Эми оказалась дома раньше, чем Джек и Клэр вернулись из Лондона. Она сидела за столом на кухне с чашкой чая в руках и перечитывала все сообщения – за каждый час по одному, – которые дети прислали сегодня.

Вначале эсэмэски были так полны надежды, так оптимистичны, словно они вот-вот найдут собаку. Но время шло, и уверенности становилось все меньше, как и надежды. Сейчас на улице совсем стемнело, и последнее сообщение гласило: «По-прежнему ничего. Идем на станцию. Скоро будем дома».

По-прежнему ничего. С таким чувством Эми и прожила последние несколько месяцев. Словно она не двигается с места, как ни старается. Как будто пыталась пробраться через сугробы, а ветер относил назад. Как будто наконец выбралась на один вечер, получила шанс снова почувствовать себя Эми, спеть под караоке с Люком Фитцджеральдом только затем, чтобы звонок Джима вернул ее в реальность.

Будущее представилось ей страшно одиноким.

Она встряхнула головой. Нельзя, чтобы дети видели ее в таком настроении, а они могут вернуться домой в любой миг.

Эми встала, включила радио и настроилась на первую попавшуюся волну с рождественской музыкой. Достала из шкафа несколько упаковок шоколадных елочных игрушек. Дети всегда любили развешивать их, причем утверждали, что те, к которым не прикреплена петелька, нужно обязательно съесть сразу. Ее всегда удивляло, как много они находили таких – и как много ей попадалось потом петелек, спрятанных по всему дому.

Эми как раз достала ножницы, чтобы открыть упаковку, когда входная дверь ударилась о телефонный столик, извещая, что дети наконец-то вернулись.

– Привет, как все прошло?

Эми с улыбкой встретила Джека и Клэр в прихожей, но они не улыбнулись в ответ.

– Зря потратили время.

Джек прошел мимо матери, перекинул пальто через перила и подкинул свои ботинки к горе обуви, для которой в обувнице вечно не хватало места. Эми грустно улыбнулась, глядя на нее – целехонькую, так как некому было ее жевать. Другой признак утраты – объедки, которые она находила под столом после ужина, – их кидала Клэр, в который раз забывая, что песика рядом нет и никто не станет доедать за ней непонравившиеся кусочки.

– Мы везде искали, – тихо сказала Клэр. – Никто не видел Генри. Даже в приюте для кошек и собак.

Эми обняла ее за плечи и прижала к себе.

– Вы, по крайней мере, попытались.

– Все зря, – пробормотал Джек. – Генри никогда не вернется домой. Совсем как папа.

В голосе сына было столько боли, что у Эми сжалось сердце. Она подумала, что шоколадные игрушки тут не помогут, но прямо сейчас это все, что Эми могла предложить.

– Пойдем, – сказала она. – У меня есть сладости на елку. Можем включить рождественский фильм, я сделаю какао, если хотите. Что скажете?

Пришлось прибегнуть к уловке, ведь никто не мог отказаться от ее фирменного какао. Напевая под нос «Милая, снаружи холодно», Эми добавила взбитые сливки и шоколадную крошку в кружки с какао и принесла их в гостиную. Она улыбнулась, заметив, что нескольких шоколадных игрушек уже недостает и по телевизору идет «Рождественская сказка Маппетов».

– Здорово, что вам все еще нравятся Маппеты, – сказала она, протягивая ребятам какао.

Клэр закатила глаза.

– Мам, мы включили «Сказку», потому что ты ее любишь. Не мы.

У Эми к горлу подступил комок.

– Тогда спасибо тебе, милая.

– А тут петельки нет, – объявил Джек, отрывая нитку с обертки и даже не скрываясь. Он протянул шоколадку Эми. – Придется тебе ее съесть.

И она съела.

На мгновение, когда Маппеты пели, гирлянда на елке мигала и весь мир наполнился вкусом шоколада, Эми подумалось, что есть шанс, всего лишь шанс, что все наладится.

И тут зазвонил телефон. Снова.

Она уже ненавидела звонки.

– Привет, Джим.

Эми постаралась не вздохнуть при звуке его голоса, но это было тяжело. Знаками показала детям, что уходит поговорить на кухню, и увидела, как те переглянулись. Говорили ли они о ней и Джиме сегодня, пока ездили в Лондон? Скорее всего. Она готова целый год не пить какао, лишь бы узнать что.

– Эми. Привет.

Джим говорил как-то напряженно. Эми подумала: а не стоит ли рядом с ним Бонни, слушая разговор, чтобы убедиться, что он не скажет то, с чем она не согласна? Как она сама раньше делала, когда он звонил своей матери, чтобы предупредить об их скором приезде.

– Ты что-то хотел?

Эми села за кухонный стол и уставилась на часы на стене. Они остановились полгода назад, поэтому не могли показывать время, зато подчеркнули, как долго Джим молчал, прежде чем заговорить.

– Мы с Бонни подумали, что было бы здорово побыть с детьми первого января. Как только вернемся из Франции.

– Ох.

Эми не могла не отметить, что идея также принадлежит Бонни, и было понятно, что это значит: они живут вместе, и он планирует представить ей детей. Новый год, новое начало – и новая семья для ее детей. Как раз то, чего они хотели. Или нет.

Но двигаться дальше хотела и она. Правда?

– Мы подумали, это и тебе будет полезно, – вдруг зачастил Джим. – Ну знаешь, отдохнуть от детей.

Эми моргнула.

– Стоп. Ты серьезно пытаешься сказать, что, знакомя детей со своей новой подружкой, делаешь мне одолжение?

Джим вздохнул.

– Не будем все усложнять. Просто я был бы рад провести немного времени с Джеком и Клэр до конца праздников.

Эми промолчала, потому что ей на самом деле хотелось того же. Хотелось, чтобы у детей были хорошие отношения с отцом. Чтобы Джим постарался остаться важной частью их жизни. И больше всего на свете ей хотелось двигаться дальше, каким бы ни был новый этап.

Эми знала – Джим не вернется. И Генри, возможно, тоже.

А значит, ей остается только смириться и думать о своем будущем. Строить новую жизнь при сложившихся обстоятельствах. Может, даже сходить на пару свиданий. Найти, чем бы она хотела заниматься только для себя, а не ради кого-то.

Узнать, кто такая она, Эми, сейчас.

Новый год – как раз подходящее время для таких дел.

– Ладно, – согласилась она. – Скажи мне, когда и где вы хотите встретиться, и я отвезу их.

Оставалось только надеяться, что дети тоже будут не против.

– Отлично.

Эми слышала облегчение в голосе бывшего мужа. Где-то в душе зашевелилась злость – из-за того, что Джим так легко добился своего, – но она заставила себя сосредоточиться на более важных вещах.

У него новая жизнь. Пора и ей жить своей жизнью.

Отсоединившись, Эми вернулась в гостиную, где «Маппетов» сменило что-то другое, вроде бы с ютьюба.

– Чего он хотел? – Джек не поднял глаз, задавая вопрос.

– Твой отец звонил, чтобы пригласить вас в свой новый дом на первое января.

Она напряженно ждала ответа.

– Что? Я не поеду.

Эми испугалась, как бы у Джека голова не оторвалась, так сильно он замотал ею.

– Я уже сказала, что вы оба поедете, – ответила Эми. – Он – твой отец, Джек, и это важно для него. Ты важен для него!

– Да? Так почему тогда он ушел? – Джек не дал ей ответить. – И ты не имела права говорить за меня. Я уже не ребенок, мам. Сам могу принимать решения, понимаешь? И никогда не решу, что хочу провести день с ним. Никогда в жизни.

– Ты строишь из себя взрослого, а ведешь себя сейчас как ребенок, – сорвалась Эми и тут же пожалела о своих словах. – Извини. Я просто…

Но было слишком поздно. Джек швырнул пульт на пол и бросился из комнаты, бормоча что-то себе под нос. Услышав, как хлопнула дверь в его спальню, Эми поняла, что не увидит сына до утра. Этого только не хватало.

Клэр посмотрела на нее взглядом, полным осуждения.

– Знаю, знаю, – сказала Эми и потерла лоб. Вздохнула: – Хочешь посмотреть еще «Маппетов»?

– Нет, спасибо. – Даже Клэр говорила с ней сухо. – Пойду позвоню Люси.

И в один миг Эми снова осталась совсем одна.

Еще один чудесный праздничный вечер.

Зато теперь ей решать, что смотреть.

Эми снова включила «Маппетов» и пошла за рождественскими подарками и оберточной бумагой. В отличие от детей, у нее не было времени обижаться. Слишком многое еще нужно исправить, если хочешь создать прекрасное будущее, в котором жизнь – не бесконечная череда трудностей.