Книга вторая Эхо

Книга вторая
Эхо

Но если вы и разговаривали с собой, вы себе не отвечали. Я отчетливо слышал два голоса.

Оливер Голдсмит. Ночь ошибок, или Унижение паче гордости

Глава 13
Эхо под мостом

…вторит эхо и тает, тает и тает…

Альфред Теннисон

В Стоун-Хаус и Вэндлс-Парву миссис Брэдли вернулась слегка опечаленная. Несмотря на ее убежденность, что близнецы были хотя бы в некотором роде причастны к двойному убийству, — одному в Ветвоуде, другому в Миде, она не сомневалась, что они столкнулись с неким вопиющим злом, и это зло побудило одного из них или их обоих к мщению.

Самым очевидным и вероятным мотивом для убийства, какой только мог у них быть, представлялся шантаж, а по мнению миссис Брэдли, шантаж относился к одним из самых тяжких преступлений. Строя предположения насчет возможных причин этого шантажа, она начала с первого известного факта — что родители близнецов погибли одновременно. И задумалась, могло ли случиться так, что смерть родителей наступила в результате какой-либо халатности, малодушия или потребности со стороны близнецов. Но поскольку в момент аварии им не могло быть больше семи лет от роду, это исключало — исключало в практическом смысле — любые вопросы, касающиеся их ответственности.

Мысль продолжала развиваться. Что такого могли натворить Фрэнсис или Дерек с тех пор, как им минуло семь… — нет, больше, как минимум шестнадцать лет, если это дало совершенно чуждому щепетильности человеку такую власть над ними, что его убийство выглядело единственно возможным решением?

Отсюда вытекал еще один вопрос. Почему убийств было два? При условии, что близнецы поддерживали друг друга всегда и во всем, о чем могли сговориться два человека в столь отдаленных районах, как Восточная Англия и Хэмпшир, чтобы сделать жизнь братьев невыносимой? Во всем этом чувствовалось нечто таинственное, и миссис Брэдли казалось, что в общую картину каким-то образом вписывается сэр Адриан Кокс. Он принял мальчиков под свою опеку только для того, чтобы разлучить их в очень раннем возрасте. Однако они были уже достаточно взрослыми, чтобы понять это, и разозлиться на виновника этого события. Несомненно, он поступил бессердечно. И миссис Брэдли решила еще раз присмотреться к сэру Адриану.

Сквайра из Мида она застала занятым лодками. Он организовывал собственную регату на веслах и парусах по реке Беруотер, от того самого бунгало, где произошло убийство Кэмпбелла.

Само по себе это обстоятельство никак не смущало миссис Брэдли. Болезненной впечатлительностью она отнюдь не страдала и не понимала, почему окрестности Ветвоуда надо объявить святая святых лишь потому, что здесь было совершено убийство. Сэра Адриана она приветствовала по-соседски любезно и принялась расспрашивать о причинах и масштабах его деятельности.

Он отвечал с учтивостью и даже радушием, которые показались ей довольно подозрительными: оказывается, он счел, что будет правильно потратить часть денег на жителей деревни, а также попросил собеседницу помочь ему судить гонки.

— Я предпочла бы поучаствовать в них, — ответила миссис Брэдли. — Предусмотрен ли старт канадских каноэ?

— Нет, — сообщил сэр Адриан. — Они редко встречаются в этой части реки, так что я не предусмотрел отдельного старта для них. Но вы, возможно, могли бы устроить для нас показательное выступление.

— Пожалуй, я буду участвовать в состязаниях международного класса четырнадцатифутовых судов — ну, вы знаете, парусных ялов.

— У нас таких нет, — сэр Адриан уставился на нее так, словно собирался убить взглядом. — Почему бы вам не внести более благоразумное предложение?

— Никогда прежде не слышала о парусной регате без четырнадцатифутовых судов, — возразила миссис Брэдли, мысленно отметив, что ее собеседник вернулся к более типичной для него манере поведения.

— Ну, а теперь слышали. Как насчет академической одиночки или двойки? Довольно увлекательно для женщины ваших лет.

— Слишком утомительно. Мне приходится беречь силы. Или парус, или ничего.

— Есть класс для лодок с навесным мотором. Ну, для шлюпок, — тон сэра Адриана снова изменился, голос зазвучал негромко и примирительно.

— В таком случае его следует отменить. Иначе я сообщу об этом в комитет охраны рек, — твердо заявила миссис Брэдли. — Кто вам дал право портить рыхлые берега?

— Тьфу! Ладно, уговорили, а вы поможете мне судить гонки или нет?

— Хорошо, с судейством я помогу. Полагаю, нас будет трое.

— Трое судей? Но зачем трое, уважаемая?

Ему хватило двуличности, чтобы изобразить удивленный и даже слегка встревоженный вид.

— Мне кажется, мы должны выносить вердикт большинством голосов. Это сэкономит и время, и душевные силы…

— Слушайте, — перебил сэр Адриан, — чего вы добиваетесь?

— Справедливого решения.

— Справедливого — для кого?

— Для жертв. То есть для участников.

— Вы сомневаетесь в моей беспристрастности?

— И в моей собственной тоже. Любое мнение субъективно.

Сэр Адриан открыл рот, снова закрыл его, улыбнулся, не размыкая губ, и наконец с притворным радушием объявил:

— Шампанское, устрицы, арахис и сыр горгонзола. Так я пристрастен или нет?

— Что может быть лучше? — тепло откликнулась миссис Брэдли. — Если только вы не имели в виду «Асти», кукурузные хлопья, зеленую гальку и испанский лук.

— А почему испанский лук? — озадачился сэр Адриан.

— Полагаю, как большее сумасбродство, — сказал Гэвин, когда регата закончилась, скопление лодок рассеялось, а они с миссис Брэдли направились к отелю, где был припаркован ее автомобиль. — Вы знаете, что крылось за этими словами? — Он имел в виду разговор, а точнее — подобие рыцарского поединка, состоявшегося между миссис Брэдли и сэром Адрианом. Об этом поединке она сама рассказала Гэвину более серьезным тоном, чем говорила обычно.

— О да, знаю, конечно. Я предостерегала его, и ему это не понравилось.

— Не вижу в этом ничего странного. Он понятия не имел, кого вы обвиняете — Фрэнсиса или Дерека. Кстати, как думаете, он умеет различать их?

— Но вряд ли выдаст эту тайну, юноша.

— И что вы намерены предпринять теперь?

— Пользуясь классическим выражением, я подожду… и, надеюсь, увижу.

— «Ума не приложу, чего он ждет», — отозвался Гэвин, который перенял предосудительную привычку сыпать цитатами у своей невесты, секретаря миссис Брэдли.

— Сэр Адриан — враг, достойный моего клинка, — беспечно заявила миссис Брэдли, — и я прежде всего жду, когда выяснится, зачем именно он решил организовать маленькую частную регату именно там, где каждый год проводится большая.

— А у вас есть какие-либо предположения? Может быть, у него склонность к безумным предприятиям? Вы только посмотрите на его частное поле для крикета и его слуг, которым платят за подачи, отбитые удары и так далее.

— Помню. Но не думаю, что регата подпадает под определение безумного предприятия. А если и подпадает, тогда, по-моему, в этом безумии есть своя система.

— Лодочный сарай?

— Именно… если только не весьма очевидное применение лодочного сарая с целью навести нас на эту мысль.

— Растолкуйте.

— Вы, видимо, хотели сказать «поясните». Регата была устроена с определенной целью. Поскольку ее организовал сэр Адриан, значит, это его цель.

— Если только его не уговорил юный Дерек.

— Да, согласна, это обстоятельство также следует принять во внимание, как и иметь в виду самого Дерека. Ну а теперь займем лодочный сарай первыми.

— Неужели там могут найтись улики, которые упустили из виду мы, незадачливые полицейские?

— Не знаю. Я бы на это не рассчитывала, разве что даже наши опытные и доблестные блюстители закона не знали, что ищут, а когда не знаешь, какими могут быть они, эти улики…

— Чего не жаждет сердце, того глаза не видят, по правде говоря.

— Вряд ли я смогла бы выразиться лучше, как раз это я и имела в виду.

— Следовательно, в лодочном сарае могло быть то, что виновному могло показаться подозрительным. Мог ли сэр Адриан чувствовать за собой какую-то вину?

— Чувствовать — да, мог. Но всерьез провиниться мог лишь однажды, а именно здесь.

— Однако! Все это определенно начинает дурно попахивать. Думаете, он повлиял на Дерека, чтобы совершить еще одно убийство?

— Пока что я отказываюсь делать выводы, но это предположение значится в моем списке одним из первых.

— Но ведь это чудовищно!

— Верно подмечено. Несомненно, сэр Адриан не мог совершить убийство в Миде. Несомненно, что Дерек-Фрэнсис или Фрэнсис-Дерек мог его совершить. Сэр Адриан мог убить Кэмпбелла, и если мое предположение насчет регаты справедливо, по всей видимости, так и было. Само его решение перебраться в Ветвоуд выглядит крайне подозрительно. Было бы гораздо проще и намного удобнее разместить обоих близнецов в его собственном просторном доме в Миде.

— Вы уже почти убедили меня, что в этой пьесе сэру Адриану досталась роль злодея. Поведайте же мне все об этой регате, ибо сдается мне, о ней есть что рассказать.

— Может, да, а может, и нет. Но я хочу, чтобы прежде вы́ рассказали мне кое-что. Как именно погибли сын сэра Адриана и его жена?

— Любопытно, что вы спросили об этом. Мы решили навести справки о семействе Кокс, и, как выяснилось, в случившейся аварии не было ровным счетом ничего подозрительного. Кокс имел скверную репутацию, как вы, наверное, слышали, но он погиб вместе с женой в чрезвычайно трагической аварии на Большом северном шоссе, когда управлял машиной своего отца. Они столкнулись с грузовиком, у них просто не было ни единого шанса уцелеть. Столкновение произошло не по вине водителя грузовика. Есть предположение, что оса ужалила Кокса чуть выше глаза, и он всего на долю секунды отвлекся от управления машиной, этим все и кончилось. Жена сидела рядом с ним, впереди, а Фрэнсис, в то время семилетний, — на заднем сиденье, поэтому избежал серьезных травм. Мы внимательно изучили все материалы дела и всё, что только могли найти по нему. Произошла трагическая случайность. Автомобиль Кокса был полностью разбит, ни о каких уликах не могло быть и речи.

— Кто сидел за рулем того грузовика?

— Некий Спитов, поляк. Позднее репатриировался на родину и был убит на войне. Коронер признал его полностью невиновным, его послужной список водителя был чист.

— А где находился в это время Дерек Кокс?

— В постели с корью. Поэтому его и не было с остальными. Нам удалось разыскать его старую няню — приличную, почтенную женщину, ныне живущую на севере страны. Боюсь, больше в этом отношении ничего нельзя предпринять.

— Отдаю должное скрупулезному труду полицейских. Я и не думала, что из подробностей этой аварии удастся сделать какие-либо выводы, но их требовалось выяснить хотя бы для того, чтобы понять, где не следует искать мотивы нынешних двух убийств. Мы вернулись к тому, с чего начали, а такое возвращение всегда сродни прогрессу.

— Теперь ваша очередь: регата. Как она прошла и чему вас научила?

— Сэр Адриан сказал, что не прочь потратить некоторую сумму на благо жителей деревни. Должна признаться, что призы были неплохими: пять фунтов за первое место, три — за второе и фунт за третье. Всего прошло пять состязаний, в двух из которых, гонке двоек и четверок без рулевого, пришлось определять победителя по времени, вместо того чтобы назначать повторный старт. Участников было слишком много, групповой старт представлялся небезопасным.

— А их действительно было много? Какого мнения вы сами? Вы говорили, что помогали судить состязания.

— Я согласилась с тем, что их слишком много. И вот что самое интересное: по словам моего помощника Джорджа накануне вечером в бар отеля зашел один человек — знаете, где вход с торца, через большие ворота, — и предложил десять шиллингов каждому, кто согласится участвовать в гонках двоек и четверок без рулевого. Сказал, что заключил пари, так как в его деревне считают мужчин из Ветвоуда изнеженными и женственными (только выразился он иначе, но эти эпитеты дают общее представление о том, какие выражения он выбрал), говорят, что им недостает патриотизма, чувства гражданской ответственности и даже элементарной смелости.

— Бог мой! Надеюсь, все это он наговорил, не дожидаясь, пока они будут пьяны в стельку!

— Напротив. Сам Джордж, разумеется, не присутствовал при этом разговоре. Он находился в моем хэмпширском доме, поскольку я вернулась туда. Но я попросила его отвезти меня в Ветвоуд, когда решила еще раз проведать сэра Адриана, и утром в день регаты Джордж зашел в бар ближе к одиннадцати выпить стакан пива, как он обычно делает, пока мы где-нибудь в деревне, хотя в Лондоне спиртного в рот не берет. И он обнаружил, что в баре только и говорят, что о случившемся накануне вечером. Оказалось, как объяснил мне Джордж, сэр Адриан дал бармену денег, чтобы жители деревни могли выпить за здоровье его самого и его внуков, так что к тому времени, как появился тот незнакомец, в этом обычно респектабельном заведении царило небывалое оживление.

— Следовательно, реплики незнакомца вызвали реакцию, которая весьма порадовала его. В его список внесли свои имена те, кто наверняка об этом пожалел на следующее утро, каждый сразу же получил свои десять шиллингов и, конечно, уже не мог пойти на попятный из страха о том, что подумают жители той деревни (полагаю, вымышленной), о которых рассказал агент-провокатор сэра Адриана.

— О, так вы полагаете? Исходя из слов Джорджа, я того же мнения. Все это чрезвычайно интересно. Будьте добры, продолжайте. Расскажите мне, какие выводы вы сделали из этих настораживающих событий.

— Что-то тут нечисто. Хорошо бы нам получить подробное описание человека, который разбрасывался десятишиллинговыми купюрами.

— Вероятно, кто-то из слуг сэра Адриана, — а вы как думаете? Кажется, я смутно начинаю понимать, что к чему, но разумеется, если за всем этим действительно стоит сэр Адриан, он мог быть движим просто желанием собрать рекордное количество участников своей регаты.

— Верно. Но это еще не все. Сэр Адриан сам давал сигнал к старту, оставляя меня в эллинге с секундомером, а сам вместе с кем-то из близнецов на небольшом катере сопровождал участников каждого состязания и следил, чтобы оно было честным.

— Пока что не вижу в этом ничего особенного. Полагаю, трасса не была размечена?

— Да, не была. Она начиналась у ворот эллинга, точнее, у дальнего конца причала, а оттуда — до Броуда и обратно. Суда должны были вывернуть на Броуд при первой же возможности, пересечь плес, сделать еще один поворот и вернуться обратно.

— По-моему, неплохо придумано.

— Да, верно.

— Так в чем же дело?

— В какой-то момент произошел инцидент, которого можно было избежать.

— Господи! Не хотите ли сказать, что он был…

— Подстроен? Боюсь, да. Вот что произошло. Все двойки должны были стартовать первыми, за ними — четверки без рулевого. Когда пришло время первого старта четверок, сэр Адриан вдруг засуетился. Нам пришлось без какой-либо явной причины ждать двадцать минут, пока он осмотрел участников, велел переставить контрольную шлюпку и заспорил с Дереком (Фрэнсис по-прежнему выдает себя за глухонемого) о том, как надо обращаться с оружием, заряженным холостыми. Когда же он наконец разрешил продолжать состязания, один из участников постарше заметил, что предложенный курс вскоре будет закрыт для них, потому что прогулочные суда — огромные, рассчитанные на сотню пассажиров, — начнут возвращаться вверх по течению, так что лодки неизбежно попадут в волну, что скажется на результате. Он заявил, что поскольку сложность трассы не одинакова для всех участников, разумнее было бы отложить старт четверок и провести состязания, предусмотренные для детей. Яхты и моторные катера, по его мнению, представляли умеренную опасность, тут все зависит от того, как повезет. Речных пароходов, которые ходят по расписанию, можно и должно избегать.

Сэр Адриан не согласился с ним и заявил, что все это бред.

Он дал старт первой из лодок. Ее экипаж составляли четверо молодых ребят, в том числе и мой ныряльщик.

— Ваш кто?..

— Ныряльщик. Когда возникло предположение, что слепленными из пластилина фигурками Фрэнсис Кокс пытается объяснить нам, каким образом труп Кэмпбелла спрятан под дном ялика…

— Ах да, конечно. Теперь я вспомнил.

— Да, так вот, сомнительный способ, которым сэр Адриан привлек участников для своей регаты, вкупе с его неоправданной и напрасной тратой времени и столь же неоправданным отказом прислушаться к голосу разума, убедили меня в том, что за ним нужно проследить. Для этой цели я отдала секундомер Джорджу, который был рядом, а сама ускользнула в сад за моим бунгало. Там в канаве, слишком узкой, чтобы называться гребным каналом, но выполняющей функцию такового, я оставила свое каноэ.

— Хотите сказать, канава соединялась с Броудом?

— Причем по кратчайшему пути, так как река петляет, а мой искусственный канал, предназначенный для осушения территории за бунгало, которая в противном случае превратилась бы в непролазное болото, вел, как по линейке, прямиком к берегу, заросшему камышом, в зарослях которого я надеялась затаиться и понаблюдать, как будут развиваться события.

Маршрут больших прогулочных судов пролегает в одну сторону по Броуду, а в обратную — только по реке. Я собиралась дождаться, когда гребцы и маленький катер сэра Адриана минуют мое убежище, а затем последовать за ними и выяснить, что произойдет при встрече с одним из прогулочных судов, которая в это время была почти неизбежной. Я не подумала, что тот из близнецов, который сидел на руле, может обернуться и заметить меня, а тем более — что сэр Адриан, вооруженный мегафоном, помогающим ему расчищать дорогу, тоже может оглянуться.

Но на этот раз мне улыбнулась удача. На Броуд со стороны первого короткого канала вывернула гребная лодка, неуклюжая лохань из тех, какие обычно достаются рыболовам-любителям, приезжающим на каникулы. Четверо молодых людей пыхтели и обливались потом. Сэр Адриан, следуя на расстоянии пары корпусов за ними, выкрикивал предупреждения в мегафон, а я, сумев быстро выгрести из зарослей камыша на открытую воду Броуда, сразу же пустилась в погоню, и конечно, на моем легком суденышке и сравнительно спокойной воде мне было нечего опасаться, что я отстану.

Все случилось на выходе Броуда. Какая-то яхта шла близко к берегу, сэр Адриан закричал в мегафон. Гребцам хватало места, чтобы свернуть в сторону, но едва-едва. Катер сэра Адриана повернул с легкостью, как и я. Мотор его катера тарахтел так, что я больше ничего не слышала. Несмотря на всю известную вам остроту моего слуха, он заглушил более четкий и менее громкий шум двигателей прогулочного судна.

Гребцы этого шума тоже не слышали, и когда они сделали широкий разворот от конца второго канала, чтобы вернуться в реку, из-за поворота показалось прогулочное судно. Заметив гребцов, лодочник сразу переложил руль к противоположному берегу. Сэр Адриан выронил свой мегафон, издал хриплый вопль, вцепился в руль своего катера, отпихнув в сторону внука, и намеренно (так мне показалось, а я находилась там, откуда отлично просматривалось все происходящее) — да, намеренно наехал на гребную лодку.

К тому времени прогулочное судно прошло поворот. Очень сомневаюсь, что кто-нибудь из пассажиров видел, что случилось. Яхта тоже была скрыта из виду, так как находилась ближе к концу канала и, как я уже говорила, к берегу, а этот канал имеет почти полукруглый изгиб. Четверо гребцов очутились в воде, мой ныряльщик ушел под воду. Путем расспросов я выяснила, что река в этом месте имеет глубину десять футов. К счастью, осадка меньшего из катеров, катера сэра Адриана, невелика.

Гэвин внимательно наблюдал за ней. Ее маленький рот располагался в торжествующей улыбке.

— Прошу вас, не тяните, — не выдержал он. — Насколько я понимаю, план сэра Адриана провалился, и никто не пострадал. И как это было?

От пронзительного визга миссис Брэдли, огласившего комнату, он чуть не вскочил со стула.

— Я же видела, что должно было произойти, — продолжала она, — и, конечно, видел тот самый гребец, мой ныряльщик. Так или иначе, он был предупрежден заранее. Я сама предостерегла его, пока сэр Адриан суетился и тянул время. Мне казалось, что если предупреждение будет напрасным, тем лучше. Но оно оказалось не напрасным. Хотя на всякий случай я крикнула — вот так…

— Ради любви к ближнему, больше так не делайте!

— …и это подтолкнуло их к действиям. Ныряльщик камнем пошел ко дну. Потом люди с яхты, оттолкнувшись от берега, поплыли на выручку. Все мы усердно искали ныряльщика, но так и не нашли.

— Что?!..

— До тех пор, пока поздно тем же вечером я не разыскала его в сарае, где держат сети ловцы угря, — сарай принадлежит его дяде Дэну.

— Боже милостивый! Но как, скажите пожалуйста, ему удалось улизнуть? Под водой?

— Да, он проплыл под водой обратно в канал, а оттуда — к Броуду, где вынырнул вдали от глаз сэра Адриана. Сэр Адриан признался в присутствии остальных, что потерял голову и совершил ошибку. И заплатил им.

— А как же вы? Как думаете, он знает, что вы разгадали его намерения?

— Неважно, знает он или нет. Ему известно также, что доказать ничего невозможно — кроме того, что он якобы не сумел сохранить присутствие духа в экстренной ситуации.

— И он считает, что этот ваш ныряльщик утонул?

— Жаль, что вы были в отъезде все время, пока местная полиция, — с дьявольской усмешкой объяснила миссис Брэдли, — два дня кряду прочесывала реку, хотя инспектору прекрасно известно, что трупа там нет. Ваши коллеги на редкость исполнительны.

— Мне бы не хотелось объяснять вам, как обстоит дело! — засмеялся Гэвин. — И где же теперь этот ныряльщик?

— В Вэндлс-Парве. Анри получил приказ охранять его даже ценой собственной жизни, если понадобится, и начальник полиции приглядывает за ним. А теперь расскажите мне подробно о Миде.

— Думаю, вам лучше на время покинуть здешние места.

— Вы опасаетесь, что сэр Адриан попытается убрать меня с дороги в переносном смысле, если я буду продолжать в том же духе? Возможно, вы правы. Но сначала мы оба отправимся в Вэндлс. Я хочу присутствовать при вашей беседе с моим ныряльщиком. Полагаю, мы подошли вплотную, так сказать, к опушке леса.

— В таком случае, я хотел бы увидеть просветы между деревьями. Мотив, мотив, мотив! Вот на чем все держится. Охотно верю, что сэр Адриан и его обожаемые внуки — злодеи, каких еще не видел свет, до сих пор избегавшие возмездия, но пока мы не узнаем, по какой причине они убили этих двоих…

— Я возлагаю большие надежды на моего ныряльщика. Так вы не собираетесь рассказывать мне о Миде?

— В том-то и вся соль. Я пробыл там почти неделю. Но не нашел ни единой зацепки.

— Вы допрашивали слуг?

— Ad non compos mentis. А узнал лишь одно: что какие-то консервы пропали из кухни павильона после крикетного матча, который команда сэра Адриана сыграла против команды из лечебницы для душевнобольных. Подразумевалось, что их прихватил кто-то из сумасшедших. Как вы, вероятно, знаете, кухня принимает сторону гостей.

— А что мой друг мистер Корниш?

— Вам лучше заняться им самой. Дьявольски строптив, но вряд ли знает хоть что-то об убийстве Уитта.

Глава 14
Эхо за стеной

Ибо я не провела бы здесь еще одну зиму, если бы считала, что должна прожить, а я твердо уверена, что не должна, в десять раз больше, чем стоит поместье…

Маргарет Мария, леди Верни, доктор права. Письма семьи Верни

Было решено, что лучше заняться в первую очередь мисс Хиггс. На ее показания опирался вопрос, ответ на который требовалось получить.

Мисс Хиггс, нога которой все еще помещалась на вытяжке, подвешенной к потолку, как будто бы обрадовалась посетителям.

— Я так и думала, что вы придете, — сказала она миссис Брэдли. — И гадала, не приходили ли вы раньше.

— Нет.

— Знаете, я ведь была в состоянии шока. Да, я понимаю, почему вы не стали тревожить меня. Боже упаси, но в моем возрасте все это преодолимо. Разумеется, с тех пор, как Фрэнсис столкнул меня в реку, я сомневалась на его счет, но не думаю, что это он столкнул меня со ступенек почты — на это он способен не больше, чем где-то пропадать всю ночь. Забавно, что о таких вещах обычно никогда не задумываешься. Тебе кажется, что ты знаешь людей. А на самом деле, конечно, никто никого не знает.

Миссис Брэдли, личный опыт которой не подтверждал ни одно из этих заявлений, намеренно обходила вниманием момент, который они подразумевали.

— О чем мы задумались, — заговорила она, — так это о том, полностью ли вы уверены, что именно Фрэнсис столкнул вас в реку и сбил с крыльца почты?

Хотя о последнем событии она впервые услышала только что, но не подала и виду. Мисс Хиггс попыталась сесть, вспомнила про подвешенную ногу и снова легла, как прежде.

— Забавно, что вы об этом заговорили, — произнесла она. Гэвин незаметным движением достал свой блокнот. — Знаете, время от времени он не был похож на Фрэнсиса.

— Тогда на кого же?

— Не знаю. Просто не такой, как Фрэнсис, вот и все. Он не слышал и не говорил, но я почему-то думала, что он любящий мальчик. Во всяком случае я совершенно уверена, что он был привязан ко мне.

— Ясно, — вступил в разговор Гэвин. — Но послушайте, мисс Хиггс, уверены ли вы, что с вами всегда был Фрэнсис? Понимаю, вопрос провокационный и, следовательно, в некотором роде неприемлемый. Но я настаиваю на нем, потому что ваш ответ может оказаться важным… в сущности, даже очень важным.

Вид мисс Хиггс стал совершенно несчастным.

— Конечно, я понимаю, о чем вы говорите, — кивнула она, — и я, видимо, поступила неправильно, если учесть обстоятельства. Вы имеете в виду то, что я тайком водила маленького Дерека повидаться с братом, верно? И принимала его у нас, пока сэр Адриан куда-нибудь уезжал?

— Но я не то чтобы точно знал, о чем речь, — отозвался Гэвин. — Если бы в нашем распоряжении были даты, хотя бы приблизительные, не кажется ли вам?..

— Даты? Дайте подумать… — сказала мисс Хиггс. — Мальчикам только исполнилось семь, когда Фрэнсис впервые остался со мной. Потом сэру Адриану вздумалось съездить в Швейцарию… в Веве, кажется, как в «Маленьких женщинах», но из-за войны он так и не собрался… Дело было в учебе Дерека, как вы понимаете, вот почему мне кажется, что я точно вспомнила название. Вместо этой поездки он предпринял другие, чтобы познакомиться с разными учебными заведениями там, где безопасно. Вот я и увела Дерека тайком пожить к нам… мне понадобилось подмаслить всего одного слугу из Мида. Дерек пробыл с нами две недели. Но мальчики не ладили друг с другом. Маленький Дерек был такой смышленый и умненький, а бедный Фрэнсис, как глухонемой…

— Ах да, конечно, — согласился Гэвин. — Они ведь даже не успели толком узнать друг друга.

— Ну, с близнецами никогда не угадаешь, — с явной решимостью заявила мисс Хиггс. — Между ними происходит то, что нам, остальным, никогда не понять.

— Так или иначе, у вас сложилось мнение, что у мальчиков нет точек соприкосновения?

— Возможно, мне хотелось считать именно так. Меня ужасала мысль о том, что я потеряю Фрэнсиса. Не поймите меня превратно. И если вы думаете, что мой бедный Фрэнсис имеет какое-то отношение к этому ужасному убийству, после которого труп несчастного прибили к лодке под водой, уверяю вас, вы ошибаетесь, и это все, что я могу сказать.

— Бесполезно снова спрашивать у нее, не думает ли она, что близнецы менялись местами, — заключил Гэвин, когда беседа закончилась. — Даже если и думает, нам она не скажет.

— Но своей цели мы все-таки достигли, — заметила миссис Брэдли. — Теперь мы знаем, что близнецы действительно встречались, а также знаем, как происходили эти встречи и насколько долгими они были. И как она утверждает, даже сейчас никому не известно, как близнецы относятся друг к другу.

— А я по-прежнему не понимаю, как это поможет нам.

— Нам помогает все, что проясняет хотя бы один момент. А теперь поедем проведать моего ныряльщика.

Юный Малакай, любезный и пригожий, приветствовал их сдержанно. Его пребывание в Стоун-Хаусе оказалось приятным, в этом не было никаких сомнений. Однако он явно не хотел давать хоть сколько-нибудь определенные ответы на вопросы Гэвина.

— О своих браконьерских шалостях можете не беспокоиться, — вдруг произнесла миссис Брэдли. — К нынешним расспросам они не имеют отношения.

— Да там и было-то всего несколько форелей, — заверил юноша. Гэвин удовлетворился объяснением.

— Мы тут ни при чем. Это работа местных судебных властей. Послушайте, Малакай, мы хотим только одного: услышать от вас, что произошло во время регаты, и, конечно, почему это произошло. Начните с самого начала. А форель — это вопрос штрафа или двухнедельного заключения. Дело же, о котором мы расспрашиваем сейчас, пахнет виселицей, так что постарайтесь быть как можно осторожнее в словах. А теперь говорите. Мы слушаем.

— Мистер, — серьезно заговорил Малакай, — все началось с того, что я нырнул и нашел беднягу прибитым под дном лодки.

— Кто знал об этом, кроме вас, меня, моего помощника Джорджа и моей подруги мисс Паркинсон, Малакай? — спросила миссис Брэдли.

На лице Малакая проступила нерешительность.

— Не могу сказать, — ответил он. — Мой отец знает, я ему рассказал. Думал, ничего страшного, если я расскажу ему обо всем.

— Совершенно верно. Но я спрашиваю не о вашем отце.

Малакай смутился, поколебался и наконец отважился:

— Меня в здешних местах знают. Нет никого, кто не знал бы, что я могу нырнуть, даже чтобы русалку достать со дна, если окажется, что они там водятся. Так вот мистер Тэвис пришел ко мне и стал расспрашивать, известно ли мне что-нибудь о человеке, дело которого расследуют. Я, конечно, сказал, что ничего, но он не отставал.

— Мистер Тэвис? Очень интересно, — подхватил Гэвин и сделал пометку в блокноте. — Продолжайте, дружище. И не беспокойтесь. Думаю, сказанное ничем не повредит вам. Так что же вы ответили мистеру Тэвису?

— Я не знал, что ему сказать, даже после пятифунтовой купюры. Вот и ответил, что думал.

— И что же это было?

— Я сказал, что, по-моему, это мистер Кэмпбелл.

— Ну, это мы и так знали. А когда это поняли вы?

На этот раз юноша ответил без колебаний:

— Когда я нырнул, чтобы посмотреть под лодкой, я сразу понял, что это мистер Кэмпбелл. Больше никто здесь не знал, что это наверняка он, а я знал, что мистер Кэмпбелл не уезжал из Ветвоуда, как он сказал.

Гэвин переглянулся — точнее, надеялся переглянуться с миссис Брэдли. Но ее взгляд был устремлен на ботинки Малакая. Не то чтобы эти ботинки представляли для нее интерес: она просто не собиралась смотреть юноше в глаза. И была явно на пороге открытия, которое сулило завершение дела, — так ей казалось.

— А-а, да, — небрежно бросил Гэвин. — И как вы об этом узнали?

— Он сам мне сказал. «А ты держи язык за зубами, — говорит. — Как будто ничего не знаешь. Кое-кто, не буду называть имен, преследует меня, потому что я кое-что знаю, а он не хочет, чтобы об этом кто-нибудь знал. Так что я притворюсь, будто уехал, а сам останусь здесь, посмотрю, какую игру он ведет, и буду вставлять палки ему в колеса».

— Вам удалось узнать, кто такой этот «кое-кто»?

— Нет, этого я не знаю, — он озадаченно нахмурился. — Кроме разве что мистера Грендолла, который приезжает сюда рыбачить с мистером Тэвисом.

— Сплошная путаница, — заключил Гэвин, когда расспросы были окончены. — А что вынесли из разговора вы?

— Ложь, скрытность и страх, — ответила миссис Брэдли. — Мистер Тэвис тут ни при чем и мистер Грендолл тоже. Думаю, Малакай совершенно случайно увидел, как Кэмпбелл вернулся после того, как сделал вид, будто уезжает. И по-моему, Кэмпбелл знал, что Фрэнсис Кокс способен говорить, слышать и понимать.

Этим Гэвин и ограничился. Доказательства отсутствовали, если не удастся выведать что-нибудь еще у Тэвиса и Грендолла, что представлялось весьма маловероятным, хотя Гэвин и убедил миссис Брэдли еще раз поговорить с обоими рыбаками. И она поплыла вниз по течению до того места, где на одном берегу среди похожих на трупы корней деревьев плескалась и журчала река и находили приют лысухи и водяные крысы, а другой берег, с заливными лугами и частыми ивами у самой воды, давал опору и тень рыбакам.

Там, как она и надеялась, она застала Тэвиса и Грендолла. Причалив на своей плоскодонке к берегу и надвинув шляпы на глаза, они сидели по обе стороны жестянки с наживкой и в полудреме держали удочки над восемью футами воды.

Окликать их миссис Брэдли остереглась. Любители рыбалки на мушку свято чтят традиции, но небесам неизвестна ярость сильнее охватывающая такого рыболова, решившего, что незваный гость спугнул его плотву или окуня.

Поэтому миссис Брэдли медленно и лениво поплыла по течению, держась поближе к противоположному берегу и не окуная весла, пока не миновала рыбаков. Чуть поодаль она заметила симпатичный маленький канал, почти заросший таволгой и зонтиками омежника. Бдительно поглядывая на проходящие мимо яхты, она переплыла к другому берегу и опытной рукой направила нос каноэ прямо в заросли цветов.

Высадившись на берег, она благополучно вытащила следом свое удобное судно, а затем прошла по травянистому откосу и бесшумно приблизилась к двум рыбакам. Как раз в этот момент Грендолл подцепил на крючок рыбину. Миссис Брэдли вежливо дождалась, когда добыча будет поймана, а потом подошла поближе, льстиво восторгаясь искусством рыбака.

Грендолл был доволен.

— Я поспорил с Тэвисом, что поймаю первую раньше, чем он, — самодовольно пояснил он. Тэвис улыбнулся — украдкой, в истинно валлийской манере давая понять, что спор касался не только первой пойманной рыбины.

— Вы ведь пожелаете мне удачи? — спросил он. Миссис Брэдли уселась на бережок там, где ее тень вряд ли побудила бы рыбу надеяться на собственное благоразумие, и стала молча ждать. И действительно, не прошло и двадцати минут, как Тэвис вытащил из воды рыбу весом фунт с четвертью.

— Повезло, — заметил Тэвис, — и очень кстати мы увиделись с вами, миссис Брэдли, не так ли? Эта встреча принесла мне удачу, а мне ее как раз недоставало.

Миссис Брэдли оставила эти кельтские околичности без внимания.

— Я хотела поговорить с вами обоими, — объявила она, и Грендолл угрюмо, а Тэвис торжествующе отложили удочки.

— Хватит на сегодня рыбалки, свет не тот, — буркнул Грендолл, раздосадованный успехом друга.

— Вижу, — согласилась миссис Брэдли. — Совсем не похож на свет, которым вас осветили во время убийства мистера Кэмпбелла.

Оба ее собеседника самодовольно приосанились, затем Грендолл перестал скрывать насмешку.

— Однако! Неплохо, — заметил он.

— Пожалуй, — сказала миссис Брэдли. — Мистер Тэвис, в какой момент мистер Кэмпбелл сообразил, что Фрэнсис Кокс видит, слышит и понимает?

— Знаете, — живо отозвался Тэвис, — не мое это дело — отвечать на такие вопросы. Напрашиваться на неприятности — это не по мне.

— При всем уважении к вашему мнению, мистер Тэвис, я все-таки вынуждена повторить вопрос. Когда именно он понял? И когда рассказал вам?

— В прошлом году это было, но я не придал значения. Все мальчишки хитрецы, и этот ничем не лучше. Но он все-таки взбесил меня, паршивец, когда испортил рыбалку. Стал кидать в воду хлеб, прикормку и приманивать рыбу к причалу возле их дома. Пришлось с ним поговорить.

— Мы пригрозили оборвать ему патлы, — непринужденным тоном сообщил Грендолл. — Это нам Малакай Тэтфорд посоветовал. Бойкий он малый. Так что мы подкараулили Фрэнсиса Кокса и напугали его, хоть он и притворялся, будто ни слова не понимает. Но я-то знаю, что он все понял. Я бы дал ему хорошего пинка, да не хотел расстраивать мисс Хиггс. Соседи и все такое, ну, вы же понимаете. Ссориться с соседями не годится.

Миссис Брэдли вернулась в Хэмпшир, куда ранее отправился Гэвин, опередив ее. Он был вынужден сообщить, что ничего не добился.

— Если что-нибудь и навело людей на мысль, что Фрэнсис Кокс вовсе не глухонемой, — сказала миссис Брэдли, — тогда мистера Грендолла и мистера Тэвиса следует считать первыми жертвами. И тот факт, что не было даже письма с угрозами, дает мне возможность предположить, что одну деталь мы можем исключить из наших расчетов.

— То, что эта история с глухонемотой непосредственно с убийствами не связана.

— Да.

— Но тем не менее косвенная связь все-таки возможна.

— Да.

— Послушайте, к чему вы клоните?

— Мы имеем недвусмысленное заявление мисс Хиггс о том, что она устраивала встречи мальчиков после того, как сэр Адриан разлучил их.

— Согласен.

— Скажите, по опыту встречи с мисс Хиггс и на основании всего, что мы знаем о ней, показалась ли она вам женщиной, способной на такой поступок?

— Ну нет. И потом, она же говорила о подкупе слуги, на попечение которого был оставлен Дерек, пока сэр Адриан болтался неизвестно где, решая вопросы образования внука.

— Верно. Начнем с того, что мне не верится, будто бы сэр Адриан оставил Дерека под присмотром одного-единственного слуги. Второе: «подмаслить», как она выразилась, означает «подкупить». А мисс Хиггс постоянно жалуется на бедность.

— А, понимаю.

— Вот и я хотела бы! — искренне воскликнула миссис Брэдли.

— О чем вы?

— Хотела бы я понять, как вписывается в общую картину мисс Хиггс. По-видимому, она привязана к Фрэнсису; не вполне готова согласиться, что близнецы когда-либо менялись местами; ей приходится трудом зарабатывать себе на жизнь, следовательно, с ее стороны очень глупо навлекать неудовольствие сэра Адриана, и тем не менее она пошла на этот риск, сведя мальчиков вместе при первой же возможности.

— До сих пор нам нечем подтвердить ее слова.

— Именно. Однако мне кажется, что это правда. Иначе как бы близнецы, разделенные в столь нежном возрасте, поддерживали связь друг с другом?

— Определенно в этом все дело. Насколько я понимаю, нам надо расспросить ее еще раз, только теперь зайти с другой стороны.

— И с какой же?

— Спросить, что ей известно о хозяине постоялого двора Корнише.

— Поразительно, — восхитилась миссис Брэдли. Гэвин взглянул на нее с сомнением.

— Думаете, поможет? — спросил он.

— Разве что в отрицательном смысле. Мне не на что опереться, кроме чутья, но чутье твердит, что никакой связи между мисс Хиггс и хозяином постоялого двора «У француза» нет.

Почти не удивив миссис Брэдли, в отличие от Гэвина, мисс Хиггс сама вызвалась сообщить им некоторые сведения. Миссис Брэдли вновь остановилась в Миде, на постоялом дворе «У француза», и оставила свой адрес на ветвоудской почте.

«Не хотелось бы никоим образом препятствовать вам, — писала мисс Хиггс, — поэтому мне, пожалуй, следует сообщить: я знала, что Фрэнсис не смог бы столкнуть меня в реку. Ничего подобного он никогда бы не сделал. Судя по вашим вопросам, вы хотели бы узнать, когда именно близнецы могли меняться местами. Так вот, это могло случиться, пока мы с Фрэнсисом проводили неделю в Грейт-Ярмуте. Видите ли, он каждый день ходил в местный бассейн, и поскольку я никогда не беспокоилась за него, пока он был в воде, обычно я сидела на берегу, там, где бассейна не видно, кроме вышек для прыжков в воду, но Фрэнсис никогда с них не прыгал из-за его ушей…»

— Впервые такое слышу, — заметил Гэвин, когда миссис Брэдли показала ему письмо. — Я о том, чтобы кто-то не мог прыгать в воду с вышки только потому, что у него плохо со слухом.

— Верно. Но вряд ли все дело в ушах.

— Само собой. Это же уловка. Вместе с тем нет, по-видимому, никаких причин подозревать, что в возрасте семи лет он не пострадал от шока.

— По-моему, шок был. Но годам к девяти он в некоторой степени мог преодолеть его.

— Вы говорите «в некоторой степени». Что конкретно вы под этим подразумеваете?

— Точно сказать трудно. Могу предположить, что физические последствия сгладились, а душевная травма, вероятно, осталась.

— Значит, тот, кого мы ищем, — не Дерек, а Фрэнсис?

— Возможно.

— После такого письма я намерен снова побеседовать с мисс Хиггс, и без промедления.

Мисс Хиггс, которая понемногу уже начинала ходить, выписали из больницы, и теперь она (по настоянию миссис Брэдли, о котором сама мисс Хиггс понятия не имела) поправлялась в доме у ее давней школьной подруги, Мейбл Паркинсон, поскольку в бунгало присматривать за пациенткой было некому.

— Да, она здесь, — подтвердила Мейбл, открыв дверь Гэвину, — но не знаю, согласится ли она поговорить с вами. Ей до смерти надоела вся эта история с ужасными убийствами, и неудивительно. Ума не приложу, зачем Беатрис втянула в это дело меня. Нет, я, конечно, могу…

— Все верно, а общая alma mater объединяет вас, и я знаю, что вы, мисс Паркинсон, ни за что не подведете давнюю школьную подругу. Миссис Брэдли полностью доверяет вам. Когда ей больше не к кому обратиться, некому довериться в этом деликатном деле, она, по ее собственным словам, знает, что может положиться на Мейбл Паркинсон.

Мейбл польщенно заулыбалась.

— О, если речь идет о школьной дружбе, — отозвалась она, — конечно, тогда многое позволительно. Единственно только, мисс Хиггс так тесно связана с тем местом, где мы нашли труп… Но хотела бы я посмотреть на убийцу, способного обвести вокруг пальца меня!

— Ну, убийца мог бы попытаться, если бы считал, что вам что-то известно. Вам известны какие-нибудь сведения, мисс Паркинсон? Если да, я хотел бы, чтобы вы рассказали мне.

— Сколько угодно, — отозвалась Мейбл Паркинсон. — Начну с того, что я не доверяю юному Фрэнсису Коксу.

— И мы не особенно.

— Очень, очень странно выглядит то, что именно он случайно обнаружил труп, тем более спрятанный в таком месте, и так далее. Он знал, что труп там, потому что располагал этими сведениями с самого начала. Как мне кажется, затем его стала мучить совесть… и не только… — слушая, Гэвин вдруг заметил, какие у мисс Паркинсон проницательные глаза и тонкие губы, — …и не только, — с ударением повторила она, — он знал, кто такая Беатрис, потому и решил лучше выложить всю правду и попробовать развеять ее подозрения.

— Любопытно, что вы об этом упомянули, — отметил Гэвин, — потому что лично у меня сложилось четкое представление… доходящее, пожалуй, до уверенности… что труп «нашел» вовсе не Фрэнсис, а его брат Дерек. Только это строго между нами.

Мисс Паркинсон зарумянилась от волнения.

— Так вот оно что! — воскликнула она. — Разумеется, я никому не скажу ни слова. А мисс Хиггс об этом знает?

— Полагаю, да, но думаю, ей не стоит знать о том, что и вы знаете — если, конечно, вы не против. Чем меньше людей будут обсуждать этот вопрос, тем лучше на нынешнем этапе расследования.

Мейбл Паркинсон повела его наверх, навестить мисс Хиггс. В качестве жилой комнаты мисс Хиггс предоставили самую большую из спален. Как заметила мисс Паркинсон, это избавило ее гостью от необходимости ковылять по лестницам, поскольку рядом были и ванна, и уборная. Гэвин обнаружил, что давняя школьная подруга миссис Брэдли ему определенно нравится. Она, конечно, уже не первой молодости и порой скучна и надоедлива, но в ее добром сердце и преданности не могло быть никаких сомнений. Гэвин порадовался, что рассказал ей о близнецах. Он считал, что она это заслужила.

К его ужасу, мисс Хиггс сразу же залилась слезами.

— Не могу высказать, как добра ко мне мисс Паркинсон, — всхлипывала она. — Никогда не видела такой доброты. Ее лучшая спальня, все для моего удобства. Все готова для меня сделать… — она показала на две трости, с помощью которых передвигалась, — право, стоит поблагодарить судьбу за сломанную ногу, благодаря которой можно узнать, что в этом мире все еще существует бескорыстная доброта.

— Вы правы, — кивнул Гэвин.

Мисс Паркинсон, ласково потрепав мисс Хиггс по плечу, сказала, что сейчас приготовит чай, и они выпьют его все вместе, в комнате мисс Хиггс.

— Послушайте, — продолжал Гэвин, обращаясь к мисс Хиггс, — мне не хотелось беспокоить вас, но есть пара моментов, которые значительно облегчат мою работу, если я смогу узнать их от такой надежной свидетельницы, как вы.

Мисс Хиггс вытерла глаза.

— Дура я, — призналась она, — но доброта может растрогать, если ты к ней не привык. Так что вы хотите узнать?

— Во-первых, если не сочтете за дерзость: чем вы намерены заняться дальше, когда полностью поправитесь? Вернетесь в бунгало, чтобы присматривать за Фрэнсисом Коксом?

— Не смогу. Прежде всего, я просто не смогу снова там жить, особенно когда думаю, как ужасно Фрэнсис обманывал меня, и потом, — судя по тому, что рассказала мне мисс Паркинсон, а она слышала об этом в деревне, — сэр Адриан принял под опеку обоих мальчиков, так что я им больше не нужна. Я думала попытаться найти место гувернантки какой-нибудь милой девочки.

— Ясно. В таком случае мой следующий вопрос: в нашей прошлой беседе вы сказали, что вам известно — Фрэнсис никак не мог столкнуть вас в реку, именно этим и объясняется то, что он не прыгнул следом и не вытащил вас. Скажите, а до этого вы когда-нибудь подозревали, что близнецы меняются местами?

— Вообще-то нет. Разумеется, я была страшно шокирована, когда узнала, что мальчик так некрасиво повел себя в деревне с той девушкой.

— Но тем не менее вы по-прежнему считали, что это был Фрэнсис?

— А на кого еще я могла подумать? Мне и в голову не приходило, что это был Дерек. Как же я могла?

— Ясно. Теперь еще одно… и я надеюсь на ваш откровенный ответ. Видите ли, я расследую убийство, и дело уже обстоит очень скверно для одного или обоих близнецов. Вы сообщили нам, что тайком уводили Дерека из Мида во время отсутствия сэра Адриана, и две недели оба ребенка были с вами здесь, в Ветвоуде. Далее, у обоих близнецов весьма запоминающаяся внешность, а насколько я понимаю, деревенские жители всегда проявляли интерес к вашему несчастному глухонемому подопечному. Неужели появление в бунгало его близнеца, внешне неотличимого от него, осталось незамеченным?

— Да. Понимаете, никто и никогда не видел их вдвоем. Я очень старательно объяснила Дереку, который всегда был поразительно смышленым, что если его дед узнает, что он гостил у брата, меня уволят, и больше он никогда не увидится с Фрэнсисом.

— Понятно. Еще один вопрос, мисс Хиггс, и, думаю, на этом закончим. Вы говорите, что не знали, менялись ли близнецы местами, но судя по ответу, который вы дали мне только что, вы, полагаю, все-таки знали, как часто они встречались?

— Они встречались каждый год на летних каникулах, — ответила мисс Хиггс.

— Но как, скажите на милость, вам это удавалось?

— Не мне — Дереку удавалось, и я понятия не имею как, он никогда не рассказывал мне. Но каждый год он проводил неделю с нами на том приморском курорте, который я выбирала для Фрэнсиса.

— Значит, вы писали ему?

— Нет, никогда. И так и не выяснила, откуда он знал, но с другой стороны, даты были всегда примерно одинаковыми. Иногда он приезжал туда в тот же день, что и мы, иногда днем позже. Каждый год в течение пяти лет я выбирала новое место, так чтобы близнецы, симпатичные и удивительно похожие друг на друга, особого внимания к себе не привлекали. Но мои обязанности ограничивались выбором места. В прошлый раз я сказала вам неправду. Это не я подмасливала слуг в Миде. Это делал Дерек, несмотря на свой нежный возраст.

— Огромное вам спасибо, мисс Хиггс. Вы очень помогли нам.

— И все-таки я не верю… и никогда не поверю, что… Фрэнсис замешан в этих ужасных убийствах!

— Верно, — согласился Гэвин, будучи слишком добросердечным, чтобы расстраивать бедную женщину.

…— Так или иначе, она явно так и не научилась различать близнецов, — сказал он миссис Брэдли позднее. — Но как Дереку всякий раз удавалось узнать дату?

— Только не в этом году. Этим летом мисс Хиггс увезла Фрэнсиса в июне. А раньше — в самом начале сезона охоты на тетеревов.

— Ну разумеется! Охотничьи угодья лорда Авердона! Вы же мне говорили. Как все просто!

Глава 15
Эхо на постоялом дворе

Ты довольно людей дурачил… получай же награду!

Братья Гримм. Еврей в терновнике

— Ну что ж, в одном сомнений нет, — сказала миссис Брэдли. Разговор происходил в Миде, в гостиной ее номера на постоялом дворе «У француза». — Кэмпбелла убили потому, что он слишком много знал.

— Вы хотите сказать, знал, что мальчиков двое и что они меняются местами. Может, то же самое относится и к Уитту?

— Не знаю.

— Но каким образом Кэмпбелл?.. Ах да, конечно! Он ведь был натуралистом. Наблюдал за птицами, таился в лесу среди зарослей…

— И владел довольно мощным биноклем, да.

— М-да, это дополняет картину. Интересно, как Дерек ухитрялся ускользать из дома столько раз, а сэр Адриан ничего не замечал? Казалось бы, рано или поздно кто-нибудь обязательно должен был выдать его.

— А вот теперь расскажите мне подробнее о слугах из Мида.

— Не могу. Я ничего от них не добился. Они, как старые мудрые совы, чем больше знают, тем меньше болтают. Это страшно обескураживает. Но вы же не думаете, что эти две смерти связаны и что местный хозяин постоялого двора убил Уитта за то, что тот шантажировал его из-за краденого спиртного с черного рынка?

— Так бы я и подумала, будь это возможно физически, юноша, но как вам известно, это не так. Нет-нет, это был один из близнецов, или во всяком случае один из них был соучастником до свершения преступления. Мы постоянно видим подтверждения этому. Единственное, что по-прежнему озадачивает меня, — почему тот близнец, которому полагалось играть в крикет, именно в момент убийства отсутствовал на поле.

— Да, вот она, загвоздка! Конечно, если только это не было сделано намеренно, для того, чтобы разделаться с другим близнецом.

— «Вот-вот, муженек, теперь ты в самую точку попал. Пусть донесет на него…»

— Точно. Ну, как бы там ни было с «Оперой нищего» или без нее, дело попахивает виселицей, — мрачно заключил Гэвин. — Придется мертвой хваткой взяться за Дерека Кокса.

— Обязательно, иначе он может убить сэра Адриана!

— Послушайте, вы же на самом деле так не считаете, да?

— Юноша, я бы с радостью, но все-таки считаю.

— Надо бы предупредить старика.

— Об этом я уже думала. Представляете себе, какая будет реакция?

— Да, пожалуй, если только… а не кажется ли вам, что к настоящему моменту он уже раскусил Дерека?

— Если и так, он в этом ни за что не признается.

— Полагаю, да. Слушайте, но как же нам поймать этого беспутного мальчишку?

— Помогут ваши специалисты по отпечаткам пальцев.

— Господи, конечно же. Хотите сказать, что поскольку даже у однояйцевых близнецов отпечатки пальцев разные, мы сможем доказать, что Фрэнсис бывал в Миде, когда братья менялись местами? Помимо свидетельства Донаха о том, как один слуга из Мида проговорился, что сэра Адриана каждый год приглашают поохотиться в угодьях лорда Авердона, команда которого играет традиционный матч с командой Мида, у нас есть практически полная уверенность, что близнецы превратили подмену одного другим в игру. Но если наши выводы верны, за драгоценным Дереком присматривала целая армия слуг, пока его дед был в отъезде. И вы говорите, что ни один из них его не выдал?

— Насколько нам известно, нет. Разумеется, сэр Адриан мог просто не пользоваться любовью слуг.

— Или юного Дерека боялись.

— Это обстоятельство меня совсем не удивляет. Зло и вправду внушает страх, люди суеверны, когда речь заходит о нем. По-видимому, это человеческий — или нечеловеческий — инстинкт, приписывающий злу больше силы, чем добру.

— Удивительно. Послушайте, почему бы вам не расспросить еще раз слуг из Мида? Вы наверняка сможете вытянуть из них больше, чем удалось мне.

— Хорошо, я попробую. В любом случае нам предстоит еще много работы.

Но слуги из Мида оказались либо преданными, либо запуганными, либо, как пришлось заключить миссис Брэдли, более меркантильными, чем казалось ранее.

— Да, полагаю, он их подкупал, — сказал Гэвин, имея в виду Дерека. — В конце концов, если верить Донаху, все они давным-давно продали душу, согласившись выступать в качестве спортсменов-любителей, тогда как, черт возьми, от крикета напрямую зависело их жалованье. Если это не высочайший профессионализм, тогда что? Попробуем снова расспросить старину Корниша.

Хозяин постоялого двора Корниш не слишком обрадовался очередному визиту.

— Слушайте, что тут вообще творится? — спросил он. — Я здесь не затем, чтобы полиция отвлекала меня от дел.

— Разумеется, — преспокойно отозвалась миссис Брэдли. — Ne plereuz pas, — задушевным тоном добавила она. — Nous avons besoin de vous, monsieur. Attendez bien. Je vous ouvre mon coeur.

Эти неуклюжие фразы произвели заметный эффект.

— Ну, если так, — отозвался Корниш, — что же вы сразу не сказали? Расскажу вам все, как есть. Только знаете, этот Уитт — он мне поперек горла стоит, так сказать. Так что вы хотели узнать?

— Мы хотели узнать, у кого, кроме вас, имелись мотивы и желание убрать мистера Уитта с дороги, — опередила Гэвина миссис Брэдли. Гэвин невольно втянул живот и машинально согнул руку, так как выражение лица хозяина стало зловещим. Миссис Брэдли усмехнулась.

— Мы знаем, что вы не убивали Уитта, — добавила она. — А кто его убил?

— По-моему, молодой Кокс, — мрачно ответил хозяин. — Но если спросите, почему, — не знаю. Похоже, так вышло.

— Вы имеете в виду его отсутствие на поле в критический, как потом оказалось, момент?

— Нет, ничего такого я не хотел сказать. «Не буди спящую собаку» — вот мой девиз.

— Вы меня удивили, — искренне признался Гэвин. — А я думал, вы из тех, кто не прочь ткнуть ее палкой.

— Эй, Лайза! — вдруг рявкнул Корниш. Из-за двери выглянула его печальная жена. — А ну, говори, женщина! Имел я какое-нибудь отношение к убийству мистера Уитта или не имел?

— Конечно нет, — встревожилась миссис Корниш. — Только мне всегда казалось, что ты не прочь иметь, — жалобно добавила она и обвела присутствующих испуганным взглядом. — Надеюсь, я ничего плохого не сказала, — добавила она, поникнув перед мужем.

— Нет, детка, нет! — отозвался он. — Дьявол свидетель, ты часто говоришь не то, но на этот раз попала в точку, девочка моя. Вот, возьми выпей.

Он налил в стакан портвейна и протянул его через стойку. От изумления миссис Корниш чуть не выронила стакан.

— И что из этого следует? — с беспокойством спросил Гэвин, когда они с миссис Брэдли вернулись в ее маленькую гостиную наверху. Миссис Брэдли покачала головой.

— Ничего, кроме одного: мы знаем, что он не убивал Уитта, и, по-видимому, никакой связи между ним и Кэмпбеллом нет.

— Значит, мы так и не сдвинулись с места.

— Не совсем так. Реплика миссис Корниш была примечательна. Пожалуй, мы займемся ею.

— За это Корниш, наверное, ее прибьет.

— Думаю, я смогу предотвратить его жестокость по отношению к жене. Нам известно, почему он ненавидел и боялся Уитта, но так или иначе, в том случае до суда так и не дошло.

— Боже милостивый! Вы случайно не предлагаете шантажировать Корниша краденым спиртным?

— Разумеется, нет. Но не повредит воспользоваться имеющимися у нас сведениями, чтобы защитить эту несчастную женщину.

— Но ведь это и будет шантаж!

— Вот и отлично, юноша. Значит, теперь я шантажистка. Будьте любезны позвонить.

На зов откликнулась служанка.

— Я хочу видеть управляющего, — внушительно произнесла миссис Брэдли. Обеспокоенная служанка убежала, миссис Брэдли усмехнулась. — Это заставит Корниша явиться незамедлительно. Он предположит, что я намерена жаловаться, — довольным тоном объяснила она.

Явился хозяин, чуть не лопаясь от возмущения.

— Если вам здесь не… — начал он. Миссис Брэдли молча указала ему на кресло, а Гэвин подал сигарету. Оба поступка оказались достаточно загадочными, чтобы успокоить Корниша. Садиться он не стал, но стоял, хмурясь и сутулясь, и вертел сигарету между похожими на бананы большим и указательным пальцами.

— Дело, о котором идет речь, строго конфиденциальное, — начала миссис Брэдли, — и нам придется попросить миссис Корниш помочь нам.

— Ее? Да у нее ума не больше, чем у младенца!.. Да, и если вы надеетесь вытянуть что-нибудь из нее и упечь меня в полицию, то напрасно. Она ничего не видела и ничего не знает, ясно?

— Вполне, — кивнул Гэвин, — но, к вашему несчастью, мне уже известно довольно много, и судя по всему, скоро будет известно еще больше. Знаете, ведь ваши манипуляции с краденым спиртным с черного рынка хорошо известны и кое-где ими интересуются.

— Мы намерены расспросить вашу жену. Я ничуть не против того, чтобы и вы присутствовали при нашей беседе, но не пытайтесь подсказывать ей, — предупредила миссис Брэдли. — И если вы будете вести себя прилично, ваше преступление… — она многозначительно подчеркнула это слово, не сводя с Корниша черных глаз, — будет предано забвению, хоть и незаслуженному вами, и забвение это продлится до тех пор, пока вы вновь не начнете терроризировать и запугивать свою жену. Вы под наблюдением, мистер Корниш, не забывайте об этом.

Лицо Корниша приобрело зеленоватый оттенок. Вдруг он бросил сигарету на пол, затоптал ее и ринулся на миссис Брэдли, как в пьяной драке. Гэвин вскочил, но миссис Брэдли жестом остановила его, отступила в сторону, и Корниш тяжело рухнул, закинув одну руку на сиденье кресла, а другую уронив на пол. Его голова свесилась вперед, громоздкое тело обмякло.

Миссис Брэдли встала на колени, чтобы пощупать его пульс. Но не нашла его и поднялась.

— Пожалуйста, помогите мне перевернуть его, — попросила она, — но, по-моему, нет никаких сомнений в том, что он мертв.

Гэвин помог ей, но благодаря своему опыту службы в полиции сразу же оценил правильность ее вердикта.

— Сердце, полагаю, — сказал он. — Ну что ж, мир не станет хуже оттого, что этого человека в нем нет. Вы сообщите миссис Корниш, пока я пошлю кого-нибудь за местным врачом? Пусть лучше он осмотрит тело. Наверное, будет еще дознание.

Но проводить дознание оказалось ни к чему. Покойный два последних года лечился от сердечных приступов.

— Я говорил ему: будет продолжать в таком же духе — долго не протянет, — сообщил местный врач, жизнерадостный мужчина лет сорока. — По крайней мере теперь его жена избавлена от частых побоев. Сколько раз я ему твердил, что ему не поздоровится, если он и дальше будет колотить ее. Знаете, он ведь был настоящим зверем.

Миссис Корниш восприняла известие о смерти мужа равнодушно.

— Я надеялась, что он уйдет внезапно, — сказала она. Ни Гэвину, ни миссис Брэдли не захотелось уточнять, что она имеет в виду.

— Что же будет с вами дальше, миссис Корниш? — сочувственно спросил Гэвин, когда похороны, на которые собралась вся деревня, завершились, и они с миссис Брэдли вновь очутились на постоялом дворе. Вдова в черном выглядела на удивление неплохо.

— Знаете, ведь это заведение принадлежит мне, — ответила она. — Я сделала Корниша управляющим, когда мы поженились, думая, что местные захотят видеть хозяином мужчину, но свое имущество на него не переписала. Мой бедный отец трудился, не покладая рук, чтобы обеспечить постоялому двору доброе имя, а Корниш обращался со мной так, что мне ничего не хотелось ему отписывать. Отец перевернулся бы в гробу. Он вообще не хотел, чтобы я выходила за Корниша, но тот в молодости был видным малым, и мне казалось, что я лучше знаю, как мне быть, — всем девчонкам так кажется, — она вздохнула, а потом с явной гордостью оглядела помещение бара. — Я следила, чтобы тут все было как надо, — задумчиво произнесла она, — и теперь все это мое. Я бы не хотела, чтобы он вернулся.

Гэвин подумал, что еще никогда не слышал настолько бесспорной эпитафии. Вдове дали пару дней, чтобы прийти в себя, а потом решили пригласить ее на беседу — ту самую, разрешить присутствовать на которой обещали Корнишу.

— Послушайте, миссис Корниш, — начал Гэвин, — мне кажется, вы могли бы помочь нам, — она смотрела на него без всякого выражения на лице. — Нам известно о мистере Уитте и о том, какое влияние он имел на мистера Корниша, но все это уже в прошлом. А вот о чем мы хотели бы спросить вас, если вы не против: можете ли вы припомнить какие-либо подробности, связанные с человеком по фамилии Кэмпбелл? Вы наверняка видели упоминания о нем в газетах.

Она покачала головой.

— Я знала только одного Кэмпбелла, — сообщила она. — Он часто приезжал на рыбалку, когда старый мистер Корниш держал постоялый двор «Приют рыбака» недалеко отсюда. Мы с Корнишем тогда только начали встречаться. Мистер Кэмпбелл был помешан на птицах и так далее, мог назвать по-латыни любое растение, стоило только показать его. Но он сильно нуждался, бедствовал, этот мистер Кэмпбелл. Продавал свою рыбу, чтобы подзаработать. А потом вдруг разбогател. Сильно разбогател. Завел себе хороший бинокль, и эту штуку, как ее… микроскоп, а еще пару ружей и новую удочку, чтобы ловить форель… всего накупил.

— У вас есть какие-нибудь предположения о том, откуда могли взяться у него все эти средства?

— Нет. Однажды он упоминал о своей тетке, но Корниш, когда выпил — он ведь пил запоями, как молодой, хоть доктор ему и не советовал, — так вот, однажды он сказал, что будь у мистера Кэмпбелла хоть какая-нибудь тетка… нет, не буду я повторять, что он наговорил, не годится такое слушать христианам. В общем, так и сказал.

— А вы сами не сделали никаких выводов насчет источника денег, миссис Корниш?

— Даже не думала. Не мое это дело. Но Корниш как-то обмолвился, что, по его мнению, мистер Кэмпбелл и мистер Уитт — два сапога пара. С тех пор я догадалась, о чем он. А в тот раз даже спрашивать не стала. Знала, что ничего хорошего из этого не выйдет.

— Расскажите нам еще что-нибудь про Кэмпбелла.

— Нечего рассказывать. Они с мистером Уиттом были неразлейвода, вот и все, что я знаю.

— Скажите, — наобум выпалил Гэвин, — а вы не помните человека по фамилии Тэвис?

Она покачала головой: эта фамилия ей ничего не говорила.

— А Грендолл? Мистер Грендолл? Он никогда не приезжал в «Приют рыбака»?

— Если и приезжал, то я об этом ничего не слыхала. Когда мы поженились, старый мистер Корниш умер, Корнишу достался его дом. Но он за ним совсем не следил, и когда мой отец умер, мы переселились сюда. А эти… как, говорите, их фамилии?

— Тэвис и Грендолл.

— Нет, вряд ли они там бывали. Это ведь похоже на Дэвис и Рендолл, да?

— Похоже, но не совсем. А что? Вы знаете каких-нибудь Дэвиса и Рендолла?

— Нет, что вы. Просто заметила, что похоже, вот и все.

— Порой я начинаю смутно понимать, почему Корниш поколачивал ее, — с кислым видом высказался Гэвин, когда они с миссис Брэдли остались одни. — Помощи от нее практически никакой, верно?

— Она установила совершенно четкую связь между Кэмпбеллом и Уиттом.

— И поскольку обоих убили, возможно, в случае Кэмпбелла виноват Корниш. Но знаете, я в это не верю.

— А кто верит? Суть в том, что Уитт посвятил (или мог посвятить) Кэмпбелла в тайны шантажистского ремесла, а это чрезвычайно важно. Если мы сможем доказать, что Кэмпбелл шантажировал Фрэнсиса Кокса тем, что близнецы менялись местами, мы окажемся на верном пути к мотиву обоих убийств.

— К таким выводам мы уже приходили, но подтвердить их нам, похоже, нечем.

— А вот теперь я еще раз побеседую с мистером Дарнуэллом, — безмятежно объявила миссис Брэдли. — Теперь мне будет гораздо удобнее задавать ему вопросы, чем при предыдущей встрече.

— Дарнуэллом?

— С любителем «племянниц», отрадой и скандалом Ветвоуда. Со специалистом по искусству острова Пасхи. И с самым интересным человеком, которого я встретила с тех пор, как познакомилась с вами!

Гэвин усмехнулся.

— Расскажите подробнее, — попросил он.

— Нет, — отказалась миссис Брэдли. — Выражения, которые меня так и тянет употребить, не предназначены для ушей молодого человека. Отправляйтесь в Лондон и выясните в Сити все, что только сможете, — о его репутации, банковском счете, знакомствах, военном прошлом, если оно есть, о завещании, национальной принадлежности, об отелях и ресторанах, где он часто бывает, его квартире, слугах, поездках за границу, про «вола его и осла его», и все остальное, что ему принадлежит.

— Иными словами — «скройся с глаз долой», — подытожил Гэвин. — Хорошо, оставлю вас заниматься всей этой дьявольщиной без посторонней помощи. Сообщите мне, как продвигаются дела и кого мне просить взять вас на поруки, если вам будут грозить крупные неприятности. Думаю, лучше, если это будет моя Лора. Она с уважением относится к вашему уму — правда, лишь небесам известно, почему.

— Я помашу вам в зале суда Олд-Бейли, если не раньше, — ответила миссис Брэдли. Гэвин окинул ее недоверчивым взглядом.

— Я по-прежнему не вижу за деревьями леса, — признался он, — но полагаю, что вам уже удалось изловить лису в мешок.

— Хотела бы я быть того же мнения, — сказала миссис Брэдли, — но лично я считаю только, что мистер Дарнуэлл нам поможет и что побеседовать с ним лучше будет мне. Завтра и схожу. А тем временем — насчет своих поручений я не шутила. Разузнайте насчет его прошлого, а если сумеете найти кого-нибудь из его племянниц, это наверняка поможет нам.

— Вы недооцениваете силу моего воображения, — с достоинством возразил Гэвин. — Вы, видимо, имели в виду то, что Дерек-Фрэнсис мог попытаться умыкнуть одну из юных леди мистера Дарнуэлла.

Миссис Брэдли хохотнула, как сова, и изобразила фехтовальное приветствие кочергой, вынутой из камина.

— Удачной вам охоты, — пожелала она.

Глава 16
Эхо из леса

…первоцветы и крокусы замело, не пели жаворонки, почернели ранние листья деревьев.

Эмили Бронте. Грозовой перевал

— Рад вас видеть, — произнес Дарнуэлл. — Познакомьтесь с Сэди. Сэди, принеси выпить миссис Брэдли.

— Благодарю, — отозвалась миссис Брэдли. — Похоже, вы в очень добром здравии, мистер Дарнуэлл. Так вот она какая, племянница Сэди. Позволю себе заметить, что она делает честь вашей семье.

— Ну надо же, Сэм! — Сэди продемонстрировала прекрасные зубы в добродушной, чуточку смущенной улыбке. — Леди тебя разоблачила.

— И неудивительно, — с легкостью согласился мистер Дарнуэлл. — Беги к себе, дорогая, дай миссис Брэдли высказаться. Думаю, она пришла сюда по делу.

— Будем надеяться! — воскликнула Сэди, окинув миссис Брэдли восхищенным и красноречивым взглядом. — Если она знает какое-нибудь занятие, подходящее для бедной девушки, оставшейся без работы…

— Ты не осталась без работы, — перебил Дарнуэлл. — Ну, иди, милая. У маленьких поросят большие уши.

— А у больших свиней длинные рыла… особенно когда им это выгодно, — парировала юная леди и радостно засмеялась. Она покинула комнату, миссис Брэдли увидела, как она прошла мимо окна.

— Милый ребенок, — снисходительно заметил мистер Дарнуэлл. — Одна из лучших. Хотел бы я подыскать ей занятие. Но вы же знаете, как обстоят дела в наши дни. Фарсы с пятью персонажами и одной ролью без слов. В большом почете мюзиклы. Итак, о чем вы хотели побеседовать? Я всецело к вашим услугам.

— Я пришла за сведениями о покойном мистере Кэмпбелле.

— Как, опять? — Он сделал вид, будто ужаснулся. — А я думал, мы с вами друзья.

— Не могу отрицать, — спокойно заметила миссис Брэдли, — но полагаю, вы могли бы кое-что рассказать мне, что поможет найти убийцу Кэмпбелла.

— Не уверен, что мне хочется найти его, — задумчиво признался Дарнуэлл. — Не очень-то приятным он был человеком, наш мистер Кэмпбелл. Вы, наверное, думаете: «Кто бы говорил», но уверяю вас: мое любовное гнездышко — ничто по сравнению с тем вредом, который причинил Кэмпбелл. В общепринятом смысле слова я совершенно безнравственный человек, но девушкам от этого никакого убытка, здесь они сытно едят три раза в день, вдобавок могут немного выпить, пока не найдут работу. Ни одна из них не скажет вам, что я обошелся с ней бесчестно.

— Я совершенно уверена в том, что вы стремитесь только накормить, одеть и побаловать нуждающихся, и в любом случае до ваших нравственных принципов мне нет никакого дела. Мне и в голову не приходило интересоваться чем-либо у девушек. Нет, мистер Дарнуэлл, я просто хочу задать вам прямой и простой вопрос: пытался ли Кэмпбелл когда-либо шантажировать вас?

Мистер Дарнуэлл иронически усмехнулся.

— Конечно, — кивнул он.

— Вашими «племянницами»?

— Само собой. Но я не из пугливых. Я нахлобучил ему на голову туфлю для степа, которую позаимствовал у Мейми — она как раз гостила здесь в это время, — и велел ему бежать жаловаться в полицию. Не хватало еще, чтобы такое ничтожество, — продолжал мистер Дарнуэлл, пылая праведным негодованием, — указывало занятому, но обладающему отличным вкусом джентльмену, как ему жить.

— Восхитительно, — оценила миссис Брэдли, не покривив душой. — Последствия были?

— Нет. После этого он обходил меня стороной, хотя однажды подкараулил Соню, которая как раз гостила у меня тогда, и принялся расспрашивать ее обо мне и о том, как я живу.

— И с каким результатом?

— Соня ушам не поверила: «Что?! — возмутилась она. — Ах вы такой-сякой! За кого вы меня принимаете?»

— А она, стала быть, не такая? — заинтересованно уточнила миссис Брэдли.

— Гравюрами она не интересуется, если вы об этом, — с усмешкой объяснил мистер Дарнуэлл, — зато если надо что-нибудь зашить или заштопать, ей цены нет. Удивительно, насколько домовиты некоторые из этих девчонок. Видите ли, нанимать прислугу здесь затруднительно. Вот когда я жил на острове Пасхи в период финансовых сложностей…

Миссис Брэдли попросила его оставить покамест в покое остров Пасхи, которым, по ее словам, она буквально зачарована, и отложить разговор о нем, пока не появится возможность восхититься им. Дарнуэлл извинился, и разговор вновь вернулся к Соне.

— Да, она не поверила своим ушам, — решительно повторил Дарнуэлл, — и когда он перешел к следующему вопросу и между прочим вытащил купюру в десять фунтов, а я такими подарками девочек никогда не балую, чтобы не возомнили себе невесть что, — так вот она надавала ему пинков со всей силы, бросилась в дом и упала без чувств. Она умеет играть, эта девушка. Я нашел ей работу в кино. У нее все хорошо, больше я о ней не слышал. Знаете, — серьезно добавил он, — я ведь не настолько плох. Вы бы удивились, если бы узнали.

— Не думаю, что это обязательно, — вежливо откликнулась миссис Брэдли и напомнила: — А что Кэмпбелл?

— Больше я ничего не знаю. После этого он оставил меня в покое. И еще несколько дней хромал.

— Вы сообщили лишь то, что касается вас лично, и все-таки гораздо больше, чем вы рассказывали раньше.

— Возможно. Слушайте, он ведь был мерзким типом. Может, оставим его в покое? Считайте, что кто-нибудь из его жертв рассчитался с ним. Разве так уж важно, кто это был?

— Важно, потому что я хочу предотвратить еще одно убийство.

— Да? На этот раз — невинной жертвы?

— Знаете, я уже давно думаю об этом и теперь совсем не уверена в том, что речь идет о действительно невинных жертвах убийства. В конце концов глупость, а некоторые из них чрезвычайно глупы, едва ли можно считать невинностью, верно?

— Если я правильно понял, предполагаемая жертва далеко не невинна.

— И впрямь очень далеко.

— И все-таки вы хотите спасти ему жизнь? Или ей?

— Ему. Жизнь сэра Адриана Кокса.

— Этого сумасшедшего? Я часто встречался с ним, ведь он живет почти рядом. А кто собирается разделаться с ним? Его драгоценный внук?

— Думаю, да.

— Вы серьезно? В прошлом году я застукал юного Фрэнсиса с Дорин — она как раз в то время гостила здесь, — и он совсем перепугал бедняжку. Я дал ему хорошего пинка, а потом взял за воротник и высказал все, что о нем думал. Не церемонясь. И оказалось, что никакой он не глухонемой. Он заорал так, что наверняка услышали даже в Дувре, а потом покраснел до корней волос. Если я когда-нибудь и видел, как у мальчишки горят уши, так в первую очередь у него. Он прекрасно понял все, что я ему сказал.

— Очень интересно.

— Заметьте, с тех пор я бдительно следил за этим малолетним ловеласом, но больше он не доставлял нам беспокойства.

— Да, охотно верю. Но может быть, вернемся к Кэмпбеллу? Что еще вам известно о нем?

— Мало что, и это чистая правда. Я от вас ничего не утаиваю.

— Возможно, я сумею помочь вам вспомнить. Вы не производите впечатления чрезмерно внушаемого человека, так что вряд ли воспримете мои подсказки, как наводящие вопросы. Прежде всего, насколько я понимаю, Кэмпбелл действительно был натуралистом.

— Был, пока не начал пользоваться изучением природы как прикрытием для своего второго занятия — того, о котором я уже упоминал.

— Для шантажа. Да. Но если уж он был натуралистом… знаете, это ведь очень увлекательно.

— О, конечно. И само собой, укрытия, построенные в лесу или в камышах, удобны для разных назначений, верно? Послушайте, вот что я вам расскажу: однажды я нашел одно из них. Я проведу вас к нему, если хотите.

— Буду весьма признательна. Прямо сейчас, пожалуйста.

— Хорошо, только предупрежу Сэди, — он повысил голос: — Ты дома, Сэди?

Ему никто не ответил. Дарнуэлл извинился перед миссис Брэдли и вышел, но она последовала за ним, поскольку никогда прежде не видывала «любовных гнездышек». Они прошли под окнами комнаты, которую только что покинули, обогнули бунгало и поднялись на крыльцо, ведущее к двери кухни. Там они застали Сэди в окружении десятков пар обуви, ее собственной и Дарнуэлла. Тихонько мурлыкая мелодию из «Роз-Мари», она старательно и очень умело чистила обувь.

— Ох, душенька, — воскликнул явно обеспокоенный Дарнуэлл, — напрасно ты взялась за нее сейчас, когда у нас гости! Посмотри, как ты перепачкала лапки! И потом, девушки вовсе не чистят мне обувь.

— А сегодня чистят, — весело откликнулась Сэди. Она поднялась — миниатюрное существо с грацией прирожденной танцовщицы, — зевнула и добавила: — Может быть, чаю?

— Ты выпей сама, — разрешил Дарнуэлл, — а мы с миссис Брэдли сходим прогуляться. Ты ведь не хочешь с нами, да?

— Не хочу, если я вам помешаю.

— Да, немножко, милая. Но мы всего на часок. Только дойдем до другой окраины деревни.

— Ладно, папочка. Только ноги не промочи, — она наклонилась и взяла с пола пару крепких ботинок. — Вот, обуйся. Утром был дождь.

— Видите, о чем я? — спросил Дарнуэлл, живо сбрасывая шлепанцы и обуваясь в свеженачищенные ботинки. — «Обходись с ними строго» — вот мой девиз, — и он поцеловал Сэди в нежный затылок.

Он вывел из сарая задним ходом маленький катер, и они с миссис Брэдли направились вверх по течению, к частным пристаням чуть ниже моста. Здесь они причалили и вышли на берег. Дарнуэлл повел свою спутницу через шоссе и за угол мимо отеля. От отеля до железнодорожной станции вдоль шоссе проходил тротуар, но у станции он закончился, и путники, пройдя под железнодорожным мостом, очутились на проселочной дороге.

Слева от них пастбище и пшеничные поля полого сбегали к реке. Вдалеке виднелся шпиль церкви. Живые изгороди делили на части луга, высились стога сена и дубы, в пшенице мелькали маки, а кое-где и нежно-голубые цветы льна. Дорога, словно для того, чтобы запутать невежд, уверенных, будто весь Норфолк — это равнина, плавно двинулась в гору, сделала поворот, и прогулка стала интересной и приятной.

Примерно через три четверти мили от проселочной дороги ответвилась еще одна, очень узкая и неровная.

— Нам туда, — сказал Дарнуэлл.

Высокие растрепанные верхушки живых изгородей, в которых изредка попадались калитки, скрывали из виду почти весь ландшафт. Церковь исчезла за деревьями, но судя по пролетающим стайкам стрижей, до нее по-прежнему было недалеко.

Через полмили дорога разделилась. Даже не взглянув на путь, который казался более очевидным, Дарнуэлл решительно свернул вправо. Тенистые деревья заслоняли обзор, а дорога, сузившаяся до размеров тропы, неспешно направлялась вниз по склону к реке.

— Вот мы и на месте, — объявил Дарнуэлл. — Теперь в калитку, и мы его увидим.

Укрытие оказалось хитроумным сооружением из веток, воздвигнутым над ямой естественного происхождения. Неподалеку от него обнаружилась поляна — маленькая, покрытая коротким дерном и на редкость укромная.

Миссис Брэдли прокралась к укрытию. Возле входа в него вились и жужжали мухи, какие-то птицы оставили множество отпечатков лап, но какие именно, она не знала и выяснять не собиралась. Тонкая и юркая миссис Брэдли пригнулась к самой земле, извлекла из глубокого кармана юбки лупу с большим увеличением и изучила землю. Потом легла вдоль укрытия и сделала вид, будто подносит к глазам полевой бинокль. Осмотрев окрестности, она вынесла вердикт:

— Место выбрано удачно. С чем и поздравляю мистера Кэмпбелла.

— Сплошной уют и удобства, — съязвил Дарнуэлл. Миссис Брэдли поднялась.

— Вам виднее, — безмятежно отозвалась она. — Вам, наверное, довелось сражаться в окопах в 1914 году и ютиться в блиндажах?

— Дьявол! А я думал, что еще молодо выгляжу. Знаете, мне ведь было всего двадцать, — он засмеялся. — Вы увидели здесь все, что хотели?

— Не совсем, — она направилась к укромной полянке. — Полагаю, здесь мало кто бывает.

— Очень мало. Большие дороги в стороне, если их можно назвать большими, деревня — всего дюжина домов и единственный колодец. Пойдемте, посмотрим заодно и его. Не хочу возвращаться раньше, чем обещал. Чтобы девушка не подумала ничего такого.

— Вы настоящий рыцарь, мистер Дарнуэлл.

— Ну, я бы так не сказал. Знаете, научен опытом.

— Он мало кого учит. Надо обладать интеллектом выше среднего, чтобы научиться чему-нибудь на своем опыте.

— А вы на нем чему-нибудь научились?

— Думаю, в том числе тому же, чему и вы: чужое чувство собственного достоинства лучше не задевать. Не следует ловить с поличным товарищей по несчастью.

Дарнуэлл усмехнулся.

— Сам знаю. Потому и вернусь домой не раньше, чем через час. Кто знает, как там развлекается Сэди.

— Это уже настоящий круг терпимости — только не порочный, а добродетельный, мистер Дарнуэлл.

— Так проще жить, — объяснил Дарнуэлл. — Скажите, куда мне нельзя наступать.

— Стойте, где стоите, и будет замечательно, — осторожно ступая, она подошла к нему. — Здесь больше нет никаких следов, которые хоть что-нибудь значат для меня, — объявила она. — Идемте, мистер Дарнуэлл. Осмотрим деревню и остановим первого же попавшегося мальчишку.

— Зачем?

— Чтобы выяснить, знает он об этом укрытии или нет. Кстати, а вы сами как нашли его?

— О чем и речь! Раз вы спросили, я расскажу. Я выследил Кэмпбелла, когда он шел сюда. Это было уже после того, как он попытался втянуть меня в свою игру и потерпел поражение. Я подумал, что стоит сделать ответный ход, и просто последовал за ним.

— А он не заметил?

— Он-то? Нет. Когда-то я охотился на оленей. Так что он меня не увидел и не учуял. Я все время держался за живой изгородью, а он шел по дороге. А когда на следующий день я увидел, как он садится на поезд, то вернулся сюда, прошел дальше и увидел укрытие, но приближаться к нему не стал. Не хотел наследить возле входа.

— Все просто. Да. Думаю, у него оно было не единственное.

— Верно. Как минимум еще одно должно быть в камышах.

— Полностью с вами согласна.

— Да, это так. И еще одно — на болотах.

— На болотах?

— На них самых. За мостом идете прямо, вместо того чтобы повернуть к станции, а после указателя — направо. Потом первый поворот направо и дальше вперед.

— Так я и сделаю, мистер Дарнуэлл, спасибо вам большое. Нет, к вам в бунгало я не вернусь. Я думала выпить чаю с подругой в деревне.

Никаких деревенских ребятишек им не встретилось.

Когда вернулся Гэвин, миссис Брэдли было что ему рассказать, в том числе любопытный факт, который она утаила от Дарнуэлла. В грязи у входа в укрытие она заметила следы крови, поэтому, явившись к нему еще раз позднее, взяла образцы. В разрушенном бунгало крови не оказалось.

— Ясно, — кивнул Гэвин. — А что насчет деревенских детей? Насколько я понимаю, вы с Дарнуэллом никого из них не встретили.

Им удалось разыскать одного замурзанного щекастого мальчишку: меланхолично насвистывая, он волочил за собой палку. Миссис Брэдли остановила его.

— Ты живешь здесь?

— Да, живу.

— В деревне есть полицейский?

— Нет.

— Значит, вам, ребятам, не о чем беспокоиться?

— Ась?

— Ну, я вот о чем: что бы вы ни натворили, вас не наказывают.

— Наказывают. Мой отец.

— Разумеется. А здешние мальчишки играют в лесу?

— Некоторые, — ответил он, собираясь отойти.

— А ты?

— Вроде как.

— Ты не встречал в лесу мужчину с биноклем, наблюдающего за птицами?

— Нет, — он хотел улизнуть, но миссис Брэдли удержала его за рукав.

— Ты уверен? — решив, что разговор достиг критической точки, Гэвин вступил в него. — Я из полиции, мне надо узнать все об этом человеке. Ты можешь для начала описать его?

— Если вы про мистера Кэмпбелла, тогда я был с Беном Тэтфордом, но мистеру Кэмпбеллу мы ничего не сделали.

— Когда ты был там с Беном Тэтфордом?

— В прошлом году, на летних каникулах.

— А, ясно. И чем же занимался мистер Кэмпбелл?

— Смотрел в бинокль.

— На что смотрел?

— По-моему, на парочки, которые обжимались.

— Почему ты так решил?

— Бен Тэтфорд сказал мне, что так обычно делает мистер Кэмпбелл.

— Понятно. Этот Бен Тэтфорд не родственник, случайно, Малакаю Тэтфорду?

— Да. Они дядьки.

— То есть?

— Ну, дядьки.

— Хочешь сказать, Малакай приходится Бену дядей?

— Да. Берта Колтшелл вышла за Билли, брата Малакая Тэтфорда, а она Бену мать.

— Вот оно что, — наконец разобрался Гэвин. — Наверное, это Малакай объяснил Бену, что мистер Кэмпбелл смотрит в бинокль, как обжимаются парочки?

— Не знаю.

— В отсутствие мистера Кэмпбелла вы часто бывали в укрытии?

— Иногда.

— А ты, — снова заговорила миссис Брэдли, — ходил туда уже после того, как мистер Кэмпбелл умер?

Мальчишка попытался вырваться, а когда понял, что сбежать не выйдет, разревелся.

— Не знаю. Ничего я не знаю! Пустите меня! Я ничего плохого не делал!

— Ну хорошо, — Гэвин поколебался, переглядываясь с миссис Брэдли. — Послушай, — продолжал он, — если ты смышленый малый, ты не расскажешь об этом разговоре ни одной живой душе. Ты меня понял? Мистера Кэмпбелла убили. Ты ведь это знаешь, да? Ну-ну, тебе бояться нечего, главное — не болтать. Напугался?

— Нет, сэр.

Но мальчишка был явно напуган.

— Вот и молодец. Значит, ты никому не скажешь, что видел меня и эту леди?

— Нет… Только отцу скажу.

— Ладно, ему можно. Где ты живешь?

— Шестой дом в деревне.

— Ясно. Я сам поговорю с твоим отцом. Скажу, что ты нам помог. А если кто-нибудь спросит, откуда у тебя эти полкроны, скажи, что получил их от людей, которым показал дорогу на Роксхэм-Броуд.

— Я не знаю дорогу на Роксхэм-Броуд.

— Ну тогда придумай еще что-нибудь. Всего хорошего, я зайду к вам попозже, когда твой отец вернется домой. Это всего лишь подтверждающее свидетельство, — добавил он, обращаясь к миссис Брэдли. — Но вы были правы: оно того стоило. Правда, нам крупно повезло встретить именно того мальчишку, который знал об укрытии Кэмпбелла.

— О нем знают все деревенские мальчишки. Иначе Кэмпбелл был бы еще жив.

— Интересно, как вы пришли к этому выводу?

— Его убили потому, что близнецы обнаружили, что он следит за ними. Деревенские мальчишки, как правило, гораздо более наблюдательны, чем такие молодые люди, как братья Кокс, особенно если речь идет о рыбе, перьях и шерсти. Если близнецы сумели найти укрытие, то деревенские мальчишки и подавно.

— Логично. Куда же нам теперь?

— К сэру Адриану Коксу, полагаю, если только вы не горите желанием разыскать святилище Кэмпбелла на болотах.

— Нет, пожалуй. Мы уже узнали то, что хотели. Что вы намерены сказать сэру Адриану?

— Я посоветую ему переписать его завещание.

— Да?

— Разумеется, юноша.

— Ах да, понял. Возможна лишь одна причина для убийств Кэмпбелла и Уитта. Либо один из них, либо они оба могли сообщить деду, что близнецы меняются местами. А они делали это скорее всего по одной главной причине: чтобы завладеть земными сокровищами сэра Адриана раньше, чем закончится срок земной жизни, отпущенный ему судьбой. Очевидно было бы, что Дерек, его официальный наследник (как я полагаю), убил своего деда, поскольку ни у кого другого не было явных мотивов желать смерти родственника. Дерек, чертовски умный юноша, делает брату предложение. «Ты поможешь мне, — говорит он, — будем меняться друг с другом так, чтобы никто не мог нас различить, и тогда нас обоих арестуют и отдадут под суд. У одного из нас есть железное алиби, значит, второй должен быть убийцей, но поскольку никто не в состоянии доказать, кто из нас кто, а один из нас явно невиновен, окажется, что на виселицу не отправят никого. Как бы нас ни допрашивали, вместе или по отдельности, это ровным счетом ничего не даст. Один из нас на самом деле убийца, а другой невиновен. Им просто придется отпустить нас обоих, в итоге нам достанутся деньги деда, и конечно, я позабочусь, чтобы ты получил половину. Думаю, нам будет лучше уехать за границу. Здесь осуждение в наш адрес окажется слишком сильным. Но мы обеспечим себя на всю жизнь. Это проще простого». И он, конечно, прав, — мрачно заключил Гэвин.

— Вздор, юноша. Для того, чтобы заполучить деньги, один из них должен быть Дереком, а стоит только кому-то из них признать себя Дереком, как он автоматически получит петлю на шею. Неужели не понятно?

— Господи, конечно! Наверное, со временем я бы и сам до этого додумался. В таком случае изложите мне свою версию.

— Она такая же, как ваша. Подобно вам, близнецы не додумали ее до конца.

— И что же вы собираетесь сказать сэру Адриану насчет его завещания?

— Очевидную вещь: ему придется сделать близнецов своими сонаследниками и сообщить им об этом, если он хочет остаться в живых.

— Или, что предпочтительнее, вычеркнуть обоих дьяволят из завещания.

— Знаете, они ведь могут в отместку убить его и действительно избежать наказания. Понимаете, если никому из них ничего не светит, отпадет самый веский мотив для убийства. А месть в качестве мотива для убийства в Англии выглядит гораздо менее эффектно по сравнению с материальной выгодой и убийствами на сексуальной почве.

— Я, конечно, соглашусь. Но можно один совет?

— Разумеется, можно, — ответила миссис Брэдли с усмешкой. — Думаю, вы хотите посоветовать мне быть осторожнее. Однако мне благоволит судьба, юноша. Агасфер по сравнению со мной — жалкий неудачник.

Гэвин вежливо хмыкнул. О том, что она говорит, он не имел ни малейшего представления.

Назад: Глава 6 Мид

Дальше: Глава 17 Эхо из прошлого

Глава 13 Эхо под мостом

Глава 14 Эхо за стеной

Глава 15 Эхо на постоялом дворе

Глава 16 Эхо из леса