупа таяла в окулярах и тут же замерзала, образуя на стеклах корку льда, фонарь намокал. Сталкер тяжело выдохнул.

– Давайте искать место для дневки. Совсем на ощупь идем.

– Странно.

– Что?

Арсений повернулся на триста шестьдесят градусов, а Женя повторил его движение и понял, что имел в виду доктор. Широкая многополосная дорога была кем-то сознательно расчищена от автомобилей и теперь напоминала площадь.

Вьюга набирала силу. Парень снова ощутил себя так же, как на Баррикадной, когда стал объектом налета вичух, но сейчас опасаться крылатых ящериц не было оснований.

Арсений взглянул на компас, и они быстрым шагом двинулись на запад, чтобы буквально через триста метров упереться в сплошной завал автомобилей, закупоривавший вход в туннель около метро Октябрьская.

– Интересненько, – произнес доктор, когда Женя, рукой прикрывая фонарь от вьюги, осветил баррикаду.

В ее рукотворности можно было не сомневаться: пустоты между корпусами и салоны были тщательно законопачены мусором.

– Это убежище нам бы подошло. Но чье оно? – доктор схватил Машу за руку и попятился. – Выродки?

– Заброшено, – вынес вердикт Евгений.

Мутанты обязательно держали бы часовых у поверхности, но черной с синевой ауры впереди не наблюдалось. Зато… Она была сзади! Сталкер понял это, когда решил проверить, не притупились ли его способности из-за бурана.

– Сзади по этой улице у нас что?

– Павелецкая. Это – Садовое кольцо.

– Сзади – выродки.

– За нами идут? – голос доктора дрогнул.

– Вряд ли чуют нас. Далеко. И метель. Но все равно лучше спрятаться.

Они двинулись вдоль баррикады, разыскивая щель. Она нашлась легко, что еще раз подтвердило факт заброшенности автомобильного туннеля. Верх баррикады под самой эстакадой был разрушен.

– Здесь уже много лет никого нет, – нарушила молчание Маша и первой спрыгнула вниз.

– Даже вонь выветрилась.

– А я думал, численность выродков растет, – Женя то и дело оборачивался, стараясь быть замыкающим.

– Этот туннель к Октябрьской – ближайший. Не помню, чтобы там жаловались на выродков. Видать, они населяют те места, что ближе к Павелецкой. Им оттуда легче осаждать метро.

Доктор спрыгнул вниз и сердито крякнул, когда тяжелый термос стукнул его по спине.

Спать в противогазе тяжело. Привычка правильно дышать не позволяет погрузиться в сон глубоко, дремлющее сознание мечется между двумя тревогами: есть ли движение поблизости, отдыхает ли организм вообще? И прикосновение девичьего пальца к трубке воспринимается как щелчок.

Женя встрепенулся, готовый вскочить, ударить, схватить автомат. Мотылек стояла над ним и прижимала толстый палец не по размеру большой перчатки к коробке своего противогаза. Указала второй рукой в сторону, Евгений посмотрел, но ничего не увидел. Маша поняла это и сердито зашипела:

– Следы. Этот туннель не заброшен, пока мы спали, сверху намело снега, и мимо нас прошла толпа.

– Не заметили?

Доктор проснулся и силился протереть подслеповатые глаза прямо сквозь окуляры.

– Не заметили.

– Ты их не видела?

– Нет. Я… была в другом месте.

Женя осторожно подошел к следам, оглянулся. Его спутники тревожно всматривались в темноту, но ничто не предвещало опасности.

Сталкер качнул пару раз рычаг «жучка», осветил дорожку на снегу и тут же отключил фонарик.

– Дикари, – сообщил он, когда вернулся в укрытие. – Босые.

– Не учуяли, странно, – протянул Арсений. – А что снаружи?

– Видимо, в баррикаде есть еще одна дырка, которую мы не заметили, – констатировала Маша и только после этого ответила на вопрос доктора: – Снаружи тихо.

– Ну так сматываемся! – скомандовал парень. Вдвоем с Машей они быстро закинули на плечи рюкзаки, но доктор медлил, задумчиво рассматривал термос у своих ног.

Потом перевел невидящий взгляд на Женю.

– Арсений, что-то не так?

– Что-то не так, – эхом отозвался доктор и потер левую грудь точь-в-точь, как это делал Дед.

Ночное небо в проеме над ними и темнота в туннеле вдруг сделались еще чернее, топот множества ног заполнил пространство вокруг.

– Бегите! – закричал доктор, падая на колени перед термосом.

– Арсений, вы что? Вместе! – парень повернул врача за тщедушное плечо лицом к себе.

– Дурак! Значит, мой черед, а ты потом вернешься!

Темнота грозно надвигалась – одновременно со всех сторон. Указательный палец Жени передвинул флажок «калаша». Щелк! Режим автоматический, на сколько очередей хватит рожка? Перезарядить уже не позволят. Время потеряно, бежать поздно.

Доктор быстро, но аккуратно отвинтил крышку термоса, извлек колбу, снял колпачок. Все это время он невнятно ругался. Наконец, вскочил, встряхнулся и изо всех сил выплеснул содержимое колбы от пояса вверх!

– Оно жидкое?! – не сдержал удивления Евгений.

– Физраствором залил…

Фразу доктора оборвал треск.

Хотя большая часть содержимого колбы растеклась по остовам автомобилей, что-то все-таки попало на потолок туннеля. И сейчас по нему расползалась невидимая паутина. Не просто ужас ударил по плечам готовых к бою Жени и его друзей. Ярость, голодная и всепоглощающая ярость разлилась вокруг, останавливая собравшихся напасть выродков. Свободной рукой Евгений схватил доктора, поднимавшего фонарик, за запястье:

– Пофиг уже! Или – или.

Они повернулись спиной к баррикаде и из двух стволов ударили по рожам тварей, перебежками приближавшихся к ним по туннелю со стороны Октябрьской.

А за спиной, где была безоружная девочка, не было слышно ничего. Безмолвие. Атака с двух сторон захлебнулась, и выродки, получив отпор, не стали нападать повторно. Кроме того, с другого конца туннеля послышались выстрелы.

– Помощники нам сейчас не нужны, – угрюмо заявил Женя и указал большим пальцем за спину. – Нам – туда!

Темнота за спиной пульсировала, незримые энергетические разряды втыкались под левую лопатку, и сердце парня норовило остановиться.

– Я тут подожду, – Маша уселась прямо на асфальт, прижала колени к груди и обняла их руками.

Доктор не сказал ничего, синхронно с Женей они обернулись и по команде включили фонари.

– Музей мадам Тюссо, – произнес Арсений.

Несколько выродков были застигнуты в движении, кто-то – в прыжке, кто-то в попытке вскарабкаться обратно. Не уцелел никто. Их тела затягивала минеральная, постепенно костенеющая пленка. Но твердой каменной породы, которую можно было бы отбить прикладом, еще не было.

– Подождем! – Женя зажмурился, отключил фонарь и постучал им себе по макушке.

– А ты садист! – проворчал Арсений, но с места не сдвинулся.

Они трое, чтобы устоять, обняли друг друга за плечи и, неподвижные, слушали, как позади стихают выстрелы, а потом – как встают дыбом волосы на голове в тщетной попытке вырваться из тесной маски противогаза.

– В самом деле, если не шевелиться, этот чудовищный ужас не так сильно лупит по мозгам, – вслух размышлял Евгений. – Это, наверное, и есть способ находиться рядом. Маленькие кремниевые твари атакуют только двигающиеся объекты.

Арсений сумел наполнить колбу ловчее, чем в прошлый раз.

Они выстроились в колонну, прошли сотню метров в сторону Октябрьской, обнаружили несколько трупов выродков, убитых уже не ими, и остановились, обессиленные.

– Я один это чувствую? – Женя оперся об автомат, как о посох.

– Сонливость? – доктор остановился, широко расставив ноги.

– Слабость? – сталкер посмотрел на Машу, которая остановилась рядом: девочку мучила одышка.

– Не один. Я думал, это из-за канистры, – так Арсений называл термос за плечами.

– Но мы-то налегке, а еле ноги тащим.

– Давление бы измерить.

С трудом передвигая налившиеся свинцом ноги, они подошли к баррикаде, которая перегораживала выход из туннеля.

– Неохота здесь еще раз спать!

Доктор и девочка расположились среди машин, наблюдая, как Женя двинулся вверх в поисках выхода.

– Не бойтесь! Не останемся. Ночь только началась.

На верхней машине у самого отверстия в расслабленной позе, положив обе руки на «калашников» на коленях, сидел человек. Телосложением он напоминал Арсения.

Незнакомец, как ни в чем не бывало, сверкнул стеклышками очков из-под окуляров противогаза.

– Привет, Женя.

Сталкер с удивлением узнал одного из старших мастеров с Автозаводской. Сейчас, в маске, его лицо не напоминало сжатый кулак, но голос скрипел все так же недоверчиво.

– Вы? Тут? Один? – Женя попытался вспомнить имя мастера, но не смог.

– Нас четверо. Остальные в дозоре по периметру.

Мастер отстегнул штык-нож и требовательно постучал им по коробке противогаза. У Жени зубы заныли от этого противного звука, но он вспомнил застывшие каменные фигуры выродков и решил, что после такого зрелища сможет вытерпеть любую мерзость.

Евгений наклонился над проемом и позвал своих.

– Но почему? Как? – продолжал он расспрашивать мастера, разглядывая еще трех незнакомцев в ОЗК. Ветхость комплектов бросалась в глаза даже в темноте. Эти люди явно не были сталкерами, но выйти на поверхность не побоялись.

– Сергей, Игорь, Олег, – поочередно представил их старший и встал пожать руки Арсению и Маше.

– Мы услышали, Женя, что вы потеряли Богдана, но, как ты заметил, я не верю в способность такого юного… – мастер помедлил, – пусть даже сталкера передвигаться по поверхности без старшего. Какие бы байки о вас ни ходили по метро. Не верю! Мы – ваша новая команда.

– Павел Николаевич, так нашли вы нас как? – Арсений имя помнил.

– Проще простого. На Павелецкой сказали, что вы уехали с неким грузом на Новокузнецкую. Мы проскочили ее насквозь, но на красной линии о вас никто не слышал. Вернулись к бандитам, те со второй попытки поведали, что вы ушли к реке. Мы по кольцу добрались до Октябрьской. Ганзейцы чувствуют вину за блокаду и потому не препятствовали. Мы переждали снежную бурю, а дальше по выстрелам поняли, где вы. Но вы выходить не спешили.

– А почему Русаков сам не пришел на помощь?

– Он мыслит масштабами метро, считает, что вы сами справитесь. А мы тебе должны, по-человечески решили помочь.

Павел Николаевич закончил рассказ, но никаких вопросов задавать не стал, лишь требовательно посмотрел на Женю.

– Так что, юноша, мы ждем указаний. Будь вы хоть суперменом, со стариком и девочкой вам непросто передвигаться по столице.

– Чево? – спросил Евгений, но сразу понял, что старый мастер так назвал Москву.

– А вы апатию и слабость не ощущаете? – Арсений посмотрел вверх, и все посмотрели туда же.

– Отчего же нет? Ощущаем. Я ж тут не просто так звездами любовался, хотя сто лет их не видел.

Женя посмотрел вверх и обомлел. Ясное, без единой тучки, бездонное иссиня-черное небо сияло мириадами холодных звезд.

Стресс отпустил их.

– А давайте никуда не пойдем, – озвучила Маша общую мысль.

– А мы спешим? – в тон ей спросил Павел Николаевич.

– Красота-то какая, – прошептал Арсений.

– Нам ведь надо отыскать деда, – напомнил Женя.

– Небось он тоже сейчас небом любуется.

Словечко было дедово, и Женю на мгновение охватила грусть.

Люди зашевелились, звякнуло оружие. Мастера с Автозаводской огорчила непутевость подчиненных, хотя понять это можно было только по его напрягшейся фигуре.

– Ладно, пошли, – сказал он и скомандовал. – Оправиться!

Тройка бойцов построилась в шеренгу, без команды попрыгала, проверяя отсутствие звона амуниции. Потом Павел Николаевич повернулся, осмотрел термос Арсения, ничего по этому поводу не сказал и велел Жене:

– Веди нас, командир!

– Я знаю, почему нам стоит спешить, – сказал сталкер, вдруг вспомнив рассказы бабы Юли. – Погода недолго будет хорошей. Это – центр такой круглой хрени. Рисуют еще.

Женя изобразил пальцем спираль в воздухе.

– Циклон. Центр циклона, – подтвердил мастер.

– А вы откуда знаете? – удивился Евгений.

Павел Николаевич рассмеялся одновременно с доктором, который ответил:

– Мы эти хрени по телевизору до войны часто видели.

– Значит, буря скоро вернется, – вздохнул Павел Николаевич. – Поспешим же!

Теперь можно было двигаться по поверхности по всем правилам, то есть с боковыми парными дозорами. А то, что Женя провел группу мимо Октябрьской, не вызвало вопросов.

Полуразрушенный мост напоминал в темноте мертвое животное. Металлическая конструкция на противоположном берегу скрутилась набок и наполовину погрузилась в воду. Пилоны на том берегу реки не уцелели, зато над головами людей, безмолвно смотрящих на воду, возвышались две пирамиды.

Буря возобновилась. Пока без снега. Ветер завывал в покореженных обломках креплений гигантской цепи.

– Мысли? – подал голос Арсений.

– У тебя, Женя, есть опыт переправы. Рассказывай, – велел Павел Николаевич.

– Нашел в лесу два ствола, связал вместе.

Все молчали, ждали продолжения рассказа.

– Поплыл.

– С течением не боролся?

– Нет, но там пошире было, чем здесь, – парень не понял вопроса Павла Николаевича.

– Нам нужно переправиться быстро, до того как течение снесет нас к Кремлю.

– Звезды! – выдохнул кто-то из бойцов испуганным шепотом.

– Здесь не все так плохо, – обнадежил команду старый мастер. Он включил фонарь, посветил на воду в тщетной надежде добить лучом до противоположного берега, выключил.

– Достаточно доплыть до упавшего пролета, по нему как-нибудь докарабкаемся.

Все помолчали.

– Ну что ж. До дневки далеко, Нескучный сад рядом, айда делать плот.

Павел Николаевич понял, что его никто не понял, и указал рукой влево.

– Здесь раньше парк был. До войны.

– Что-то везет мне в последнее время на парки, – нейтрально пробурчал Женя и первым двинулся в указанном направлении. – Где веревки брать будем? У меня тогда была.

Двое дозорных растаяли в темноте под кронами раскидистых, с узловатыми ветками деревьев. Маша с Павлом Николаевичем занялись лианами, способными выполнить роль веревок.

Девочка с легкостью карабкалась по стволам вверх, срезала лиану, а старый мастер внизу или выбраковывал растение, или, наоборот, отрубал лишнее и бухтовал. Арсений и самый широкоплечий из бойцов Автозаводской, Олег, выбирали стволы. Неудобство заключалось в том, что палых деревьев было совсем мало, рубить живые деревья было нечем, потому зону поиска волей-неволей приходилось расширять. Это тревожило Женю, он все меньше внимания уделял работе и все чаще с опаской вглядывался в темноту. Завывание ветра мешало слышать дозорных.

– Вас что-то беспокоит, Евгений? – Арсений попытался вытереть пот со лба, забыв о противогазе. Движение получилось нелепым.

– Да! Лес зеленый? Зимой?! – и тут же поправился. – Сад. Но я не ощущаю ни одного живого существа вокруг. Словно лес – сам по себе. Так ведь не бывает?

– Не бывает, – эхом согласился доктор.

– Давайте поспешим.

– Четырех стволов на семерых не хватит, – Павел Николаевич был непреклонен. – Собрать плот не получится, в надежность лиан я не верю, конструкции не хватает жесткости.

– По закону подлости, все рассыплется в самый неподходящий момент, – мрачно предрек Арсений. – И?

– Найдем еще пару бревен, скрутим их по три, пара легких и одно тяжелое. Прицепимся по бокам, не сахарные – не растаем.

– У-у-у, – застонал врач. – Вы – садист!

– Тяжелое бревно будет в роли киля и балансира, чтобы вся конструкция не кувыркалась.

Мастер не понял причину страданий Арсения.

– Да я о сахаре, – тот уяснил, что поддержать его ностальгию по сладкому некому.

На призывный сигнал мастера явился только один дозорный, по-военному четко доложил:

– На посту – без происшествий!

– А Игорек где?

Сергей пожал плечами.

– Ничего не слышал, ничего не видел.

Женя и Павел Николаевич переглянулись.

– Арсений, мы отлучимся на минутку, вы с девочкой займите места на носу плота. Возможно, придется быстро сталкивать. Женя, Сергей – головная пара на прямой видимости друг от друга, мы с Олегом прикрываем по бокам.

Пока мастер раздавал команды, остальные перемещали запасные рожки из рюкзаков, кто в патронную сумку, кто в разгрузку на грудь.

Пропавший боец лежал ничком, беспомощно демонстрируя стертые каблуки сапог.

Евгений и Сергей увидели его одновременно. Следов на снегу не было, рюкзак и автомат мирно валялись рядом. Женя огляделся. Ничьей ауры вокруг не увидел. Павел Николаевич и Олег приблизились, замерли в пяти шагах, но на лежавшего не смотрели, только изучали темноту вокруг.

– Женя! – требовательно рявкнул старый мастер.

Сталкер запустил «жучок», звук двигающегося рычага прозвучал резко и громко, не позволив ветру себя заглушить.

Тело бойца осталось неподвижным, лишь на ноге непонятная тень трещиной отделяла сапог от штанины ОЗК.

Евгений наклонился. Спасло их то, что Сергей дотронулся до непонятного места стволом автомата, а не рукой. Нога лопнула, из отверстия бесшумно хлынула темная масса насекомых, настолько мелких, что форму их разглядеть не удавалось. ОЗК Игоря сдулся, как воздушный шар, не оставив никакого намека на тело.

– Бежим!

Сергей сориентировался моментально, но на новую атаку быстрее всех отреагировал Женя. Со всех сторон темный ковер хлынул к их ногам. Все четверо открыли огонь из автоматов, но это лишь замедлило насекомых, ранее не сталкивавшихся с таким непонятным отпором. Заминкой воспользовался Павел Николаевич, который швырнул под ноги гранату. Евгений испугаться возможного разлета осколков не успел, две мысли боролись в его мозгу. Первая – о том, что он бессмысленно тратит патроны, вторая – где же аура этих тварей? Или он перестал видеть цвета всего живого?

Граната оказалась зажигательной, часть темного ковра насекомых полыхнула голубым пламенем, освобождая проход к воде. Перестав стрелять, люди бегом бросились к плотам.

– Граната всего одна! – крикнул Павел Николаевич.

Стремительный бросок на сотню метров вскрыл разницу в подготовке и в возрасте. Старый мастер мгновенно выдохся и скорее мешал, чем помогал Жене толкать связку бревен на глубину. Но насекомые в воду не полезли, ковер отхлынул, теперь препятствием стали обломки гранитной набережной, скрытые под поверхностью воды и угрожавшие разорвать своими острыми, как бритва, гранями лианы.

Евгений отдышался.

– Кто это?

– Муравьи? – Павел Николаевич держался за грудь обеими руками, но забросить за спину автомат не забыл.

– Или тараканы, – доктор перестал изображать носовую фигуру корабля и раздал всем куски толстых сучьев, которые должны были служить веслами.

Более сильные Сергей и Олег сумели протолкнуть плот с легкой Машей дальше, раскололи тонкий лед у берега и уже плыли.

– Эй! Нас подождите! – крикнул Женя, поняв, что недовольный и обессиленный Павел Николаевич громко командовать не в состоянии. Но носовой плот уже двигался, и бойцы с Автозаводской притормозить не могли.

– Пусть лучше гребут быстрее, – просипел старый мастер.

Сергей с Олегом, словно услышав Павла Николаевича, принялись энергично грести, увеличивая разрыв. Струи воды со свистом скользили между веток.

Налетел снежный шквал. Запорошил окуляры, и видимость стала совсем отвратительной.

Женя взялся за весло и в этот момент понял, что у муравьев аура была, просто она соответствовала размерам насекомых, а цвет? Парень не знал его названия.

– Какие муравьи, такая и аура!

– Чего? – переспросил Арсений, но сталкер не стал отвечать.

Непригодность импровизированных весел стала очевидной. Сил Жени не хватало, чтобы преодолеть течение, и темная громада моста, хоть и была совсем рядом, стремительно ускользала влево. Не говоря друг другу ни слова, доктор и мастер поменялись местами, и в этот момент трехбревенный плот закрутился, чем еще больше поставил под сомнение успех переправы.

– Черт с ним, с мостом! – крикнул Евгений в тот момент, когда остатки дорожного полотна скрылись под водой. – Так переправимся!

Он вошел в раж, разгоряченный работой, и был уверен в себе.

Наперекор его словам Павел Николаевич поднялся на носу и вонзил весло копьем во что-то, видимое только ему. Движение оказалось с инженерной точки зрения не рассчитанным – через мгновение старик оказался по горло в воде. Одной рукой он вцепился в торчащее вертикально весло, второй удерживал за обвязку плот.

– Цепь… По мне… Перебирайтесь, – бормотал Павел Николаевич. Сообразительности и скорости хватило и Жене, и доктору. Арсений ухватился за весло так же, как и Павел Николаевич, а вот Евгений погрузил руку глубже и нащупал то, в чем намертво застряло весло. Цепь, гигантская цепь, связывавшая когда-то пилоны Крымского моста. Она представляла собой массивные металлические блоки, сочленявшиеся друг с другом.

В этот момент Павел Николаевич разжал руки, почему-то обе сразу, и доктор едва успел поймать его за рюкзак. Они встали на цепи так, чтобы головы остались над поверхностью воды, очередной раз отдышались и неспешно двинулись – от звена к звену, в сторону моста. Женя первым, доктор – замыкающим, герой переправы Павел Николаевич – между ними. Сильный ветер поднял рябь, и теперь мелкие, но противные волны то и дело норовили залить фильтры.

Сталкер изо всех сил задирал кверху подбородок, когда в лоб его ударило бревно. Он едва не потерял сознание, но выругаться не успел.

– Это… наше… – Женя узнал бревно, только теперь оно было одиноким.

– Что? – ему в ухо крикнул Павел Николаевич.

Тонкий девичий вопль отчаяния стал ему ответом. Парень буквально взвился над поверхностью и увидел голову Маши, торчавшую над водой в паре метров – Мотылек тонула.

Евгений выхватил из кармана фонарик тем же движением, каким неделю назад выхватывал гранату, и нырнул. «Жучок» погас сразу, но парень успел разглядеть мельтешащие ноги девочки, двумя гребками настиг ее, схватил правой рукой в охапку, как смог, развернулся и изо всех сил поплыл назад, к цепи, боясь, что та окажется глубоко под водой, и он не сможет за нее ухватиться.

«Научился плавать!» – мысленно орал себе сталкер.

В тот момент, когда воздух в легких кончился, нога коснулась спасительной цепи. Через «не могу» Женя погрузил ноги по колени в сочленения металла, рискуя потерять обувь. ОЗК уже порвался и наполнялся радиоактивной водой. «В первый раз, что ли?» – подумал сталкер. Левой рукой он сорвал противогаз, вылил из него воду, но надеть снова не смог, потому сунул под ремень и повторил эту операцию с Мотыльком. Девочка была без сознания. Крупная снежинка оторвалась от ее головы, сделала круг, борясь с ветром, с трудом вернулась. Это же ее мотылек крылышки сушит! Дурочка!

– Вы там как? – послышался окрик еще невидимого доктора.

– Живы! – бодро ответил Женя.

– Ускорься, пока нас не сожрали, – рявкнул Павел Николаевич: видимо, он отдохнул, раз к нему вернулась способность командовать.

Маша прокашлялась.

– Арсений! – позвал Женя. – Девочку заберите. Голову ей не намочите!

Доктору пришлось погрузиться в воду с головой, чтобы, не выпуская цепь, дотянуться до Маши. Он перетащил ее повыше, передал Павлу Николаевичу.

– Женя, а вы?

– А я… не могу… застрял… ноги.

Усилия сталкера приводили лишь к тому, что ноги глубже вязли среди заусенцев, заклепок и… Что там еще скрывала цепь под водой? Возник риск захлебнуться.

Женя нырнул, чтобы помочь себе руками. Не получилось.

Он нырнул второй раз и увидел свет. Оказалось, старый мастер умеет плавать. Приблизившись к парню, он сунул ему почему-то работающий под водой фонарь и склонился над застрявшими ногами сталкера. Больно ткнул Евгения кулаком в бок: свети, мол, правильно. Что-то внизу подалось, и тот оказался на свободе. Двинулся вперед. Павел Николаевич вынырнул, тоже стащил противогаз и легко догнал юношу.

– Надеюсь… что рфрвро уе.

– Че?

Мастер выплюнул воду.

– Что у доктора антирад не кончился.

Когда они достигли моста и наткнулись на уставших и злых Сергея и Олега, уже рассвело. Ребята немедленно начали оправдываться наперебой:

– Разорвались лианы.

– Как девочка исчезла – не увидели.

– И что дальше делать?

– Растерялись.

– Ладно. Все хорошо, что хорошо кончается, – подытожил Павел Николаевич и скомандовал искать место для дневки. Здесь, среди покореженных останков Крымского моста, на границе между водой и сушей, такое место обязательно должно было найтись. Ветер стих, начался обильный снегопад, но избежавшие купания бойцы нашли топливо для костра и разожгли огонь, чтобы обсушить остальных, побывавших в ледяной воде.

– Антирад промок, поэтому едим его сразу весь, – распорядился Арсений, разделил снадобье на неравные доли: больше тем, кто нахлебался воды без противогазов, меньше – себе и бойцам.

Женя не услышал вопроса Маши, которая, наверное, поинтересовалась тем, зачем сталкеры регулярно потребляют антирад. Он разобрал лишь объяснение доктора:

– Сталкерам на поверхности приходится отправлять естественные надобности, снимать или расстегивать ОЗК. Значит, радиацию так или иначе хлебают. Если доза небольшая, то те самопальные лекарства, которые мы синтезируем в своих больничках, на Баррикадной, например, помогают.

– А если большая?

– Аминь и царствие небесное…