Глава 36. Гостеприимство Элдерлингов

Эрроу, маг круга Гентри, «Наставление о качествах гонца»

Продолжая притворятся послом, я отвесил ему поклон:

– Премного благодарны вам, почтенный. Я – принц Фитц Чивэл Видящий, мой спутник – лорд Лант Фаллстар, а это наш юный слуга, Персивиранс из Ивового Леса.

Пока я представлял их, Лант убрал меч в ножны и изобразил такой элегантный поклон с размахиванием полой плаща, какому мне в жизни не научиться. Я едва сдержался, чтобы не улыбнуться, когда Пер отважно попытался повторить этот фокус. Потом я показал на нашу сваленную в кучу поклажу.

– Не могли бы вы позвать кого-нибудь, кто помог бы отнести эти вещи? Медведь расправился с нашими стреноженными лошадьми и изрядно попортил сумки.

Я понимал, что играю в опасную игру. Сам я на месте Элдерлинга обрадовался бы возможности порыться в вещах чужаков, загадочным образом появившихся у Оленьего замка.

Но краснокожий лишь взглянул на нас сверху вниз с неодобрением, граничащим с омерзением:

– Мы не держим рабов. Если вы дотащили все это сюда, сможете протащить и чуть дальше.

– Прекрасно. – Я постарался скрыть облегчение. – И, господин, не окажете ли нам честь, назвав свое имя?

Так я попытался мягко напомнить ему, что смогу упомянуть оказанный им прием в разговоре с королевой. Но он не убрал меч в ножны, и мой вопрос его ничуть не смутил.

– Я генерал Рапскаль, командир ополчения Кельсингры. Соберите свои вещи, я провожу вас к нашим правителям.

Я покосился на дракона и его хранителя. Элдерлинг что-то сказал дракону и поспешил прочь. Дракон вдруг потерял к нам интерес. Он развернулся и тяжело потопал в другую сторону. В отдалении закаркала ворона.

А мы снова взвалили на себя свои мешки. Я не заметил никаких признаков бабочкового плаща и тех, кто под ним прятался, но не стал слишком старательно шарить взглядом по мостовой, опасаясь выдать их. Когда мы только появились из камня, я слышал голос Спарк. Возможно, это означает, что она перенесла путешествие неплохо. Тут я обнаружил, что одного самодельного мешка не хватает. Быстро оглядевшись, я понадеялся, что он скрывается под плащом, а не пропал в камне. В любом случае оно и к лучшему: без него я остался почти налегке и смог напустить на себя благородный вид, пока мы шли по улицам Кельсингры.

Для меня это был странный путь. Я поднял стены, однако город все равно стремился поведать мне о солнечном зимнем дне времен его юности. Вот мимо прошла группа людей – вероятно, торговцев из какого-то далекого города. Они старались держаться поближе друг к другу и шли быстро, глазея по сторонам. А вот из мясной лавки, где коптились на крюках куски убоины, выскочил юноша с полосой чешуи на лбу и кожистой бородкой, как у ящерицы. Торопливым шагом прошла девушка с корзинкой на согнутой руке. Среди призрачных людей ходили призрачные Элдерлинги, смеялись, торговались у прилавков. Я задумался, отчего так хорошо вижу их. Может, это благодаря Силе они кажутся мне почти настоящими? Тут двое прохожих внезапно сцепились в драке, и я машинально обошел их.

– Ясно. Ты их видишь, – коротко заметил Рапскаль.

Он не замедлил шага, и я не стал ему отвечать.

Интересно, как все это выглядит для Ланта и Пера? А еще интереснее, слышат ли шепот города люди-стражники, марширующие впереди, по сторонам и позади нас? Вдруг налетел порыв ветра, пахнуло звериным духом – это дракон поднялся в воздух, пролетел мимо и стал взбираться все выше в небо. Я не сумел прочитать его мысли, однако уловил намерения. Дракон летел на охоту, и на мгновение я ощутил страстное желание присоединиться к нему.

День был холодным, влажный ветер с реки пробирал до костей. Генерал Рапскаль шагал быстро – видимо, он не собирался жалеть усталых, нагруженных путников. Однако я успел заметить, что жителей в городе немного. На некоторых улицах я видел обитаемые дома, но на соседних царило давнее запустение и безлюдье. После странствий по дороге Силы я знал, что вещи, высеченные из камня с прожилками Силы, сохраняют форму и предназначение куда дольше, чем любые другие предметы, созданные людьми. Пусть ветер забрасывал на широкие улицы обломки веток и пыль, но ни одно семечко не пустило корни между камнями мостовой, ни одна лоза не смогла оплести или разломать потрескавшиеся после землетрясения стены. Даже простояв много веков покинутым, город помнил, что он – город, и, словно в насмешку над нынешними немногочисленными жителями, его воспоминания о прошлом, когда он был оплотом наук и искусств Элдерлингов, были куда ярче настоящего. Я старался подмечать все и сравнивал это с тем, какой считали Кельсингру Чейд и король Дьютифул. Если только сейчас мы не идем по окраинам более процветающих частей города, Кельсингра и Драконьи торговцы преуспевают вовсе не так хорошо, как стараются показать миру.

Как я и предполагал, нас привели к План-башне, широкие ступени и огромные двери которой явно создавались в расчете на драконов. Я заранее содрогался при мысли, что придется карабкаться по этой лестнице, однако нас проводили к предназначенным для людей ступеням по бокам от входа. Здесь было уже многолюдно – туда-сюда сновали горожане, на многих были наряды столь же яркие, как палатка Шута и балахон генерала, другие носили обычную шерстяную и кожаную одежду. Мимо прошел плотник с подмастерьем и тремя учениками, все они несли инструменты. Я окинул взглядом огромное изображение, украшавшее стену, и генерал с солдатами ввели нас в башню.

Мы оказались в огромном гулком зале. Тут было чище, чем мне запомнилось, и намного более пусто. А еще в помещении было тепло, и свет лился будто из ниоткуда. Я помнил этот зал заваленным обломками сгнившей мебели. Теперь руины прошлого убрали, и на освободившемся месте, где когда-то стояли сотни письменных столов, остался всего десяток. За столами сидели писцы, люди и Элдерлинги. Некоторые, кажется, всего лишь с усердием вписывали в колонки цифры, к столам других тянулись очереди из посетителей, терпеливых и не очень. Я испугался, что нам велят встать в одну из таких очередей, но вместо этого нас торопливо провели под весьма разнообразными взглядами публики к деревянной двери, за которой оказалось помещение поменьше.

Там все равно было слишком просторно для нашей скромной компании, зато тепло, и, как только мы остановились, Лант и Пер с облегчением сбросили на пол свою ношу. Повинуясь знаку командира, ополченцы встали вдоль стен.

Генерал Рапскаль подошел и встал передо мной:

– Я немедленно узнаю, желают ли король и королева видеть вас. Скажу откровенно: вы мне не нравитесь, и я посоветую правителям обращаться с вами исходя из худших подозрений, как того заслуживают нарушители наших границ.

Он повернулся и направился к выходу.

Я выждал, пока он сделает три шага, после чего заставил остановиться, добродушно поинтересовавшись:

– Нельзя ли нам попросить воды, чтобы умыться, и пройти куда-нибудь, где мы могли бы привести себя в порядок, прежде чем идти на встречу с правителями? Мы не хотели бы оскорбить их, явившись в неподобающем виде.

Он обернулся, наморщил лоб. Повинуясь его знаку, один из солдат подошел, чтобы торопливо с ним посоветоваться. Все решилось очень быстро.

– Капитан Перлинг позаботится о вас, пока меня не будет. Можете обращаться к нему с любыми просьбами.

И он, так и не попрощавшись, широким шагом вышел из комнаты. Его облегающие сапоги еле слышно прошелестели по каменному полу. Я с доброжелательной улыбкой повернулся к капитану.

– Когда Элдерлинг Сельден много лет назад навещал нашу страну, он описывал чудеса вашего города с пылким восторгом. Теперь я вижу, что он не преувеличивал. Не могли бы вы, добрый капитан, принести нам теплой воды, а также немного еды и питья, чтобы мы могли освежиться с дороги? Как вы понимаете, после того как на нас напал медведь, остаток пути дался нам нелегко.

Я следовал основному правилу Чейда: всегда действуй как человек, за которого себя выдаешь. Я – представитель Шести Герцогств, принц крови и имею право рассчитывать на соответствующее обращение. Хотя вначале я опасался, что с нами не станут церемониться, а то и вовсе бросят в темницу до тех пор, пока король и королева не найдут время решить нашу судьбу. Однако капитан, похоже, не разделял опасений своего командира на наш счет. Он отправил нескольких солдат за едой, вином и водой для мытья, предложил нам сесть и велел своим людям принести и поставить перед нами стол. Скамьи, на которые он указал нам, выглядели жесткими и холодными, однако стоило нам сесть, как они сделались теплыми и мягкими, как кушетки.

Это поразило нас до глубины души, однако скамьями дело не кончилось. На стол перед нами установили сосуд, украшенный изображением танцоров и растительным орнаментом. Туда налили холодную воду, но не прошло и минуты, как от нее пошел пар. Мы с радостью омыли в теплой воде замерзшие лица и руки и вытерли их мягкими полотенцами. Зато еда оказалась самой обыкновенной: мясо, корнеплоды, холодная птица и хлеб. Все это было приготовлено и подано весьма непритязательно. Однако мы все равно были счастливы утолить голод, а также отдать должное вину, пусть и кислому.

Стражи не спускали с нас глаз, но мы, не обращая на них внимания, попытались привести в порядок одежду и волосы. Поев и придав себе по возможности приличный вид, мы уселись на удобные скамьи и стали ждать. Мы ждали и ждали.

Наконец Персивиранс задал вслух вопрос, который не давал покоя всем нам:

– Как думаете, с ними все в порядке?

Я сделал вид, будто неправильно понял его:

– С королем и королевой Элдерлингов? Уверен, они постараются найти время, чтобы принять нас как можно скорее, и окажут нам такое же гостеприимство, какое мы оказали их посланцам в Оленьем замке. – Я изобразил заботливую улыбку. – Не стоит бояться, мой мальчик, сколько бы странным тебе ни показалось их обличье. У Шести Герцогств давние и крепкие связи с землями торговцев.

Лант во время моей речи согласно кивал, и Пер, похоже, уловил намек. Мы сидели и ждали. Казалось, это длится вечно. Тянулись часы, и я утешал себя тем, что снаружи не доносится звуков переполоха и тревоги. Может, Шут и Спарк сумели с толком использовать это время…

Я уже задремал, когда дверь наконец открылась снова. Вошел Рапскаль, а вместе с ним – Рэйн из Дождевых чащоб. Волосы его растрепались от ветра, и хотя он явно был Элдерлингом, он не отличался ростом и худобой своего военачальника. Должно быть, он старше, предположил я, хотя чешуя на лбу мешала определить возраст.

Рэйн вошел, взглянул на меня и повернулся к Рапскалю:

– Напрасно ты медлил, Рапскаль. Я поговорю с тобой об этом позже. – И зашагал к нам через комнату.

Я поднялся на ноги, и, к моему удивлению, Рэйн протянул мне руку. Я был готов к тому, что он пожмет мне запястье по нашему воинскому обычаю, но он пожал ладонь, как это принято у торговцев.

– Ведь это вы – принц Фитц Чивэл Видящий из Шести Герцогств? – уточнил он.

Я церемонно кивнул. Он так и не выпустил мою руку:

– Прошу прощения за то, что вас встретили так неучтиво. Я Рэйн Хупрус.

Я старался не выдать своего удивления. Пусть я и назвался принцем, я отнюдь не ожидал, что король станет пожимать мне руку как равному.

Наконец дар речи вернулся ко мне.

– Для меня большая честь встретиться с вами, король Рэйн. Это лорд Лант Фаллстар и мой слуга, Персивиранс из Ивового Леса.

Оба моих спутника уже были на ногах и низко поклонились.

Король все-таки отпустил мою руку и жестом указал на дверь:

– Я сожалею, что заставил вас ждать так долго. Моей супруге, Малте, пришлось уйти, чтобы встретить нежданных гостей, и она оставила меня разбираться в запутанных расчетах с одним из капитанов. Я приказал не беспокоить меня до тех пор, пока мы не закончим описывать товар, и так вышло, что ваше появление не отнесли к чрезвычайно важным делам, ради которых этот приказ можно было нарушить. Но довольно объяснений. Прошу вас, пройдемте в более удобные комнаты. Рапскаль, позаботься, чтобы нашим гостям приготовили покои и перенесли туда их вещи. Нет-нет, пожалуйста, оставьте сумки тут. Обещаю, их доставят в ваши комнаты в целости и сохранности. Пройдемте со мной, прошу вас.

То, что он совершенно отбросил всякие церемонии, встревожило меня. А вдруг наше неожиданное появление нарушает какие-нибудь условия или договоры, над которыми так долго и тщательно трудились Дьютифул и Эллиана? Идя следом за королем, я отчаянно попытался дотянуться до них Силой, но хор голосов из прошлого заглушал все. Безнадежно. Остается только не наговорить лишнего.

Рэйн вывел нас обратно в большой зал, а оттуда, к нашему удивлению, – на улицу, где уже смеркалось. Город был полон огней, и такого ночного освещения я не видел больше нигде. Услышав, как ахнул Пер, я понял, что это не мираж Силы – здания в самом деле испускали свет. Они сияли цветами драконов – золотым и синим, алым и травянисто-зеленым и желтым, как сердцевина ромашки. На стенах некоторых домов красовались световые узоры – лозы, стилизованные волны, спирали. Другие дома просто светились. Не нужно было искать и зажигать факелы, чтобы спуститься по ступеням на мостовую. Мне пришлось обуздать свою Силу, чтобы отогнать призраки Элдерлингов и разглядеть сквозь них куда менее многочисленных нынешних жителей. Король Рэйн быстро зашагал по улицам. Люди здоровались с ним, он в ответ кивал или махал рукой. На нас глазели, однако он не позволял никому задерживать или расспрашивать нас. В конце улицы возвышалось строение, куда скромнее План-башни, но притом намного больше и вычурнее, чем господский дом в Ивовом Лесу.

– Это наш Гостеприимный дом, – объявил король, указав на него. – Мы считаем, он замечательно подходит для приема гостей. Тут все сделано по людской мерке – двери меньше, потолки ниже. А вот в других домах и я порой чувствую себя маленьким и незначительным. – Он улыбнулся мне. – Что неизбежно, когда живешь бок о бок с драконами, сами понимаете. Прошу вас, пройдите со мной внутрь. Тут много удобных комнат. И еще мы зовем этот дом «тихим местом», потому что на втором этаже голоса Кельсингры шепчут не столь громко.

Он все так же быстро, как и шел, поднялся по лестнице к двери, и я постарался не отстать, хотя и очень устал. Вестибюль был обставлен в стиле, который, наверное, завезли из Удачного. Вокруг маленьких столиков стояло по нескольку стульев. Несмотря на обилие мебели, зал показался мне странно пустым, и я не сразу понял отчего: тут не было большого камина. И несмотря на высокие потолки и забранные желтоватым стеклом широкие окна, внутри было тепло. Я решил, что это еще одно проявление магии Элдерлингов. Не задержавшись в вестибюле, мы прошли в коридор и двинулись по нему дальше. Наши сапоги гулко стучали по каменному полу, мягкие подошвы короля чуть слышно шелестели. Миновав с полдюжины дверей, украшенных яркими узорами, он распахнул еще одну и жестом предложил нам войти.

Посреди комнаты стоял накрытый красивой скатертью стол, на котором были расставлены изящные тарелки и блюда. Стулья с резными спинками и мягкими зелеными подушками ждали нас. Картины на стенах выглядели для меня непривычно, но радовали глаз. На них угадывались темно-зеленые лозы в лесу и поверхность реки, но все казалось прорисованным не слишком тщательно. У стола стояла женщина и поправляла серебряные приборы. Услышав нас, она обернулась.

Малта, королева Драконьих торговцев. О ее диковинной красоте ходили легенды. Не узнать ее было невозможно. Ее вьющиеся волосы были не белыми, но золотыми, цвета сверкающих золотых монет. Тонкая чешуя обрамляла лоб, подчеркивая высокие скулы и волевой подбородок. Как и ее супруг, Малта была одета в просторное элдерлингское одеяние и свободные брюки. Мягкие туфельки без задников сверкали золотом. Малта шагнула нам навстречу, чтобы поприветствовать, – ткань ее наряда переливалась, меняя цвет от золотого до зеленого и обратно, когда она двигалась. Я на всякий случай опустился перед королевой на одно колено, и Лант последовал моему примеру. Она рассмеялась, и я сначала подумал, что это она надо мной, но потом проследил за ее взглядом и увидел, что юный Персивиранс, ошеломленный ее красотой, застыл позади нас, вытаращив глаза и распахнув рот.

Она снова посмотрела на меня и улыбнулась еще шире:

– Такой взгляд дороже любых богатых даров.

Тут Персивиранс вдруг грохнулся на колени. Глаза Малты блеснули, словно намекая на тайну, известную только нам двоим.

Она присела в реверансе передо мной:

– Принц Фитц Чивэл Видящий, ваш неожиданный визит – большая честь для нас. Однако у меня такое чувство, будто мы уже встречались. Надеюсь, вы простите генерала Рапскаля. Порой он бывает ужасно навязчивым и подозрительным. – Она повернулась к мужу. – Рэйн, дорогой, как видишь, я поставила на стол дополнительные приборы. Я была так рада, прочитав твою записку. Думаю, нам стоит пригласить за этот стол всех нежданных гостей одновременно. – И она вновь перевела свой искрящийся взгляд на меня. – Принц Фитц Чивэл Видящий, вы верите в совпадения?

– Мне случалось слышать о нескольких, весьма странных, – ответил я.

Я понимал, что иду по тонкому льду, и приготовился переиграть свою историю в любое мгновение. Улыбаясь, я оглянулся и посмотрел на Ланта и Пера, надеясь, что они поймут мое предупреждение.

– А как вам такое совпадение? – спросила королева Малта с улыбкой, и в дальнем конце комнаты открылась дверь.

Вошла Спарк – причесанная, с аккуратно уложенными волосами. Ее щеки рдели, а черная кружевная верхняя юбка леди Тайм шла ей куда больше, чем старой склочнице. А следом за ней вошел… Шут? Лорд Грей? Нет, вошла Янтарь. Янтарь, какой я ее и представить не мог. Бабочковый плащ элегантно ниспадал с узких плеч. Короткие волосы Шута были умащены и завиты, бледные губы и щеки подкрашены. Я знал, что серьги у него в ушах сделаны из стекла, но они сверкали, как бриллианты, и выглядели так же убедительно, как напомаженный рот и подведенные черным глаза. Мальчик, которого я знал с детства, исчез без следа. Ничего не осталось от придворного шута короля Шрюда. Я смотрел на своего друга во все глаза, и мне казалось, будто меня предали. Как он мог полностью перевоплотиться в совершенно незнакомого мне человека? Неуверенность бездонной пропастью разверзлась во мне, и это было больно. Я чувствовал себя обманутым.

Но у меня не было времени на сантименты. Представление началось, и надо было понять, какова моя роль. Янтарь вошла, чуть касаясь пальцами руки в перчатке плеча Спарк, служившей ей поводырем.

– Ах, госпожа, они здесь! – воскликнула Спарк, завидев нас. – Принц Фитц Чивэл, и лорд Лант, и даже Пер. Кажется, никто из них не ранен!

При этих словах рука Шута вспорхнула с плеча Спарк, и он совершенно женским жестом порывисто поднес ее к накрашенным губам, чуть приоткрывшимся в изумлении.

Отыскав взглядом мой силуэт, он воскликнул голосом Янтарь:

– О Фитц! Лант и Персивиранс! Вы целы! Какое облегчение узнать, что вы не пострадали! Спасибо, спасибо тебе, королева Малта, что вы нашли и спасли их! Я навеки у вас в долгу!

– Это правда, в долгу, – тихо сказала Малта.

Неужели Янтарь забыла, что королева выросла в семье торговцев Удачного и для нее любой обмен – либо сделка, либо соглашение или уговор?

Но тут Малта добавила:

– Как и я вместе со всем Удачным в долгу у тебя. Я считаю, долг может быть взаимным, как данное друг другу слово.

Лант все-таки унаследовал кое-что от Чейда. Он сохранил горделивый вид и не разинул рот от потрясения. Персивиранс очень старался – он изобразил приступ кашля, чтобы потупиться и спрятать лицо. Я же отчаянно хотел понять, что именно Шут наговорил Малте. Я заявил, что мы – послы Шести Герцогств и спустились с гор. Противоречат ли наши истории друг другу, а если да, то как бы их совместить?

Король Рэйн выглядел озадаченным и не пытался это скрыть. Малта многозначительно посмотрела на него, и я понял, что именно она будет решать нашу судьбу.

– Прошу к столу. Давайте поедим, а потом посмотрим, чем мы можем помочь вам в ваших странствиях.

Рэйн помог сесть королеве и занял место во главе стола. Нас усадили рядом. Слуга, на вид совсем человек, увел Спарк и Персивиранса туда, где их ждал отдельный стол. Спарк ушла как ни в чем не бывало, а Пер несколько раз беспомощно оглядывался на меня даже после того, как я кивком разрешил ему идти.

Когда дверь за ними закрылась, король Рэйн обвел нас взглядом и воскликнул:

– Я страшно голоден! Надеюсь, вы простите, если мы обойдемся за столом без лишних церемоний. – Он посмотрел на Янтарь и с улыбкой добавил: – Даже после стольких лет так странно слышать, когда нас зовут королем и королевой. – Обратившись ко мне и Ланту, он пояснил: – Сатрапия много лет вымогала деньги у Удачного, и мы, выросшие в семьях торговцев, не возьмем в толк, почему всем кажется, что мы должны были выбрать монархию. Однако внешний мир предпочитает видеть нас королевством. Уверен, вы меня понимаете.

Я отчаянно рылся в памяти. Точно, Кетриккен как-то раз говорила что-то такое… Точно так же как ее растили Жертвенной для своего народа, но в других странах считали принцессой Горного Королевства, так Рэйн и Малта, известные как король и королева Дождевых чащоб, на самом деле всего лишь главные представители торгового союза.

Я вежливо кивнул, Лант улыбнулся. «Король» взял блюдо, положил еды себе на тарелку и передал блюдо «королеве». Каждый из нас брал понемногу и передавал блюдо дальше. Одна перемена следовала за другой, и хотя пища была куда лучше, чем та, которой нас потчевали в башне, ей было далеко до яств, которые подали бы по такому случаю в Оленьем замке. Когда доходила очередь до Янтарь, Лант, подавшись к ней, рассказывал, что лежит на блюде, и, если она выражала желание попробовать, накладывал ей на тарелку. Это заставило меня переменить мнение о нем к лучшему.

Рэйн с улыбкой оглядел нас:

– Давайте сначала просто поедим, хорошо?

– Конечно! – ответила Янтарь за всех нас. – Торговаться следует на полный желудок, как всем известно.

– Так вы хотите заключить сделку? – улыбнулся ей Рэйн. – А я думал, принц Фитц Чивэл и его спутники пришли как послы Шести Герцогств.

– Послы, которые желают заключить сделку. Но не будем пока об этом, лучше поедим и выпьем как старые добрые друзья. – Янтарь, перебрав пальцами по столу, нащупала бокал с золотистым вином и подняла его. – За встречу друзей! – провозгласила она, и все выпили.

Поставив бокал, она добавила:

– Я так надеялась повидать Фрона, пока мы тут. С ним ведь все хорошо?

Малта перестала жевать кусок мяса. Янтарь невинно улыбалась, но я чувствовал, что ее стрела попала в цель, хоть и не понимал, зачем был нужен этот выстрел.

После мгновения неловкого молчания Рэйн сказал:

– Здоровье Фрона по-прежнему очень хрупкое. Возможно, он присоединится к нам, когда мы поедим, если будет достаточно хорошо себя чувствовать.

– Печально это слышать, – мягко сказала Янтарь. – Последняя весточка о нем дошла до меня много лет назад. Тогда, как я помню, он шел на поправку.

– Это было давно, – тихо сказала Малта.

Иногда бывает так, что звонят в один колокольчик, а другой начинает тихо гудеть, словно сопереживая ему. Мое отцовское сердце эхом откликнулось на потаенную боль в голосе Малты, и мне захотелось, чтобы Янтарь оставила ее в покое. Что-то очень нехорошее творится с ее ребенком. Я бы ни за что не стал использовать его как козырь, пытаясь сторговаться, и не понимал, к чему клонит Янтарь.

Рэйн с легкой язвительной ноткой заметил:

– Удивительно, как до тебя вообще дошла эта весть.

Янтарь еле заметно пожала плечами. Ее пальцы порхнули над тарелкой, чуть коснувшись еды на ней, а потом она ловко, словно не была слепой, отрезала от маринованного фрукта кусочек и отправила в рот. Плоды были незнакомые, и я очень осторожно попробовал их, пока она говорила.

– Это было. Сами знаете, как передаются слухи среди друзей, из уст в уста… Помните Йек, с которой мы ходили на Совершенном?

А, тонко придумано! Я догадался, откуда у Янтарь такие сведения. Йек была одним из немногих шпионов в обширной паутине Чейда, кого я знал. И хотя новости устарели, возможно, Шут вычитал их в свитках Чейда. Но он же слепой! Значит, ему сказала Спарк. Или Эш. Так или иначе, бывший ученик Чейда теперь всей душой предан Шуту, раз ворует для него не только драконью кровь, но и ценные сведения. Я не знал, радоваться мне, что у Шута появился столь верный союзник, или горевать, что у Чейда увели такое сокровище.

Малта задумчиво нахмурилась, чешуя у нее на лбу блеснула отраженным светом.

– Что-то не припоминаю. Возможно, мы не встречались.

– Она вела большую часть моих дел после того, как мне пришлось покинуть Удачный.

– Ах да! Теперь вспомнила. Выплаты по ссуде шли через нее.

Янтарь кивнула.

– Мы не забыли, – сказал Рэйн. – Тогда, под конец войны с Калсидой, очень трудно было найти деньги. Многие из потомственных торговцев лишились кораблей и стад. Когда ты одолжила нам бо́льшую часть своей доли сокровищ Игрота-пирата, это помогло многим жителям Удачного заново отстроить разрушенные дома. Даже татуированные смогли начать жизнь заново здесь, в чащобах.

– И это было весьма благоразумно с твоей стороны, – добавила Малта, явно желая напомнить, что щедрость Янтарь хорошо окупилась. – Мы еще много лет выплачивали тебе долг.

Теперь я наконец понял, откуда взялся поток богатства, благодаря которому лорд Голден не жалел денег за игорными столами. Доходы от вложений в Удачном Шут легкомысленно спускал в Баккипе. Он ведь знал, что скоро умрет, и не видел смысла беречь капиталы. Я порадовался, что мне довелось узнать еще кусочек скрытых от меня жизней Шута. Я улыбнулся Янтарь, сидевшей на другом конце стола, и она каким-то образом почувствовала это, потому что вызывающе улыбнулась в ответ.

– Это помогло мне пережить трудные времена, – ответила Янтарь в тон королеве.

Малта осторожно заговорила:

– Прости, но я не могла не заметить, как изменили тебя годы, что мы не виделись. Мне очень жаль, что ты потеряла зрение. И я не знала, что ты соприкасалась с драконами достаточно тесно, чтобы преобразиться.

За этим замечанием тянулся целый обоз, нагруженный невысказанными вопросами. Я ждал.

– Я ведь обещала, что расскажу мою историю, когда только пришла к тебе, и с тех пор ты так терпеливо ждешь. Что ж, после еды я поведаю обо всем.

Ага, выходит, я не единственный, кого Шут кормит обещаниями рассказать все как-нибудь потом.

До конца ужина больше ничего особенного не произошло. Лант помалкивал, только поблагодарил хозяев за ужин и похвалил еду. Я мало что смог к этому прибавить. Я то и дело чувствовал на себе изучающий взгляд Рэйна и изо всех сил старался вести себя, как подобает принцу Видящих, в то же время гадая, что наплела обо мне Янтарь.

Когда мы закончили трапезу, слуга унес тарелки и поставил на стол бренди и бокалы, а также несколько чайников с разными пряными чаями. Бренди был из Песчаных пределов, земли Шести Герцогств, – возможно, хозяева хотели сделать нам комплимент, подав его. Я с удовольствием и искренней благодарностью взял себе небольшой бокал. Рэйн хотел было что-то сказать, но тут дверь отворилась, и в комнату вошел дряхлый от старости Элдерлинг. Он шел медленно, опираясь на слугу и трость, продвигаясь к нашему столу крохотными осторожными шажками и тяжело дыша носом. Волосы его были золотыми, как у Малты, а чешуя – синей, как у Рэйна. И все равно я не поверил своим ушам, когда Малта со светской веселостью сказала:

– А вот и Фрон зашел пожелать нам доброй ночи.

Янтарь не могла его видеть, но, должно быть, слышала его сопение и старческие шажки, когда Фрон подошел к столу и опустился на стул. Слуга с поклоном спросил, чего ему налить, бренди или чаю.

– Чаю… пожалуйста…

Мы все невольно ахнули от изумления, поскольку голос выдал его. Я посмотрел на него по-новому. Глаза Фрона были ярко-синие, а чешуя – синяя и серебристая, причем эти два цвета соединялись не как попало, словно у пятнистого кота, а складывались в сложный и причудливый узор. Казалось, этот искусный орнамент нанесли нарочно, как татуировку. Но лиловый оттенок губ и темные круги под глазами не были частью этого узора. Фрон. Сын Малты. Не старик, а юноша, состарившийся из-за болезни.

Малта подошла и встала рядом с сыном. Протянув руку, она указала ему на нас:

– Принц Фитц Чивэл, лорд Лант, леди Янтарь, рада представить вам нашего сына, Ефрона Хупруса.

Я встал, подошел к нему на два шага и поклонился. Стоило мне приблизиться, как я ощутил его присутствие в Даре, словно громкий звон. Он протянул мне руку, я протянул свою. И к моему удивлению, Фрон пожал мне запястье воинским жестом, принятым у нас в Шести Герцогствах. Несмотря на растерянность, я ответил тем же. В тот миг, когда наши руки соприкоснулись, я ощутил его присутствие словно бы вдвое ярче. Никогда прежде я не испытывал ничего подобного. Ощущение было не из приятных, однако сам Фрон, похоже, ни в малейшей степени не подозревал о том, что вызывает его. Дракон и мальчик, мальчик и дракон ломились в мой разум, как пронзительный гул колокола. И еще громче, перекрикивая их, звенело ощущение неправильности, кошмарной, страшной неправильности в его теле. Он был слаб, голоден, он едва дышал и обессилел от этой неправильности. Это было совершенно невыносимо, я безотчетно потянулся и коснулся порока.

Мальчик ахнул. Голова его упала на грудь, и на мгновение он замер. Мы с ним окаменели, как были, обхватив друг друга за запястье. Я попытался поддержать его за плечо свободной рукой, и мальчик повис на мне. А я уже не мог отпустить его, потому что сквозь меня хлынула Сила.

Однажды, много лет назад, мы с Ночным Волком видели, как вешние воды прорвали ледяной затор на горной реке. С ревом и грохотом вода взломала плотину, и белая застывшая река в одно мгновение стала бурой от взбаламученного ила, веток и даже стволов деревьев, несущихся вниз по склону в бурном потоке. Вот так и поток Силы, который я постоянно ощущал вокруг в Кельсингре, который ревел и не давал мне докричаться до Неттл, внезапно нашел слабое место. Он хлестал сквозь меня, могучий и чистый, бурлящий от возможностей сделать мир совершенным. Радость, даруемая Силой, переполнила мой разум, чувства и тело. Мальчик придушенно всхлипнул, и возможно, я вторил ему.

– Фрон! – испуганно закричала Малта, и Рэйн вскочил на ноги.

Я ежился, словно от ледяного ветра, а перед моим внутренним взором тело Фрона становилось таким, каким ему надлежало быть. Где-то очень далеко удивленно вскинулась драконица Тинталья. Разве это не ее дело – придавать форму этому человеку? Но потом она выбросила меня из головы, как драконы и поступают обычно с людьми, и исчезла из моего восприятия.

А Фрон поднял голову и воскликнул:

– Что это было? Так здорово! – И потрясенно добавил: – Я могу дышать! Мне больше не больно дышать, и не надо нарочно стараться ради каждого вдоха! Я могу дышать и разговаривать!

Он вдруг отпустил мою руку и в четыре широких шага пересек расстояние между ним и встревоженным отцом. Рэйн обнял сына.

А меня тем временем слегка повело. Лант, чего я совсем не ожидал от него, подскочил ко мне и подхватил под локоть.

– Что сейчас произошло? – шепотом спросил он, но я смог только помотать головой в ответ.

Фрон вырвался из объятий отца и снова повернулся ко мне. Он вздохнул полной грудью и вдруг завопил от облегчения.

– Это ты сделал? – спросил он. – По-моему, это сделал ты, хотя чувство было такое же, как когда мне помогала Тинталья. Она иногда так делает. Но ее не было уже… пять лет, да? Да, последний раз она правила меня пять лет назад.

Он согнул и разогнул длинные пальцы, и я догадался, что драконица каким-то образом возвращала ему способность пользоваться руками.

Малта беззвучно плакала, слезы ручьями лились по ее щекам. Фрон кинулся к ней, обнял и попытался поднять и закружить, но не сумел. За много месяцев, когда он едва мог дышать, силы его истощились.

Но теперь он улыбался:

– Мне стало лучше, мама! Мне так хорошо уже много лет не было! Не плачь! У нас еще осталась еда? Теперь я смогу жевать и глотать, не задыхаясь! Больше никаких супов! Я хочу что-нибудь, что можно жевать! Или даже грызть! Есть у нас что-нибудь погрызть?

Малта громко рассмеялась и вывернулась из его объятий.

– Я принесу! – крикнула она, внезапно превратившись из царственной красавицы-Элдерлинга в обычную маму мальчика. И бросилась к дверям, на бегу распоряжаясь, чтобы принесли мяса, и поджарили свежего хлеба, и что-то еще, что я уже не расслышал.

Я обернулся и увидел, что позади меня стоит Рэйн, широко улыбаясь сыну.

Он перевел взгляд на меня:

– Не знаю, зачем вы пришли. Не знаю, что вы сделали, хотя уловил какое-то смутное эхо. Почти такое же ощущение, как от Тинтальи, той, что коснулась меня и сделала Элдерлингом. Как вам это удалось? Я думал, только драконы могут подобным образом придавать нам форму.

– У него много талантов, – сказала Янтарь.

Она поднялась и, чуть касаясь кончиками пальцев кромки стола, обошла его и встала рядом с нами. Лант тут же уступил ей место подле меня. И она взяла меня за руку до ужаса знакомым жестом. Молли. Так всегда брала меня за руку Молли, когда мы с ней бродили по торговым рядам и она хотела привлечь мое внимание или просто прикоснуться ко мне. Совсем не так брал меня за руку Шут в те времена, когда мы ходили куда-то вместе. Но теперь он был Янтарь и собственническим жестом положил тонкую кисть на мое предплечье. Я заставил себя стоять смирно и не дергаться. Как лошадь под седлом непривычного наездника, подумал я и обуздал порыв сбросить руку. Я не знал, что за игру затеял Шут, и не хотел путать ему карты.

Я мягко сказал:

– Это было исцеление Силой. Но произошло оно скорее само, чем по моей воле. А теперь мне нужно присесть.

– Конечно, – кивнула Янтарь, а Лант быстренько пододвинул один из пустовавших до этого стульев.

– Похоже, вам не помешает выпить, – услышал я голос Рэйна.

Он взял мой бокал, налил туда щедрую порцию бренди и поставил передо мной. Я даже сумел поблагодарить. Я чувствовал себя так, будто упал в быструю и глубокую реку, течение подхватило меня, долго крутило и вертело, а потом выбросило на берег. И этот поток никуда не исчез, он был здесь, невыносимо близко, он струился сквозь меня, доставляя беспредельное наслаждение. «Помоги мне вернуться!» – сказал когда-то Верити. А рядом со мной теперь не было никого, кто мог бы меня увести. Да я и не очень-то хотел, чтобы кто-то помогал мне, не хотел уходить. Поток силы, бурлящий мощью и наслаждением, манил меня. Почему я должен отвергать его? Я отгородился от него стеной, но это было все равно что пытаться перегородить реку земляной запрудой. Так ли уж я хочу прятаться от этой реки?

За спиной у меня стояла Янтарь. Ее руки легли мне на плечи и удержали меня. Я перевел дыхание, и мои стены устояли. Я отверг искушение.

Вернулась Малта с тарелкой плоского желтого печенья. За ней двое слуг несли жареную птицу и гору оранжевых кореньев, которые мы ели на ужин. При виде еды мальчик разулыбался, и его отец расхохотался, глядя, как Фрон кинулся к столу. Не медля ни секунды, он впился зубами в печенье, такое хрустящее, что можно зубы сломать, и принялся грызть его с нескрываемым удовольствием. Слуга с улыбкой положил ему на тарелку толстый кусок мяса и горку овощей.

Мальчик заговорил с полным ртом, повернувшись ко мне:

– Я не мог так есть уже больше года. Глотка сделалась совсем узкой, когда я глотал, ее прямо огнем жгло. Суп… Я мог проглотить только жидкий суп. И больше ничего.

– У тебя были… Это, вообще-то, нормально – для дракона. Они росли, как будто… – Мне было неловко говорить об этом. Я уже видел раньше то, что причиняло ему такие неудобства. В распахнутой пасти зеленого дракона. – Пазухи, – выдавил я. – Где вырабатывается яд, наверное. Они росли у тебя в горле.

– Что вы сделали? И каким образом? – Малта смотрела на меня с изумлением. С изумлением на грани страха.

Янтарь ответила за меня:

– Принц Фитц Чивэл обладает магией Видящих. Магией, талант к которой передается по наследству в королевской семье. Он умеет исцелять.

– Иногда, – поспешно добавил я. – Очень редко.

Я взял бокал с бренди. Рука уже почти не дрожала, и я смог поднять его и сделать небольшой глоток.

– Пожалуй, давайте-ка все устроимся поудобнее, – медленно проговорил Рэйн. – Мне бы хотелось услышать рассказ леди Янтарь, узнать, зачем вы пришли. И каким путем.

Янтарь незаметно стиснула мои плечи, призывая помалкивать. Точно так же делала Молли, когда опасалась, что я предложу слишком высокую цену на рынке.

– Я с превеликим удовольствием расскажу вам все, – сказала Янтарь, и я почел за благо предоставить это ей.

К моему облегчению, она убрала руки с моих плеч, и мы снова расселись вокруг стола. Лант вернулся на свое место и остался на удивление молчаливым.

Шут заговорил. Это была история женщины, твердо стоящей на земле и знающей свою выгоду. Вначале она сообщила, что мы с ней старые друзья.

– Я догадалась, – сказала Малта. – С первого взгляда на принца Фитца Чивэла у меня возникло чувство, будто я его уже где-то видела. – И она улыбнулась мне, словно в ее словах была скрыта понятная только нам двоим шутка.

Я ничего не понял, но улыбнулся в ответ.

Янтарь вела рассказ, танцуя вокруг правды. По ее словам, она вернулась в Баккип и стала жить на широкую ногу на деньги, которые переправляла ей Йек. Пожалуй, на слишком широкую. Бренди лился рекой – тут она отпила бренди из Песчаных пределов, – и ни карты, ни кости, ни кегли не благоволили ей. Спустив на ветер все состояние, Янтарь решила вернуться на родину, чтобы повидать родных и друзей. Но там ее поджидали давние враги. Они захватили дом ее предков и взяли в плен семью. Они пленили и пытали ее. Ослепление – не самое страшное из того, что с ней сделали. Потом она смогла бежать. Она бежала к тому, кто отомстит за нее и поможет освободить тех, кто остался в плену. К Фитцу Чивэлу Видящему, столь же сведущему в науке убивать, как и в искусстве исцелять.

История заворожила всех, даже Ланта. Я запоздало догадался, что он до сих пор мало что знал о Шуте и потому ловил каждое слово этой перекроенной на новый лад правды. Фрон таращился на меня с юношеским восхищением. Рэйн слушал, поставив локоть на стол, опираясь подбородком на ладонь и прикрыв пальцами рот. Я не догадывался, о чем он думает, но Малта кивала словам Янтарь и без возражений принимала все, что та говорила обо мне. Я старался не выдать своих чувств, однако в душе отчаянно желал, чтобы Янтарь расхваливала меня не столь вычурным образом.

Поэтому, когда Шут прервался, чтобы снова отпить бренди, слова Малты застали меня врасплох:

– Есть и другие дети, – сказала она, глядя мне в глаза. – Их немного. В Кельсингре редко рождаются дети и еще реже остаются в живых. Если бы вы сумели помочь им так, как помогли Фрону, мы бы почти все на свете…

– Малта, он же гость… – с упреком перебил ее муж, но Малта продолжала, не дав ему договорить:

– Эти дети мучаются день за днем, а с ними страдают их родители. Разве я могу не попросить о помощи?

– Понимаю, – быстро сказал я, опередив Шута. – Но не могу ничего обещать. То, что Янтарь назвала исцелением, на самом деле… я как бы подправляю что-то, чтобы встало на место, чтобы работало, как нужно. Может быть, это не навсегда. Может быть, я не смогу помочь другим детям.

– Мы хотели бы… – начала Янтарь.

Но я грубо перебил ее:

– Нам ничего не нужно в обмен на помощь детям. Детские жизни – не предмет для торга.

– Мы хотели бы, – невозмутимо продолжала Янтарь, – отложить переговоры о сделках и наших потребностях до тех пор, пока Фитц Чивэл не сделает все, что сумеет, чтобы помочь детям. – Она повернула голову и обратила на меня невидящий взгляд. – Тут и говорить не о чем.

Однако этими словами она напомнила Малте и Рэйну, что мы можем и передумать. Я, как мог, старался смотреть, а не таращиться на Малту. Она медленно кивнула и переглянулась с мужем. Смысл этого обмена взглядами остался для меня загадкой. Фрон все еще ел.

Я рассеянно предупредил его:

– Не налегай. Дай телу время привыкнуть, что ты теперь будешь есть больше.

Он остановился, не донеся вилку до рта.

– Я так давно не ел досыта, – объяснил он.

Я кивнул:

– Но как бы ты ни изголодался, твой желудок сразу многого не выдержит.

– Это правда. Поверь, я знаю, о чем говорю, – печально добавила Янтарь.

Я посмотрел на Малту и Рэйна, спохватившись, что говорил с их сыном, будто с собственным. Малта смотрела на меня с мольбой. Рэйн прятал глаза, словно стыдился выдать надежду.

Я не хотел вмешиваться, но предложил помощь. Я ведь знал, что это такое, когда с твоим ребенком что-то до ужаса неправильно. Я знал, как это больно. Родители готовы на все, лишь бы помочь беде.

– Не знаю, смогу ли я помочь всем. Может быть, вообще никому не смогу. Но я готов попытаться, – сказал я, постаравшись подавить дрожь в голосе.

Это была не просто неуверенность. Я знал, и это знание пугало, что Сила внутри меня течет каким-то непривычным образом. Может, дело в самой Силе? Может, здесь, в Кельсингре, она какая-то другая, более крепкая, густая, что ли… Или дело во мне? Что, если преграды между мной и Силой рушатся? Я коснулся Фрона, мальчика, которого видел впервые в жизни, и исцелил его с такой легкостью, с какой это мог только Олух. Нет. Не исцелил, напомнил я себе. Исправил, подогнал в нем одно к другому. Хотя раньше не имел понятия, каким образом должно быть устроено тело юного Элдерлинга. Я вдруг пожалел, что согласился помочь. А вдруг я в следующий раз вместо того, чтобы исправить, только сломаю что-нибудь? И что будет с нами, если Фрон рухнет, задыхаясь, к моим ногам и умрет?

– Я так и не закончила свой рассказ, – мягко нарушила молчание Янтарь.

Я прямо-таки неприлично вытаращился на нее. Шут никогда не рассказывал ничего по доброй воле. Неужели Янтарь и правда другой человек?

– А разве это было еще не все? – спросила Малта, словно не веря своим ушам.

– Осталось совсем немного. Не буду вдаваться в подробности, чтобы не мучить вас, а главное, Фитца Чивэла. Тюремщики лишили меня зрения – эти люди знали, что я могу попросить о помощи своего старого друга. – Она умолкла ненадолго, и внутри меня все перевернулось. Нет, не может быть, он не скажет этого… Она сказала. – Они выманили Фитца Чивэла из дома. И когда его не было, напали на его жилище, воспользовавшись помощью калсидийских наемников. О командире этих наемников вы, возможно, слышали. Он зовет себя «герцог Эллик».

Рэйн скрипнул зубами так громко, что я услышал. Малта побледнела под алой чешуей. Малиновые чешуйки на белой коже выглядели чарующе и страшно. Знала ли Янтарь, какое впечатление произведут ее слова?

Она продолжала:

– Они взломали двери, подожгли амбары и конюшни. Они убивали, грабили и насиловали. И похитили дочь Фитца Чивэла. Девочку девяти лет от роду. А еще ее старшую родственницу. Леди Шайн смогла сбежать от похитителей, пусть и пострадала. Но крошка Би, дитя, которое нам обоим было дороже жизни… Ее больше нет.

Вот так, просто и прямо. Казалось, я должен был бы уже привыкнуть к этой боли. Я слишком глубоко погрузился в нее, чтобы рвать и метать, кричать и плакать. Но я поймал себя на том, что вцепился обеими руками в край стола, пытаясь не подать виду, какая буря бушует внутри меня.

– Ее больше нет, – слабым голосом повторила Малта.

– Она исчезла навсегда, – сказала Янтарь.

Рэйн заботливо наполнил бокал синего стекла золотым бренди из Песчаных пределов и пододвинул ко мне. Я знал, что это не поможет, но не хотел обижать его отказом. Напрасно я взял тот бокал. Я ведь и так слишком много выпил за слишком короткий срок. Я заглянул в бокал, поболтал бренди, и мои мысли унеслись в прошлое, к Верити. Как часто он вот так же расплескивал бренди по стенкам стакана? Что он там видел?

Я поднял глаза, прислушался… Нет, померещилось. Я опрокинул бренди в глотку.

– Дети – не предмет для торга, – подтвердил Рэйн и посмотрел на королеву. – Но я даже представить не могу, как выразить всю глубину нашей благодарности. – Он помялся и неловко добавил: – И надежду, что вы сможете помочь остальным. Понимаю, вам, наверное, кажется, что нас обуяла жадность, но прошу вас, позвольте мне созвать родителей этих детей и переговорить с ними сегодня вечером. Сказать им, что, возможно, вы сумеете им помочь… Скажем, завтра… – Он умолк, не договорив, и вопрос повис в воздухе.

А меня вдруг охватило сладостное предвкушение. Это потрясло меня.

– Я не могу ничего обещать, – осторожно повторил я.

Янтарь вдруг вмешалась в разговор:

– Принцу Фитцу Чивэлу надо хорошо отдохнуть, прежде чем пытаться помочь другим. Эти исцеления дорого ему обходятся, хоть и трудно объяснить почему. – Она немного помолчала, потом, будто собравшись с духом, предупредила Рэйна: – И когда будешь говорить с родителями, будь с ними честен. Иногда бывает так, что попытка исцеления дорого обходится и для больного. Я знаю это по собственному опыту. Попросите их крепко подумать, хотят ли они рисковать.

– И еще есть генерал Рапскаль, – с тревогой добавила Малта. – Ему это не понравится.

– Ему вообще мало что нравится, – невесело рассмеялся Рэйн. – А драконам эта затея вряд ли будет интересна. Их сейчас в городе не так много. Большинство улетели в теплые края – то ли до весны, то ли до конца года, то ли лет на десять. Они не считают время, как мы.

– Они совсем не думают о детях, которым надо придать форму или помочь на пути преображения, – с ноткой горечи сказала Малта. – Тех из них, кто обделил вниманием своих подопечных Старших, конечно, вскользь выразят сожаление.

Я не очень хорошо понимал, о чем идет речь, но возможность отдохнуть и побыть одному манила меня так, что описать невозможно. Должно быть, утомление отразилось у меня на лице, потому что Малта добавила:

– Думаю, для вас и ваших слуг уже приготовили комнаты. Я позабочусь, чтобы ничто не нарушало ваш покой.

Она взглянула на мужа, и тот кивнул:

– Обещаю, что предостерегу родителей, чтобы не возлагали на вас слишком больших надежд. И дам ночь на размышление: позволить вам попробовать помочь их детям или нет.

Янтарь указала на меня подбородком:

– Возможности принца Фитца Чивэла не безграничны. Он не смог вернуть мне зрение, однако исцелил прочие раны.

Малта кивнула:

– Мне больно было узнать, что с тобой так жестоко обошлись. Ты рассказала, что произошло, но так и не объяснила, почему сделалась похожа на Старших. Я знаю, что у тебя были какие-то дела с Тинтальей много лет назад. Это она стала причиной твоего преображения?

Как жаль, что Янтарь не могла видеть лица Малты! Королева с ужасом ждала, что ответ будет неправильным, но Янтарь уклонилась от него с грациозностью Шута.

– Да, мы встречались с ней. Это было много лет назад, и она тогда была более склонна платить простым смертным добром за добро. Она убедила жителей Трехога собрать мне все необходимое для путешествия.

– Я припоминаю что-то такое… – проговорила Малта. И, словно удовлетворившись ответом и вспомнив о других делах, сказала: – А теперь прошу меня простить, мне бы хотелось кое-что для вас сделать.

– Мне тоже пора, – сказал Рэйн. – А пока, прошу вас, чувствуйте себя здесь как дома.

Они двинулись к выходу рука об руку, Фрон побрел за ними, прихватив тарелку с печеньем. У порога он остановился, обернулся и отвесил нам на диво грациозный поклон с блюдом в руках, так что я не сдержал улыбки. Дверь за ними закрылась.

Некоторое время мы втроем молчали, каждый с головой ушел в собственные тревожные мысли.

Наконец Янтарь вкрадчиво спросила:

– Зачем ты это затеял, Фитц? Почему решил попытаться в одиночку исцелить мальчика, которого едва знал? – Она откинулась на спинку стула и прижала ладони к щекам. – Я так испугалась, когда поняла, что происходит…

– Он взял меня за руку и… все как-то само собой вышло. Мы вроде как объединились в Силе, и, думаю, я не удержался, чтобы исправить его.

– Наверное, это опасно, – заметил Лант, и Янтарь хихикнула.

Вошла служанка с подносом, на котором стоял большой серебряный чайник и крохотные белые чашечки, за ней вошли Пер и Спарк. Служанка налила каждому из нас по глотку темного горячего отвара и пояснила:

– Подарок короля и королевы. Чай для хорошего сна «Сладкие грезы». – И, пожелав нам доброй ночи, она ушла.

Я взял чашку, понюхал и передал Янтарь:

– Ты такое пробовала? Похоже на очень крепкий чай, только гуще.

Она вдохнула аромат, потом отпила немного.

– Да, я пила его в Удачном. «Сладкие грезы»… Считается, что он помогает крепко заснуть и навевает хорошие сны. Помогает забыть о тревогах. Это очень дорогой напиток. Нам оказали большую честь, подав его.

– Это правда, – с жаром подтвердил Персивиранс. – Женщина, которая нас привела, прямо ушам своим не поверила, когда ей велели заварить его для вас. Это чай из Джамелии, подарок королю и королеве от самого сатрапа! «Все равно что золото пить», – так она сказала.

– Я не прочь крепко уснуть, – сказал Лант. – И увидеть хороший сон для разнообразия. – Он взял чашку и осторожно попробовал напиток. Мы выжидательно смотрели на него. – Вкусно, – сказал он. – Слегка горчит, но когда распробуешь, становится сладко.

Янтарь тем временем медленно пила свою порцию. Она замерла, словно почувствовав мой взгляд.

– Пей, не бойся, – тихо сказала она. – Торговцы безжалостны, когда доходит до торга, но травить гостей не в их правилах. И я не думаю, что Рэйн и Малта попытались бы подсыпать яд человеку, который спас их единственного сына и может, как они надеются, исцелить остальных детей Кельсингры.

Спарк внимательно следила за Янтарь. Услышав ее слова, она без колебаний поднесла чашку к губам и попробовала чай.

– Мне нравится, – заявила она.

– А ты ведь не пьешь, верно? – спросила Янтарь, улыбаясь мне через стол с легким вызовом.

– Я осторожный, – напомнил я ей.

– Фитц… Иногда нужно быть осторожным, а иногда – пробовать новое. Например, то, что поможет тебе как следует выспаться.

Не знаю, как она догадалась, что я все еще не мог решиться.

– Гостеприимство, – добавила она. – Не отвергай щедрый дар. Уверяю тебя, это всего лишь успокаивающий чай. Не такой опасный, как каррим. Вежливость требует выпить его. – Она сделала глоток.

Персивиранс вопросительно смотрел на меня. Я пожал плечами и сделал глоток. Оказалось и правда вкусно, сначала горько, потом сладко. Мальчик проследил за мной и вдруг осушил свою чашку в несколько приемов.

– Пей, Фитц, – сказала Янтарь голосом Шута. – Доверься мне. Это точно не повредит тебе. А может даже пойти на пользу.

Я послушался. К тому времени, когда две служанки пришли, чтобы проводить нас в комнаты, мной овладела приятная расслабленность. Не тяжесть и отупение, как бывает после сильнодействующих настоев, а просто сонливость и ощущение, что я смогу быстро уснуть в эту ночь.

Служанки были людьми, но носили яркие наряды Элдерлингов, похожие на одеяние Малты; одна была в красном, другая в синем. Малта взяла меня за руку, и мы пошли за служанкой в синем. Лант присоединился к нам. Пер и Спарк шли следом, и я услышал, что Спарк о чем-то говорит с девушкой в красном. Похоже, они все ужинали сегодня вместе.

– Завтра переберусь за реку, – сказала служанка Спарк. По-видимому, это было продолжение прошлого разговора. – Сегодня вечером решила окончательно. Не могу больше выносить этот шепот, он стал таким громким. Я надеялась – глупо, конечно, – что однажды меня выберет какой-нибудь дракон и я смогу преобразиться. – Она покачала головой. – Но я больше не могу это терпеть. Целый день стены домов нашептывают мне что-то. А по ночам я вижу чужие сны. Попытаю счастья за рекой, хотя мне и будет недоставать освещенных улиц и теплых уютных домов. Всю зиму рабочие валили лес, скоро мы засеем поля. Остается надеяться, что на этот раз посевы взойдут.

Девушка в синем остановилась возле одной из дверей и повернулась к Ланту:

– Моя госпожа надеется, что вам будет хорошо и удобно в этих покоях. А если вам потребуется что-то еще, позвоните в колокольчик. Кто-нибудь придет и поможет всем, чем только возможно. Ах да, чтобы позвонить в колокольчик, просто коснитесь нарисованного цветка возле двери. – Она распахнула дверь и поклонилась Ланту. – Эти покои приготовлены для лорда Ланта. Персивиранс указал нам, какую из сумок принести сюда. Кровать сама приспособится к вашему телу. Кувшин с нарисованными рыбами сохранит воду для умывания теплой. Ванна сама наполнится. Я говорю все это, чтобы вы не пугались, когда вещи так себя поведут.

Лант с серьезным лицом выслушал ее, кивнул и, подчеркнуто невозмутимо пожелав нам доброй ночи, вошел в комнату. Я подумал, что он скоро уснет.

Девушка снова посмотрела на нас и улыбнулась.

– Ваши покои в конце этого коридора. – И она повела нас дальше.

Я отчетливо чувствовал действие «Сладких грез». Усталость, которой я так долго не давал воли, теперь накрыла меня с головой. И все же это была не ноющая тяжелая усталость, а мягкое сонное оцепенение.

Девушка остановилась возле двери, показавшейся мне чуть более вычурной, чем ведущая в спальню Ланта. Она была не каменная и не деревянная, а из какого-то невиданного материала, покрытого рельефными завитками, словно кора кривого дерева. Чем-то похоже на слоновую кость, только темнее.

– Ваши покои, – тихо сказала служанка. – Когда проснетесь утром, коснитесь нарисованного дерева возле двери, и вам принесут поесть.

– Спасибо, – поблагодарил я.

Дверь бесшумно распахнулась от одного прикосновения девушки. Я вошел и очутился в гостиной. Мой самодельный мешок лежал на изящном резном столике посреди комнаты и выглядел до ужаса неуместно. Пол был выложен мелкой треугольной плиткой, а стены покрыты растительным орнаментом. Пахло, как в лесу летом. Дверь из гостиной вела дальше, в комнату с большой кроватью, по другую сторону которой виднелось такое, что я не поверил своим глазам. Быстро пройдя через спальню, я заглянул в открытый проем. За ним и впрямь оказался бассейн! Огромная ванна в два раза больше кровати. Вода пахла травами, от нее поднимался пар. На столике рядом лежали мягкие полотенца, квадратные горшочки с мылом и кувшины с маслами, а еще несколько длинных и широких рубах Элдерлингов из яркой ткани.

Я услышал, как за мной закрылась дверь, и пошел, раздеваясь на ходу. По-детски усевшись на пол, стащил сапоги. Без раздумий войдя в воду по пологому спуску, я прошел в самый глубокий конец бассейна и сел на дно – вода доходила мне как раз до небритого подбородка. Я сидел там, чувствуя, как постепенно тепло проникает в тело и мышцы расслабляются. Уровень воды тем временем поднимался, я откинулся на спину, и вода подхватила меня. Я медленно зачерпнул ее руками и потер лицо, потом нырнул, смывая соленый пот с затылка. Когда я вынырнул, у края бассейна стоял Шут.

– Тут глубоко?

– Не так, чтобы с головой. – Я снова нырнул и вынырнул. Вода стекала по моим волосам и спине. Не помню, чтобы когда-нибудь получал такое удовольствие от горячей ванны. Отдавшись наслаждению, я забыл обо всем остальном. – Почему ты не идешь в свою комнату?

– Это и есть моя комната. Мы со Спарк вселились в нее еще днем. Мои вещи уже разложены в шкафу. Когда слуги спросили Спарк, кто ты, она ответила, что ты мой защитник. Поэтому нас поселили вместе.

– О.

Я снова откинулся назад и потер лицо. Насколько же грязным и растрепанным я, должно быть, явился на прием к королю и королеве Элдерлингов. Раньше я об этом не задумывался. А теперь понял, что мне все равно. Я отбросил с лица мокрые волосы, встал и отряхнул с них воду. Мне вдруг ужасно захотелось спать. Широкая кровать так и манила.

– Я иду спать. Не утони, если решишь искупаться.

Я вышел из бассейна и с трудом нашел в себе силы вытереться полотенцем, прежде чем рухнуть в постель.

– Хороших снов, Фитц, – пожелал мне Шут. Да, он снова стал Шутом.

– Тот чай… Я могу спать, Шут. Могу выбросить все из головы. Перестать беспокоиться. Беспокойством делу не поможешь. Я это понимаю. Понимаю, но, с другой стороны, не беспокоиться кажется чем-то неправильным. Как будто если я не буду постоянно перебирать все болезненные воспоминания, всё, что я сделал не так, это будет означать, словно мне все равно. Но сколько бы я ни истязал себя мыслями о смерти Би, этим ее не вернешь. Так зачем помнить об этом все время?

Кровать была большая и плоская. Ни подушек, ни одеял. Я сел на нее с полотенцем на плечах, и кровать очень медленно подалась подо мной, образуя углубление по форме моего тела. Я лег на спину.

– Молли мертва. Би пропала. Я больше не чувствую Ночного Волка. Надо просто принять это и жить дальше. Может быть. А может быть, ты прав. Надо пойти и убить всех Слуг. Мне все равно больше некуда деть остаток жизни. Так почему бы и нет? – Я закрыл глаза. Язык у меня заплетался, и я сам слышал это. Я с трудом нащупывал слова, чтобы высказаться. – Теперь я как ты. Моя жизнь осталась позади, и я очутился в мире, где не ждал очутиться.

Его голос был полон тепла и заботы:

– Не сопротивляйся этому, Фитц. Не подвергай сомнению. На одну ночь просто забудь обо всем.

Я забыл. И провалился в сон.