Глава 19. Планы

Сказ менестреля с Внешних островов, записанный Чейдом

Я проснулся рывком от тихого стука – одетый, лежа на кровати. Свет, сочившийся между оконных ставен, говорил, что теперь день. Я потер лицо, пытаясь прогнать сон, и сразу же пожалел об этом – слишком тугой шов на лбу напомнил о себе. Стук повторился.

– Эш? – предположил я, но потом понял, что стук донесся не из коридора, а из-за потайной двери. – Шут? – окликнул я, но в ответ услышал:

– Пеструха, Пеструха, Пеструха!

Ах да… Ворона. Я открыл дверь, и птица вприпрыжку зашла в комнату.

– Корм, корм, корм? – спросила она.

– Прости. У меня здесь нет ничего для тебя.

– Прочь, прочь, прочь!

– Дай сперва взглянуть на тебя.

Она подскочила по полу ближе ко мне. Я опустился на одно колено и осмотрел птицу. Чернила вроде бы держались хорошо – я не заметил ни единого белого пятнышка.

– Я выпущу тебя. Понимаю, как тебе не терпится полетать на воле. Надеюсь, ты умная птица и станешь держаться подальше от других ворон.

Она ничего не ответила. Под ее внимательным взглядом я подошел к окну и раскрыл его. День выдался ясным. Я посмотрел поверх крепостных стен, на которые зима навалила снегу, будто хотела еще больше укрепить их. Мне казалось, я проснулся на рассвете, но ошибался. Я проспал всю ночь и часть утра. Пеструха вспорхнула на подоконник и устремилась в небо, даже не оглянувшись на прощанье. Я закрыл окно, а потом запер и потайную дверь. От холода злосчастный шов стянулся еще сильнее. Надо избавиться от ниток. Слепой Шут в этом деле мне не помощник, самому тоже трудно – пришлось бы держать зеркало одной рукой и выдергивать нити другой. А того лекаря, что вчера так со мной обошелся, я уж точно не хотел звать.

Без долгих раздумий я обратился Силой к Чейду:

Я чувствовал его присутствие на другом конце натянутой мною тетивы. Он парил, словно чайка на морском ветру. Потом слабо отозвался:

Фитц, пожалуйста, перестань. – Это была Неттл, она говорила со мной посредством Силы сдержанно и аккуратно, чтобы слышал только я. – Мы стараемся не волновать его. Я подыскиваю сон, который успокоил бы его и показал ему дорогу обратно к нам, но натыкаюсь только на кошмары. Приходи в комнату Чейда, я посмотрю твой шов.

И не забывай, что ты теперь принц Фитц Чивэл Видящий! – ворвался в наш разговор Дьютифул, оседлав поток мыслей Неттл. – Замок и так весь гудел от пересудов после того, как ты украл лошадь! Я купил ее для тебя, заплатив вдвое больше, чем может стоить самый распрекрасный конь. И попытался объяснить, что ты взял кобылу по ошибке, поскольку перед этим велел привести тебе лошадь. Но веди себя осмотрительно со всеми, кто встретится тебе, и по возможности ни с кем не разговаривай. Мы все еще пытаемся состряпать тебе приличную легенду. Если кто-то удивится тому, как молодо ты выглядишь, скажи, это оттого, что ты много лет жил среди Элдерлингов. И пожалуйста, напускай на себя таинственный вид, как подобает при таких разговорах!

Я без слов дал Дьютифулу понять, что так и сделаю, и оглядел себя в зеркало. Мне не терпелось отправиться в путь, чтобы вернуть Би, но если я поскачу за ней сломя голову, то рискую не приблизиться, а отдалиться от цели. Я подавил свое разочарование. Надо ждать. Оставаться на месте и ждать. Пусть Шут и предложил немедленно отправиться в Клеррес, такое путешествие займет много месяцев, и я не мог решиться на это. Все дни, пока я буду ехать на юг, Би будет в руках калсидийцев. Гораздо лучше было бы вернуть Би и Шун до того, как их вывезут из Шести Герцогств. Теперь, когда мы знаем, кто они и на что способны, я сомневался, что им удастся остаться незамеченными, если мы начнем искать. Сюда, в Олений замок, будут стекаться донесения. Уж конечно, кто-нибудь что-нибудь да заметил.

А до тех пор я решил быть как можно более сговорчивым и послушным. Я и так уже немало усложнил жизнь Дьютифулу и Неттл. И меня не оставляло предчувствие, что мне придется просить их о помощи, а также о деньгах из королевской сокровищницы. Из любви ко мне и Би они не пожалеют золота, но королю будет непросто дать мне солдат, покуда никто не знает, какова связь между похищенным ребенком Тома Баджерлока, налетом на Ивовый Лес и вернувшимся после долгих лет отсутствия Фитцем Чивэлом. А Чейд не поможет нам сложить эту головоломку, поскольку блуждает в лихорадочном бреду. Так что лучше не усложнять королю эти придворные интриги.

Придворные интриги. Пока разбойники увозят мою дочь! Ярость захлестнула меня. Сердце понеслось вскачь, мускулы напряглись. Мне хотелось драться, колоть, душить и бить этих калсидийцев, как я бил тех, кто напал на нас с Чейдом.

Никто, Дьютифул. Никто. Никто, на кого я мог бы выплеснуть свой гнев в эту минуту.

Из комнаты я вышел чисто выбритым, собрав волосы, насколько это были возможно, в короткий воинский хвост. На мне были наименее яркие одежды из тех, что Эш отобрал в качестве гардероба Фитца Чивэла. На бедре висел простой меч, подчеркивающий мой особый статус в Оленьем замке. Эш до блеска начистил мне сапоги, серьгу в ухе украшал камень – на вид настоящий сапфир. Короткий вычурный плащ, отделанный кружевами, был мне не по душе, но я решил довериться Эшу. Оставалось только надеяться, что мальчишка не подложил мне эту дурацкую тряпку, чтобы подшутить.

В коридорах замка уже не толпилось столько народу, как в дни Зимнего праздника. Я шел с уверенностью, улыбаясь всем встречным слугам. У лестницы, ведущей на этаж, где располагались королевские покои и роскошные комнаты Чейда, высокая женщина вдруг отделилась от стены и заступила мне дорогу. Ее седые волосы тоже были собраны в воинский хвост, а ее небрежная поза подсказала мне, что женщина крепко стоит на ногах. Она могла наброситься на меня или убежать в любое мгновение. Я резко напрягся. Она улыбнулась мне, и я подумал, не придется ли мне убить ее, чтобы пройти.

– Эй, Фитц! Проголодался? Или ты теперь слишком гордый, чтобы обедать со мной в солдатской столовой?

Она ждала, глядя мне прямо в глаза. Не сразу моя память смогла вернуться на столько лет назад.

– Капитан Фоксглоу! – наконец догадался я.

Улыбка ее потеплела, глаза блеснули ярче.

– Я все сомневалась, узнаешь ли ты меня после стольких-то лет. Ладная бухта далеко, да и воды с тех пор утекло немало. Но я как-то поспорила, да на хорошие деньги, что Видящий никогда не забудет того, кто прикрывал ему спину.

Я протянул руку, и мы пожали друг другу запястья. Хватка у нее была почти такая же крепкая, как когда-то, и я искренне порадовался, что Фоксглоу не собирается меня убивать.

– И уже много лет никто не звал меня капитаном. Но ты-то во что впутался? Этой ране, похоже, не больше недели.

Я застенчиво коснулся шва:

– Стыдно и рассказывать. По-глупому поспорил с углом каменной стены.

Она только головой покачала:

– Вот странно, а выглядит, будто мечом поработали. Похоже, то, что я собираюсь рассказать тебе, лучше было бы рассказать месяц назад. Прошу тебя, пойдем со мной.

Я задержусь, – тихо и аккуратно передал я Неттл и Дьютифулу. – Капитан Фоксглоу хочет перемолвиться со мной словом.

Кто? – встревоженно спросил Дьютифул.

Интересно, что ему известно о тех событиях? Я шагал рядом с пожилой воительницей, а подробности того кровопролитного дня вихрем проносились у меня в памяти. Она все еще сохранила солдатскую выправку и шагала размашисто, как пехотинец, привыкший к долгим походам.

Но пока мы шли, она сказала:

– Я уже давно не капитан. Когда война красных кораблей наконец закончилась, я вышла замуж, и мы успели сделать троих детишек, прежде чем я стала слишком стара для этого. С тех пор они подарили нам с Рыжим Россом дюжину внуков. А как ты?

– Дедом пока не стал.

– Выходит, ребенок леди Неттл будет у тебя первым?

– Да, – подтвердил я. – Мой первый внук.

Так странно было говорить это вслух.

Мы вместе сбежали по лестнице, грохоча каблуками, и я испытал странную радость, заметив, с какой завистью поглядывают на мою спутницу слуги. Было время, когда дружба с бастардом добра не сулила, однако Фоксглоу Наперстянка не побоялась со мной дружить. Мы спустились вниз, туда, где делалась вся черная работа в замке, и пошли мимо прачек, спешивших с корзинами грязного и чистого белья, мимо пажей, несущих подносы с едой, мимо плотника с подмастерьем и тремя учениками, явившегося починить что-то в замке. Мимо кухни, где когда-то царила повариха Сара и привечала меня даже во времена опалы. И дальше, в арку, за которой была солдатская столовая, где никогда не стихали голоса голодных стражников.

Там, на пороге, Фоксглоу резко вскинула руку к моей груди, заставив остановиться, и заглянула мне в глаза. Ее волосы поседели, вокруг рта залегли морщины, но взгляд оставался все таким же живым и проницательным.

– Ты – Видящий, а настоящий Видящий всегда платит по счетам. Я пришла к тебе ради моего внука и внучки. Я знаю, ты помнишь, как однажды несколько твоих слов заставили меня, Уистл и еще нескольких добрых стражей покинуть гвардию принца Верити, чтобы надеть белый и пурпурный цвета нашей чужеземной королевы и ее символ – значок лисицы. Ведь ты же помнишь, верно?

– Помню.

– Тогда выше нос, господин. Твой час пробил.

Она жестом пригласила меня пройти вперед. Я вошел в комнату, собравшись с духом и приготовившись ко всему… Но не к тому, что раздастся отрывистая команда и все стражники, сидящие за столами, вскочат на ноги. Скамейки загрохотали по полу, когда их толкнули. Кружка задрожала на покачнувшемся столе. Когда стихло ее дребезжание, в столовой повисла гробовая тишина. Мужчины и женщины у столов стояли передо мной навытяжку. Я затаил дыхание.

Много лет назад будущий король Верити даровал мне собственный символ. Я единственный носил его. Это был олень с герба Видящих, но не застывший в горделивой позе, как на одежде королевских сыновей, а опустивший голову для атаки. И поперек него шла красная полоса, показывающая незаконное происхождение, тогда как олень говорил о королевской крови в моих жилах.

И вот теперь я стоял в комнате, полной стражников, и у полудюжины из них на груди красовался перечеркнутый олень. Их камзолы были синими, как полагалось страже Оленьего замка, но поперек груди наискось шла красная полоса. Я уставился на них, не в силах сказать ни слова.

– Да садитесь вы, дуралеи. Это же по-прежнему наш Фитц! – заявила Фоксглоу.

Ах, как она наслаждалась происходящим! Несколько молодых солдат охнули, поразившись ее безрассудной фамильярности, и она не преминула добить их, схватив меня за руку и усадив за один из длинных столов.

– Кто-нибудь, передайте-ка сюда кружку эля и кусок черного хлеба с сыром! – крикнула Фоксглоу. – Может, он и сиживает нынче за высоким столом, но вырос-то на солдатских харчах!

Я сел за стол, и кто-то налил мне эля, а я все думал, как можно быть одновременно таким счастливым и несчастным. Моя дочь в беде, а я сижу тут и глупо ухмыляюсь, пока пожилая соратница объясняет, что настала пора мне обзавестись собственной стражей. Большинство ее внуков уже вступили в гвардию Кетриккен, однако двое младших пока не присягнули. Другие стражники за столом усмехались, глядя, как «принц» Видящих ест с ними за одним столом грубую солдатскую пищу. Они и не догадывались, что для меня нет ничего вкуснее. Этот черный хлеб с острым сыром и пенистый эль поддерживали меня в самые трудные времена. И теперь, в минуту торжества, я не мог себе представить пира лучше этого.

Фоксглоу подвела ко мне юношу и девушку, положив руки им на плечи. Обоим не было и двадцати, девушка изо всех сил тянулась, стараясь казаться выше.

– Они двоюродные, но похожи, как котята из одного помета. Это Шарп, а это – Реди. Они уже носят твой знак. Ты примешь их присягу, здесь и сейчас?

– Король Дьютифул знает об этом? – Я произнес вопрос вслух и одновременно послал его Силой Дьютифулу.

Мысль мчится быстро. Он мгновенно понял, в чем мое затруднение, и я почувствовал, что оно его позабавило.

– Если не знает, сам виноват, – ядовито отозвалась Фоксглоу, и стражники стукнули кружками о стол, соглашаясь с ней. – Что-то я не припомню, чтобы ты спрашивал чьего-то дозволения, когда благодаря тебе часть из нас приняла знак белой лисы.

– Да ладно, вы с Уистл все сделали сами, я ни при чем! – возразил я, и она рассмеялась.

– Возможно. Но мне это запомнилось иначе. – Она вдруг посерьезнела. – Ах, Уистл… Она погибла слишком скоро, верно? – Фоксглоу прокашлялась. – Дети мои, обнажите ножи и протяните их Фитцу… принцу Фитцу Чивэлу Видящему. Сделаем все по старинному обычаю.

Обычай этот и впрямь был стар, так стар, что я даже не слышал о нем. Но Фоксглоу показала нам, что делать, и еще пятеро стражников поклялись мне в верности по этому обряду. Она сделала надрез на тыльной стороне моей левой ладони и кончиком ножа нанесла мою кровь на протянутую ладонь юноши со словами:

– Кровь Видящего останется на твоих руках, чтобы ты защищал ее. Храни его жизнь отныне всякий раз, когда обнажишь клинок. Не опозорь эту кровь и не ставь свою жизнь превыше его жизни.

Церемония присяги продолжалась, и сперва Дьютифул, а потом и Неттл незримо присоединились ко мне, наблюдая, как стражники с моей эмблемой по одному подходят ко мне. Они присягали мне на верность, и моя кровь касалась их рук, а я старался дышать ровно и держаться мало-мальски царственно. Когда последний из стражников поднялся и забрал у меня свой меч, который отныне будет служить мне, я ощутил легкое дуновение Силы Неттл:

Бьюсь об заклад, Фитц сейчас рыдает, как девица, – ехидно заметил Дьютифул, но я чувствовал, что он тронут не меньше Неттл.

Или как мужчина, наконец-то вернувшийся домой, – резко возразила Неттл.

И что мне теперь с ними делать? – У меня голова шла кругом.

Мое затянувшееся молчание стражники в столовой приняли за торжественную паузу.

Я повернулся к Фоксглоу:

– Капитан Фоксглоу, я бы хотел, чтобы и твой меч служил мне.

Она уставилась на меня в изумлении:

– Я уже стара, Фитц. Я оставила службу много лет назад, когда король отогнал красные корабли от наших берегов. Мне нравилась мирная жизнь. Я вышла замуж, родила детей, я видела свою семью каждый день. Теперь я постарела. Локоть болит, колени плохо гнутся, и зрение притупилось.

– Но ум все такой же острый. Ты вправе отказаться, если не хочешь. Наверное, у тебя есть дом, и муж, и…

– Рыжий Росс умер год назад. – Она на минуту будто окаменела. Я смотрел ей в лицо и видел, как в глазах ее проносятся воспоминания. Потом она вынула из ножен скромный нож и прошептала: – Если ты по-прежнему хочешь моей присяги, мой клинок будет служить тебе, Фитц.

– Хочу. Мне нужен кто-то, кто сделает из этих щенков настоящих воинов.

И тогда я заново вскрыл ранку на тыльной стороне ладони и вручил кровь Видящих той, кто когда-то хранила ее. Я не позволил Фоксглоу опуститься на колени и принял ее присягу стоя.

– Лицом к лицу, как прежде мы сражались спина к спине, – сказал я.

Она улыбнулась, и все стражники в столовой крикнули «Ура!» в ее честь.

– И каковы будут приказания, повелитель? – спросила она.

– Поступай на свое усмотрение. Ты куда больше меня смыслишь в капитанстве. Размести их в казармах, обеспечь формой, следи, чтобы не нарушали порядок и тренировались. И плати им, когда положено.

Я постарался не показать, что понятия не имею, откуда возьмутся деньги на все это.

Но мне понадобилось некоторое время, прежде чем я смог вырваться из столовой. Надо было поднять тост за моего нового капитана стражи и подтвердить, что ее истории о Ладной Бухте – чистая правда. К счастью, никто не упомянул слухов о том, что я якобы превращался в волка и рвал врагам глотки. В конце концов я ушел, оставив Фоксглоу сидеть во главе стола, а ее внуков сиять от гордости.

Опустив голову, словно поглощенный своими мыслями, я быстро шагал по коридорам и поднимался по лестницам Оленьего замка, всем своим видом показывая, что у меня нет времени на светскую болтовню. К тревоге за Би примешивалась тревога за Чейда. Он был нужен мне, чтобы разобраться в том, что я узнал от Шута о Слугах. Если кто-то и способен перехитрить их, так это Чейд. Да и вообще без его советов я не мог представить, как вернусь к жизни в Оленьем замке. Жутко было осознать, насколько сильно я от него завишу. Я попытался вообразить королевский двор Оленьего замка без Чейда. Или собственную жизнь без участия Чейда, который стоял в тени и дергал за ниточки, словно умелый кукловод. Я рассчитывал, что он придумает и распространит какую-нибудь приемлемую ложь о том, где я был все эти годы и какое отношение ко мне имеет Том Баджерлок. Как быстро новости из Ивового Леса дойдут до Ивняков, а там и до Дубов-у-воды? Надо будет разобраться с этим. Вот верну Би – и разберусь во всем, пообещал я себе и одолел последний лестничный марш, шагая через две ступеньки.

Из комнаты Чейда как раз выходила девочка-паж с пустыми тарелками на подносе, а следом за ней – целая процессия лекарей с тазиками, грязными бинтами и корзинками снадобий для обработки ран. Лекари поприветствовали меня, проходя мимо, и я поздоровался в ответ. Когда последний из них ушел, я скользнул в открытую дверь.

Чейд царственно восседал среди изумрудно-зеленых простыней и подушек. Тяжелый балдахин вокруг его кровати был распахнут. В камине горел жаркий огонь, множество свечей заливали комнату теплым светом. Кетриккен, в простом белом с пурпуром платье, сидела в кресле у изголовья Чейда с каким-то шитьем. Король Дьютифул стоял в изножье, одетый в тяжелую церемониальную мантию, и вертел в руках корону – должно быть, пришел прямо из зала, где вершил суд. Неттл смотрела в окно, стоя спиной ко мне. Когда она обернулась, мне показалось, что я могу различить легкую округлость ее живота. Растущее дитя, будущую отраду Неттл и Риддла.

Я снова повернулся к Чейду. Он сидел, обложенный подушками, и смотрел на меня. Кромки его век были красноватыми, как будто их только что очистили от корочек, лицо выглядело осунувшимся. Руки с длинными пальцами неподвижно лежали на покрывале – мне редко доводилось видеть их настолько неподвижными. Однако Чейд поймал мой взгляд и узнал меня.

– Ужасно выглядишь, – сказал я.

– Я и чувствую себя ужасно. Этот мелкий подонок достал меня сильнее, чем я думал.

– Но ты все-таки прикончил его.

– Да.

На этом мы и остановились. Я никому не рассказывал, как именно Чейд прикончил предателя. Или рассказал? Ох… Я вспомнил, что Дьютифул говорил мне о Баламутах, и задался вопросом, что они подумают, когда увидят перерезанные сухожилия, порванные ноздри и вспоротую глотку. Позже. Я разберусь с этим позже.

Я хотел спросить, получил ли уже отчим Шун по заслугам, но и это не стоило обсуждать в присутствии остальных.

Я обратился ко всем:

– У меня есть хорошие новости. Их немного, но все же они дают хоть какую-то надежду. Шут подтвердил мои подозрения. На Ивовый Лес напали Слуги Белых Пророков. Калсидийцев, скорее всего, наняли в качестве грубой силы, но направляли удар Слуги. Я рассказал Шуту обо всем, что удалось вспомнить жителям Ивового Леса про тот страшный вечер. Он говорит – судя по тому, как Слуги одели Би и как усадили ее в сани, они приняли ее за… как это… за шейзу – девочку, которая может стать Белой Пророчицей. Они будут беречь ее и постараются увезти к себе в Клеррес.

– А Шун? – резко спросил Чейд.

– Ты слышал, что говорили люди в Ивовом Лесу. Би, как могла, старалась защитить ее. Если Слуги ценят Би так высоко, как считает Шут, то имеется надежда, что ее защита распространится и на Шун.

Повисло молчание.

– Мы можем только надеяться, – тихо проговорила Кетриккен.

– И впрямь не много надежды ты принес. – Чейд медленно покачал головой. – Ты не должен был оставлять их одних.

– Да, – только и сказал я. Прибавить было нечего.

Неттл, вежливо кашлянув, присоединилась к разговору:

– Гонец Чейда хорошо проявил себя. Его талант к Силе недостаточен, чтобы работать в круге, однако он справился с поручением Чейда, и теперь мы будем обучать Силдвелла как мага-одиночку.

– Есть известия из Ивового Леса?

– Да. Как только туман в Силе рассеялся, Силдвелл смог без помех связаться с нами, и мой маг-подмастерье Гранд тоже. Но хорошего в новостях немного. Фитц Виджилант возвращается в Олений замок в сопровождении уцелевших Баламутов. Гранда я попросила остаться. Воины везут с собой тела, которые нашли на Висельном холме. Мы подвели их к мысли, что на вас с Чейдом напали неизвестные враги, а ваши стражи ценой собственной жизни обратили их в бегство.

– Это оскорбительно, – пробурчал Чейд.

– Но это обезопасит Фитца Виджиланта и Олуха на пути сюда. И по крайней мере один из погибших заслуживает быть погребенным с почестями, Чейд. По возвращении они сумеют отделить зерна от плевел, а мы тем временем уже выясним, как среди них могли оказаться предатели. Баламуты всегда имели дурную славу – туда шли те, кого не взяли ни в один другой отряд. Возможно, теперь стоит и вовсе их распустить. – Последние слова Дьютифул произнес еле слышно.

Чейд слабо улыбнулся и заметил мне, показывая на короля:

– Он учится. Отличное качество для правителя. – Чейд тихонько вздохнул и добавил: – Когда мне станет лучше, я помогу вам разобраться. Но не надо распускать моих Баламутов. У меня есть человек… – Он умолк на полуслове и застыл, глядя в огонь. Рот его остался чуть приоткрытым.

Я вопросительно взглянул на Неттл. Она покачала головой и прижала палец к губам.

Дьютифул повернулся ко мне и продолжил почти что шепотом:

– Олух едет с ними, разумеется. Они с Лантом приглядят друг за другом. А еще с ними Силдвелл, он держит нас в курсе. И все-таки у меня гора с плеч упадет, когда они оба будут здесь. Лант останется при дворе, и теперь-то он здесь будет в безопасности. Давно надо было об этом позаботиться. Сыновья лорда Виджиланта не будут представлены ко двору еще пять лет.

Не верилось, что Чейд удовольствовался этим в своем возмездии. Выходит, он не сказал Дьютифул, как «мачеха» Ланта ненавидит его? По крайней мере, ее сыновья остались в живых. Насчет здоровья самой мачехи у меня уверенности не было, но спрашивать я не стал.

Дьютифул глубоко вздохнул и признался:

– У нас нет никаких вестей о нападавших. Покинув Ивовый Лес, они как сквозь землю провалились. Должно быть, это благодаря туману, который они наводят. Я попросил нескольких магов-подмастерьев изучить старые свитки и поискать сведения о подобном использовании Силы и о том, как можно его определить. Но мы продолжаем их искать и держим под наблюдением основные места, где они могут появиться. Гранд остался в Ивовом Лесу с приказом продолжать расспросы и докладывать ежедневно.

– Как там мои люди?

– У наших слуг все хорошо, насколько это вообще возможно, – тихо проговорила Неттл.

В комнате повисло молчание. Я обдумывал то, что она вложила в эти слова. Выходило, я ничем не мог помочь.

Чейд вдруг снова заговорил:

– А, Фитц! Вот и ты.

Я повернулся к нему и заставил себя улыбнуться:

– Как ты себя чувствуешь?

– Мне… нехорошо. – Он оглядел остальных, словно хотел, чтобы они ушли. Никто не двинулся с места. Когда Чейд снова заговорил, я понял, что он о многом умалчивает. – Такое чувство, будто я очень долго не был дома. Очень-очень долго. Дьютифул и Неттл уверяют, что мы пробыли в камнях меньше суток. Но мне кажется, будто я был там гораздо дольше. Гораздо, гораздо дольше. – Он смотрел на меня, и в глазах его застыл вопрос.

– Это продолжалось почти целые сутки, Чейд. Путешествия через камни иногда здорово сбивают с толку. – Я покосился на Дьютифула. Тот кивал с задумчивым видом. – Мне кажется, столпы Силы куда опаснее, чем мы думали. Мы слишком многого о них не понимаем. Когда мы проходим сквозь них, мы преодолеваем нечто большее, чем расстояние. Опрометчиво было пользоваться ими, словно дверьми.

– Да, мы тоже так думаем, – сказала Неттл и посмотрела на Дьютифула, готовая принять любое его решение.

Он прочистил горло:

– А как ты себя чувствуешь, Фитц?

– Кажется, я почти пришел в себя.

– Боюсь, я вынужден с тобой не согласиться. И Неттл подтвердит мои слова. Даже сейчас от вас обоих исходит непрерывный звон, который я ощущаю в Силе. Это продолжается с тех самых пор, как вы вышли из камня. Мы считаем, это путешествие что-то изменило в вас обоих. И вам пока лучше воздержаться от применения Силы.

– Возможно, – согласился Чейд.

Он тяжело вздохнул и передернулся.

Я бы предпочел обсудить запрет на Силу с Чейдом наедине. А пока сменил тему:

– Как твоя рана?

– Мы думаем, клинок задел его печень. Кровотечение прекратилось. Лекарь говорит, благоразумнее всего пока не трогать ее – пытаясь исследовать рану, можно лишь навредить. Лучше просто дать Чейду отдохнуть, – сказал Дьютифул.

Чейд закатил глаза.

– По-моему, хороший план, – сказал я.

– Этот план хорош, – подтвердила Неттл. – Но нам нужно составить и другой.

Она отошла от окна, встала перед Дьютифулом и откашлялась:

– Мой король, враг посмел привести калсидийских наемников в сердце ваших земель. Они напали на мой дом, убили и ранили моих слуг. И они похитили мою сестру, кровь рода Видящих, пусть пока и непризнанную!

Дьютифул с серьезным видом слушал ее речь. Неттл продолжала:

– Ни я, ни вы не можем закрыть глаза на такое вторжение. Шут сказал, они пытаются увезти мою сестру в Клеррес. Я никогда не слышала о таком месте, но хоть на одной из карт в Оленьем замке оно должно отыскаться. И где бы оно ни было, к западу ли, к югу, к северу или к востоку от нас, мы сможем перехватить похитителей! Как подданная и ваша кузина, я умоляю вас разослать войска немедленно. Пусть мы не можем отыскать врагов, мы можем выставить стражу на каждой королевской дороге, на каждой паромной переправе, в каждой гавани. Заступите им путь, остановите их и верните мою сестру и дочь лорда Чейда домой!

Я добавил то немногое, что знал:

– Клеррес – город очень далеко на юге. За Калсидой, за Пиратскими островами, за Джамелией и островами Пряностей. Попасть туда можно только по морю. Вопрос в том, заставят ли их наемники сперва направиться в Калсиду или они просто выйдут к побережью и попытаются найти корабль, идущий на юг?

– В Калсиду, – одновременно ответили Чейд и Дьютифул.

– Ни одна шайка калсидийских наемников не рискнет искать корабль в портах Шести Герцогств. Их мгновенно опознают и допросят, а как только выяснится, что Би и Шун путешествуют с ними против собственной воли, то арестуют. – Дьютифул был абсолютно уверен в своих словах.

Я молчал, пытаясь примерить к этому извращенную логику Шута. Получается, в Калсиду Слуги не поедут. Тогда куда и как они направятся?

Дьютифул продолжал развивать свою мысль:

– Путь до Калсиды неблизкий. И задолго до того, как они доберутся до границы, им придется сменить сани на кареты или фургоны… или, возможно, телеги. А возможно, дальше их отряд поедет верхом. Как они вообще добрались до Ивового Леса? Как могло получиться, чтобы враги проникли так далеко на наши земли незамеченными? Думаете, они приехали из Калсиды? И преодолели такое огромное расстояние?

– А где еще они могли нанять солдат-калсидийцев? – ни к кому не обращаясь, заметил Чейд.

Дьютифул резко поднялся на ноги:

– Я должен немедленно поговорить с военачальниками. Неттл, свяжись со своими магами Силы. Пошли весть всем, кто служит наблюдателем в отдаленных землях. Постарайся как можно лучше описать этот туман и скажи, чтобы маги обращали внимание на любые странные проявления Силы – хотя, конечно, у нас нет уверенности, что противники и впрямь применяют Силу, какой мы ее знаем. Во все менее важные наблюдательные пункты мы пошлем птиц. Мама, ты знаешь нашу библиотеку почти так же хорошо, как писари замка. Можешь попросить их разыскать карты далеких южных земель, на которых был бы обозначен город Клеррес? Если карта окажется очень древней, не страшно. Легенде о Белых Пророках много лет, но я сомневаюсь, что город, откуда она пошла, с тех пор переместился. Я хочу знать, какими путями похитители могут воспользоваться и в какие порты зайти. Вообще все, что удастся найти.

– Эллиана поможет мне. Она знает нашу библиотеку не хуже меня.

И тут мне наконец удалось ухватить мысль, которая почти осенила меня раньше, но ускользнула.

– Уэб! – воскликнул я.

Все повернулись ко мне с немым вопросом в глазах.

– То, что затуманивает человеческий разум, не затрагивает разум животного. Давайте попросим Уэба послать весть по всем поселениям Древней Крови, – может быть, кто-то из животных, с которым связаны эти люди, заметил вооруженный отряд и группу бледных людей на светлых лошадях. Больше всего нам пригодятся те, кто связан с хищными птицами и птицами-падальщиками. Такие птицы очень зоркие, а падальщики примечают солдат, ведь им известно, что вооруженные люди в пути могут означать битву, а битвы дают им пищу.

Кетриккен вскинула брови, глядя на меня.

– Умно, – признала она. – Да. Уэб уехал день назад, отправился в Бернс. Перед этим к нему залетела ворона и сообщила, что она нашла себе друга. Уэб хотел задержаться, чтобы попрощаться с тобой, но ему пришлось спешить. У границ Бернса часто видят дракона, – возможно, он устроил себе логово неподалеку, – и Уэб направился на совет с герцогом и герцогиней Бернса. Народ герцогства не очень-то жаждет отдавать скот, чтобы утолить драконий голод, но, очевидно, это меньшее из зол. Есть надежда, что Уэб сможет уговорить дракона брать подношения вместо того, чтобы охотиться на лучшие племенные стада. – Она вздохнула. – В какое непростое время мы живем. Мне не хочется отзывать Уэба, но, похоже, придется. Такое деликатное поручение доверить больше просто некому.

Я кивнул, соглашаясь с Кетриккен. Снова ждать, а Би и Шун тем временем увозят все дальше… Тут меня осенила еще одна мысль:

– Сивил Брезинга! Он был тут, при дворе, на Зимнем празднике, и прислал мне письмо. Он писал, что я всегда могу рассчитывать на его помощь.

– Точно! – Дьютифул рассмеялся – его явно обрадовало, что я вспомнил о его старом друге. – У Сивила много друзей среди Древней Крови. Он сможет разослать весть быстрее, чем гонец отыщет Уэба.

– Хотя речь идет о жизни моей дочери, я все же сомневаюсь: стоит ли давать знать чуть ли не всем подряд, что в Бакке орудовали вооруженные чужеземцы? – неохотно, словно бы через силу, вмешался Чейд, лежа в кровати.

В комнате повисло молчание.

Наконец его нарушила Кетриккен:

– За эти годы я успела хорошо узнать Сивила. Я не забыла, что в отрочестве он поставил под угрозу жизнь Дьютифула, но все мы помним, что угрожало самому Сивилу. С тех пор он показал себя как настоящий друг моего сына и благородный отпрыск Древней Крови. Я готова положиться на его благоразумие. Позвольте мне поговорить с ним. Я попрошу его с особой осторожностью выбирать, с кем делиться тревожной вестью. Достаточно сказать, что мы разыскиваем группу всадников, сани и людей в белых шубах. Хотя, будь моя воля, я кричала бы об этом на всех перекрестках. Чем больше глаз будут искать, тем скорее что-то найдется.

– Но порой люди склонны видеть то, что от них ожидают. Нет, пока что я буду придерживаться осторожности. – Король подвел черту нашим спорам.

Я осознал, как он прав, и сердце мое упало. Дьютифул был уже у двери. Неттл едва не наступала ему на пятки, и я уловил поток приказаний, которые она рассылала посредством Силы, но не стал прислушиваться, памятуя о ее настойчивой просьбе держать собственную Силу при себе. Я не хотел отвлекать ее, действуя на нервы.

Кетриккен тоже направилась к выходу, но прежде задержалась и укоризненно покачала головой, глядя на Чейда:

– Тебе следовало бы больше доверять нам.

С этими словами она вышла, и мы, убийцы, остались вдвоем.

Старые привычки. Стоило нам очутиться одним, и мы снова стали теми, кем были прежде. Лорд Чейд и принц Фитц Чивэл Видящий исчезли, уступив место людям, которые много лет делали тихую работу во исполнение королевского правосудия. Мы переглянулись. Никто из нас не произнес ни слова, пока в коридоре не стихли последние отзвуки шагов. Тогда я подошел к двери и прислушался. И только потом кивнул.

– Что еще произошло? – спросил Чейд после долгого молчания.

Я не видел смысла ходить вокруг да около:

– Эш вернул Шута к жизни, напоив его драконьей кровью.

– Что? – вскинулся Чейд.

Я промолчал. Он отлично меня слышал.

Чейд помолчал, потом хмыкнул:

– Эш порой заходит слишком далеко. Ну и как зелье подействовало на Шута?

Я хотел спросить, как оно должно было подействовать по его мнению. Но сказал:

– Мальчик думал, что Шут на грани смерти. Он влил средство ему в рот. И оно вернуло Шута к жизни. И даже более того – ему теперь куда лучше, чем когда я привез его сюда. И лучше, чем когда я уезжал в Ивовый Лес. Похоже, оно возвращает ему здоровье, но при этом и меняет его. Неправильно сросшиеся после переломов кости кистей и стопы выправляются будто сами собой. Конечно, это больно, зато теперь он может шевелить всеми пальцами и ступать на больную ногу. А его глаза сделались золотыми.

– Как раньше? И он снова может видеть?

– Нет, не как раньше. Раньше они были светло-ореховые. А теперь они золотые. Выглядит так, будто у него в глазах переливается и течет расплавленное золото. – Тут я вдруг понял, что они мне напомнили. Я смотрел в глаза Тинталье. И Чейд тоже. – Будто у него глаза дракона. Но он по-прежнему слеп. Правда, говорит, что ему снятся странные сны.

Чейд обхватил пальцами подбородок:

– Скажи Эшу, чтобы расспрашивал Шута, как тот себя чувствует, и записывал все. Скажи, что он может взять для этого хороший пергамент.

– Ладно.

– И сны тоже. Порой во сне человек видит то, что не решается признать наяву. Пусть Эш записывает все сны Шута.

– Возможно, Шут не согласится рассказывать свои сны, но мы попробуем убедить его.

Он посмотрел на меня, прищурившись:

– Что еще грызет тебя?

– Шут боится, что враги предвидят каждый наш шаг.

– Шпионы среди нас? Тут, в Оленьем замке? – Чейд выпрямился слишком резко и схватился за бок. Некоторое время он не мог говорить, только хватал ртом воздух.

– Нет, не шпионы. Он боится, что они собирают пророчества от Белых и полу-Белых детей-рабов.

Я рассказал все, что Шут поведал мне. Чейд внимательно слушал.

Когда я закончил, он задумчиво протянул:

– Потрясающе… Выводить породу людей с пророческими способностями. Ну и мысль. Изучать все возможные варианты развития событий и выбирать ту последовательность, которая наиболее выгодна твоему ордену. Это требует самопожертвования, ведь плоды усилий нынешнего поколения будет пожинать не оно, но будущие Слуги. И они посылают избранного ими Белого Пророка во внешний мир, чтобы он творил будущее по их повелению. А потом появляется Шут, истинный Белый Пророк, рожденный вне их племенных стад… Ты уже записал все это для меня?

– У меня не было времени заниматься письмом.

– Ну так постарайся найти.

Он поджал губы и глубоко задумался. Глаза его сверкали. Я знал, что его мысли бегут гораздо быстрее моих, взлетая по логическим лестницам.

– Много лет назад, когда Шут стал отшельником после того, как проводил Кетриккен домой в Горное Королевство, когда он решил, что ты умер и его планы пошли прахом, к нему явились какие-то люди. Они разыскивали Белого Пророка в горах. Откуда они узнали, где его искать?

– Из пророчеств, наверное…

Он заговорил очень быстро:

– Или так называемые Слуги разыскивали его уже тогда? Я нахожу совершенно очевидным, что он был им поперек глотки, ведь они не могли управлять им. Теперь сложи все, что мы имеем, Фитц. Они создали Бледную Женщину. Она была их фигуркой в игре, они выставили ее на доску, чтобы она придавала миру желательный для них облик. Шута они держали у себя, чтобы избежать соперничества, но он сбежал от них. И покатился по игровому полю, как неудачно брошенная кость. Они хотели вернуть его. А какой самый верный способ разыскать человека? Распустить слухи о пророчестве и позволить другим вынюхивать пропажу по всему миру!

Я молчал. Уже не раз на моей памяти Чейд выказывал такую способность к логическим построениям. Тут он то ли кашлянул, то ли крякнул тихонько, и я испугался, не от лихорадки ли горят его глаза. Продолжая размышлять, он громко сопел носом.

Он загнул второй палец на руке:

– Когда стали приходить паломники, Шут отказался встречаться с ними, утверждая, что он обычный кукольник и никакой не пророк.

Я кивком подтвердил это.

– И вы ушли из Джампи очень тихо, чтобы никто не знал об этом, – сказал Чейд.

– Да.

– Получается, они, вероятно, снова потеряли его. Шут, следуя своему видению будущего, помогает тебе разбудить драконов. И заботится о том, чтобы королева вернулась в Бакк с наследником Видящих, растущим в ее утробе. А потом снова исчезает – уезжает в Джамелию, а оттуда, подозреваю, в Удачный. Много лет спустя он снова появляется в Оленьем замке, уже как лорд Голден. И как раз вовремя, чтобы помочь тебе вновь спасти наследника Видящих. Он стремится вернуть в мир драконов. Умудряется, перехитрив нас с тобой, попасть на Аслевджал. И там-то Слуги наконец хватают его. Они пытают и едва не убивают Шута.

– Они убили его, Чейд. И он говорил мне, что так будет. – Чейд поймал мой взгляд. Я понял, что он не до конца верит мне, но решил, что это не имеет значения. – Он приплыл на Аслевджал, потому что верил, что это необходимо для того, чтобы Айсфир освободился из ледяного плена и стал парой Тинталье. Чтобы драконы вернулись в мир.

– И вот они вернулись, радость-то какая! – кисло заметил Чейд.

Не знаю почему, но это меня задело.

– Если бы не эта «радость», ты не смог бы купить драконью кровь.

Он чуть прищурился и заметил:

– Худа без добра не бывает.

Я заколебался, стоит ли продолжать этот разговор. Убийцы редко обсуждают, что хорошо, а что плохо. Мы просто выполняем приказы. Но Чейд заполучил драконью кровь по собственному желанию, а не по королевскому поручению.

И я отважился задать прямой вопрос:

– Ты разве не чувствуешь… некоторое беспокойство из-за того, что купил кровь мыслящего и говорящего существа? Существа, которое, вероятно, убили, чтобы заполучить эту кровь?

Он сердито уставился на меня. Глаза его сузились и заблестели, словно ледники.

– Странно слышать такое от тебя, Фитц. Ты ведь Одаренный, ты охотился с волком. Разве ты не убивал кроликов и оленей ради мяса? А ведь люди Древней Крови, связанные с их собратьями, сказали бы тебе, что и кролики, и олени способны мыслить и чувствовать, как мы.

«Но мы – хищники, а они – добыча. Так уж заведено – мы убиваем и едим их». Я покачал головой, отбрасывая волчьи мысли.

– Это верно. Человек, выбравший в спутники оленя, согласился бы с тобой. Но так устроен мир. Волки едят мясо. Мы берем ровно столько, сколько нужно. Моему волку требовалось мясо, и мы убивали ради него. Иначе он бы умер.

– А без крови дракона, как всякому понятно, умер бы Шут.

Его тон сделался ядовитым, и я пожалел, что заговорил об этом. Несмотря на годы знакомства, несмотря на то, что Чейд был моим наставником, мы все-таки во многом оставались очень разными. Должно быть, вдруг подумал я, влияние Баррича и Верити сделало меня не самым лучшим убийцей. Внезапно у меня будто пелена с глаз упала, и я понял, что ни тот ни другой никогда не считали меня королевским убийцей всерьез. Убийцей меня считал король Шрюд. Но Баррич сделал все, чтобы вырастить из меня достойного сына Чивэла Рыцарственного. А Верити, быть может, с самого начала рассматривал меня как возможного наследника.

Не то чтобы это делало Чейда хуже в моих глазах. Я считал, что убийцы отличаются от других людей, но убийцы не ниже их. У них свое место в мире. Как у волков. Но я жалел, что начал разговор, который подчеркнул, насколько мы разные. Между нами повисло молчание, бездонное, как пропасть. Я хотел было сказать: «Я не осуждаю тебя», но это было бы ложью и только испортило бы все еще больше.

Тогда я вернулся к своей старой роли и сказал:

– Я вообще в ужасе оттого, что ты приобрел эту кровь. Ради чего ты раздобыл ее? У тебя были на нее какие-то планы?

Чейд вскинул брови:

– Некоторые легенды и рукописи утверждают, что драконова кровь – мощное укрепляющее средство. До меня дошли слухи, что герцог Калсиды посулил за нее вознаграждение всем своим охотникам. Он рассчитывал, что она вернет ему здоровье и жизненную силу. А я много лет остро интересовался здоровьем герцога. – Еле заметная торжествующая улыбка промелькнула на его губах. – Сосуд, который ты видел, был на пути в Калсиду, но… сбился с пути. И вместо герцога попал ко мне. – Он помолчал, позволяя мне самому сделать необходимые выводы. – Дракон уже был мертв. Отказавшись покупать кровь, я не вернул бы его к жизни. А то, что зелье не попало в руки герцогу Калсиды, возможно, спасло немало других жизней. – На его лице снова на миг расцвела улыбка. – Или сократило дни самого герцога.

– Я слышал, он погиб, когда драконы обрушили герцогский замок. Если это правда, тут есть определенная ирония, верно? Создания, на которых он объявил охоту, чтобы продлить свою жизнь, нашли его и убили.

– Ирония. Или судьба. Но о судьбе лучше спроси своего Белого Пророка.

Он шутил. Наверное. Но я ответил так, как если бы Чейд говорил серьезно:

– После того как я вернул его с того света, Шут больше не видит будущего. Он живет день за днем, как и все мы, вслепую бредя по той дороге в грядущее, что нам выпала.

Чейд покачал головой:

– Нет никаких дорог в будущее, Фитц. Есть только сейчас. Сейчас – вот единственная дорога. Ты можешь изменить то, что случится, пока сделаешь следующие десять вдохов, но потом слепой случай снова начнет править твоей жизнью. На тебя упадет дерево или тебя укусит паук, и все твои грандиозные планы грядущих побед пойдут прахом. Сейчас – все, что у нас есть, здесь и сейчас мы сражаемся за то, чтобы остаться в живых.

Это была настолько волчья мысль, что я потерял дар речи.

Чейд умолк, чтобы перевести дыхание, и посмотрел на меня почти сердито. Я ждал.

– Есть еще кое-что, о чем ты должен знать, – сказал он наконец. – Сомневаюсь, что это поможет нам вернуть дочерей, но ты должен знать на тот случай, если это вдруг окажется важным.

Он говорил так, словно злился на то, что ему придется поделиться своим секретом. Я молча ждал.

– У Шайн есть талант к Силе. Огромный талант.

– Что?!

Мое неподдельное изумление развеселило его.

Чейд улыбнулся:

– Да. Как ни странно, способность, столь слабо проявившаяся во мне, ведь мне до сих пор приходится прилагать огромные усилия, чтобы пользоваться этой магией, в Шайн проявилась во всей красе еще в раннем детстве. В ее жилах течет кровь Видящих.

– Как ты обнаружил это?

– Она дотянулась до меня как-то раз, когда была совсем крохой. Мне приснилось, как маленькая девочка тянет меня за рукав, зовет папой и просит взять на ручки. – С каждым словом он все больше светился отцовской гордостью. – Ей дана очень большая Сила, Фитц. Иначе как бы она смогла найти меня.

– Я думал, она не знает, что ты ее отец.

– Не знает. Мать отдала ее на воспитание своим родителям. Они были по-своему неплохие люди, я признаю это, хоть и тянули из меня деньги. Очевидно, меня они недолюбливали, но собственной семье были верны. Они твердо знали, что Шайн – их внучка. И потому, увы, растили ее столь же попустительски, как в свое время ее мать, руководствуясь больше добротой, чем разумом. Оберегать ребенка от бед – не то же самое, что воспитывать его. – Он покачал головой, печально опустив уголки рта. – Мать презирала ее с самого рождения, и Шайн поняла это очень быстро. Но она знала, что где-то далеко у нее есть отец, и всем сердцем стремилась найти его. В своих снах она последовала за этим стремлением, и наши разумы соприкоснулись.

Полная нежности улыбка, которую так трудно было представить на лице Чейда, сказала мне, как он дорожит этой тайной. Тем, как его дочь потянулась сквозь расстояния и коснулась его мыслей. И он гордился ею и ее Силой. Он сожалел, что не мог быть с ней рядом и оттачивать природный ум, который в ней ощущал. Возможно, если бы дочь с детства росла под его присмотром, то когда-нибудь могла бы унаследовать его обязанности. А теперь уже слишком поздно. Все эти мысли стремительно пронеслись в моей голове, но их быстро вытеснили мои собственные тревоги.

– Чейд, по-моему, очень может быть, что на самом деле ты первым коснулся ее Силой. Как я врывался в мысли Неттл, а позже Дьютифула, сам того не сознавая. А дочь в ответ потянулась к тебе. Значит, ты можешь связаться с ней, спросить, где она теперь, и мы вернем наших дочерей! Чейд, почему ты с самого начала этого не сделал?

Улыбка Чейда исчезла, как не бывало.

– Ты скажешь, что я совершил страшную ошибку, – сказал он. – Но я запечатал Шайн. Чтобы никто, кроме меня, не мог коснуться ее. Я сделал это, еще когда она была маленькой девочкой. Задолго до того, как привести ее к тебе, я закрыл ее для сторонней Силы. Чтобы защитить.

Меня аж затошнило от разочарования, но та часть меня, что сохраняла способность мыслить разумно, аккуратно подогнала факты один к другому.

– Так она закрыта для Силы! Теперь понятно, почему она, единственная из всех, сопротивлялась Слугам, пока все стояли покорно, как скот на бойне.

Он медленно кивнул.

– А ты можешь дотянуться до нее и распечатать? – спросил я. – Передать ей Силой секретное слово и открыть ее разум?

– Я пытался. Ничего не выходит.

– Почему?

Мной овладела паника, а потом и злость из-за утраченной возможности. Голос сорвался на хрип.

– Возможно, моей Силы недостаточно.

– Тогда я помогу тебе. Или Олух поможет. Готов поспорить, Олух способен пробить любую стену.

– Пробить… Не самое лучшее слово, чтобы соблазнить меня на эту затею. Но нам все равно придется попробовать, когда Олух вернется. Однако я не думаю, что это поможет. Должно быть, она подняла собственные стены, а они очень крепки.

– Это ты научил ее ставить стены?

– Мне не пришлось. Она в чем-то похожа на тебя. Многое делает по наитию. Помнишь, что говорил тебе Верити? Что обычно ему не составляло труда дотянуться до тебя, но едва ты впадал в боевое неистовство, как становился совершенно недосягаем.

Да, это было так и, вероятно, с тех пор ничего не изменилось.

– Но она же не в гуще битвы. Их похитили много дней назад.

– Шайн – привлекательная девушка среди калсидийских скотов. – Голос Чейда сделался тихим и сиплым. – Я трус, Фитц. Я боюсь даже думать о том, во что превратилась ее жизнь с тех пор, как их увезли.

«Не думай об этом!» – велел я себе. Ужас был почти таким же необоримым и парализующим, как туман в Ивовом Лесу. Я отпрянул от попыток представить себе, как обращаются с нашими дочерьми похитители. «Но они дорожат Би! Уж конечно это обезопасит ее!» Подленькое утешение: с моей дочерью не сделают того, что могут сделать с дочерью Чейда. К горлу подкатил жгучий ком.

– Прекрати чувствовать и гадать. Думай и строй планы. – Чейд поднял руку, поморщившись от боли, и потер лоб. – Шайн не поддавалась магии, потому что она запечатана. Это можно использовать как броню, когда мы выступим против них.

– Но она не единственная, кто сопротивлялся. Ревел пытался защитить дом с оружием в руках. И Лант.

– Только до определенного предела, – глухо проговорил Чейд. – Вспомни, что рассказал Лант. Он пытался защищать вход, но потом чужаки вдруг засмеялись и прошли мимо него в дом. Не знаю, каким образом они набросили свои силки на Ивовый Лес, но они определенно сделали это не сразу. Почему, вот вопрос. Может, им нужно подойти ближе, чтобы магия подействовала? То, что сопротивляться им могла только Шайн, закрытая для любых воздействий Силой, наводит на мысль, что они используют если и не Силу как таковую, то нечто очень к ней близкое, какую-то родственную магию. – Он умолк и вдруг ткнул в мою сторону костлявым пальцем. – И о чем нам это говорит, Фитц?

Чувствуя себя так, будто снова стал учеником, я попытался продолжить ход его мысли.

– Возможно, те из них, кто владеет Силой, слабы физически…

Но Чейд покачал пальцем:

– Нет. Первым явились крепкие воины, которые взломали двери. Если бы у них было несколько магов, безусловно, кто-то из них шел бы в первых рядах. Лучше сразу свести на нет любое сопротивление, чем ломать двери и убивать, особенно учитывая, что их подлинной целью был Нежданный Сын. Зачем рисковать, что наемники убьют мальчика, ради которого все затеяно? Но все это на самом деле не имеет значения. Думай.

Я попытался размышлять, но беспомощно покачал головой.

Чейд чуть улыбнулся:

– Похожие орудия часто имеют похожие слабые стороны. Каким образом мы рассеяли магию в Ивовом Лесу?

– Напоив всех эльфийской корой. Но я не понимаю, как это нам поможет, если мы даже не знаем, где они теперь.

– Прямо сейчас – не знаем. Вот поэтому-то, несмотря на желание носиться по всем большим дорогам, ведущим в Калсиду, с мечами наголо, мы должны изучить, какое оружие у нас имеется, и отточить его наилучшим образом.

– Заготовить много-много свертков с эльфийской корой? – Я постарался, чтобы это не прозвучало насмешливо. Неужели Чейд бредит?

– Да, – ответил он резко, будто прочитав мои мысли. – И это тоже, но не только. Мне удалось значительно улучшить свои взрывчатые порошки с тех пор, как ты последний раз видел их действие. Когда леди Розмари вернется после… после того, как выполнит свое поручение, я попрошу ее упаковать их для нас. Я бы сам это сделал, если бы рана так не донимала. – Он снова легко коснулся повязки кончиками пальцев и передернулся.

Я не стал спрашивать разрешения, поскольку знал, что не получу его. Просто наклонился и пощупал его лоб.

– У тебя жар, – подтвердил я свою догадку. – Тебе надо отдыхать, а не строить тут со мной планы. Найти тебе лекаря?

Чейд все это время сидел очень прямо. Только теперь я понял, что боль в боку не дает ему откинуться на подушки. Он улыбнулся мне сквозь стиснутые зубы.

– Принц не бегает по замку, разыскивая лекаря. Тебе достаточно позвонить в колокольчик, вызвать слугу и поручить это ему. Но здесь, в этой комнате, мы не принцы и не лорды, мы убийцы. И отцы. Мы не можем позволить себе отдыхать, когда какие-то звери удерживают в плену наших дочерей. Так что помоги мне прилечь. И не надо никаких лекарей, просто сходи и принесите снадобья, которые, на твой взгляд, лучше всего мне помогут. Лекари попытаются меня усыпить, а я-то знаю, что от жара мои мысли становятся только более проворными.

– Хорошо. Но потом ты скажешь мне секретное слово Шайн, и мы вместе попытаемся дотянуться до нее.

Я был твердо намерен заставить его сделать это. Нельзя было допустить, чтобы Чейд остался единственным хранителем этой тайны.

Он поджал губы. Я стоял на своем. Но он кивнул лишь тогда, когда я, подхватив его под плечи, помог ему лечь. Я был очень осторожен, но Чейд все равно тихо вскрикнул и схватился за бок.

– Ох, кровь снова пошла, – пожаловался он.

Потом надолго умолк и лишь тяжело дышал, превозмогая боль.

– Думаю, лучше пусть тебя посмотрит лекарь. Я разбираюсь в ядах и знаю кое-какие средства, которые помогали мне выжить, когда некому было помочь мне. Но я не целитель.

Я видел, что он почти готов сдаться. Наконец он принял решение:

– Принеси мне что-нибудь от боли. Потом мы вместе попробуем дотянуться до Шайн. А уж затем можешь позвать лекаря.

– Согласен! – сказал я и поспешил прочь, пока он не выставил дополнительные условия для нашей сделки.

Я вернулся в свою комнату, запер дверь, открыл потайной ход… И остолбенел, услышав тихое «тук-тук-тук». Я отдернул штору – и точно, на каменном выступе за окном сидела ворона. Едва я открыл раму, она впорхнула внутрь, опустилась на пол и огляделась. Потом расправила крылья и полетела вверх над тайной лестницей. Я побежал следом, перепрыгивая через две ступеньки.

В комнате моим глазам предстало странное зрелище: Шут сидел у стола вместе с девочкой лет четырнадцати. Ее волосы были зачесаны назад и аккуратно собраны под кружевным чепцом. Чепец, при всей его скромности, украшали три пуговки. Под аккуратной рубашкой синего цвета, принятого в Оленьем замке, выступала маленькая девичья грудь. Девочка внимательно следила, как Шут водит лезвием острого ножика по куску дерева.

– …вслепую, конечно, сложнее, но я и раньше всегда читал дерево кончиками пальцев, когда вырезал. Боюсь, я привык полагаться на свои пальцы куда больше, чем думал. Я и теперь чувствую древесину, но совсем не так, как…

– Кто ты и кто впустил тебя сюда? – резко спросил я, встав между девочкой и Шутом.

Она посмотрела на меня с несчастным видом. А потом ее устами заговорил Эш:

– Всему виной моя беспечность. Лорд Чейд будет недоволен мной.

– Что такое? Что тебя так насторожило? – Шут едва не задыхался от тревоги. Маленький нож для резьбы по дереву он сжимал, готовый ударить им.

– Ничего. Просто очередная игра с переодеваниями, задуманная Чейдом. Я вошел и увидел Эша в наряде служанки. Сперва я не узнал его и испугался. Все хорошо, Шут. Ты в безопасности.

– Что? – переспросил он взволнованно, потом вымученно хихикнул. – А, ну если так…

Он снова приставил нож к куску древесины, но рука его дрожала. Ни слова не сказав, Шут отложил инструмент. А потом его рука с быстротой атакующей змеи метнулась и схватила Эша чуть ниже локтя. Мальчик вскрикнул, но Шут тут же поймал и вторую его руку за запястье.

– Зачем тебе понадобилось выдавать себя за служанку? Кто тебе платит? – Пальцы Шута, не ослабляя хватки, спустились от локтя Эша к запястью, ощупали кисть… и вдруг Шут откинулся на спинку кресла. Он не выпустил руки Эша, но произнес дрожащим голосом: – Это не Эш переоделся служанкой, это служанка выдавала себя за ученика Чейда. Что происходит, Фитц? Как мы могли быть так глупы и так быстро довериться ей?

– Я не обманывала вашего доверия, господин. Я бы даже раскрыла свой секрет раньше, если бы лорд Чейд не запретил. – Понизив голос, она добавила: – Вы делаете мне больно. Пожалуйста, отпустите.

Кожа девочки под пальцами Шута побелела. Я сказал:

– Шут, я не спускаю с нее глаз. Отпусти ее.

Он послушался, но неохотно, медленно разжав пальцы. Откинулся на спинку кресла. Золото в его глазах зло сверкало и переливалось в идущем снизу свете.

– И чем же я заслужил такой обман со стороны лорда Чейда?

Девчонка заговорила, глядя на меня и потирая руку. Ее щеки были ярко-розовые, и теперь, когда Шут раскрыл обман, я не мог понять, как раньше не догадался об этом, несмотря на мальчишескую одежду. Когда она заговорила, ее голос звучал чуть выше, чем мы привыкли слышать.

– Господа, я умоляю вас простить меня. Цель наша была не в том, чтобы обмануть вас, а в том, чтобы я оставалась тем, кем вы впервые меня увидели, – мальчиком по имени Эш. Именно в таком обличье увидел меня впервые и лорд Чейд, хотя он-то догадался обо всем в тот же вечер. Он сказал, что понял это, приглядевшись к моей шее и кистям рук. Взяв меня в ученики, он заставлял меня постоянно мыть полы, чтобы руки огрубели, и это помогло, но кости все равно выдают меня, считает лорд Чейд. Так вы и поняли, что я девочка, да, лорд Голден? По костям моих рук?

– Не зови меня так. Вообще не смей говорить со мной, – тоном капризного ребенка огрызнулся Шут.

Возможно, он бы пожалел о своей резкости, если бы увидел, как его слова ранили девочку. Она с болью в глазах обернулась ко мне, и я, кашлянув, сказал:

– Тогда говори со мной. И рассказывай все с самого начала. С той минуты, когда ты впервые встретила лорда Чейда.

Она собралась с духом, аккуратно сложив свои предательские руки на столе. Я успел забыть о вороне и остолбенел, когда Пеструха подскочила к нам и ласково коснулась клювом ладони девочки, словно подбадривая ее. Та едва сдержала улыбку.

– Моя история начинается незадолго до знакомства с лордом Чейдом, господин. Вы знаете, что моя мать была проституткой. Она превратила меня в мальчика с самого рождения. Она родила меня одна, закусив сложенный в несколько раз носовой платок, чтобы не выдать себя криком. К тому времени, когда меня нашли, я была уже запелената, и мать сказала хозяйке заведения, что родила мальчика. Так я и росла – мальчиком в доме, полном женщин. И считала себя мальчиком. Мать категорически настаивала на том, что только она может заботиться обо мне, и тщательно следила, чтобы никто не видел меня без одежды. У меня не было друзей, я покидала публичный дом только в сопровождении матери и была строго приучена сидеть в ее маленькой спальне все время, когда она оставляла меня одну. Я привыкла соблюдать это правило так давно, что даже не помню, как мне это внушили.

Мне было почти семь, когда мать открыла мне правду. Я ведь видела голыми только женщин и не знала, чем мужчины отличаются от них. Все это время я считала себя мальчиком, а узнав правду, была потрясена и напугана. Потому что в нашем заведении было несколько девочек ненамного старше меня, которые делали то же, что моя мать, и это угнетало их, хоть они и притворялись постоянно веселыми и беспечными. Потому-то, сказала мне мать, она и сделала меня мальчиком и я должна им и оставаться. На самом деле, сказала она, меня зовут Спарк, Искра. Эш значит «пепел», а пепел скрывает искру, тлеющую под ним. Потому она так и назвала меня.

Вопреки собственной воле Шут заслушался ее рассказом. Его рот приоткрылся то ли от изумления, то ли от ужаса. Мне было до глубины души жаль девочку.

– Но как получилось, что женщины работали на панели как рабыни? Ведь в Шести Герцогствах рабство запрещено.

Она покачала головой, удивляясь моему неведению:

– Запрещено. Но если человек не может отдать долг, суд часто велит отработать его. Когда моя мать была молода и только приехала в Баккип, она полюбила азартные игры. Она была красива и умна, но недостаточно умна, чтобы заметить, что хозяин игорного заведения слишком легко дает ей играть в долг. И когда она увязла по горло, он захлопнул ловушку. – Девочка посмотрела на меня, склонив голову к плечу. – Безусловно, она была не первой, с кем обошлись так жестоко. Всем известно, что стараниями судьи по имени лорд Сенсибл немало мужчин и женщин вынуждены торговать своим телом. Дома терпимости вроде того, где работала моя мать, выплачивают игорным заведениям долг проигравшегося и выставляют ему новый счет. Если кто-то жалуется, владельцы угрожают продать долг тем, кто заставит их работать в портовых переулках. Но едва моя мать оказалась в публичном доме, ее заставили платить за еду, за одежду, кровать и чистое постельное белье. Шлюхи никогда не вылезают из долгов. Когда я родилась и моя мать оставила меня при себе, я принесла ей дополнительные траты.

– Лорд Сенсибл. – Я запомнил это имя и хладнокровно пообещал себе, что Дьютифул услышит его от меня.

Как я мог так долго жить в Бакке и не знать об этом?

Спарк повела свой рассказ дальше:

– Женщины в доме стали посылать меня с поручениями как мальчика на побегушках. Мне было позволено выходить, чтобы относить записки их любовникам или доставлять особые покупки с рынка. Как-то вечером я встретила лорда Чейда – он искал посыльного, чтобы тот отнес его записку на корабль в речном порту. Я взяла письмо и сделала, как он сказал. Я принесла ему ответ и уже собиралась идти своей дорогой, но он окликнул меня и показал серебряное пенни. Я попыталась взять монетку, а он схватил меня за руку, совсем как вы, и спросил, что за игру я веду. Я сказала, что не играю, просто бегаю с поручениями своей матери, и если у него есть вопросы, то пусть у нее и спросит. И тем же вечером он отправился к ней вместо той женщины, которую предпочитал обычно, и остался с ней допоздна. На него произвело большое впечатление, как ловко она научила меня выдавать себя за мальчика. После этого всякий раз он находил предлог повидаться со мной, посылал с поручением и всегда давал мне серебряное пенни. Он стал учить меня, как лучше притворяться. Выпячивать подбородок, чтобы челюсть казалась крупнее, держать руки в холодной воде, чтобы кожа огрубела, подкладывать тряпки в башмаки, чтобы ступни казались больше.

Моя мать была искусна в своем ремесле, но хотела для себя и тем более для меня совсем иной жизни. Лорд Чейд обещал, что, когда мне исполнится пятнадцать, он возьмет меня к себе в слуги и научит другому ремеслу. – Она помолчала и вздохнула. – В наши планы вмешалась судьба. Он взял меня к себе, когда мне было одиннадцать.

– Погоди. Так сколько же тебе лет?

– Когда я девочка? Тринадцать. А когда Эш, то говорю, что одиннадцать. Для мальчика я слишком щуплая, а для девочки вполне крепкая.

– Что произошло, когда тебе было одиннадцать? – резко спросил Шут.

С лица Спарк исчезло всякое выражение. Ее глаза сделались совершенно непроницаемыми. Но когда она заговорила, голос ее звучал все так же ровно:

– Одному господину вздумалось провести ночь в постели с женщиной и ее сыном. Он думал, это позабавит его. Он заранее заплатил за развлечение нашей хозяйке. Нашего согласия никто не спросил. Когда мать попыталась возражать, хозяйка заведения заявила, что долг моей матери – это и мой долг тоже. И если мы не будем слушаться, она сию же минуту вышвырнет меня на улицу. – Ее лицо побледнело, ноздри сузились от отвращения. – Господин пришел в наши комнаты. Он сказал, что сперва я буду смотреть, как он имеет мою мать, а потом она пускай смотрит, как он научит меня новой забаве. Я сказала, что не буду этого делать, и он засмеялся: «Ты вырастила его упрямцем. Всегда хотел поскакать на своенравном жеребчике».

Мать сказала: «Ты не получишь его ни сейчас, ни потом». Я думала, он разозлится, но он только раззадорился еще больше. Как и многие женщины в нашем доме, моя мать носила красивую пелерину. Он протянул руку, порвал ворот и толкнул мать, повалив ее на кровать. И она не стала сопротивляться, а обхватила его руками и ногами и велела мне бежать из дома и никогда не возвращаться. – Она помолчала, вспоминая тот вечер. Ее верхняя губа дважды дернулась – если бы девочка была кошкой, она зашипела бы.

– Спарк? – тихо окликнул ее Шут.

Она продолжала глухим голосом:

– Я бежала. Я послушалась ее, как слушалась всегда. Я скрывалась. Два дня жила на улицах Дингитона. У меня не слишком-то хорошо получалось выживать там. Потом меня поймал какой-то человек. Я думала, он хочет убить или изнасиловать меня, но он сказал, что меня желает видеть лорд Чейд. Хотя на самом деле он, конечно, назвал другое имя, то, которым лорд Чейд пользовался в доме терпимости и под которым я его знала. Но у этого человека был символ, знакомый мне, и поэтому я, пусть и опасалась ловушки, пошла с ним. Промучившись два дня от голода и холода, я уже начала думать, не лучше ли было согласиться на каприз того гостя. – Она глубоко вздохнула. – Тот человек отвел меня на постоялый двор, накормил и запер в комнате. Много часов я ждала, что будет дальше, и тряслась от страха. Потом пришел лорд Чейд. Он сказал, что мою мать убили и он боится за мою жизнь…

При этих словах душевная мука все же пересилила ее. Дальше Спарк говорила уже дрожащим голосом, хватая ртом воздух:

– Я думала, он просто изобьет ее, когда я убегу. Или хозяйка снизит цену. Я не думала, что мою мать изнасилуют и задушат, бросив на полу, словно грязный носовой платок.

Некоторое время она не могла говорить и только тяжело дышала. Ни я, ни Шут не нарушали молчания.

Наконец она заговорила снова:

– Лорд Чейд спросил, кто это сделал. Хозяйка отказалась назвать имя гостя, который заплатил за тот вечер с моей матерью. Я тоже не знала, как его зовут, зато знала о нем все остальное: его духи, узор его кружевных манжет, родинку под левым ухом… Вряд ли я когда-нибудь смогу забыть, как он выглядел в ту минуту, когда мать удерживала его, давая мне сбежать.

Она умолкла. Снова повисло долгое молчание. Спарк икнула, и этот обыденный звук прозвучал странно после столь леденящей душу истории.

– Так я оказалась здесь и стала работать на лорда Чейда. Я пришла в замок в обличье мальчика и почти все время остаюсь мальчиком, но иногда лорд Чейд велит мне одеться горничной. Наверное, чтобы я умела быть и девочкой тоже. Ведь скоро я повзрослею и уже не смогу носить эту личину. Но он велит мне одеваться горничной еще и для того, чтобы слушать разговоры, которые люди вряд ли позволили бы себе в присутствии мальчика-слуги. Чтобы видеть то, что лорды и леди могут делать лишь в присутствии горничной. И рассказывать об этом лорду Чейду.

Чейд. Когда она снова произнесла его имя, я внезапно вспомнил о своем деле:

– Чейд! У него жар из-за раны. Потому-то я сюда и пришел. Найти что-нибудь, чтобы облегчить боль. И послать за лекарем, чтобы пришел попозже и заново промыл рану.

Спарк вскочила на ноги, на лице ее отразилась неподдельная тревога.

– Я сбегаю за лекарем прямо сейчас. Я знаю старика, которому лорд Чейд доверяет больше других. Он медлительный, но дело свое знает. Он говорит с лордом Чейдом, предлагает разные способы лечения и дает выбрать, что больше нравится. Я пойду к нему прямо сейчас, хотя поднимется он не скоро, а я потом сразу побегу в комнату лорда Чейда.

– Ступай, – согласился я.

Она бросилась к гобелену, закрывавшему вход, и покинула логово. Некоторое время мы оба молчали.

Потом я сказал:

– Мак, – и направился к полкам.

Оказалось, у Чейда имелся мак в разных видах. Я выбрал настойку, которую можно добавить в чай.

– Она была очень убедительным мальчиком, – заметил Шут. Я не разобрал, что за выражение вложил он в эти слова.

Я искал небольшую склянку, чтобы отлить настойки, и брякнул, не подумав:

– Ну, тут тебе виднее.

Он засмеялся:

– Ах, Фитц, мне и правда виднее.

Шут забарабанил пальцами по столешнице, и я удивленно обернулся, чтобы посмотреть на это.

– Я смотрю, твои руки быстро заживают.

– Это верно. Но по-прежнему очень болят. Для меня мака не найдется?

– Тебе лучше соблюдать осторожность с болеутоляющими снадобьями.

– Так бы и сказал: нет. Ну и ладно… – Он попытался сложить пальцы пирамидкой, но они все еще слишком плохо слушались его. – Я хочу извиниться. Нет, не извиниться, а… У меня бывают приступы паники. Ужаса. И тогда я становлюсь совсем другим. Кем-то, кем я не хочу быть. Мне хотелось сделать Эшу больно. Таково было мое первое побуждение. Сделать больно за то, что он напугал меня.

– Со мной такое бывало.

– И?

Я отказался от мысли все рассказать. Мне еще надо было отнести в спальню Чейда склянку с лекарством и вернуть ее обратно.

– Лучше принеси свои извинения Эшу. Или Спарк. Что до приступов ярости… Время. Когда пройдет какое-то время и никто не будет пытаться причинить тебе боль или убить тебя, ты перестанешь бросаться на всех подряд. Но, по моему опыту, что-то все равно останется. Мне до сих пор снятся кошмары. У меня до сих пор бывают вспышки гнева.

Перед моим внутренним взором встало лицо человека, который истязал собаку на ярмарке. «Надо было сделать ему еще больнее», – пронеслась мысль. «Прекрати, – велел я себе. – Прекрати вспоминать об этом».

Пальцы Шута ласкали кусок дерева, по которому он вырезал.

– Эш… Спарк… Она приятная собеседница, Фитц. Мне нравился этот мальчик. Наверное, мне понравится и девочка. Чейд зачастую оказывается мудрее, чем я думаю. Какая блестящая мысль – позволить ей жить и в одном, и в другом обличье.

Я молчал. Потому что вдруг вспомнил, как разделся донага в присутствии Эша. В присутствии девочки. Девочка ненамного старше моей дочери подавала мне свежее нижнее белье. Кажется, я так не краснел уже много лет. Я не стал говорить об этом Шуту. Он и так уже немало надо мной повеселился в последнее время.

– Мне надо поскорее отнести это Чейду. Шут, сделать для тебя что-нибудь, пока я не ушел? Тебе что-то еще нужно?

Он горько улыбнулся:

– Зрение. Сила. Немного отваги… – Он оборвал себя. – Нет, Фитц. Ничего такого, что ты мог бы мне дать. Мне жаль, что я так грубо обошелся с Эшем, узнав, что он Спарк. Я испытываю какой-то странный стыд. Возможно, потому, что, как ты заметил, мне самому доводилось играть обе роли. Пожалуй, теперь я немного лучше понимаю, что ты почувствовал, когда узнал о леди Янтарь. Надеюсь, Эш простит меня и вернется. – Он взял свою деревяшку и нащупал нож для резьбы. – Эш очень скрашивал мое одиночество здесь. И Пеструха. Без них мне пришлось бы куда тяжелее. И эта девочка дала мне драконову кровь, когда это было так нужно. Надеюсь, я не оттолкнул ее навсегда.

– Я постараюсь вернуться и поужинать с тобой.

– Скорее всего, обязанности принца Фитца Чивэла Видящего не отпустят тебя. Но приходи на ночь глядя, чтобы выпить по глотку доброго бренди.

– Ладно, приду на ночь глядя.

На этом я покинул Шута и направился обратно в покои Чейда. Когда я подошел к двери, оттуда как раз выходили двое юношей. Они застыли, глядя на меня во все глаза. Проспер и Интегрити. Сыновья Дьютифула. Я держал их на руках младенцами, а детьми они иногда приезжали в Ивовый Лес вместе с отцом. Я валял их в кучах осенних листьев и смотрел, как они ловили лягушек в ручье. А потом их отправили на Внешние острова, и они исчезли из моей жизни.

Проспер толкнул брата локтем и насмешливо сказал:

– А я тебе говорил, что это он.

Будущий король Интегрити держался более достойно.

– Кузен, – серьезно приветствовал он меня и протянул руку.

Мы пожали друг другу запястья, а Проспер закатил глаза.

– Я помню, как он отмывал тебя в лошадиной поилке после того, как ты упал в навозную кучу! – заявил он.

Интегрити изо всех сил старался не растерять достоинства, а я из осторожности солгал:

– Не припомню такого.

– Зато я помню, – гнул свое Проспер. – Бабушка Пейшенс еще отругала вас, что испортили воду для лошадей.

Тут я невольно улыбнулся. Я и забыл, что они считают Пейшенс бабушкой. Мне вдруг остро захотелось, чтобы те дни вернулись. Чтобы моя дочь была дома и у нее было такое же беспечное детство. Ни сжигания трупов по ночам, ни похитителей-калсидийцев…

Я заставил себя выбросить эти мысли из головы и спросил:

– Как себя чувствует лорд Чейд?

– Бабушка попросила нас навестить его и отвлечь от грустных мыслей. А он сказал, что сам разберется со своими мыслями, и велел нам развлекаться где-нибудь в другом месте. Мне кажется, рана беспокоит его больше, чем он старается показать, но мы делаем, как он сказал, – идем развлечься где-нибудь в другом месте. Хотите пойти с нами? Лорд Чирри сегодня устраивает вечер карточных игр.

– Я… нет, спасибо. Думаю, теперь моя очередь отвлекать лорда Чейда от грустных мыслей.

Карты. Я поймал себя на том, что не одобряю этого, но, с другой стороны, чем еще им развлекаться? Юноши стояли, глядя на меня, и я внезапно понял, что нам почти нечего сказать друг другу. Я устранился от участия в жизни принцев, и теперь оказалось, что я совсем не знаю их.

Интегрити опомнился первым:

– Что ж, мы, конечно же, увидимся за ужином. Возможно, тогда мы сможем поговорить подольше.

– Возможно, – сказал я, хотя и сомневался в этом.

Я не хотел рассказывать им дедовские истории о былых временах. О людях, которых я убил, о том, как их двоюродный дед пытал меня. Я вдруг почувствовал себя очень старым и поспешно вошел в покои Чейда – он-то был намного старше меня.

– Фитц, – приветствовал он меня. – Ты долго.

Я закрыл дверь за собой:

– Сильно болит?

– Сильно. – Он тяжело дышал через рот.

– Эш пошел за лекарем. Точнее, Спарк пошла.

Он попытался улыбнуться, но только поморщился:

– А… Оно и к лучшему, что ты теперь знаешь. Мак принес?

– Да. Но может, лучше дождаться лекаря?

– Нет. Мне нужен мак, мальчик. Я не могу думать. И не могу больше удерживать их.

– Кого? – рассеянно спросил я, торопливо оглядывая комнату.

Увы, там не было ничего, с чем можно было бы смешать настойку, чтобы было легче ее пить.

– Ну, ты знаешь, – ответил он заговорщицким шепотом. – Этих, из камней.

Я похолодел. В два шага одолев расстояние до его кровати, я потрогал его лоб. Сухой и горячий.

– Чейд, я не понимаю, о чем ты. Ты весь горишь. Думаю, тебе мерещится.

Он пристально смотрел на меня, его зеленые глаза лихорадочно сверкали.

– Никто не говорил с тобой во время перехода? Никто не пытается говорить с тобой сейчас? – Он не спрашивал. Он обвинял меня.

– Нет, Чейд. – Мне было страшно за него.

Он закусил нижнюю губу:

– Я узнал его голос. Столько лет прошло, но я не забыл голос брата.

Я молча ждал продолжения.

Он поманил меня ближе. Еле заметным жестом указал на портрет на стене и прошептал:

– Шрюд говорил со мной там, в камнях. Спрашивал, не для того ли я пришел, чтобы присоединиться к нему.

– Чейд, твоя рана воспалилась, и у тебя жар. Ты бредишь.

Зачем я вообще сказал это, если знал, что он не пожелает слушать? Точно так же, как знал, что он не сможет прямо сейчас работать с Силой. От этого знания передо мной разверзлась пропасть отчаяния.

– Ты мог бы отправиться с нами, Фитц. Убраться отсюда прочь. Тогда ты понял бы, что знать – это милосердная возможность. – Он произнес это так похоже на старого короля Шрюда, что по спине моей пробежал холодок.

Слишком поздно. Если я помогу ему Силой прямо сейчас, снимет ли он печать с Шайн? Или упрямо развеет по ветру нас обоих?

– Чейд, пожалуйста. – Я сам не понимал, о чем прошу его. Я перевел дыхание. – Дай мне взглянуть на твою рану.

Он медленно покачал головой:

– Это не рана, Фитц. Это не воспаление. А если что и воспалилось, то не в теле. Это Сила, Фитц. Вот что нарывает во мне. – Он умолк.

Чейд смотрел в стену и медленно, протяжно дышал. Я не мог больше сопротивляться искушению – обернулся и посмотрел на портрет Шрюда. Ничего. Просто раскрашенный холст.

– Помнишь Августа Видящего? – вдруг спросил Чейд.

– Конечно помню.

Август был племянником Шрюда – соответственно, приходился племянником и Чейду. Его мать, их младшая сестра, умерла, рожая его. Он был ненамного старше меня, когда нас обоих послали в Горное Королевство. Август должен был служить посредником, передавая брачные клятвы Верити горной принцессе. Но Регал уже тогда задумал заполучить трон и начал действовать. Верити не хотел сжигать разум Августа, когда при помощи Силы устами королевского племянника заверил Кетриккен, что он честный человек и не имеет отношения к убийству ее брата. Но Август сгорел. После этого он то приходил в себя, то проваливался в забытье, его разум мерцал, как свеча на ветру. В какие-то дни он вел себя почти нормально, в другие – бредил, как слабоумный старик. Видящие без лишнего шума услали его прочь от двора. Теперь я вспомнил, что он умер в Ивовом Лесу во время войн красных кораблей. Смерть Августа прошла почти незамеченной, ведь разум покинул его давным-давно.

– И я помню. Зря я тебя не слушал, Фитц. Может, Шрюд был прав, когда отказал мне. Столько лет назад… Зависть обожгла меня огнем, когда я узнал, что тебя будут учить владению Силой. Мне-то в этом было отказано, как ты знаешь. А я так об этом мечтал… так мечтал… – Он вымученно улыбнулся мне. – И вот я получил, что хотел. Точнее, это Сила получила меня.

В дверь резко постучали. А вот и лекарь! На меня накатило облегчение и тут же схлынуло, когда в дверь вошла Неттл. Ореол Силы сопровождал ее, словно густой запах духов. Он заполнил всю комнату, и отступить, чтобы защититься от него, было некуда. Она посмотрела на меня с испугом.

– Только ты еще не начинай, – умоляюще сказала она. – Я почувствовала, что Чейд растворяется в Силе, и позвала остальных. И совсем не ожидала увидеть, как ты здесь растворяешься вместе с ним.

Я потрясенно уставился на нее:

– Нет! Со мной все хорошо. Но у Чейда сильный жар. Думаю, рана загноилась и отравляет его. Мне кажется, он бредит, – тихо добавил я.

Неттл посмотрела на меня с жалостью.

– Нет, – сказала она. – Все гораздо хуже. И я думаю, ты сам это понимаешь. Это Сила. Когда-то ты сказал мне, что она похожа на великую реку, которая может унести неосторожного мага. Ты предостерегал меня, как опасно ее притяжение. – Она встретила мой взгляд и вздернула подбородок. – Не так давно я поймала на этом тебя самого. Ты искушал себя, стоя на грани того, чтобы рухнуть в этот поток и раствориться в нем, распасться на отдельные нити, распуститься, как пряжа.

Это правда. Погружение в поток Силы пьянит. Она уносит всю боль и тревоги, и так хочется остаться там навсегда, раствориться, растаять… Это кажется таким правильным, таким манящим. Я испытывал это искушение, и не раз. И потом стыдился бы этого, если бы в те минуты не был таким напуганным. Или таким отчаявшимся.

– Мы должны вытащить его, – сказал я и чуть было не объяснил, почему это так важно. Но потом подумал, что если даже Неттл узнает, то все равно не разрешит нам попробовать.

– Нет. Не мы. Ты будешь держаться в стороне, папа. Потому что я впервые уловила в тебе это еще в Ивовом Лесу. Течение норовит унести вас обоих. – Она глубоко вздохнула и положила руку на едва округлившийся живот. – Если бы только Олух был здесь… Но даже если погода не испортится, ему все равно еще два дня ехать. – Она снова вспомнила обо мне. – Наверное, будет лучше, если ты уйдешь. И подними стены как можно выше.

Я не мог уйти. Чейд натянул одеяло до самого подбородка, вцепился в него и смотрел на Неттл так, будто он был мальчишкой, а она приближалась к нему, пряча розгу за спиной.

– Я принес ему маковую настойку. Чтобы снять боль. Может быть, если мы приглушим боль, он сможет лучше владеть собой.

Неттл покачала головой:

– Нельзя. Мы думаем, сейчас только боль и удерживает его в теле. Она напоминает ему, что у него вообще есть тело.

– Перед этим мы с ним разговаривали, и он вроде бы был в себе. Страдал от боли в ране, но рассуждал разумно. Мы советовались…

Она молча смотрела на меня, качая головой. В дверь снова постучали, и вошел Стеди.

Он кивнул мне и искренне улыбнулся:

– Фитц! Я так рад, что ты снова можешь быть самим собой здесь, в Оленьем замке!

– Спасибо, – только и смог ответить я.

Мой взгляд был прикован к Чейду. Старик смотрел на портрет своего брата, его губы беззвучно шевелились. Но Стеди не заметил этого, он беспокоился о сестре.

– Стоит ли тебе пытаться это сделать? – спросил он ее. – Разве тебе не пора отдохнуть?

Она устало улыбнулась ему:

– Стеди, я беременна, а не больна. Где остальные?

Он покосился на меня, словно считал, что я оценю шутку:

– Она верит, что стоит ей щелкнуть пальцами, и король примчится рысью как миленький. Он скоро придет, Неттл.

– Вы собираетесь работать только втроем? Для круга маловато. Вам понадобится моя помощь. – Я старался говорить так, чтобы они не заметили моего отчаяния.

Я хотел взять Чейда за руку, – может быть, прикоснувшись, я смогу и достучаться до его сознания.

Но Неттл шлепнула меня по руке:

– Нет. У нас есть двое одиночек, к которым мы сможем обратиться, если понадобится. Аметист и Харди не слишком общительны, но им дана большая Сила. А пока, я думаю, будет лучше, если лорда Чейда призовут обратно и не позволят больше покинуть тело те, кто близко его знает. Но не ты. – Неттл ответила на мой вопрос и указала мне на дверь. – Ты не можешь помочь нам. Ты будешь только отвлекать, в том числе и Чейда. И ты можешь сделаться еще более уязвимым. Душа Чейда истекает в поток Силы. И пытается утащить с собой тебя – понимаешь ты это или нет?

– Я должен остаться. Вы приведете его в чувство, и тогда мы с ним вдвоем попытаемся применить Силу. Это очень важно.

Неттл сурово уставилась на меня:

– Нет. То, что ты просишь об этом, уже показывает, как сильно тебя влечет поток.

Я выдержал ее взгляд. «Ах, Молли, если бы ты могла посмотреть на меня этим непреклонным взглядом…» Я взял себя в руки. Чейд всегда учил меня: интересы трона Видящих – прежде всего. А еще прежде – интересы самого Чейда. Но сейчас я должен полагаться на себя, потому что он утратил способность ясно мыслить.

– Все совсем не так. Дело не в искушении Силой. Дело в Би. Только что, когда мы разговаривали, Чейд признался мне, что его дочь, Шун, то есть Шайн, наделена Силой, но не обучена пользоваться ею. И что еще хуже, Чейд запечатал ее, чтобы никто не мог причинить ей вреда.

Пока я говорил, сердитое выражение на лице Неттл сменилось гневным. Но куда страшнее было видеть равнодушие Чейда к моему предательству. Он снова смотрел в стену, безвольно приоткрыв рот.

– Сам он не мог до нее дотянуться, чтобы передать снимающее печать слово. Если бы это удалось, она могла бы сообщить нам, где находится. Чейд не знал, почему у него ничего не получается – то ли ему не хватает Силы, то ли Шайн, испугавшись того, что творится вокруг, укрепила свою защиту. Мы хотели вдвоем попробовать пробиться к ней.

– Несмотря на то, что я запретила вам обоим пользоваться Силой?

– Я забыл об этом, – честно сказал я.

– И ты думаешь, я тебе поверю? – отчеканила она.

– Это правда! Я думал только о том, что это поможет найти Би.

Ее взгляд чуть потеплел… Нет, должно быть, мне показалось, потому что Неттл проговорила:

– И ты даже не подумал прийти ко мне, мастеру Силы, чтобы рассказать о том, что узнал, и спросить совета? – Она поджала губы, потом, словно против собственной воли, спросила: – Ты вообще хоть немного уважаешь меня?

– Конечно уважаю!

– Нет, ты любишь меня как отец, в этом я не сомневаюсь. Но чтобы ты уважал мои познания и умения… – Она резко оборвала себя, помолчала, потом хладнокровно спросила: – Какое слово отпирает стены Шайн?

– Он не сказал.

Она с серьезным видом кивнула:

– Замечательно. А теперь уходи. Мне нужно работать. – И снова указала на дверь.

– Я могу помочь. Он доверяет мне. Я знаю его как облупленного, я могу найти и вернуть его!

– Нет. Не можешь. Ты даже сейчас расточаешь себя, сам того не замечая. Вы каким-то образом связаны. И он цепляется за тебя, хочет утащить с собой.

Я открыл свой разум, пытаясь понять, правду ли она говорит. Разве меня что-то тянет? Или это просто…

– Прекрати немедленно! – рявкнула Неттл, и я тут же поднял стены.

– Помоги мне вернуться, – проговорил Чейд, и каждый волосок на моем теле встал дыбом.

– Верити? – прошептал я.

Забыв обо всем, я шагнул к нему, ища в его зеленых глазах темно-карие глаза короля, которому когда-то служил. Мне вспомнился давний сон Силы, в котором мой усталый король опустился на одно колено перед рекой из чистой сверкающей магии и погрузил обе руки по локоть в ее жгучий поток. А потом умолял меня помочь ему вырваться из ее неукротимой хватки.

– Не подходи, мальчик! – крикнул он, а моя дочь встала между мной и Чейдом и уперлась обеими руками мне в грудь.

– Папа. Посмотри на меня! – велела она, и когда я подчинился, она сказала: – Если придется, я позову стражу, чтобы тебя увели отсюда. Если придется, я буду вливать тебе в рот настой эльфийской коры до тех пор, пока ты не потеряешь способность удержать даже тоненькую ниточку Силы. Я не позволю тебе уйти. Ты нужен мне и моей сестре.

– Би… – тихо промолвил я, и, как волна откатывается от берега, всякое желание погрузиться в Силу покинуло меня.

Я заглянул в сверкающие глаза Чейда, и мне стало дурно.

– Спаси его, – попросил я Неттл. – Пожалуйста, спаси его.

А потом повернулся и вышел из комнаты.