Глава 19

Я встаю у обочины ярдах в ста от дома и некоторое время сижу неподвижно, собираясь с силами для того, что ждет меня впереди, а заодно жалея, что нельзя свернуться сейчас калачиком и заснуть прямо в машине. Мысль соблазнительная, но здесь полицейские, и они меня ждут. Даже если не выйду сама, они все равно меня вычислят и выловят. А уж если кто-нибудь из журналистов обнаружит меня здесь спящей, то и вовсе окружат в считаные секунды. Так что придется набраться смелости и выйти.

Сделав глубокий вдох, открываю дверцу машины, выбираюсь на обледенелый тротуар и иду прямиком к темному, печальному дому с запущенным палисадником у входа и куском фанеры в окне второго этажа. Через пару секунд один из журналистов замечает меня и тут же направляется ко мне – выражение лица у него при этом хищное. Остальные, точно стая волков, тут же разворачиваются в мою сторону и начинают щелкать затворами фотокамер и снимать меня на видео.

Когда я подхожу к дому, из машины с мигалкой выходят двое полицейских. Я узнаю их: это Эби Чибуцо и Тим Маршалл. Тим начинает говорить с прессой. Я не слышу его слов, пока констебль не повышает голос.

– Так, отойдите подальше! – командует он.

Его-то репортеры слушаются, как иначе! Пусть нехотя, но они все же покидают тротуар и дают мне пройти – мелочь, а приятно, – однако вопросы выкрикивают по-прежнему.

Я, как всегда, не отвечаю. Продолжаю идти, глядя на замерзший асфальт, и лишь иногда вскидываю глаза, чтобы не пройти мимо калитки.

– Добрый вечер, Тесса, – приветствует меня Чибуцо, когда я подхожу ближе. – Мы хотим пригласить вас в участок для небольшого разговора.

Холод пробирается мне сквозь куртку и просачивается в грудную клетку.

– Какого разговора? – переспрашиваю я тонким, дрожащим голосом. – Я так устала… Может быть, я зайду к вам завтра?

– Нет, лучше сейчас, – твердо отвечает детектив-сержант.

– Я арестована?

– Пока нет, – говорит Эби, но я слышу в ее голосе предупреждающую нотку.

– Хорошо, – соглашаюсь я, чувствуя, что выбора у меня все равно нет.

– Мы можем довезти вас туда, если хотите, – говорит сотрудница полиции, кивая на серебристый «БМВ» с беззвучной мигалкой.

Задумавшись над тем, какое это произведет впечатление на прессу, сажусь в полицейский автомобиль без номеров, и меня увозят.

– Встретимся возле участка, – говорю я.

Чибуцо кивает.

Не проходит и двадцати минут, как я уже сижу в комнате для допросов, а холод из глубины моего тела достигает пальцев рук и ног, несмотря на удушающую, вонючую жару в помещении. Маршалл включает записывающее устройство, и Чибуцо называет вслух сегодняшнее число, время, перечисляет всех присутствующих и произносит всякую другую официальную тарабарщину, от которой мне становится совсем худо.

– Не могли бы вы сообщить нам, Тесса, где вы провели сегодня день? – обращается она наконец ко мне, причем голос ее звучит далеко не так дружелюбно, как в тот раз, когда я разговаривала с ней в участке, а карие глаза смотрят на меня не мигая.

Я уверена, что они и так все знают. Иначе зачем бы им ждать меня у дома? Значит, Фишер все-таки позвонил им после того, как выгнал меня… Я решаю, что выбора у меня нет.

– Мне очень жаль, – говорю еле слышно. – Я ездила в Крэнборн. Увидеться с доктором Фишером. Объясниться. После всего того, что наговорили обо мне в новостях, мне хотелось самой сказать ему, что я не похищала его сына.

– Джеймс Фишер утверждает, что вы нарушили границы его частного владения, – говорит Эби.

– Я не хотела… – начинаю я.

– Так вы признаете факт нарушения? – перебивает меня сержант.

То, как грубо она это делает, вызывает у меня припадок раздражения.

– Говорю же вам, я не хотела. Вернее, мне очень хотелось подойти к его дому, как все люди, и позвонить в дверь, но, как вы, должно быть, знаете, там тоже дежурят журналисты. Если б они увидели меня у двери Фишера, то подумали бы бог знает что, и тогда я точно никогда не отмылась бы от этой истории. Так что я обошла дом сзади и постучалась в заднюю дверь.

– Понятно, – говорит Чибуцо.

– Мне очень жаль, – повторяю я и сама слышу вздорные нотки в своем голосе.

– Вы понимали тогда, что вторгаетесь на частную территорию? – спрашивает Эби. – Я обязана предупредить, что если вы еще раз совершите нечто подобное, то вас арестуют за домогательство.

– Мне очень жаль! – снова кричу я, на этот раз уже всерьез.

– Пока что, – продолжает детектив-сержант, – мы вручаем вам предупреждение за домогательство. Это называется официальное полицейское уведомление, или ОПУ. – Она вручает мне документ.

Я смотрю на бумагу, слова плывут у меня перед глазами, а она все продолжает говорить:

– Здесь сказано, что вас обвиняют в нарушении границ частной собственности и домогательстве. Документ перечисляет пункты закона, которые вы нарушили, и содержит предупреждение о том, что если подобное поведение будет продолжаться, то вы будете арестованы.

– Что? – тупо переспрашиваю я, будучи не в силах постичь того, что она мне говорит. – Я к нему не приставала!

– Не стоит так сильно волноваться из-за формулировок, – произносит Чибуцо уже добрее. – ОПУ не покрываются никаким законодательством. Их вручение – это еще не судебная процедура, а скорее предупреждение о том, что вы что-то сделали не так. Чтобы вы не повторяли своей ошибки.

Наверное, я должна поблагодарить их за то, что они не арестовали меня на месте. Но формальность документа меня просто потрясла.

– Зачем вы на самом деле ездили туда сегодня, Тесса? – спрашивает Эби.

– Я же сказала. Я хотела, чтобы Фишер узнал от меня лично: все, что говорят обо мне журналисты, – вранье.

– А вам не пришло в голову, что ваше появление у его дома может быть расценено им как акт агрессии?

– Аг… агрессии? – заикаюсь я. – Нет, я так не думала. Если хотите знать, то я хотела спросить у него, почему он так долго не заявлял о Гарри.

Тут Чибуцо прищуривается, а Маршалл перестает писать и смотрит на меня. Я замечаю, как они обмениваются быстрым взглядом.

– Откуда вам это известно, Тесса? – спрашивает сержант.

Черт. Не могу же я ей сказать, что кое-кто из их ребят слил эту информацию Карли. Мне это нисколько не поможет, даже наоборот. Надо думать быстро.

– Кто-то из репортеров у моего дома сказал.

– Кто именно? – не отстает Эби.

– Не знаю. Кто-то из них выкрикнул – и всё, они же вечно орут всякие гадости мне в уши.

Моя собеседница опускает плечи – расслабилась. Значит, поверила.

– Что ж, кому, как не вам, знать, насколько можно верить этим газетным «уткам»…

– Но ведь Гарри и в самом деле провел на попечении социальной службы несколько дней, прежде чем отец появился и забрал его, – настаиваю я. – Почему Фишер так долго не заявлял о его пропаже? Он был…

Чибуцо опять перебивает меня:

– Мы настоятельно рекомендуем вам не играть в детектива-любителя. Мы располагаем фактами, и если что-нибудь покажется нам подозрительным, мы начнем расследование по ним. Ваше решение взять дело в свои руки не принесет пользы никому, и меньше всех вам.

– Но ведь это от моей репутации не оставляют сейчас камня на камне, – возражаю я.

– Тесса, – вмешивается Маршалл. – Это вы в прошлое воскресенье взяли Гарри и привели его к себе домой?

– Что?! – В груди у меня становится тесно. Просто не могу поверить, что они опять за свое. – Нет, я его не похищала. Сколько раз я должна повторять одно и то же, прежде чем вы наконец поверите? Я впервые в жизни увидела этого мальчика в воскресенье вечером, в кухне своего дома.

– Дело в том, – говорит Чибуцо, – что ваша сегодняшняя поездка в Дорсет выглядит подозрительно, какие бы причины вы ни приводили.

– Ладно, – соглашаюсь. – Знаю, я напортачила. Не надо мне было туда ездить. Но я живу в таком стрессе, перед моим домом постоянно толпятся журналисты… Я просто хотела очистить свое имя. Признаю, мне это не удалось, я совершила ошибку.

– Послушайте. – Тон Эби снова смягчается. – Я ведь уже сказала вам, что мы выносим вам предупреждение и что в ваших же интересах, а также в интересах всех остальных, кто замешан в эту ситуацию, чтобы вы держались подальше от доктора Фишера и его семьи. Оставьте его в покое, ладно? Вы можете обещать мне это, Тесса? Потому что я не хочу в один прекрасный день приехать к вам в дом затем, чтобы арестовать вас.

– Хорошо, – говорю я тихо, уже чувствуя себя преступницей.

– Вот и славно. – Сержант заканчивает интервью и встает.

Маршалл тоже поднимается из-за стола и говорит мне, что я свободна.

Мне очень хочется домой, несмотря на хаос, который царит сейчас на моей улице. День тянулся целую вечность. Назад я еду на автопилоте, кляня полицию, что появилась так некстати. Из-за них журналисты знают теперь мою арендованную машину. Они сразу увидят, что я еду. И конечно, только я успеваю показаться из-за поворота, как вся их свора тут же кидается ко мне. Мрачно ухмыльнувшись, я врубаю фары на полную мощность – вот вам, заразы. Но мой маленький триумф длится совсем недолго, так как репортеры уже обступают мою машину со всех сторон. Резко распахиваю дверцу, очень надеясь, что попаду ею кому-нибудь по зубам, а еще лучше – по яйцам. Но они сообразительные и вовремя отскакивают.

– Тесса, чего хотела полиция?

– У тебя проблемы?

– Расскажи нам, где ты была сегодня целый день?

Твердыми шагами, опустив голову, я прохожу мимо них, пытаясь блокировать их крики. Ничего, скоро они сдадутся и пойдут донимать кого-нибудь другого. Разве им не видно, что из этой истории ничего больше не выжмешь? Все, она умерла. Сдохла. У меня и вправду такое чувство, будто всему пришел конец. Что я никогда не узнаю, почему Гарри привели именно ко мне в дом. И это так и останется тайной, с которой мне придется жить.

Вхожу в калитку и приближаюсь к дверям; мне хочется поскорее попасть внутрь. Присесть наконец и привести мысли в порядок. Я закрываю за собой дверь и на миг прислоняюсь к ней спиной, прислушиваясь к биению крови у себя в висках. В доме сыро и холодно, как в морозилке; в прихожей горит свет, но никакого утешения он не приносит. Наверное, утром я забыла его выключить. Иду в кухню. Такое чувство, как будто я не была здесь уже неделю. Даже не верится, что только сегодня утром я тут завтракала. Да, время вообще странно ведет себя в последние дни. Всего пять дней назад в моем доме появился Гарри, после чего моя жизнь пошла наперекосяк, а кажется, что прошло уже несколько месяцев…

Неожиданно наверху раздается какой-то глухой стук, и я застываю на месте. Что это еще за чертовщина? Напрягаю слух. Голоса наверху… грабители? Не может быть. Нет таких психов, которые решились бы залезть ко мне в дом на виду у всей честной компании там, на улице. Но тут я отчетливо слышу, как наверху скрипит дверь и кто-то начинает спускаться по лестнице.

Кто бы это ни был, он явно идет вниз.