30. Столкновение
Мой волк обучил меня многому, как и я его. Но как он ни старался, так и не смог до конца научить меня всегда быть здесь и сейчас, как жил он сам. Когда мы проводили тихие снежные вечера, развалившись у теплого очага, волку не нужна была беседа или свиток, чтобы занять себя. Он просто наслаждался теплом и отдыхом. Когда я вставал и принимался ходить по маленькой комнате из угла в угол, вытаскивал из углей обгорелую палочку и начинал рассеянно рисовать ею на каменных плитах у камина, брал бумагу и перо – он подымал голову, вздыхал, опускал ее обратно на лапы и опять принимался наслаждаться вечером.
Когда мы охотились вместе, я двигался почти так же тихо, как он, и следил, все время следил, не дернется ли ухо, не шевельнется ли копыто – не выдаст ли себя олень, притаившийся в кустах в ожидании, пока мы пройдем мимо. Я льстил себе, что нахожусь полностью в настоящем, сосредоточен исключительно на охоте. И я так увлекался этим наблюдением, что вздрагивал от неожиданности, когда Ночной Волк бросался и убивал припавшего к земле кролика или съежившуюся куропатку, мимо которых я прошел, не заметив. Я всегда ему завидовал из-за этого. Он был открыт всем сведениям, какие мог предложить мир, – запахам, звукам, малозаметным движениям или простым мимолетным прикосновениям жизни, какие можно ощутить с помощью Дара. Я так и не обрел его способности открываться всему, воспринимать все происходящее сразу и одновременно.
(Запись в дневнике, без подписи)
Я успел сделать всего шаг, и Риддл, вскочив, догнал меня. Схватил за руку. Когда я к нему повернулся, его губы были сжаты в тонкую линию. Он проговорил негромко, почти без интонаций, словно сам не разобрался в своих чувствах:
– Я должен это сказать до того, как мы разыщем Би. Фитц, ничего не получается. Вообще-то, Неттл именно этого и боялась. Ты хороший человек. И мой друг. Надеюсь, ты сейчас помнишь о том, что и я твой друг. Из тебя не вышло хорошего… ты не сможешь стать хорошим отцом. Мне придется забрать ее в Олений замок. Я обещал Неттл, что разберусь в том, что с вами обоими происходит. Она не может решить сама; боится, что слишком придирчива.
Я подавил внезапную вспышку гнева.
– Риддл, не сейчас. И не здесь. – Позже я обдумаю его слова и их смысл. Я стряхнул его руку. – Мне надо найти Би. Ее нет слишком долго.
Он поймал меня за рукав, и пришлось обернуться.
– Верно, слишком долго. Но пока я об этом не сказал, ты не заметил. Она сегодня во второй раз оказалась в опасности.
У Шун были лисьи уши. Она подслушивала. Сидя за столом позади нас, она издала тихий звук – нечто среднее между отвращением и веселым изумлением.
– И он еще говорит, что ты не способен учить его дочь, – громко, чтобы я услышал, заметила она, обращаясь к Фитцу Виджиланту и не скрывая ехидства.
Я едва не повернулся к ней, но волк в моей душе рванулся вперед.
Найди волчонка. Остальное не имеет значения.
Риддл тоже ее услышал. Он отпустил мой рукав и направился к двери. Я отстал от него на два шага. В моей голове метались самые разные мысли. Дубы-у-воды – небольшой городок, но на Зимний праздник сюда съезжается разношерстный народ. Самые разные люди ищут здесь развлечений. Есть среди них и такие, что могут, развлекаясь, обидеть мою малышку. Я ударился бедром о край стола, и двое мужчин вскрикнули, когда их пиво перехлестнуло через края кружек. И тут Шун совершила глупость: схватила меня за рукав. Она, оказывается, шла за мной, Лант следовал за ней.
– Риддл найдет Би. Помещик Баджерлок, мы должны раз и навсегда во всем разобраться!
Я вырвал рукав из ее хватки так резко, что она вскрикнула и прижала руку к груди.
– Он вас ударил? – в ужасе воскликнул Фитц Виджилант.
Риддл приостановился перед дверью, пропуская двух очень крупных посетителей, желавших войти. Едва проход освободился, он в нетерпении выглянул наружу и вдруг заорал:
– Нет! Прекрати! Отпусти ее! – и рванулся на улицу.
Я помчался прочь от Шун и пересек забитый народом зал, задевая людей и столы. Дверь стояла нараспашку, и я выскочил на улицу. Окинул безумным взглядом суетливую площадь. Куда подевался Риддл, что он увидел? Люди спокойно шли по улице, пес сидел и чесался, а возница пустой повозки, стоявшей перед трактиром, что-то крикнул своим лошадям. За повозкой я мельком увидел Риддла – он бежал мимо растерянных прохожих к оборванному нищему, который держал мою маленькую дочь в корявых, грязных лапах, крепко прижимая к груди. Его рот был возле ее уха. Она не пыталась освободиться, словно опутанная силками. Она была очень, очень неподвижной, ее ноги болтались над землей, лицо было обращено к его лицу, раскрытые ладони широко разведены, словно она о чем-то умоляла небеса.
Я обогнал Риддла, мой нож уже был у меня в руке, хотя я не помнил, чтобы выхватывал его. Я услышал рев, подобный звериному, и в ушах у меня загудело. Потом я схватил нищего за горло, отвратил его лицо от лица моей дочери и, захватив его за шею сгибом локтя, вонзил нож ему в бок – раз, другой, третий, а то и больше. Он вскрикнул, отпуская ее, и я потащил его за собой, прочь от моего ребенка. Би в своей серой с красным шали упала на снег, словно сорванная роза.
Риддл, мгновенно оказавшийся рядом, сообразил подхватить мою дочь с покрытой снегом земли и отпрянуть вместе с ней. Правой рукой он прижимал ее к груди, а в левой держал нож на изготовку. Он огляделся по сторонам, выискивая другого врага или цель. Потом посмотрел на нее, отступил на два шага и прокричал:
– Она цела, Том! Немного ошарашена, но цела. Крови нет!
И лишь тогда я осознал, что люди кричат. Одни бежали прочь от насилия, другие спешили к месту убийства, точно голодное вороньё. Я все еще держал нищего в руках. Я посмотрел на лицо того, у кого отнял жизнь. Его открытые глаза были полностью серыми, слепыми. Ряды шрамов на лице свидетельствовали о том, что его кто-то изрезал нарочно, с усердием. Рот был кривой. Нищий все еще сжимал мою руку, душившую его, своей похожей на птичью лапу пятерней с плохо сросшимися изломанными пальцами.
– Фитц, – негромко проговорил он. – Ты меня убил. Но я понимаю. Я заслужил. Я заслужил худшее.
Его дыхание было зловонным, глаза напоминали грязные окна. Но голос остался прежним. Мир зашатался у меня под ногами. Я попятился, шлепнулся задом на снег, продолжая сжимать Шута в руках. Я понял, где нахожусь: под дубом, на кровавом снегу, где умерла собака. Теперь здесь истекал кровью Шут. Я почувствовал, как она сочится, теплая, мне на бедра. Я выронил нож и прижал ладонь к ранам, которые сам же и нанес.
– Шут!.. – каркнул я, и мне не хватило дыхания на другие слова.
Он шевельнул рукой, вслепую пытаясь что-то нащупать, и спросил с безграничной надеждой:
– Куда он ушел?
– Я здесь. Я прямо здесь. Прости меня. Ох, Шут, не умирай. Не у меня на руках. Я не смогу с этим жить. Не умирай, Шут, не от моей руки!
– Он был здесь. Мой сын.
– Нет, только я. Всего лишь я. Любимый. Не умирай. Пожалуйста, не умирай.
– Мне снился сон? – Из его слепых глаз медленно потекли слезы – мутные, желтые. Даже когда он шептал, ощущалось зловоние. – Можно мне умереть в том сне? Пожалуйста…
– Нет. Не умирай. Не от моей руки. Не у меня на руках. – Я умолял.
Я скорчился над ним, почти такой же слепой, потому что поле моего зрения сужалось под натиском тьмы. Такой ужас я не мог пережить. Как подобное могло случиться? Как это могло произойти? Мое тело жаждало провалиться в небытие, и мой разум знал, что я иду по лезвию ножа. Если Шут не выживет, то и мне конец.
Он снова заговорил, и с каждым словом на его языке и губах появлялась кровь.
– Умереть на твоих руках… все же умереть. – Он дважды вздохнул. – А я не могу. Не должен. – Кровь перелилась через его губы и потекла по подбородку. – Пусть мне и хочется. Если сможешь. Если получится. Сохрани мне жизнь, Фитц. Чего бы это ни стоило нам. Тебе. Пожалуйста. Я должен жить.
Исцеление Силой даже при наилучших обстоятельствах – дело непростое. Обычно его выполняет круг использующих Силу, знакомых друг с другом и способных одалживать друг у друга магические резервы. Знание того, как устроено человеческое тело, представляет для этого ключевую важность, ибо в самые трудные моменты надо решать, какие ранения больше всего угрожают жизни, чтобы разобраться с ними в первую очередь. В идеале, прежде чем прибегнуть к исцелению Силой, надо сделать все возможное обычным исцелением – очистить и перевязать раны, дать больному возможность отдохнуть и хорошо его накормить. В идеале. Я стоял на коленях в снегу, обнимая Шута, окруженный говорливыми зеваками, в то время как Риддл держал на руках мою охваченную ужасом дочь.
Я поднял глаза на Риддла и четко проговорил:
– Я совершил ужасную ошибку. Я ранил старого друга, который не причинил бы вреда моему ребенку. Позаботься о Би и отгони остальных. Я хочу помолиться Эде.
Это было правдоподобное извинение, и среди присутствовавших было достаточно приверженцев Эды, чтобы они убедили остальных дать мне покой и отойти подальше. Никто не вызвал стражу; возможно, лишь немногие понимали, что я на самом деле заколол нищего. Риддл глядел потрясенно, с упреком, но, как ни удивительно, подчинился, и я вдруг понял, насколько сильна наша дружба. Он громко крикнул людям, чтобы отошли, а потом, отворачиваясь, я увидел, как он окликнул и подозвал к себе Фитца Виджиланта. Шун шла следом за писарем, как кошка по мокрому снегу. Риддл что-то уверенно и веско сказал им, принимая руководство на себя, и я знал, что он со всем разберется.
Я закрыл глаза и опустил голову, словно приступая к молитве.
Я проник в тело Шута. Мы больше не были связаны посредством Силы; на мгновение его границы воспротивились мне. Призвав такую мощь, которой даже не подозревал в себе, я прорвал его оборону. Он издал тихий стон возражения или боли. Я не обратил на это внимания. Я знал это тело изнутри, я однажды носил его. Оно было похожим и не похожим на человеческое, с отличиями одновременно тонкими и критически важными. Закрыть раны, нанесенные мной, и остановить кровотечение было нетрудно, и я занялся этим в первую очередь. Надо было исправить тот вред, что я ему нанес. Для этого пришлось сосредоточиться и внушить его телу, что исцеление – вопрос первостепенной важности и ради него стоит сжечь скудные резервы. Так что я остановил его кровотечение и почувствовал, как он усыхает и слабеет оттого, что тело ускоряет исцеление. Ибо, хоть Сила и могущественная магия, она не лечит. Это делает само тело под руководством Силы, и всегда приходится платить резервами тела.
Почти сразу я понял свою ошибку. Я двигался через его тело с кровью, разыскивал старые раны и следы неудачных исцелений, а также места, где внутри его был заперт яд, и запечатывал их в пустой надежде остановить распространение яда. Одним из своих ножевых ударов я пронзил такой токсичный карман, и теперь из него в кровь просачивалась чернота, а его сердце с каждым ударом разносило яд по всему телу. Неправильность распространялась; я почувствовал слабый сигнал тревоги, исходящий от тела, а потом его охватила странная покорность. Не разум, но тело знало, что жизнь подошла к концу. Его заполнило причудливое удовольствие, последнее утешение, которое плоть предлагала разуму. Вскоре все закончится; зачем проводить последние мгновения в тревоге? Это манящее умиротворение едва не овладело и мной.
– Шут, пожалуйста! – Я тихонько умолял его собраться. Приоткрыл глаза, взглянул ему в лицо.
На миг мир закружился вокруг нас. Я не мог сосредоточиться; исцеление отняло у меня больше сил, чем я осознавал.
Я втянул воздух, дрожа, и открыл глаза шире. С Шутом всегда было нелегко встречаться взглядом, когда его глаза были бесцветными. Даже после того как они обрели цвет и из бледно-желтых сделались золотыми, читать его взгляды было трудно. Теперь его глаза покрывала серая пелена – я заподозрил, что его ослепили намеренно. Я не мог заглянуть ему в душу, как он не мог увидеть меня. Мне оставалось полагаться лишь на его голос, едва слышный и полный смирения:
– Что ж… мы пробудем вместе еще чуть-чуть. Но в конце концов мы проиграем, мой Изменяющий. Никто не приложил больше усилий, чем мы. – Он провел окровавленным языком по губам, потрескавшимся и шелушащимся. Перевел дух и показал в улыбке алые зубы. – Никто не платил большей цены за свою неудачу. Наслаждайся тем хорошим, что осталось в твоей жизни, старый друг. Скоро наступят злые времена. Хорошо, что я повидался с тобой. В последний раз.
– Ты не можешь умереть. Не так!
Его губы изогнулись в натянутой улыбке.
– Не могу умереть? Нет, Фитци, я не могу жить. Хотел бы, но не могу.
Его веки – темные, словно покрытые синяками, – прикрыли затуманенные невидящие глаза. Я поднял голову. Прошло какое-то время. Я не мог сказать, сколько именно, но солнце светило иначе. Некоторые горожане опять собрались вокруг, чтобы полюбопытствовать, но многие решили, что смотреть не на что, и отправились своей дорогой, увлеченные началом Зимнего праздника. Риддл по-прежнему стоял на том же месте, держа в руках ошеломленную Би, по сторонам от него были Шун и Фитц Виджилант. Шун замерзла и куталась в свою одежду, ее лицо было маской праведного гнева. Фитц Виджилант выглядел совершенно сбитым с толку.
Я посмотрел прямо на Риддла и сказал, не заботясь о том, кто меня услышит и что подумает:
– Я должен забрать его в Олений замок. В круг Силы, для исцеления. Через монолиты. Ты мне поможешь?
Риддл посмотрел на Би в своих руках, потом – снова на меня.
– С ней все в порядке, – сказал он, и я расслышал упрек из-за того, что не спросил о ней.
Но ведь случись иначе, он бы сразу мне сказал, верно? Во мне вспыхнул гнев, но лишь на мгновение. У меня не было ни права гневаться на Риддла, ни времени; я был в отчаянии. Я уставился на него.
Он покачал головой, возражая, но сказал:
– Я тебе помогу, как сумею. Как делал всегда.
Я подобрал ноги под себя и встал с небольшим усилием. Шут ничего не весил, совсем ничего. Он всегда был легким и стройным, но теперь превратился в скелет, покрытый шрамами и замотанный в лохмотья. Зеваки не спускали с меня глаз. Мне было не до них. Я направился к Риддлу. Он остался на месте, но Шун и Фитц Виджилант отпрянули от того, что считали трупом вонючего старого попрошайки.
Я посмотрел на Фитца Виджиланта:
– Ступай за нашей повозкой и лошадьми и приведи их сюда.
Шун начала:
– Но как же зеленые…
Я взглянул на нее в упор, и она закрыла рот.
– Ступай! – подстегнул я Фитца Виджиланта, и он пошел.
Стоило ему сделать два шага, как Шун решила к нему присоединиться. Вот и хорошо.
– Би. Би, посмотри на меня. Пожалуйста.
Она сидела у Риддла на руках, уткнувшись лицом ему в шею. Теперь она медленно подняла голову и посмотрела на меня. Ее голубые глаза казались ледяными, а лицо выглядело особенно бледным на фоне красной шерстяной шали.
– Би, этот человек не хотел тебя испугать. Я тебе о нем однажды рассказывал. Помнишь? Он мой старый друг, которого я не видел много лет. Риддл знал его как лорда Голдена. Для меня он – тот самый Шут из моего детства. В одном я уверен точно: он никогда и ни за что не причинил бы вред ребенку. Знаю, ты испугалась, но он не желал тебе зла.
– Я не испугалась, – тихонько проговорила она, – пока ты его не убил.
– Он не умер, Би. – Я понадеялся, что это звучит утешительно. – Но он ранен, и тяжело. Я должен прямо сейчас забрать его в Олений замок. Думаю, там его сумеют исцелить.
Со скрипом и грохотом подъехала повозка, и оставшиеся зеваки расступились, пропуская ее. Этой ночью в трактирах будут рассказывать странные истории. Ничего не поделаешь. Я понес Шута в повозку. Шун уже устроилась на сиденье рядом с местом возницы.
– Возьми те покрывала и постели для него.
Она вперила в меня взгляд и не шевельнулась.
Фитц Виджилант опустил тормоз, закрутил поводья и перешагнул через спинку козел в саму повозку. Собрал ненужные покрывала и бросил мне. Риддл подошел и остановился у меня за спиной. Опустил Би в повозку, тепло ее укутал и устроил среди оставшихся покрывал. Я уложил Шута, стараясь причинить ему как можно меньше боли. Он судорожно вздохнул.
– Мы везем тебя туда, где тебе помогут, – сказал я. – Просто продолжай дышать.
При этих словах я положил руку ему на грудь и потянулся к нему Силой, стараясь удержать его жизнь в теле. Я, как обычно, не чувствовал его при помощи Дара, а связь Силы, которую Шут создал, он сам же и забрал десятилетия назад. Но что-то по-прежнему существовало, что-то нас связывало, и я отчаянно пытался напитать его своей магией. Не разрывая прикосновения, я неуклюже забрался в повозку. Свободной рукой потянулся к Би и прижал ее к себе.
– Риддл, ты будешь править. Езжай к камням на Висельном холме.
– Знаю, – коротко ответил он и отошел. То, чего он не сказал, стоило тысячи фраз.
Он забрался на козлы, и Фитц Виджилант уступил ему место, перебравшись на сиденье к Шун. Оба смотрели на меня так, словно я заставлял их ехать в одной повозке с бешеным псом. Мне было наплевать. Повозка дернулась и пришла в движение, и я не посмотрел на людей, которые глядели нам вслед. Я закрыл глаза и потянулся к Неттл. Для вежливости не было времени.
У меня лорд Голден. Он серьезно ранен, и мне понадобится помощь круга, чтобы сохранить ему жизнь. Я привезу его в Олений замок через камень Правосудия. Риддл говорит, что попытается мне помочь.
Последовала долгая тишина. Неужели она меня не услышала? Потом Неттл ответила:
Ты связан с лордом Голденом посредством Силы?
Мы когда-то были связаны. И я должен попробовать, пусть это и глупо.
Не глупо. Опасно. Как ты можешь провести кого-то через монолит, если у него нет Силы или связи с тобой? Это рискованно и для Риддла, не только для тебя.
Между нами есть связь, Неттл. Я не до конца ее понимаю. Я смог дотянуться к нему и немного исцелить. Думаю, это достаточно прочное соединение, чтобы я сумел провести его через монолит. Риддл не обладает Силой, но может путешествовать с тобой или Чейдом. Я бы не просил о таком, если бы на кону не стояла жизнь Шута. Поэтому, прошу тебя, созови остальных. Ты сможешь их подготовить?
Сегодня? Сейчас? Этим вечером у нас важный ужин с посланцами из Удачного, Джамелии и Кельсингры. Мы отмечаем приближение Зимнего праздника, но еще будем беседовать о новых условиях торговли и…
Неттл. Это не мой каприз. Я в отчаянной нужде. Прошу тебя!
Молчание длилось целую вечность. Потом она сказала:
Ладно, я соберу столько наделенных Силой, сколько смогут помочь с исцелением.
Спасибо. Спасибо. Я у тебя в долгу. Мы уже идем. Встречайте нас у Камней-Свидетелей. Пришли туда повозку или сани.
А что будет с Би? Кто за ней присмотрит?
Кто за ней присмотрит? У меня упало сердце. Придется положиться на тех двоих, которых я только что объявил недостойными находиться рядом с ней. Двоих, которые чувствуют себя оскорбленными и обиженными, а Шун еще и не способна понять, что Би тут ни при чем. Про Фитца Виджиланта я знал меньше. Чейд как будто возлагал на него большие надежды, как и Риддл. И Неттл. Придется довериться их суждениям больше, чем собственным, и понадеяться, что он достаточно взрослый человек, чтобы не выместить на моем ребенке обиду на меня.
Фитц Виджилант отвезет ее обратно в Ивовый Лес. Не переживай, все будет в порядке. Прошу тебя.
О, как я надеялся, что все будет в порядке… Я тотчас же возвел вокруг этой мысли крепкие стены Силы.
Пошли повозку и людей, чтобы встретили нас у Камней-Свидетелей, – повторил я. – Скажи им, что от этого зависит моя жизнь. – Последнее было преувеличением, но не таким уж сильным. Чейд по крайней мере поймет. И Дьютифул.
Я разорвал связь с Неттл и поднял стены. Я не хотел прямо сейчас пользоваться Силой иначе, как пытаясь сохранить Шуту жизнь. Взглянув на Би, я почувствовал себя предателем. Я хотел, чтобы этот день мы провели вместе, и она на это рассчитывала, но все пошло наперекосяк с самого утра. Би прислонилась ко мне и плотнее закуталась в шаль. Мы не купили и половины вещей, которые я собирался для нее приобрести. Что ж, наверстаю упущенное, когда вернусь. Совершу набег на рынки Баккипа и привезу ей охапку милых вещиц, чтобы все исправить. Мы с Шутом вернемся вместе, и этот Зимний праздник всем нам запомнится.
Шут опять застонал, и я повернулся к нему. Наклонился и тихонько проговорил:
– Мы пройдем сквозь монолит Силы, Шут. Я везу тебя в Олений замок, чтобы круг тебя исцелил. Но мне будет легче тебя удержать, если между нами будет связь Силы. Поэтому…
Я взял его за руку. Много лет назад, ухаживая за королем Верити, Шут случайно коснулся пальцами его заряженных Силой рук. Серебристая Сила обожгла его кончики пальцев, впиталась в них. Коснувшись потом моего запястья, он оставил отметины, серебристые отпечатки, и создал связь между нами. Он их забрал перед тем, как я совершил судьбоносное путешествие через монолиты Силы обратно в Олений замок. Теперь я намеревался возобновить эту связь, опять прижать кончики его пальцев к своему запястью и, как мне казалось, получить достаточную связь Силы, чтобы провести его через монолиты вместе с Риддлом и мной.
Но когда я перевернул его кисть и взглянул на пальцы, от ужаса меня едва не стошнило. Там, где когда-то серебро обрисовывало изящные завитки его отпечатков, были мертвые исковерканные шрамы. Его ногти превратились в толстые пожелтевшие огрызки, подушечки пальцев исчезли – их заменила омертвевшая плоть.
– Кто же сотворил такое с тобой? И почему? Где ты был, Шут, и как ты мог позволить, чтобы все это случилось? – А потом я задал вопрос, который мучил меня годами и теперь звучал в моем сердце громче, чем когда бы то ни было: – Почему ты не послал за мной, не прислал мне письмо, не дал о себе знать? Я бы пришел. Я бы пришел, несмотря ни на что.
Я едва ли ждал ответа. Он не истекал кровью, но яды распространялись по его телу, ведь я сам высвободил их. Я украл резервы его тела, чтобы запечатать раны, которые сам и нанес. Те силы, что остались, ему лучше было направить против внутренних ядов.
Но он слегка завозился и проговорил:
– Те, кто любил меня… пытались меня уничтожить. – Его слепые глаза шевельнулись, словно он искал моего взгляда. – А ты преуспел там, где они потерпели поражение. Но я понимаю, Фитц. Я понимаю. Я заслужил.
Он умолк. В его словах для меня не было смысла.
– Я не пытался сделать тебе больно. Я бы никогда так не поступил. Я обознался… Я думал, ты хочешь причинить ей вред! Шут, мне жаль. Мне так жаль! Но кто тебя пытал, кто сломал тебя? – Я вспомнил то немногое, что знал. – Школа, где ты вырос… это они так с тобой? – Я проследил за тем, как едва заметно поднимается и опускается его грудь, и упрекнул себя за этот вопрос. – Можешь не отвечать. Не сейчас. Подожди, пока мы тебя исцелим.
Если сможем. Моя рука лежала поверх его изорванной рубашки. Я чувствовал ребра с кривыми узлами старых, плохо сросшихся переломов. Как он вообще выжил? Как добрался в такую даль, слепой, одинокий и искалеченный? Искал сына? Я должен был приложить больше, куда больше усилий в поисках мальчика, раз он так важен для Шута. Если бы я только знал, если бы догадывался о том, в каком он отчаянном состоянии… Я его подвел. На этот раз. Но я ему помогу. Я должен.
– Стыдно, – выдохнул он единственное слово.
Я опустил голову, думая, что он прочитал мои мысли и упрекнул меня. Он заговорил опять, очень тихо:
– Вот почему я не позвал тебя на помощь. Сперва. Мне было стыдно. Слишком стыдно просить о помощи. После всего, что я сделал. С тобой. Как часто вынуждал тебя чувствовать боль. – Его серый язык попытался увлажнить шелушащиеся губы.
Я открыл рот, чтобы заговорить, но его пальцы на моей руке сжались. Он собирал силы. Я промолчал.
– Как часто мне доводилось видеть, как ты попадаешь в ловушку? Неужели ты и впрямь должен был терпеть такие ужасы? Достаточно ли усилий я приложил, чтобы отыскать другую тропу во времени? Или просто использовал тебя?
Он выдохся. Я молчал. Он меня использовал. Он в этом мне признавался, и не один раз. Мог ли он изменить мою жизненную тропу? Я знал, что нередко хватало одного-двух его слов, чтобы я пересмотрел свои действия. Я хорошо помнил, как он предупредил меня по поводу Галена и даже предложил, чтобы я перестал обучаться владению Силой. А если бы я послушался? Тогда меня не избили бы почти до слепоты, не пришлось бы годами мучиться от жутких головных болей. Но как бы я изучил Силу? Знал ли он все это? Знал ли он, куда вела каждая из дорог, на которые я не свернул?
Он тихонько втянул воздух:
– Когда пришла моя очередь столкнуться с пыткой, с болью… Как я мог позвать тебя на помощь, когда сам не спас тебя и не отвратил от такого? – Шут умолк и закашлялся – едва слышно, как будто подавилась птица.
Я убрал руку с его груди. Мне невыносимо было чувствовать, с каким трудом ему дается каждый вздох.
– Ты… не должен был страдать из-за этого, Шут. Никогда. Я тебя ни в чем не винил.
Он проговорил на вдохе:
– Я винил себя. В конце. – Новый вдох. – Когда на собственной шкуре понял, о чем тебя просил. Понял, как минута преднамеренной боли превращается в вечность. – Он опять закашлялся.
Я опустил лицо ближе к нему и проговорил очень тихо:
– Это было давно. И слишком поздно извиняться – я простил тебя много лет назад. Впрочем, особо и нечего было прощать. Теперь помолчи. Береги силы. Они тебе понадобятся во время нашего путешествия.
Вынесет ли он путешествие через монолиты? Смогу ли я провести его через них без связи между нами? Но я же сумел проникнуть в его тело. Выходит, какие-то узы между нами остались. Бессмысленно гадать. Он не выживет, если я не доставлю его в Олений замок этой же ночью. Значит, я рискну. Мы пройдем через монолит вместе, и если…
По другую сторону от меня заговорила Би, и ее голос был чуть громче шепота:
– Ты уходишь?
– Ненадолго. Я должен отвезти моего друга к целителю.
А что, если я не вернусь? Что, если никто из нас не выживет, – что тогда будет с ней? Я не мог об этом думать, и не думать тоже не мог. И все же должен был попытаться спасти Шута. Я без колебаний готов был рискнуть собственной жизнью ради него. Но будущим дочери?
Я чуть повысил голос:
– Шун и Фитц Виджилант отвезут тебя обратно в Ивовый Лес и позаботятся о тебе, пока я не вернусь домой.
Ее молчание было выразительным. Я взял ее маленькую руку в свою и негромко сказал:
– Обещаю, я вернусь, как только смогу.
Лжец, лжец, лжец! Я не имел права обещать такое, не зная, переживу ли это путешествие.
– Для леди Шун и меня было бы весьма полезно узнать в точности, что происходит. Кто этот нищий, почему вы на него напали, куда мы едем сейчас и почему вы оставляете Би на наше попечение, совершенно ни о чем не предупредив и не дав времени подготовиться? – Фитц Виджилант не пытался скрыть гневные нотки в своем голосе.
Пожалуй, у него было право сердиться. Лучше сдержаться, чтобы не распалить его гнев еще сильнее. У меня не было другого выхода, кроме как доверить дочь его заботам. Оставить ее на его милость. Я помолчал, решая, чем можно поделиться.
– Он старый друг. Я ошибся – не узнал его, неправильно понял, что происходит, и напал. Он нуждается в исцелении, куда более серьезном исцелении, чем можно получить в Ивовом Лесу. Уверен, вы знаете о магии Силы. Мы намереваемся использовать Силу, чтобы попасть через каменную колонну в Олений замок. Там мой друг получит помощь, в которой нуждается. Я должен отправиться с ним. Надеюсь, меня не будет всего день или два.
Ни один из них ничего не сказал. Я прожевал свою гордость и проглотил. Придется попросить – по крайней мере, Ланта. Я посмотрел на Би. Ради нее я был готов на все.
Я проговорил мягким тоном:
– В трактире я сказал, что сомневаюсь в твоей способности не только учить, но и защищать моего ребенка. Судьба дает тебе шанс доказать, что я ошибся. Сделай это, и сделай хорошо – и я пересмотрю свое мнение о тебе. Я ожидаю, что ты примешь вызов и ответственность, которую я на тебя возлагаю. Оберегай моего ребенка.
Я надеялся, что он поймет смысл моих слов – то, что я не смел сказать вслух: «Оберегай ее даже ценой собственной жизни».
Шун заговорила резко, с уверенностью, порожденной величайшим невежеством:
– Магия Силы принадлежит только членам королевской семьи Видящих. Да как ты…
– Помолчи, – велел ей Риддл таким тоном, какого я никогда от него не слышал.
Сомневаюсь, что с Шун кто-то когда-то так говорил, но – удивительное дело – она подчинилась. Поерзав, точно курица на яйцах, она опять устроилась рядом с Фитцем Виджилантом. Я увидел, как они обменялись взглядами, разгневанные тем, как с ними обращались. Упряжка тащилась вперед. Снег на дороге делался глубже и прилипал к колесам. На миг я почувствовал напряжение лошадей, ощутил запах их пота в холодном воздухе. Я обуздал свой Дар и прочистил горло. Мягко сжал руку дочери и снова обратился к Фитцу Виджиланту:
– Би – способное дитя. Я не сомневаюсь, ты убедишься – свои каждодневные дела она выполняет почти без постороннего вмешательства. Ее уроки продолжатся – как и, полагаю, уроки всех остальных детей поместья. В мое отсутствие позволь ей самой решать, что делать. Если ей понадобится помощь одного из вас, уверен, она за ней обратится. Если не обратится, то и переживать за нее не надо. У нее есть, помимо вас, еще горничная Кэрфул и Ревел. Тебя это устроит, Би?
Моя маленькая дочь бросила на меня один из своих редких прямых взглядов:
– Да. Спасибо, папа, что доверяешь мне и разрешаешь самой о себе заботиться. Я изо всех сил постараюсь вести себя ответственно. – Мрачно поджав губы, она стиснула мою руку в ответ.
Мы оба храбрились перед лицом судьбы.
– Я знаю, ты справишься.
– Мы почти на месте, – бросил через плечо Риддл. – Там будут готовы?
– Да.
Я надеялся, что Неттл отнеслась к моему сообщению серьезно. Нет, я знал, что так и есть. Я не скрывал от нее своих чувств. Она должна была ощутить мое отчаяние. Нас будут ждать.
И опять я увидел, как леди Шун и Фитц Виджилант обменялись взглядами, одинаково обиженные тем, что их исключили из нашего загадочного разговора. Мне были глубоко безразличны их обиды. Дорога к вершине Висельного холма была неухоженной. Повозку трясло, колеса застревали в колее, и я скрипел зубами, думая о том, какую боль все это должно было причинять Шуту. Как только лошади остановились, я выскочил из повозки. Зашатался и едва не упал, мир завертелся вокруг меня.
Восстановив равновесие, я оперся о повозку и ткнул пальцем в Фитца Виджиланта:
– Отвези Би домой. И я рассчитываю, что ты позаботишься о ее безопасности и покое, пока меня не будет. Мы договорились?
Он кивнул, но я все равно знал, что это не лучший способ с ним обращаться, не говоря уже о Шун. Они оба возмущены и сбиты с толку. Но ничего не поделаешь. Времени на поиск лучшего решения не осталось.
Я взял обе руки Би в свои. Она сидела в открытой задней части повозки, и наши глаза были почти на одном уровне. Она смотрела на меня снизу вверх, ее светлая кожа казалась еще белей из-за контраста с красной шалью, которая теперь покрывала бо́льшую часть ее золотых волос.
Я проговорил тихо, чтобы слышала только она:
– Слушай меня. Слушайся Фитца Виджиланта, и если тебе что-то понадобится – сообщи об этом ему, леди Шун или Ревелу. Мне жаль, мне так жаль, что наши планы расстроились. Когда вернусь – обещаю, – мы проведем целый день вдвоем и все будет хорошо. Ты веришь мне?
Она взглянула на меня. Ее взгляд теперь был спокойным, покорным, почти безразличным.
– Думаю, я сперва обращусь к Ревелу. Он лучше меня понимает. И я знаю, что ты приложишь все силы, чтобы сдержать слово, – мягко проговорила она. – Я это вижу.
– Вот и хорошо. – Я поцеловал ее в макушку и прошептал: – Будь смелой.
Риддл повернулся, чтобы слезть с сиденья возницы.
– Ты куда собрался? – резко спросила Шун.
– Я иду с Фитцем, – сказал он ей. – Через камни, обратно в Олений замок. Мы вверяем вашим заботам маленькую сестру леди Неттл. – (Я скорее ощутил, чем увидел, как он обратил взгляд на Фитца Виджиланта. Я глядел на свою дочь и недоумевал, как я могу ею рисковать, – но и не рискнуть не мог.) – Лант, мы давно друг друга знаем. Я вижу, каким человеком ты можешь быть. Я еще никогда не доверял тебе нечто более ценное, чем сейчас… Защищай Би, будь с ней добр. Мы с Неттл спросим с тебя за ее благополучие. – Он говорил мягко, но в его тоне звучала сталь.
Если Фитц Виджилант и ответил, я не услышал.
Отпустив Би, я повернулся к Шуту. Я как будто увидел его впервые. Если бы не наш момент насильственной близости, если бы он не заговорил, когда я вонзил в него нож, я бы никогда его не узнал. Только голос выдал его. Лохмотья на нем оказались не просто грязными – он был закутан в вонючие гниющие тряпки. От коленей они свисали мокрыми коричневыми клочьями. Его ступни были обмотаны ветошью. От былой грации и элегантности не осталось и следа. Изборожденная шрамами кожа туго обтягивала кости черепа. Он слепо глядел в затянутое тучами небо, безропотно и покорно принимая все, что теперь могло с ним приключиться.
– Я тебя подниму, – предупредил я его.
Он едва заметно кивнул. Я обвернул его одним одеялом, словно укутывал ребенка. Просунул под него руки и поднял. Движение высвободило свежую волну зловония. Осторожно держа его, я посмотрел на Риддла:
– Как мы это сделаем?
Он уже шел к камню. Повернулся, бросил на меня взгляд через плечо.
– Если ты не знаешь, как я могу знать? – Его ухмылка была одновременно покорной и испуганной.
Он это сделает. Рискнет жизнью по моей просьбе. Одолжит мне Силу, чтобы я попытался сделать то, что может убить нас всех. Я не заслужил такого друга… С Шутом на руках я последовал за ним по снегу к стоячему камню.
Один раз я обернулся, чтобы посмотреть на повозку. Никто не двигался. Сиденье возницы пустовало. Все трое следили, как мы преодолеваем последний участок пути по скалистому холму, приближаясь к камню Правосудия.
Я спросил, понизив голос:
– Как вы с Чейдом прошли через камни в тот раз, когда он привел тебя с собой?
– Он взял меня за руку. Я подумал о Неттл. Когда он вошел в камень, я шагнул следом. Я чувствовал, как он вытягивает из меня силы. Это было похоже, ну… как будто в твою постель забрался кто-то с холода, прильнул. И отнимает твое тепло. А потом мы вышли наружу. Это оказалось намного проще, чем провести его вниз по склону в ту метель и отыскать дорогу к трактиру. Вот там ему на самом деле понадобилась моя помощь, а не когда мы проходили через камни. – Он кивком указал на Шута. – Это в самом деле лорд Голден?
– Да.
Риддл взглянул на него с сомнением:
– Почему ты так решил?
– Я знаю.
Он принял мой ответ, но потом спросил:
– Как ты проведешь его через камень? Вы связаны?
– Были, давным-давно. Я надеюсь, этого хватит. – Я покачал головой. – Надо попытаться.
Риддл замедлил шаг:
– Я так много о тебе не знаю, даже после стольких лет. Даже после всего, что мне рассказала Неттл. – Снегопад прекратился, и дневной свет угасал. – Мы все можем заплутать, верно? Ты и я, мы никогда раньше такое не пробовали. И ты надеешься пронести его с нами. Мы все трое можем…
– Потеряться, – договорил я, признавая то, что мы оба знали.
Чудовищность моей просьбы лежала тяжким грузом на моих плечах. Это слишком. У меня нет права. Он мой друг, но я отлично знаю, что для Неттл он больше чем друг. Могу ли я рисковать его жизнью? Нет.
– Риддл. Ты не обязан это делать. Я попытаюсь сам. Ты можешь отвезти Би в Ивовый Лес и позаботиться о ней ради меня. Я пришлю птицу, как только мы окажемся в Оленьем замке, в безопасности.
Риддл обхватил себя за плечи, как будто замерз. Или пытался не позволить своим страхам вырваться наружу. Его темные глаза взглянули мне прямо в лицо. Никакого притворства. Никакой нерешительности.
– Нет. Я иду с тобой. Я видел, какое у тебя было лицо, там… Видел, как ты зашатался, когда выбрался из повозки. По-моему, ты потратил бо́льшую часть себя, пытаясь его исцелить. Тебе нужны силы. Они у меня есть. Неттл говорит – я вполне мог бы сделаться «человеком короля», если бы захотел.
– Но ты выбрал королеву, – негромко сказал я, и он улыбнулся, безмолвно соглашаясь.
Мы оказались лицом к лицу со стоячим камнем. Я взглянул на символ, означающий путь к Камням-Свидетелям неподалеку от Оленьего замка. Во мне проснулся ужас. Я стоял, прижимая Шута к груди, чувствуя страх и тягостную усталость. Неужели у меня не хватит сил для этого перехода? Я посмотрел на его изуродованное лицо. Он был спокоен, и постепенно меня заполнило такое же спокойствие. Я бросил взгляд через плечо на Би. Она стояла без движения и наблюдала за мной. Я кивнул ей. Она слабо взмахнула маленькой ручкой в подобии прощания.
Словно прочитав мои мысли, Риддл взял меня за руку. Понадобилось некоторое время, чтобы осознать его присутствие. Мой старый друг. Не заслужил я таких друзей. Я заставил свои мысли перемещаться на манер ткацкого челнока от Шута к Риддлу, потом ко мне, и так снова и снова. Я вспомнил, как складывалась наша дружба, в каких ужасных местах мы побывали и как выжили там.
– Ты готов? – спросил я Риддла.
– Я с тобой, – сказал он.
И я почувствовал, что это правда. Как и описывал Чейд, это было похоже на упряжь, за которую я мог держаться. Я будто цеплялся за могучего коня, пересекая глубокую, холодную реку.
Я прижал Шута к груди, и мы шагнули вперед, во тьму камня.
