Глава 20

Может быть, это Скотт. Но с кем он говорит? Уж не с Элли же? Пусть лучше поостережется приводить ее в мой дом. А вдруг это все-таки кто-то чужой? На всякий случай я бесшумно выдвигаю ящик с кухонными принадлежностями и беру оттуда нож для резки мяса. Он, конечно, тупой, но вреда наделать может.

– Эй! – раздается женский голос с лестницы. Моей лестницы. – Тесса, это ты?

Я сразу узнаю эту хрипотцу. Но как она попала в мой дом без моего разрешения? Не сама же вошла? Нет, она не посмела бы…

– Карли? – отзываюсь я и выскакиваю в прихожую. Надо мной, на площадке лестницы, показывается лицо моей соседки.

– Привет, Тесса, – говорит она мне и улыбается как ни в чем не бывало. Вот нахалка!

– Какого черта ты делаешь в моем доме?! – кричу я.

– Не сходи с ума, Тесса. Я хотела сделать тебе сюрприз. – Дин спускается еще на несколько ступенек вниз, пока не оказывается примерно на середине лестницы. Я все еще стою у нижней ступеньки и смотрю на нее снизу вверх.

– Сюрпризами я уже сыта по горло, до конца жизни хватит, – говорю. – Отвечай на мой вопрос. Что ты здесь делаешь? И с кем ты там разговариваешь? Я слышала голоса.

– Просто доверься мне, – отвечает журналистка. – Ты будешь довольна, обещаю.

Я так зла на нее, что мне хочется спихнуть ее с лестницы и пинками выгнать на улицу. И я начинаю подниматься к ней.

– Это у тебя что, нож? – Карли благоразумно отступает.

Тут я вспоминаю, что большой мясной нож все еще у меня в руке, и угрожающе взмахиваю им в сторону соседки.

– Я думала, ты взломщик. – Опускаю руку и вытягиваю ее вдоль тела.

– А, понятно. – Дин задом возвращается на площадку лестницы. – Но теперь-то ты видишь, что я не взломщик.

– Хм, – отвечаю я. – А как ты тогда вошла в дом?

– Я хотела сделать тебе кое-что приятное.

– Ответь на мой вопрос, Карли. Как ты вошла?

Соседка бормочет что-то нечленораздельное.

– Что?

– Ключ под горшком у входа, – различаю я, наконец.

– Как ты посмела! – Скотт по глупости сказал ей про этот ключ, еще когда мы были друзьями и она согласилась приходить к нам поливать цветы в один из наших отъездов. А я – видимо, по еще большей глупости – не позаботилась убрать его оттуда, когда Скотт съехал. Вообще-то я даже забыла, что он там. – И где он теперь, снова под горшком? – спрашиваю.

Карли смотрит на меня так, словно ничего не понимает, и тогда я протягиваю к ней руку.

– Ты уверена? – говорит она, приподнимая брови и склоняя голову набок. – Может, еще пригодится, когда я буду приглядывать для тебя за домом, если тебя все-таки посадят…

Отвечаю ей самым хмурым взглядом из всего доступного мне арсенала хмурых взглядов и приподнимаю ладонь так, что она оказывается чуть ли не под самым ее носом.

– Ну хорошо, ладно. – Соседка вынимает из кармана ключ и кладет его в мою подставленную ладонь.

– Послушай, Карли, мне очень жаль, но я сейчас не в том настроении, чтобы оценить твой сюрприз. День у меня сегодня выдался дерьмовый, как и все мои последние дни, а теперь мне предстоит еще такой же дерьмовый вечер. А я хочу просто заварить себе чаю и завалиться с книжкой в постель – если я, конечно, не слишком многого прошу. Так что, пожалуйста, забирай свой сюрприз и вали отсюда. Тебе еще повезло, что я не вызвала полицию.

– Ты все слишком драматизируешь, – говорит соседка. – Пожалуйста, просто доверься мне. Вот увидишь, тебе понравится.

Довериться ей? Ха! Хороша шутка. Я держусь из последних сил, чтобы только не наорать на нее. Как же можно быть такой толстокожей? Карли даже не извинилась за то, что вошла сюда в мое отсутствие, без спросу. Неужели она сама не понимает, что ведет себя просто из рук вон?

– Так вот, – говорит Дин, – мой брат, Винс, он строитель. Я попросила его прийти сюда и вставить тебе стекло. Та-да-а-а…

С этими словами она распахивает дверь моей спальни. Я вижу у своей кровати неряшливого паренька лет двадцати с хвостиком, который стоит на подстилке из грязного, забрызганного краской старого покрывала и роется в сумке с инструментами. Он поднимает голову и кивает куда-то в мою сторону. Я сверлю его взглядом, замечая попутно, что фанерка, которой закрыл мое окно полицейский, уже снята и стоит в сторонке. В комнату, пуча шторы, врывается ледяной ветер с улицы.

Я до того потрясена, что даже не нахожу слов. Я по-прежнему дико зла на Карли за то, что она решила, будто может входить в мой дом, когда ей вздумается, да еще и братца с собой приводить. Но я не могу сорваться на нее сейчас – ведь она явилась, чтобы оказать мне услугу, как ей кажется, хотя лично мне ее мотивы внушают глубокое подозрение. По-моему, она опять что-то вынюхивает. Прищуриваюсь, пытаясь вычислить, что именно ей нужно. Не верю, что она просто решила побыть милой, для разнообразия.

– Никакого подвоха, – заверяет меня Карли, словно читая мои мысли. – Я просто хочу помочь.

– Спросить надо было, – говорю я.

– А я и хотела, но тебя же не было, – говорит она. – А у Винса нет другого свободного времени. Я видела, как ты подъехала, поговорила с полицией и опять уехала. Ну вот я и решила, что после всего того, что на тебя в последнее время высыпалось, неплохо бы тебе немножко помочь.

Если я выгоню ее из моего дома сейчас, то поведу себя как неблагодарная корова.

– Могла бы сначала хоть с прейскурантом меня познакомить, что ли, – говорю я. – Во что мне это обойдется?

– Винс ничего с тебя не возьмет.

Учитывая состояние моих финансов, это предложение, от которого не стоит отказываться. С другой стороны, так хочется провести вечер спокойно…

– А это надолго? – спрашиваю я.

– Винс? – окликает парня Карли.

– Полчаса максимум, – отвечает тот, даже не оглядываясь.

– Ну тогда ладно, – говорю я. – Наверное, я должна сказать спасибо. – Это не значит, что я стала больше доверять соседке, но если ее брат застеклит сейчас окно, в доме уже по крайней мере не будет арктического холода и я смогу спокойно спать в своей постели.

Прохожу через площадку лестницы к сушильному шкафу, нажимаю выключатель центрального отопления и жду, когда заурчит и зашипит, раскочегариваясь, котел. Но потеплеет в доме еще не скоро, так что я иду в спальню, где Винс уже выковыривает из пазов рамы мелкие осколки стекла, и беру из ящика комода пушистый свитер. Сбрасываю куртку, натягиваю свитер поверх тех трех слоев одежды, которые на мне уже есть, и снова натягиваю куртку, уже не впервые задавая себе вопрос – почему меня никак не хотят оставить в покое? Хотя бы на день.

– Может, чашку чаю нальете, а? – обращается ко мне Винс.

Я закатываю глаза.

– Я сама приготовлю, – вызывается Карли.

Но я пропускаю ее слова мимо ушей.

– Как вы пьете?

– Молоко, две ложки сахара.

Громко топая, я спускаюсь по лестнице вниз, в кухню. Карли идет за мной. Что она вообще здесь делает? И неужели будет торчать здесь все время, пока ее брат стеклит окно? Я не знаю, зачем ей это, но чувствую, что попросить ее сейчас уйти было бы неучтиво с моей стороны. В конце концов, она ведь оказывает мне услугу. Хотя, если хорошо подумать, вся эта заваруха в прессе началась из-за нее, а значит, стекло мне разбили тоже из-за нее, и потому вставить его за свой счет – это еще самое малое, что она может для меня сделать.

– Извини меня за резкую эсэмэску сегодня утром, – говорит она, пока я включаю чайник. – Просто я уже надеялась, что ты нашла подход к Флорес. И выяснила у нее, что она знает.

– Ну да, я попыталась, но она не захотела со мной говорить, и я не могла придумать, что еще мне сделать, кроме как выломать ее дверь.

– Конечно, я все понимаю, – говорит Дин.

– К тому же мы сейчас говорим о моей жизни. – Меня слегка раздражает мысль о том, что она продолжает думать, будто я потерпела неудачу. – Дело не в том, что я не хотела поговорить с той женщиной, как тебе кажется. То есть я хочу сказать, что если кто-то и хочет узнать, что тут происходит, то это, конечно, я.

Повисает длинная пауза.

Я открываю посудный шкаф и снимаю с полки три кружки – последние чистые.

– Чай? – спрашиваю, в глубине души надеясь, что соседка откажется и уйдет.

– Да, спасибо. Черный, без сахара. – Некоторое время Карли не говорит вообще ничего, что наверняка требует невиданного самообладания от такой нахрапистой особы. Может быть, это ее новая стратегия со мной – быть милой и вести себя не по-журналистски. Сомневаюсь, что ее надолго хватит.

Я завариваю чай, уношу Винсу наверх его чашку и возвращаюсь в кухню.

– Надеюсь, у тебя не возникло проблем из-за того, что ты ходила к Флорес, – начинает Карли, едва я появляюсь в дверях.

– Нет, конечно. С чего бы? А, ты про полицию…

– Я думала, это она их на тебя натравила, – говорит Дин.

– Нет, они приехали из-за другого. Так, хотели поговорить кое о чем. – Нельзя говорить ей, что я ездила к Фишеру. Если проболтаюсь, то завтра об этом будут трубить все газеты.

– Поговорить? О чем же? – спрашивает Карли.

– Да так, ни о чем. Просто уточняли кое-что… из моих последних показаний. – Я пью чай, а сама ломаю голову над тем, как бы половчее сменить тему.

– Что это ты вдруг так присмирела? – Карли, видимо, что-то почуяла. – Или это как-то связано с Фишером? – И она буквально пронзает меня взглядом, так что я опускаю глаза в чашку, искренне надеясь, что мысли читать она все же не умеет. – Неужели ты… – Я ерзаю на стуле. Вечно у меня на лице все написано. – Точно, ну конечно!

– Извини, я не понимаю, о чем ты…

– Ты к нему ездила? Это ведь там ты целый день пропадала? Ну, признайся же, Тесса! И машину взяла в аренду… Ты ездила к Фишеру, так ведь? – Улыбаясь от уха до уха, журналистка подается ко мне, и ее кошачьи зеленые глаза сверкают.

Я молчу. Щеки у меня пылают, и я снова ерзаю на месте. Она обо всем догадалась. Но это только догадка. Она ничего не знает наверняка. Поэтому надо просто держать язык на привязи и ни в чем ей не признаваться. Иначе этот ад с прессой будет продолжаться бесконечно.

В кухне становится тихо, слышно только, как наверху скребет и постукивает Винс.

– Знаешь что, Карли, я вправду очень устала. Когда там твой брат все закончит? – спрашиваю я.

– Уже недолго осталось, – говорит соседка. – Но, Тесса, ты же говорила с Фишером; что он тебе сказал?

Лицо у меня стало, должно быть, совсем красное – по крайней мере щеки горят так, что в пору весь дом ими обогреть, куда там центральному отоплению.

– Ну скажи мне, это останется между нами, обещаю, – пристает она.

Честно говоря, я просто не верю, что с Карли Дин что-то бывает «между нами». Поджимаю губы и молчу. Если скажу ей сейчас, она снова меня продаст, и тогда прощай надежда на то, что пресса когда-нибудь оставит меня в покое. Наоборот, все станет еще хуже. Эта девчонка беспощадна – впилась как пиявка. Как же от нее отвязаться?