Глава 17
Эхо из прошлого
Кто шикнул: «Тс-с, молчок?!» — Псаломщик — иве.
Уолтер де ла Мар. Пирог павлина
Миссис Брэдли разыскала сэра Адриана рано следующим утром. Его внуки уплыли вместе на плоскодонке. Гостья точно знала это, поскольку из сада при отеле видела, как они скрылись из вида, и даже наняла один из катеров отеля, чтобы поскорее доплыть до бунгало на берегу реки.
Сэр Адриан с унылым видом перекапывал сад.
— Не лучшее время года, — заметила миссис Брэдли, элегантно выходя из своего катера и предоставив Джорджу привязать его к причалу. — Зачем копать сейчас, если для этого больше подходит октябрь?
— А, это вы, — без признаков воодушевления отозвался сэр Адриан. — Позвольте спросить, и что же вам угодно на этот раз?
— Копию вашего завещания. И не надо так на меня смотреть. От скоропостижной кончины вас отделяю лишь я. Неужели вы действительно настолько глупы?
— Знаете, пожалуй, да, — обезоружил ее ответом сэр Адриан. — Продолжайте. Я весь внимание.
— Неужели? Что-то я сомневаюсь. Я ведь уже предупреждала вас. Как вам известно, я не всесильна.
— Да, предупреждали. Но я растил Дерека с младенчества.
— Семилетний мальчик — отнюдь не младенец. Вы же знаете, как говорят иезуиты.
— «Дайте мне мальчика не старше семи лет»… да, в этом что-то есть. Мой сын был мерзавцем. Вы, вероятно, уже знаете, но Дерри… он мне как родной.
— Вовсе нет — неужели вы не понимаете? Я знаю, что говорю.
— И что же именно вы говорите?
— Я советую вам переписать свое завещание и дать обоим близнецам понять, что вы переписали его.
— То есть… как? — Он постарел на глазах, внезапно стал казаться на двадцать лет старше своего возраста.
— Сделайте их сонаследниками, оставьте им обоим свое имущество, но не сейчас, а в отдаленном будущем. Или же завещайте свое состояние приюту для кошек.
— Но… Дерри ведь моя плоть и кровь.
— Я вас предупреждаю, — официальным тоном произнесла миссис Брэдли. — Ваша жизнь для меня ничто, но вы, полагаю, хотели бы сохранять ее как можно дольше. Не будьте глупцом. Вы уже нанесли немало вреда. В религиозных текстах, знаете ли, есть немало здравого смысла, даже если они выглядят банальными и плачевными с литературной точки зрения.
— О чем вы говорите?
Явно случилось что-то, сильно испугавшее его.
— Я вот о чем — тот, у кого на совести лежит один грех, когда он засыпает, более преступно опрометчив, чем тот, кто спит с двадцатью заклятыми врагами. Примечательный и, как вы могли бы сказать, излишний экскурс в ваши приватные и личные дела.
— Нет, этого я не скажу, — отозвался сэр Адриан. — Послушайте, вы когда-нибудь играли в крикет?
— Когда я защищала калитку в команде Австралии, — сказала миссис Брэдли, — громилы искупали меня в овациях. А в остальном…
— Мне казалось, у нас серьезный разговор, — перебил сэр Адриан. Он выглядел встревоженным и обеспокоенным.
— Разумеется, серьезный. Крикет — единственный предмет, достойный серьезного обсуждения, кроме разве что девальвации фунта или вероятности победы какой-нибудь темной лошадки на Дерби грейхаундов.
— А неплохо было бы переплыть Ла-Манш, не находите? — спросил сэр Адриан, явно смирившись с поражением.
Миссис Брэдли устремила на него задумчивый взгляд.
— Очень неплохо, — согласилась она. Разговор иссяк. Затем сэр Адриан заметил, словно оправдываясь:
— Разумеется, мальчики очень похожи.
— Настолько похожи, — подхватила с живостью миссис Брэдли, — что я бы поспорила, что вы не в состоянии отличить одного от другого.
Сэр Адриан оскорбился.
— Конечно, я могу различить их, — заявил он. — Один говорит, как семилетний ребенок, а другой — как профессор философии.
— Тогда с которым из них вы играли в крикет в день смерти мистера Уитта? — безжалостно спросила миссис Брэдли. Сэр Адриан в ужасе уставился на нее.
— Не хотите ли сказать?.. Не может быть, чтобы вы со всей серьезностью утверждали… Это ведь… черт побери, не знаю! Об этом я никогда не задумывался, только когда отослал Дерри — о, я мог бы поручиться, что это был именно Дерри! — и я готов присягнуть в суде, если это понадобится…
— Ваше поручительство будет стоить ему жизни. Не стоит забывать о том, что Уитта убили, пока юноша отсутствовал на поле. Если развивать эту гипотезу, у Дерека единственного нет алиби.
На лице сэра Адриана появилось испуганное выражение.
— Лучше я сам пойду на каторгу, чем позволю обвинить мальчика!
— Очень убедительно. Но как вы понимаете, невозможно. Не считая зрителей, найдется не меньше двадцати свидетелей, которые подтвердят, что к этому убийству вы совершенно непричастны.
— Я скажу, что он действовал по моему настоянию.
— Даже если и так… — она не добавила, что это предположение уже приходило ей в голову.
— Даже если и так — и что? — повторил сэр Адриан. Миссис Брэдли улыбнулась, и изменившиеся на миг черты лица придали ей отдаленное сходство с крокодилом.
— Никто из присяжных вам не поверит. Все решат, что вы выгораживаете внука. Более того, стоит им подумать так, и к вашему истинному свидетельству, которое могло бы помочь обвинению, отнесутся пренебрежительно. В суде истина, какой бы опасной она ни была, зачастую оказывается в целом менее опасной, чем ложь. Вдобавок она не так обременительна для памяти.
— Лучше бы вы объяснили, что у вас на уме. Предположим, раз уж вы об этом заговорили, что в крикет играл Фрэнки, а не Дерри… но хоть убей, не понимаю, как они умудрились поменяться местами. Да ведь шесть лет, с девяти до пятнадцати, Дерри вообще провел в школе! В учебном заведении, понимаете? Где он постоянно находился под надзором наставников.
— Но если не ошибаюсь, на каникулы он приезжал домой?
— А, так вы думаете, что так они развлекались во время каникул? Даже после того, как Дерри уехал в Швейцарию?
— Дело в том, что оба порой тяготились своим безоблачным и мирным существованием. Первые попытки поменяться местами, о которых, как очевидно, вам известно, объяснялись просто жаждой приключений. А потом, разумеется… — И она изложила свою теорию, согласно которой близнецов шантажировал Кэмпбелл. — И вот что я хотела бы услышать от вас, — продолжала она (очень мягко, так как сэр Адриан выглядел точь-в-точь как пойманная и задыхающаяся рыба), — каким образом вписывается в картину Уитт. В том, что он шантажировал хозяина постоялого двора Корниша, нет никаких сомнений, и некоторые свидетельства, которые нам удалось получить от миссис Корниш, говорят о том, что Уитт и Кэмпбелл знали друг друга еще до того, как Уитт переселился в Мид, а Кэмпбелл начал появляться в Ветвоуде. Вы что-нибудь можете к этому добавить?
— Нет, — ответил сэр Адриан. — Не могу. Лично меня никто не шантажировал. Иначе я живо предал бы этого человека в руки полиции. Никакая, даже самая скандальная тайна не стоит того, чтобы отдавать за нее свои кровные и терять покой. «Прочь, мерзавец!» — вот что сказал бы я, если кто-нибудь попробовал испытать на мне эти дьявольские уловки.
— И тем не менее, — задумчиво произнесла миссис Брэдли, доставая из кармана юбки маленький револьвер и с рассеянным видом завертев его в руках, — вы приложили массу стараний, чтобы избавиться от соседства некоего семилетнего мальчика.
— Какого черта вы имеете в виду, мадам? — разгадать его реакцию на слова собеседницы было нетрудно. Маленькие глазки сэра Адриана налились кровью, губы поджались. Голос стал хриплым от ярости и страха. — Я спрашиваю, что вы имеете в виду?
— Фрэнсис был свидетелем автомобильной аварии — той самой аварии, в которой погибли его отец и мать. Я много думала о том, как и почему она произошла.
Мгновение ей казалось (и она не ошиблась), что сэр Адриан сейчас бросится на нее, однако единственного взгляда на ее маленький, но нацеленный на собеседника револьвер хватило, чтобы охладить его пыл. Отказавшись от своих намерений, сэр Адриан рухнул на стул.
— Смысла в этих словах не больше, чем в вашей шляпе, — буркнул он. Миссис Брэдли, на голове которой красовалось нечто вроде фески из оранжевого бархата, отделанной двумя кровавого цвета вишенками, свисающими на правое ухо, с благодарностью взглянула на это безобразие в зеркало над камином и беспечно усмехнулась.
— Аварии случаются, — мрачно добавил сэр Адриан.
— И эта конкретная авария должна была случиться с Фрэнсисом, верно? Но когда вы обнаружили, что несчастный ребенок стал глухонемым в результате шока (хотя любой компетентный психолог объяснил бы вам, что при надлежащем лечении слух и речь вскоре вернулись бы к нему), то решили, вероятно, что тем лучше, и поспешили отослать его прочь. Иначе его состояние напоминало бы вам о вашем ужасном преступлении, а вы достаточно совестливы, чтобы стремиться избежать таких напоминаний.
— И какими же были мои мотивы для совершения этого возмутительного злодеяния? — язвительно осведомился сэр Адриан. — Полагаю, у меня должны были иметься мотивы.
Миссис Брэдли отметила, что к нему уже вернулось самообладание.
— Да, конечно. Вы сделали это, чтобы добиться своей цели: завладеть малюткой Дереком.
— Но если близнецы настолько одинаковые, что я не в состоянии якобы отличить одного от другого, с чего вдруг я должен предпочесть Дерри?
— А вы его и не предпочли, — ответила миссис Брэдли. — Думаю, вы хотели заполучить одного из мальчиков, а не обоих. Вряд ли для вас имело значение, кто именно из близнецов окажется у вас. Именно поэтому вы не можете (и не могли все время, пока они менялись местами) отличить одного из них от другого.
Сэр Адриан расслабился, откинувшись на спинку стула.
— И вы всерьез считаете, — заговорил он, — что вашим словам поверят в суде?
— Разумеется, нет. Но предупреждаю: один из близнецов убьет вас, если вы не перепишете свое завещание. Вы читали рассказы о Шерлоке Холмсе?
— Да, конечно. А что?
— Не знаю, зачем вам это, но если вы и вправду их читали, то наверняка помните историю под названием «Медные буки». Вы ведь ее помните?
— А есть причины?
— Там есть одна деталь, которую лично я сочла полезной. Шерлок Холмс берет свои слова обратно.
— Это на него непохоже. Или, может быть, тут что-то не так.
— И да, и нет. В этом рассказе он, если вы помните, делает выводы о личных качествах отца на основании наблюдений за сыном.
— Не понимаю, к чему вы клоните, — он вновь заметно занервничал.
— О, вы все понимаете. Один из близнецов пытался утопить мисс Хиггс. (Не говоря уже о смерти Уитта и Кэмпбелла). Ваш сын был способен убить человека. Вы предшествовали своему сыну и близнецам. Неужели нелогично с моей стороны сделать вывод, что на убийство способны и вы?
— Вас я точно убью, — свирепо выпалил сэр Адриан, — если вы посмеете еще раз намекнуть, что я хоть как-нибудь причастен к смерти своего сына и его жены. Как вам в голову пришло хотя бы на минуту предположить такое, что вас к этому побудило?
— Запоздалое, но искреннее желание сказать правду, — ответила миссис Брэдли, убирая свой револьвер. — Но поскольку истина, будучи истиной, почти всегда недоказуема, — все значимые религии не в счет, — ограничимся некритичным возвращением к нашим баранам и снова займемся прежним вопросом.
— Я упустил нить, — растерянно признался сэр Адриан. — Так что вы говорили?
— Нет, не я, а вы. Приглашение королевы сыграть в крокет.
— Но вы ведь на самом деле не станете играть в крикет? — Казалось, от внезапной смены темы он вздохнул с облегчением.
— Стану, даже рискуя получить удар в сердце от боулера, питающего пристрастие к бодилайнам.
— Когда?
— Ну, крикетное поле ваше, а не мое, ведь так?
— Хотите сказать, что будете играть в крикет в Миде? Нет. Слушайте, что вы затеяли?
— На этот раз ответ очевиден: игру в крикет.
— Вы хотите явиться в Мид, чтобы выяснить, что произошло, когда был убит Уитт?
— И это, и еще кое-что. Я до сих пор не могу понять, почему ваш внук покинул поле в то время, которое оказалось критическим. То есть в момент убийства.
— Просто не повезло. Это невезение. Знаете, такое бывает.
— Кто же этого не знает. Но невезение, подобно молнии, наносит удар лишь в одном направлении.
— Вниз?
— Это вы сказали, а не я, — заключила миссис Брэдли.
— Вот так, — сказала миссис Брэдли Гэвину. — Я честно предупредила его. Мне известно, что он лжет. О близнецах он знает больше, чем готов признать.
— Не нравится мне эта затея с крикетом. Как думаете, он разрешит играть мне?
— Я хочу, чтобы вы играли, юноша, и в то же время были начеку. Кто знает… — на ее лице возникла жутковатая усмешка, — что может заметить беспристрастный крикетист?
— Но я отнюдь не беспристрастный.
— Вот на это и расчет. Поскольку вы полностью пристрастны, вы, как подтвердит любой уважаемый историк, с большей вероятностью придете к истине в каком-нибудь приближении. Пока вам известно, что вы пристрастны, ни вы, ни истина не пострадают. «Верую, Господи! помоги моему неверию» — один из самых удивительных текстов. На первый взгляд, он не имеет смысла. Но стоит заглянуть чуть глубже (обычно при этом мне представляются морские глубины), и он приобретает такой смысл, который большинство людей не в состоянии постичь хотя бы отчасти.
— Вам следовало бы стать проповедником, — с упреком заметил Гэвин. — К чему, скажите на милость, вы меня сейчас подталкиваете?
— Арестуйте Дерека Кокса — и узнаете, юноша.
— Но который из них Дерек Кокс?
— Я понимаю, о чем вы. Однако есть один простой способ выяснить это.
— Да?
— Да, определенно да. А если вы не поняли, какой, не вижу смысла просвещать вас.
— Черт возьми, вы же психолог. У вас свои приемы и методы. Подозреваю — жульнические, но пока вас это устраивает, вы устраиваете меня. А то, что годится для меня, удовлетворит и присяжных. Ну давайте же. Выкладывайте.
— Психология тут ни при чем в том смысле, который имеете в виду вы, — сказала миссис Брэдли. — Все зависит от Ветвоуда.
— От Ветвоуда?
— Rouge, rouge, rouge! — взвизгнула его слушательница так внезапно, что у него захватило дух.
— Не понимаю… — слабо выговорил Гэвин.
— Спиртное тут ни при чем, юноша, — невозмутимо продолжала миссис Брэдли. — Бросьте их обоих в реку. Но на этот раз ведьма не выплывет.
— А-а! — симпатичное лицо Гэвина наконец прояснилось. — Боже, как я сам до этого не додумался!
— А что такого, юноша? Ведь не додумался больше никто, — и она улыбнулась ему нежно, как улыбается мать обожаемому, но бестолковому дитяти.
— Значит, Фрэнсис выплывет, — со счастливым видом заключил Гэвин. — Любой дурак в спортивном костюме сможет сделать вид, будто легко управится с битой и мячом, но плавать либо умеешь, либо нет, и это касается в том числе Дерека. Господи, до чего же просто!
Глава 18
Эхо преступления
Я находил одну улику за другой, старательно и усердно, с переменным успехом за восемь долгих лет, и наконец могу с полным правом сказать: я верю, что достиг самой сути.
Гай Бутби. Доктор Никола
— Да, вот оно, решение, — сказал Гэвин. — Хотел бы я знать, почему раньше нам это не приходило в голову?
— Мне приходило, — ответила миссис Брэдли. — Что нам сейчас требуется, так это материалы дела о смерти родителей близнецов Кокс.
— С материалами, согласно Коккеру, все в порядке. Насколько мне известно, там нет ничего такого, что могло бы навести хотя бы на малейшие подозрения. Видимо, случившееся было признано просто аварией. Если помните, я просматривал эти материалы, и там все действительно просто и ясно.
— Судя по реакции сэра Адриана, полагаю, никакой простоты и ясности даже в помине нет. Несомненно, сэр Адриан потрясен.
— Вы правда считаете, что близнецы задумали лишить его жизни?
— По-моему, это задумал один.
— Да, но который? Почему, ну почему они такие одинаковые?
— Вернемся немного назад. Итак, авария — будем пока что называть ее так, — произошла десять лет назад, когда близнецам было семь. Два года спустя, благодаря внезапному порыву со стороны мисс Хиггс, или, что вероятнее, Дерека (который умен и ему скучно), братья снова встретились, пока сэр Адриан уезжал улаживать дела, связанные с образованием Дерека. С тех пор мальчики поддерживали связь друг с другом, хотя поначалу встречались лишь раз в год, когда сэр Адриан уезжал охотиться на тетеревов.
— Пока что все понятно. Но к чему это нас приведет? И знаете, меня по-прежнему беспокоит эта изворотливость и хитрость, которую они продемонстрировали, особенно то, как ловко они притворялись, что Фрэнсис по-прежнему глух и нем.
— Думаю, это было не слишком сложно. У одного из них — для целей нашего разговора назовем его Дереком, — интеллект и вправду очень высок. Это известно нам не только из наших собственных наблюдений, но и со слов совершенно беспристрастного свидетеля, мистера Тома Донаха, который был его репетитором в начале летних каникул. Итак, предположим, что планы разрабатывал Дерек.
— Принято. Продолжайте.
— Так вот, юноша, почему настолько трудно поверить в то, что поначалу оба мальчика просто играли в глухонемоту? Видите ли, свои преимущества есть и в красоте, и в ущербности. Нисколько не сомневаюсь, что с точки зрения различных материальных благ, столь милых сердцу мальчишки, путь подопечного мисс Хиггс оказался значительно более безобидным, чем мог быть. Кому бы, к примеру, пришло в голову наказывать его, какой бы тяжкой ни была его вина? Кто не догадался бы дать еще лакомств и кусок торта побольше тому, кого обделила сама Природа? Кто, стараясь выяснить, как можно доставить удовольствие ребенку, не станет изобретать все новые и новые способы побаловать его?
— Ладно-ладно, ваша взяла! А вы сами видите, к чему все это ведет?
— Я вижу одно. Сговор. Вероятно, в итоге Фрэнсису было легко отделаться от мелочной опеки — ему оставалось лишь дождаться, когда мисс Хиггс, к примеру, уйдет за покупками, а она наверняка часто уезжала, в том числе и довольно далеко, даже в Норидж…
— Да, думаю, предположить это вполне логично, к тому же мы знаем, что Фрэнсис умеет управлять лодкой. Он, вероятно, развлекался, как мог. А как же быть со второй половиной картинки? Как Дерек, даже пока дед был в отъезде, умудрялся улизнуть из Мида?
— Этот вопрос уже возникал раньше. Пожалуй, пока вы снова изучаете материалы дела о гибели родителей близнецов Кокс, я свяжусь с милым мистером Томом Донахом и поручу ему работу ищейки.
— Хотите сказать, попросите его расспросить слуг? Но согласится ли он? На его месте я бы отказался.
— Соглашаться ему не понадобится, юноша, ибо мы попросим не об этом. Все, что я хочу от мистера Донаха, — чтобы он организовал еще один крикетный матч и вместе со своей командой вызвал команду сэра Адриана на поединок.
— Донах может и не успеть собрать одиннадцать человек в команду.
— Чепуха! Откуда в вас эти пораженческие настроения? Неужели среди моих родственников-мужчин, имя которым — легион, и способных молодых полицейских, с которыми вы знакомы, мы не найдем достаточно игроков, чтобы составить приличную команду?
— И где пройдет этот матч? Не можем же мы просить сэра Адриана махать битой на деревенской площади.
— Матч будет сыгран в Миде, на собственном идеально ухоженном поле сэра Адриана. Почему-то я уверена, что этот вопрос уже улажен.
— О, понял!
— Давно пора, — строго ответила миссис Брэдли. — Это единственный способ, который мне удалось придумать, чтобы уговорить сэра Адриана вернуться в его дом — тот самый, навещать который он в настоящее время не проявляет никакого желания.
— А потом?
— А потом я разыграю эпизод с убийством мистера Уитта.
— Сговорившись с Донахом, чтобы он впустил вас в дом, как, по нашему мнению, сделал кто-то из близнецов Кокс во время предыдущего матча? Не понимаю, чего вы хотите этим добиться.
— Чего я хочу добиться, покажет время, юноша.
— Есть еще одна деталь. Знаете, я по-прежнему беспокоюсь о вашей безопасности. Если вы правы, по меньшей мере двое из троих членов семьи Кокс — убийцы, а еще один — соучастник. Вы уже достаточно ясно раскрыли свои карты, и теперь, вероятно, вам грозит серьезная опасность. Пожалуй, я приставлю к вам двух моих ребят, чтобы следили за вами, за остальными и в целом за ситуацией. Не хочу, чтобы вас столкнули в реку или уронили вам на голову кирпич. Это повредит моей репутации.
— Ладно, я извещу сэра Адриана о ваших намерениях, — покладисто сказала миссис Брэдли, зная, что спорить с рыцарски учтивым мужчиной, у которого стремление защищать и оберегать затуманило здравый смысл, более чем бесполезно.
Гэвин жизнерадостно улыбнулся ей:
— Хорошо. В таком случае, действуйте, — снисходительно разрешил он, — а я пойду разбирать грязное белье былого преступления.
За дело он взялся так прилежно, что через пару дней вернулся с пачкой машинописных документов. Миссис Брэдли, компанию которой в отеле теперь составлял преданный и скромный телохранитель — молодой полицейский по фамилии Уиллоуби, приветствовала Гэвина в гостиной своего номера. Несмотря на удаленность отеля от реки, из окон гостиной открывался вид на нее.
— Есть успехи? — спросила миссис Брэдли. Гэвин достал плоды своих трудов — точнее, трудов двух его смышленых молодых подчиненных.
— Я поручил эту работу Карру и Уокеру, — сообщил он, — и они перерыли все старые подшивки газет и собрали все, что только смогли найти. Весьма интересное и колоритное повествование: история семьи Кокс, портреты сэра Адриана и Дерека, старые фотографии Кокса, его жены и трехлетних близнецов, и так далее, а также подробный отчет о ходе расследования. Я прочитал его и перечитал еще раз, но не заметил ничего, что могло бы нам помочь.
— Мистер и миссис Кокс погибли мгновенно?
— Нет, но ни один из них так и не пришел в сознание после аварии. Миссис Кокс умерла той же ночью, ее муж — на следующее утро.
— В какую больницу их доставили?
— В клинику Котмена и Коула, возле Лимингтона.
— А маленького Фрэнсиса?
— В детской палате не нашлось свободных мест, поэтому его увезли в разместившуюся в коттедже маленькую больницу между Мидом и Брокенхерстом. Эта больница обслуживает несколько деревень, в ней работает в основном местная женская добровольческая служба. Есть старшая медсестра, еще пара медсестер, а члены ЖДС занимаются уборкой и ходят по удаленным деревням, оказывая неотложную медицинскую помощь.
— Любопытно. Перед тем как мы отправим сэра Адриана обратно в Мид на этот наш крикетный матч, я, пожалуй, побуду немного в Брокенхерсте. Люблю Нью-Форест. Или даже съезжу домой. Так будет лучше. Как мне добраться до этой маленькой больницы из Вэндлс-Парвы? Как, кстати, она называется?
— «Сельская больница фонда Дедмена», Аддерсдейл, Хэмпшир. Аддерсдейл отмечен на военных картах.
— Да, кажется, я видела его. Даже, кажется, проезжала мимо.
— Я передам Уиллоуби, что вы уезжаете домой. Думаю, вам лучше взять его с собой.
— Туда, где за мной приглядывают Джордж и Анри?
— Так мне будет гораздо спокойнее. Сэр Адриан, может быть, и глуповат, но его изнеженные внуки — вовсе нет, и ни одному из этих троих я не доверяю.
— Тогда поступайте, как сочтете нужным, юноша. Не могу допустить, чтобы из-за меня вы потеряли покой.
— Вы уже знаете, что предпримете, когда попадете в эту сельскую больницу?
— Да, но я еще не уверена в том, какой метод выберу для своих действий.
— Так или иначе, не нарывайтесь на неприятности, — он дружески улыбнулся ей. — Пора бы уже Лоре вернуться из Нью-Йорка. За что вы платите ей, если она все время проводит, катаясь на трансатлантических лайнерах и глазея на Ниагарский водопад? Секретарь должен быть при своем начальнике. И потом, она знает толк в скандалах, — задумчиво добавил он. — Мне было бы спокойнее знать, что в случае любых неприятностей вам обеспечена ее поддержка.
— Для обрученного молодого человека вы, похоже, не очень-то цените жизнь и здоровье своей невесты, — отметила миссис Брэдли. — Но я буду рада снова видеть ее, хотя и не по упомянутым вами причинам. Я сообщу вам, как прошла поездка в Аддерсдейл.
— Сделайте одолжение. Малакай Тэтфорд, стало быть, вернулся. Я встретил его по пути сюда.
— Да. Я отправила ему телеграмму, сообщая, что можно возвращаться безбоязненно. После встряски, которую нам удалось устроить сэру Адриану, опасность для Малакая миновала. Сэр Адриан скорее всего пришел к выводу, что Малакай уже рассказал нам все, что знал, о трупе Кэмпбелла, закрепленном под яликом.
— Вообще-то Малакай мало чем помог нам.
— Да. Интересно, что, по мнению сэра Адриана, он мог обнаружить?
— Что бы это ни было, все возможные улики к настоящему моменту уже уничтожены.
Миссис Брэдли не теряла времени. К девяти часам этого вечера она поужинала в своем загородном доме, Стоун-Хаусе в Вэндлс-Парве, и компанию ей с восторгом составили ее повар-француз и его жена, горничная.
— Как вы ладили с Малакаем Тэтфордом? — спросила миссис Брэдли вскоре после прибытия, пока Селестина разбирала ее багаж.
— С ним-то? Он славный мальчик, мадам. Научил Анри готовить новое блюдо.
— Правда? И какое же?
— Клецки по-норфолкски, мадам. А еще — есть их перед мясом. Очень вкусно, а уж как экономно! Желудок полон, даже если мяса мало, что, увы, так часто случается в Англии! Вот если бы мадам пожила во Франции хоть немного! Обидно видеть, как изголодались англичане.
Миссис Брэдли уклонилась от обсуждения этой прискорбной темы, которая казалась ей навеянной скорее лозунгами из «Правды», нежели здравым смыслом.
— Анри следовало бы почитать дневники преподобного мистера Вудфорда, — заметила она.
— Безусловно, — согласилась Селестина с явным безразличием. — Если мадам полагает, что это полезно для его души. А по-моему, таковой у него нет.
— Вы считаете душу излишней?
— Как будет угодно мадам, — она вскинула голову, к удовольствию миссис Брэдли, явно не понимая последнее слово вопроса и не удосужившись просить объяснений.
— Но речь сейчас не о душах, — напомнила миссис Брэдли, — а о клецках. В своих дневниках пастор Вудфорд подробно описывает множество блюд, приготовление некоторых из них наверняка доставит Анри удовольствие. К примеру: «Первое блюдо — отварная и обжаренная камбала, пара отварных цыплят и язык, бобы с беконом, тушеная говядина и недорогая часть оленьей ноги. Второе блюдо — пара жареных уток с зеленым горошком, жареный молодой заяц, макароны, пирожки, бланманже, пирог с красной смородиной…» Что вы на это скажете?
— Скажу, что для такой еды нужен слоновий желудок, — фыркнула Селестина. Закончив раскладывать вещи, она поспешила сообщить супругу, чтобы подавал ужин немедленно, так как мадам настолько измучилась от недоедания, что теперь только о кушаньях и говорит.
На следующий день миссис Брэдли отправилась в Аддерсдейл на машине. Он находился в стороне от шоссе Саутгемптон-Крайстчерч и представлял собой крошечную деревушку, но больница на развилке дорог обслуживала еще с десяток населенных пунктов.
Больница разместилась в доме ранней георгианской постройки, сохранившем первозданный вид, если не считать отсутствия внутренних стен там, где из двух комнат сделали одну палату.
Миссис Брэдли предъявила свою рабочую визитку, и поприветствовать ее вышла старшая сестра.
— Добрый день, сестра, — отрывисто поздоровалась миссис Брэдли. — Я, как обычно, работаю вместе с Министерством внутренних дел над одним расследованием, и у меня есть причины полагать, что вы можете мне помочь.
— Слушаю вас, доктор.
— Вы не могли бы сообщить мне, кто служил здесь десять или одиннадцать лет назад?
— Я сама. Здесь я работаю уже почти двадцать лет.
— На такую удачу я даже не надеялась. Вы помните пострадавшего в аварии? С шоком и, видимо, с ушибами и ссадинами? Это был семилетний мальчик по имени Фрэнсис Кокс. Его родителей, которые вскоре умерли, доставили в больницу Котмена и Коула близ Лимингтона.
— Я прекрасно помню его, доктор. Да, если в моей работе и случались горестные истории, то это одна из них. Бедный малыш! Такой прелестный мальчик! Знаете, он ведь оглох и онемел. Я часто думала про него и гадала, как он там. И даже просила его деда известить нас, когда он его увозил, но так и не получила никаких известий.
— У нас есть основания полагать, что он полностью оправился от потрясения, — осторожно ответила миссис Брэдли, — а меня интересуют подробности его медицинской истории.
(Какое отношение они имеют к Министерству внутренних дел, она могла бы объяснить с трудом, если бы понадобилось, но, к счастью, старшая сестра, ослепленная одним-двумя наиболее внушительными из званий на визитке миссис Брэдли, даже не подумала расспрашивать ее.)
— Боюсь, я могу рассказать вам совсем немного, — ответила она, — хотя, возможно, одна деталь заинтересует вас. Все дело в шоке, который он испытал, бедняжка. Никогда его не забуду: огромные глаза, несчастное бледное личико, встрепанные волосы… Он сел на постели, протянул ко мне руки и крикнул: «Это сделал дедушка! Это дедушка! Я видел его!»
— А вот это очень интересно, — с расстановкой произнесла миссис Брэдли. — Вы ведь понимаете, что это значит, сестра?
— Конечно. Отсроченный шок. Он не был глухонемым еще как минимум неделю после того, как попал к нам.
— Это действительно очень важно, и предположение об отсроченном шоке, хотя и явно верное… — миссис Брэдли замялась. Показания старшей сестры были настолько важны, что она твердо решила не давать ей никаких подсказок. Наступила пауза. Две женщины, одна крупная, с седеющими светлыми волосами, и в этот момент явно нервничающая, другая маленькая, желтолицая и въедливая, как буравчик, смотрели друг на друга. Наконец сестра вздохнула, немного успокоившись.
— Я часто ломала голову над тем, стоило ли мне предпринять что-нибудь в то время, но доктора Смита — его уже нет в живых, — казалось, полностью устраивало объяснение, что всему виной авария… Однако Фрэнсис стал глухонемым лишь после того, как его навестил дедушка.
Миссис Брэдли тоже успокоилась.
— Большое вам спасибо, сестра. Видите ли, мы расследуем очень похожий случай, и сравнение выглядит интересно и полезно.
— Ну, тогда я ни о чем не стану спрашивать, доктор, — с проницательным взглядом заключила сестра. — Наверное, мне все-таки следовало что-нибудь предпринять еще в то время, но доктора Смита все устраивало, а я была не в том положении, чтобы сомневаться в его действиях.
— Разумеется. И даже если бы вы сообщили кому-нибудь (вы, конечно, имеете в виду полицию), это не принесло бы ничего хорошего. Мальчик несомненно испытал шок… по той или иной причине.
Она приняла настойчивое предложение показать ей больницу и после осмотра, а также чая с печеньем в кабинете старшей сестры, смогла прояснить еще один вопрос.
— Значит, в то время о случившемся вы ни с кем не говорили, сестра?
Сестра заметно встревожилась.
— Боюсь, все-таки говорила. Понимаете, я думала, что вас интересует, не сообщила ли я в полицию. Но…
— Нет-нет, в любом случае это очень поможет нам — как подтверждающее свидетельство. Не хочу вас обманывать. И в сущности не делаю этого. Мы расследуем убийство. Я знаю, что могу положиться на ваше благоразумие.
— Незачем продолжать, доктор. Я не скажу ни слова ни одной живой душе.
— А кто тот человек или те люди, с которыми вы говорили в то время?
— Леди Хордл из магистрата. Она председатель нашего правления.
— И больше ни с кем?
— Ни с кем, доктор. Леди Хордл убедила меня держать язык за зубами. Она нисколько не сомневалась, что доктор Смит прав, и сказала, что в любом случае бесполезно заговаривать о посещении деда. «Вы только потеряете доверие доктора, — объяснила она, — и ничего хорошего не добьетесь». Но мне еще долго было не по себе. По всем признакам шок был поверхностным в то время, когда мальчик только поступил к нам. Он вспотел, дрожал, плакал, его бил озноб… ну, не мне рассказывать вам о таких симптомах, доктор! Но он уже начинал оправляться, когда его навестил дед. Мальчик спрашивал меня на четвертый день, почему родители не приходят проведать его, и я постаралась как можно мягче рассказать ему о случившемся. Он посерьезнел, задумался, а потом сел на постели и, как я уже говорила, протянул ко мне ручонки и воскликнул: «Это сделал дедушка! Я видел его!» А потом, после того, как у него побывал дед…
— Насколько я понимаю, его дед приходил несколько раз?
— Дважды. Во второй раз он увез мальчика. И это тоже было ужасно. Ребенок цеплялся за меня… ох, как крепко он обнимал ручонками мою шею! Но доктор Смит разрешил забрать его. Сказал, что понадобятся годы, чтобы преодолеть шок, посоветовал деду показать его психиатру, но я не знаю, последовал ли он этому совету. Однажды в свой выходной я звонила в Мид-Хаус, но дворецкий сказал, что никого из хозяев нет дома. Я спросила о маленьком Фрэнсисе, но он ответил, что его увезли куда-то в другое место, кажется, в Норфолк… и добавил, что больше о нем ничего не знает.
Прямо из больницы миссис Брэдли направилась в магистрат. Леди Хордл без колебаний подтвердила рассказ старшей сестры.
— Да, я убедила ее держать язык за зубами, — продолжала она. — Так или иначе, если в словах этого ребенка есть доля истины… если, к примеру, машину нарочно испортили, а такое, к сожалению, случается… то все эти обстоятельства всплыли бы в ходе расследования. Полиция чрезвычайно скрупулезна.
Миссис Брэдли согласилась. И не стала объяснять, что при лобовом столкновении следы любой неисправности механизма рулевого управления, будь то возникшей случайно или созданной намеренно, настолько легко могут затеряться среди обломков, что даже полиция, при всей ее дотошности, не найдет ничего, особенно если нет никаких причин подозревать кого-либо в преступном умысле.
Глава 19
Эхо из Мида
Прав тот, кто ударит первый.
Роберт Льюис Стивенсон. Остров сокровищ
Гэвин не просто был доволен — он ликовал.
— Конечно, официально этим свидетельством не воспользуешься, — сказал он, — но для того, чтобы воздействовать на Фрэнсиса — вполне.
— В этом случае он снова оглохнет и онемеет. И конечно, теперь не осталось ни тени сомнения в том, что он сказал что-то насчет аварии деду, потому сэр Адриан и пригрозил ему.
— Да. Доказательств нет, что, как обычно в этом деле, осложняет наше положение, но мы должны попытаться превратить эти сведения в своего рода рычаг воздействия. Так чего же вы рассчитываете добиться с помощью этого крикетного матча?
— Либо прямого свидетельства, либо полной капитуляции со стороны убийцы Уитта.
— И который из близнецов все-таки виновен?
— Именно это я и хочу выяснить.
— Так вы все еще не знаете?
— Все еще не знаю. Даже с точки зрения психологии не знаю, хотя теперь, кажется, уже начинаю догадываться.
Следующий шаг был предпринят сэром Адрианом три дня спустя.
— Послушайте, — сказал он миссис Брэдли, разыскав ее в столовой отеля и бесцеремонно усевшись за ее стол без приглашения, — этот ваш Донах хочет, чтобы мы сыграли с его командой на моем поле в Миде. Полагаю, это вы его подучили. Так вот что я вам скажу: вы уже пытались взять меня на пушку. А я делаю то же самое сейчас. После этого вам еще очень долго не захочется разузнавать о смерти Уитта больше, чем уже известно. Я тут ни при чем, как и Дерри, и вижу, что все это ваши происки. А что касается другого дела, я не прочь засудить вас за клевету, и засудил бы, будь у нас свидетели.
— В таком случае — оружие к бою, — отозвалась миссис Брэдли, — к примеру, мой маленький револьвер, — и она погладила себя по карману (в котором револьвера уже не было) нежно и благодарно. Сэр Адриан нахмурился и встал.
— Вы меня слышали, — произнес он.
— Вы уже определили, кто есть кто из ваших внуков? — ласково полюбопытствовала миссис Брэдли. Сэр Адриан издал хриплый возглас, отошел, а через минуту было слышно, как он громко требует рому с апельсиновым соком в баре. Миссис Брэдли последовала за ним, попросила бренди и словно невзначай поинтересовалась:
— Поскольку вы любезно проконсультировались со мной насчет матча с командой мистера Донаха, следует ли из этого, что и я приглашена? Вы же помните, я обещала сыграть. Значит, и мне можно прийти?
— Нет, вам нельзя. И если вы хотя бы попытаетесь сунуться ко мне, я вышвырну вас вон. Я не шучу.
Миссис Брэдли и не ожидала, что станет persona grata на матче: во всяком случае ей не пришлось менять планы, поскольку ее так и не пригласили. Едва ли справедливо было рассчитывать, что Том Донах согласится подставить своего прежнего работодателя, так что положение «подсадной утки», как выразился юный джентльмен, которому выпало играть роль таковой, ознакомившись со своими обязанностями, было доверено племяннику миссис Брэдли, Годфри Лестрейнджу, который познакомился с Донахом, а с остальными членами команды был накоротке, и вдобавок настолько отличался от миссис Брэдли внешне, что никто: ни друг, ни враг не заподозрил бы между ними родственные узы. Остальную команду составили племянник миссис Брэдли, Джонатан Брэдли, замаскировавшийся девичьей фамилией его жены, два учителя и два ученика шестого класса — знакомые капитана, три молодых полицейских, привезенных из Лондона Гэвином, и местный врач, которого сэр Адриан не пригласил играть за Мид, так как его юрист, присутствующий на матче, вполне мог выступить в роли одного из судей. Ранее Том Донах согласился с тем, чтобы сэр Адриан назначил также второго судью, которым оказался Грендолл, привезенный сэром Адрианом из Ветвоуда. Тэвис пришел поддержать друга в качестве зрителя.
Команды собрались к десяти утра в день матча, что стало возможным лишь благодаря тому, что одиннадцать человек команды Донаха прибыли в Мид накануне вечером. Лестрейндж, Брэдли и полицейские остановились на постоялом дворе у миссис Корниш, Донах и его друзья-учителя получили приглашение погостить в Мид-Хаусе, школьники разместились в Стоун-Хаусе у миссис Брэдли и были доставлены в Мид на машине как раз к началу матча. Поскольку сэр Адриан не был знаком ни с кем из гостей, кроме Донаха (который сумел выпросить приглашения для своих друзей, в противном случае отказавшихся бы играть в его команде), все эти подробности организации никак его не насторожили.
В четверть одиннадцатого в почтовый ящик Мида изнутри наружу вытолкнули клочок бумаги, подхваченный Гэвином.
— «Оба близнеца играют за Мид. Я подумал, надо сообщить вам. Наша подача первая. Кэри».
— Смышленый он малый, этот ваш племянник, — сказал Гэвин, садясь рядом с миссис Брэдли в ее машину, припаркованную у границы Мида. — Что будем делать дальше?
— Думаю, присоединимся к зрителям.
— А нас пустят?
— Да, если мы явимся уже после начала игры. Сэр Адриан обещал вышвырнуть меня вон, но вряд ли он меня заметит.
Попасть в число зрителей оказалось нетрудно. Ворота для публики располагались перпендикулярно павильону, охранник у ворот преспокойно пропустил новых зрителей и даже нашел для них свободную скамейку.
— Пока что все в порядке, — заметил Гэвин, критически оценивая подачу Пэрриша с восточного края поля. — По-моему, этот парень не промах.
Пэрриш был не просто неплох. Миссис Брэдли с огромным удовлетворением увидела, как защита калитки ее племянником принесла команде три рана.
— Бэтсмен тоже знает толк в игре, — снисходительно ответила она. Джонатан Брэдли с достоинством направился обратно к павильону. — Кровь не водица, а истинный патриотизм — не только крикет, — заключила она.
От аплодисментов в адрес бэтсмена она воздержалась, опасаясь, как бы ее присутствие не заметил сэр Адриан. Следующим был один из учителей, приятелей Тома Донаха. Он начал резво… настолько резво, что миссис Брэдли, не доверяющая подобной виртуозности, покинула свое место сразу же после его первого овера и обошла вокруг дома.
Здесь, как и было задумано, Джонатан Брэдли оставил входную дверь открытой.
Миссис Брэдли бесшумно вошла в сумеречный дом и направилась прямо к витражному окну, через которое Том Донах впервые увидел чудесную крикетную площадку сэра Адриана. Рама была слегка приподнята. Миссис Брэдли подняла ее повыше и выглянула наружу. Затем принесла из холла стул, забралась на подоконник, ловко протиснулась сквозь созданную ею узкую щель и мягко спрыгнула на землю.
Павильон находился прямо перед ней, чуть левее. Его задняя дверь была открыта. Миссис Брэдли вошла в нее и увидела человека, распоряжавшегося в столовой. Он, похоже, ничуть не удивился ее появлению.
— Сэндвич и кофе, мадам? — спросил он.
По-видимому, такого приема удостаивался каждый, кто приходил из дома, и зная сэра Адриана уже некоторое время, миссис Брэдли понимала: он давным-давно приказал слугам заниматься своими делами и не вникать в чужие.
Пройдя по коридору до раздевалок, она вернулась обратно к незнакомцу.
— Вы не получали никаких распоряжений, — строгим тоном спросила она, — относительно тех лиц, которые могут попасть в павильон из дома?
— Нет, мадам, мы не получали. Все, кто приходит из дома, — как говорится, дело хозяйское.
— А да, понятно. Благодарю вас, — она прошла мимо, заглянула в обе раздевалки и вышла из павильона как раз вовремя, чтобы увидеть, как Том Донах попал точно в линию. Сэр Адриан находился далеко от подающего.
— А ну-ка… — невольно вырвалось у миссис Брэдли. Пэрриш, быстрый боулер из команды сэра Адриана, собрался и сделал бросок. Том двумя ранами сравнял счет. Сэр Адриан танцевал на месте от нетерпения. Его голос отчетливо слышался на поле:
— Разбей его калитку! Бей, говорю тебе!
Но Том был в прекрасной форме. Скользящим ударом он отбил мяч Пэрриша в сторону и крикнул напарнику. Его напарником оказался Кэри, племянник миссис Брэдли, и бэтсмену удалось сделать рискованные (на этот раз) два очка. В итоге Том Донах снова очутился лицом к лицу с Пэрришем.
— Нет! — невольно вырвалось у миссис Брэдли. Но ее предостережение было излишним. Том отступил в сторону, крутанулся, и мяч, нацеленный ему в ребра, упал на землю. Маленькая толпа разразилась криками. Сэр Адриан снова заплясал от волнения. Он завопил, что Том играет в бейсбол, черт бы его побрал, потом подбежал к Пэрришу и затряс кулаком перед его носом. Когда мяч вернулся, сэр Адриан взялся за него сам. Его действия были точными и осторожными. Два коротких шага, один длинный, шаг накрест с положением ступней, как у метателя копья, — и мяч с обманчивой медлительностью полетел, слегка отклоняясь в сторону. Точно рассчитав время, Том отбил мяч к границе поля.
— Отличная игра, — заметил молодой полицейский рядом с миссис Брэдли, — но пожилой джентльмен, похоже, не оценил ее.
Миссис Брэдли усмехнулась.
— Повезло, что погода хорошая, — сказала она. — У бэтсмена есть возможность показать себя. Пожалуй…
Молодой полицейский кивнул.
— Я много думал о том, сыграла ли какую-либо роль погода. Видите ли, мэм, чем больше я об этом размышляю, тем больше мне кажется, что если бы день смерти мистера Уитта не был дождливым, мистеру Дереку Коксу сейчас не понадобилось бы алиби.
— Хотите сказать?.. — начала миссис Брэдли, которая сама вынашивала эту идею и была рада, что она подтвердилась.
— Я о том, что, похоже, именно из-за дождя сэр Адриан велел мистеру Дереку оставаться в доме. Будь день ясный, он не стал бы настаивать, а если бы мистер Дерек остался на поле… надеюсь, я выразился ясно, мэм?
— Совершенно ясно, и я полностью согласна с вами. Мистер Дерек Кокс не убивал мистера Уитта. Вопрос лишь в одном: кто это сделал, если не он?
— Знаете, мэм, эти алиби… — с жаром начал молодой человек. — Просто мне кажется, хоть все они и поручились друг за друга, вряд ли все до единого просто сидели перед павильоном, никуда не отлучаясь. Им и в раздевалку надо было, и попить, и облегчиться… причем каждому. И потребовалось бы не больше пары секунд, чтобы шарахнуть мистера Уитта по голове, и никакой крови. Вот я и подумал…
— А не сделал ли это кто-нибудь из команды самого мистера Уитта? Да, понимаю. Я сама думала о том же. Но тогда круг подозреваемых слишком широк. Видите ли, когда мистер Уитт вышел из игры вскоре после обеда, в павильоне было восемь из одиннадцати человек его команды.
— Я знаю, мэм, — подавленно пробормотал он. — Это слишком надуманно. Но я ведь просто предположил. А крикет отличный, — слегка оживившись, добавил он, когда Том отправил сэра Адриана к границе поля и принес команде пятьдесят очков.
Зазвучали нерешительные аплодисменты. Сэр Адриан в ярости бросился к питчу и накинулся на Тома с бранью. Том смеялся, помахивая битой.
— Мистер Донах заранее предупрежден и вооружен, — снисходительным тоном произнесла миссис Брэдли. — Сэру Адриану будет непросто сладить с ним, а тем более — получить с него то, чем он жаждет обладать.
Сэр Адриан отступил по питчу и поднял мяч, возвращенный от границы поля. Подбрасывая его, он отошел для разбега. Потом повернулся, неуклюже двинулся к калитке, но вместо того, чтобы подать мяч привычным ему способом, вдруг ускорил шаги, домчался до середины питча и послал мяч прямо в голову Тома Донаха.
Зрители и игроки разразились криками предостережения и негодования, но Том оправдал мнение миссис Брэдли о нем, вскинув биту и отразив ею мяч. Тот отлетел прямо в сторону одного из близнецов Кокс — кого именно, не смог бы определить никто. Но кем бы ни был этот близнец, он отскочил в сторону с пронзительным девчоночьим визгом. Мяч с треском врезался в крепкую изгородь так, что из нее полетели щепки, а Том, отложив биту и встряхивая сильно ушибленной рукой, подошел к сэру Адриану, схватил его за воротник рукой, которая не пострадала, и приподнял над землей, а потом отшвырнул в сторону. Сэр Адриан пошатнулся, споткнулся и, упав, остался лежать на траве, беззвучно разевая и закрывая рот. Два полицейских из команды противника подбежали к нему, один помог ему подняться.
— Обвиняете его, сэр? — спросил второй Тома.
Том покачал головой. Гэвин поднялся с места:
— Уведите его, — велел он. — За попытку нанесения тяжких телесных повреждений. Надеюсь, его никто не возьмет на поруки.
— Но я не хочу с ним судиться, — возразил Том. — Он просто вспыльчивый и глупый старик. Давайте продолжим игру.
Тем временем миссис Брэдли осуществляла свой план действий, воспользовавшись общим замешательством. Прежде всего она направилась на поле, чтобы схватить первого близнеца, какой ей попадется. Им оказался тот, который отпрыгнул от мяча.
— Я брошу вас в реку, — сообщила она. Юноша обезоруживающе улыбнулся.
— «Терновый куст — мой дом родной, Братец Кролик!» — ответил он.
Остаток игры напоминал фарс. Том сделал объявление при счете сто один и семь; команда сэра Адриана, жестоко деморализованная выходкой своего капитана, довольствовалась шестьюдесятью девятью очками.
За обедом команда хозяев сидела мрачная, как небо перед тропическим ливнем. Миссис Брэдли, которая ускользнула через дом и вернулась к себе в машину, дождалась, когда игра закончится, а затем просунула в дверь записку. Невозмутимые слуги подняли ее и доставили прямиком сэру Адриану, который прочитал записку, выругался и смял ее. Она гласила:
«Пусть Гэвин попросит барменов и тех, кто распоряжался на кухне в павильоне, объяснить пропажу еды во время матча с пациентами лечебницы для душевнобольных и матча с Бруком».
После этого миссис Брэдли отправилась к себе домой, в Вэндлс-Парву. Она знала, что Гэвин найдет ее, а родственники наверняка заглянут выпить в ее компании, прежде чем разъедутся по домам. Гэвин, заранее предупрежденный о провокационном содержании записки миссис Брэдли к сэру Адриану, небрежно заметил тем вечером:
— Я поговорил с этими ребятами. Говорят, они решили, что еду стащил кто-нибудь из сумасшедших. Сэру Адриану они об этом ничего не сказали, не зная, какой будет его реакция. Так или иначе, он никогда особенно не следил за едой, только за спиртным, а его не тронули. Раньше я уже спрашивал, не подозревают ли они, что кто-нибудь — возможно, бродяга, — ночует в павильоне, но они твердо заявили, что там никто не бывает. Так или иначе, я понял, что вы имеете в виду.
— И что же? — спросил Годфри Лестрейндж, который навестил тетушку после матча, по дороге к себе домой в Оксфордшир.
— Хотя математически не доказано, что два и два составляют четыре, нередко именно так и обстоит дело, — ответила миссис Брэдли.
Глава 20
Эхо из Ветвоуда
— Не бойся за меня, Мэриан, — вот все, что она сказала. — Я могу забыться при таком старом друге, как мистер Гилмор… но я сумею быть сдержанной при сэре Персивале Глайде.
Уилки Коллинз. Женщина в белом
— Даже сейчас трудно понять, как мы намерены докопаться до истины, — сказал Гэвин, когда они с миссис Брэдли остались одни. — Ввиду того, что близнецы совершенно одинаковые, кто способен определить, кого именно, Фрэнсиса или Дерека, он видел в конкретный момент, в день смерти Уитта? Да, вашу теорию я помню. Вы считаете, что Фрэнсис прибыл в Мид в день матча с лечебницей для душевнобольных, затесался в толпу зрителей, замаскировавшись с помощью накладных усов или еще какой-нибудь такой же очевидной, сколь и дурацкой уловки, а брат встретил его в павильоне, когда команда и зрители уехали, и, вероятно, под покровом темноты провел в дом и уложил в свою постель. Как обычно, братья все продумали, так что Фрэнсиса никто не заметил. В поместье он остался дожидаться матча с Бруком и воспользовался случаем, чтобы убить Уитта. А потом просто покинул дом деда через входную дверь и вернулся в Ветвоуд. Вы, конечно, видите, в чем загвоздка?
— В мисс Хиггс, которая до сих пор не упоминала о том, что Фрэнсис когда-либо исчезал надолго. Но знаете, она все-таки сделала это.
— И когда же? Мне самому и в голову не приходило связать пропавшие жестянки еды с присутствием Фрэнсиса.
— Из близнецов вечно голодным был он, — весьма непоследовательно заметила миссис Брэдли. — Но вернемся к мисс Хиггс: помните, она говорила, что сомневалась насчет Фрэнсиса.
— О да, ей не верилось, что он столкнул ее в воду и, по ее словам, с крыльца почты. Полагаю, это означает, что за свое сотрясение и сломанную ногу она винит Дерека. Но не понимаю, какая нам от этого польза. Ведь мы уже знаем, что близнецы менялись местами.
— Она говорила еще кое-что. Неужели не помните? Она сказала, что никогда бы не подумала, что Фрэнсис способен где-то пропадать всю ночь.
— Да, но она имела в виду лишь тот случай с девушкой, которая впоследствии вышла замуж и переселилась куда-то.
— Это мы так все время считали. Мы машинально восприняли это именно так. Но видите ли, смысл здесь совсем иной. Эти слова могут означать, что он пропадал где-то всю ночь перед тем, как убили Уитта!
— Но еда, кажется, исчезла после матча против лечебницы для душевнобольных, и если это правда, значит, Фрэнсис Кокс отсутствовал дома в течение двух ночей. Неужели мисс Хиггс не сказала бы об этом?
— Не забывайте, что ей пришлось бы выгораживать себя. Она не сообщила об отсутствии подопечного. И полагаю, она, в точности как и мы, пришла к выводу, что он…
— Опять волочится за юбками? Да, понимаю. Ей пришлось бы отвечать, если бы выяснилось, что он куда-то исчезал на две ночи. Видите ли, матч с лечебницей состоялся во вторник, следующий день был свободен, а матч с Бруком, когда убили Уитта, назначили на четверг. Значит, Фрэнсис провел ночь вторника и среды в Миде, и поскольку нам известны даты, давайте освежим воспоминания мисс Хиггс.
— Конечно, может оказаться, что он отсутствовал дома лишь ночью во вторник, — задумчиво произнесла миссис Брэдли. — Возможно Дерек, давно привыкнув меняться с братом местами, явился в Ветвоуд в среду вечером и занял место брата. Факт отсутствия Фрэнсиса-Дерека на протяжении всего четверга мог встревожить мисс Хиггс, но вряд ли вызвал ее удивление. Помните, нам с самого начала говорили, что Фрэнсис «одиночка».
— А-а, — протянул Гэвин, — об этом я не подумал. А теперь давайте еще раз побеседуем с мальчишкой, от которого мы узнали про укрытие Кэмпбелла.
Мальчишка был дома, но его отец оказался несговорчивым.
— Я не позволю втягивать сына ни в какие расследования.
— Его никто и не втягивает. Но есть один момент, который он может нам прояснить. Вы разрешите нам поговорить с ним?
— Ему всего двенадцать.
— Я знаю. Но поверьте мне, мы не станем его пугать, появляться в суде ему не придется. Я просто хочу уточнить одну дату.
— Вряд ли он ее назовет. С цифрами у него беда.
— И тем не менее, думаю, будет лучше, если вы разрешите мне повидаться с ним. Я в самом деле не собираюсь его пугать. Ведь он уже однажды виделся с нами, и мы с ним знакомы. А речь идет о расследовании убийства. Разумеется, никто не хочет, чтобы убийца остался безнаказанным, — Гэвин говорил настолько серьезно и решительно, что его собеседник сдался.
— Можно мне остаться здесь, пока вы будете его расспрашивать?
— Конечно. Мы нисколько не возражаем.
— С другой стороны, он сможет говорить свободнее, если меня не будет рядом.
— Решение за вами, — самым серьезным тоном ответил Гэвин. — Обещаю вам, что вашего мальчика ни во что не втянут. Мне просто требуется некоторое подтверждение.
— Насчет чего?
— Ну, скажу только, что я, кажется, сел в лужу в разговоре с вашим сыном.
Норфолкский труженик медленно расплылся в улыбке. И успокоился.
— Я сам был мальчишкой, — вежливо отозвался он, а потом, громко зовя сына, оставил миссис Брэдли и Гэвина одних в гостиной. Куда меньше, чем через минуту, неловко, бочком вошел его свежеумытый сын.
— А, вот и ты, — воскликнул Гэвин. — Послушай, сынок, мы насчет укрытия мистера Кэмпбелла. Помнишь?
Мальчишка насупился.
— Кровь, — вмешалась миссис Брэдли, усмехаясь ему, как Феджин — Оливеру Твисту. — Кровь в укрытии. Мальчишкам нравится кровь?
Ее маленький собеседник расплакался, но скорее от желания быстрее отделаться, чем из-за тревожных воспоминаний, навеянных ее словами.
— Что-то случилось, да? — мягко спросил Гэвин. — А вы с мальчишками никому не сказали, потому что боялись мистера Кэмпбелла?
Мальчик уставился на него.
— Мы с мальчишками ничего не видели в укрытии мистера Кэмпбелла, — заявил он. — А ходить туда перестали потому, что нашли другое место.
— Но ходить туда все-таки перестали.
— Ага. Уилли Тэтфорд сказал, что нечего там больше делать.
— Значит, Уилли тоже не любит кровь.
— Уилли говорит, что ходить туда — плохая примета.
— А сколько Уилли лет?
— Тринадцать.
— А, вот как. Ладно, сынок. На этом все.
Вернулся отец и угрожающе навис над Гэвином.
— В чем вы обвиняете моего мальчика?
— Абсолютно ни в чем. В укрытии мистера Кэмпбелла неподалеку отсюда было совершено убийство, а мальчики привыкли играть в тех местах.
Отец взял сына за воротник.
— Ну-ка, Билли, рассказывай офицеру и леди все, что знаешь.
История, которую они услышали от мальчишки, оказалась именно такой, какую они и ожидали, а даты, которые он назвал им без каких-либо подсказок, совпадали с уже известным временем убийства Кэмпбелла. Мало того, кроме следов крови возле входа в укрытие ребятня нашла орудие убийства — тяжелый ком армированного бетона, вероятно, от разрушенного бомбоубежища, как предположил Гэвин. Острые края этого орудия раскроили Кэмпбеллу череп и вызвали кровотечение.
Мальчики закинули бетонный ком в ил у берега реки, видимо, по глупости предположив, что если они приведут к укрытию полицию, то их непременно позовут давать показания в суде.
— Обломок бомбоубежища, возможно, разрушенного бомбой, — повторил Гэвин позднее. — Как я и сказал, когда мальчишка описал этот бетонный ком. Надо выяснить, откуда он взялся, и начнем мы с Грейт-Ярмута, где, как нам известно, находился Фрэнсис Кокс в то время, когда убили Кэмпбелла. И у нас нет доказательств, что Дерек ездил туда. В сущности можно почти с полной уверенностью утверждать, что в июне он никак не мог сделать этого, поскольку имел возможность оставаться с братом и мисс Хиггс, лишь когда сэр Адриан в середине августа уезжал охотиться на тетеревов.
— Согласна, — кивнула миссис Брэдли, — как и с тем, что к моменту совершения двух убийств близнецы довели до уровня искусства игру в подмену одного другим. А еще я думаю, что нам пора разыскать Соню.
— Соню?
— Одну из племянниц мистера Дарнуэлла. Ту самую, которую мистер Кэмпбелл расспрашивал о ее альтруистичном, но любящем дядюшке.
Гэвин рассмеялся. Дарнуэлл, который живо интересовался убийством Кэмпбелла и тем, как оно было совершено, дал им постоянный адрес и полное имя Сони, которую Гэвин и нашел после непродолжительных поисков в труппе, гастролирующей на взморье. Соня мало что сумела добавить к тому, что уже было известно им. Однажды Кэмпбелл явился в бунгало Дарнуэлла (убедившись, что сам Дарнуэлл ушел) под предлогом занять молока, Соня выполнила его просьбу, они разговорились. Кэмпбелл начал расспрашивать ее о Дарнуэлле, но она отказалась отвечать. Тогда он стал, как она выразилась, «распускать руки», и она выгнала его.
— Еще один вопрос, мисс дю Бонне, — попросил Гэвин, — и я надеюсь, вы не оскорбитесь, если он будет довольно откровенным. Вам не доставлял каких-нибудь неприятностей юный Кокс, который живет в первом из бунгало?
— Фрэнки Кокс? Господи, да нет же! Бедненький, он такой красавчик, особенно как разденется, чтобы искупаться, поглядывает на меня и волнуется — ну, вы же знаете, какие они, эти милые мальчики!.. Но несмотря на все это, ничего такого у меня с ним не было и быть не могло, ведь он же глухонемой. Как вспомню, не по себе становится. Понимаете, я впечатлительная, а когда девушка впечатлительная, как я…
Так что этот разговор не принес никакой пользы, только подтвердил, что за время пребывания Сони с Дарнуэллом в бунгало у мисс Хиггс оставался, вероятно, настоящий Фрэнсис Кокс, но поскольку указанные даты роли не играли, Гэвину казалось, что он впустую тратит время.
— А вот и не впустую! — возразила миссис Брэдли, когда он прилежно пересказал ей весь разговор. — Наконец-то у нас есть непредубежденный и независимый свидетель, который, если повезет, сумеет отличить одного близнеца от другого.
— Но каким образом? Если бы она переспала с ним или еще что, она могла бы… и даже в этом случае только могла бы… и даже если она это сделала, не понимаю, как при нынешних обстоятельствах она отважится сказать нам, каким образом узнала про разницу.
— Она видела его купающимся. Вернитесь и выясните, не заметила ли она какой-нибудь особой приметы. Не забывайте, что он попал в страшную аварию, в которой погибли его родители. Что-нибудь должно было остаться. Попробовать стоит. Видите ли, если мы только сможем объяснить близнецам, что в состоянии отличить одного из них от другого, вся их сила, как из волос Самсона, улетучится. Они рискуют вести себя так, как сейчас, лишь потому, что никто не различает их.
— Вы, кажется, говорили что-то об испытании ведьм водой, да? Бросьте их обоих в реку и посмотрите, который выплывет, — усмехнулся Гэвин. Миссис Брэдли невесело улыбнулась.
— Фрэнсис наверняка уже научил брата плавать, — сухо объяснила она. — Грубо говоря, надо было спохватиться раньше, чтобы поймать близнецов.
Соня, к которой еще раз обратился скептически настроенный Гэвин, почти ничем не смогла помочь.
— Да, я наблюдала за ним. Он прекрасно плавает, — сообщила она, — и конечно, из одежды на нем были только маленькие купальные трусы. А его кожа прелестна, такая кремово-загорелая, никаких волос на груди, то есть вообще никаких. Хотя за волосами на голове он следил, не то что другие мальчишки, но это и не удивительно, ведь они такие красивые, золотистые и вообще.
— Следил за волосами?
— Ну, он всегда надевал такую шапочку, как у игроков в водное поло.
— Пожалуй, теперь нам поможет старшая сестра из сельской больницы, — решила миссис Брэдли. Эту миссию она взяла на себя.
— Да, ему наложили пять швов. Но врач считал, что шрама не останется, а если и останется, ему достаточно только отпустить волосы, чтобы прикрыть его, — объяснила сестра. — Швы были вот здесь, — она прикоснулась к своей голове повыше левого виска. — Я хорошо запомнила это, потому что часто думала: как повезло этому милому малышу, что его изъян никому не виден.
Тем временем инспектор Коули, на которого Гэвин возложил эту задачу, вместе с подчиненными установил происхождение бетонного обломка, послужившего орудием убийства Кэмпбелла. Когда Гэвин известил об этом миссис Брэдли, она усмехнулась и спросила, намерен ли сэр Адриан остаться в Миде вместе с внуками теперь, когда он вернулся туда. Гэвин, уже хорошо зная ее, ответил вопросительным взглядом. Она многозначительно кивнула. Его лицо прояснилось.
— Если я правильно вас понял, — произнес Гэвин, — в том, что касается убийства Кэмпбелла, дело осталось за малым. Мне следует арестовать обоих близнецов и предъявить им совместное обвинение в убийстве Кэмпбелла. Но с чего вы взяли?..
— Этот обломок армированного бетона, вероятно, из бомбоубежища, юноша. Снять с него отпечатки слишком трудно, особенно после того, как он полежал в густом иле, куда его бросили дети. Но если бы мы могли доказать, что бетонный ком, найденный в Ветвоуде, на самом деле был взят из Мид-Хауса, мы с полным правом могли бы задать тем, кто бывает и там, и там, несколько весьма щекотливых вопросов.
— Знаете, Мид ведь не считался опасной зоной, — заметил Гэвин.
— Оттуда недалеко до Саутгемптона. Вряд ли сэр Адриан решился бы на излишний риск, особенно если речь шла о его любимом внуке, хоть он и приезжал домой лишь на каникулы.
Намек был понятен, и хэмпширская полиция, занимающаяся расследованием убийства Уитта, снова посетила поместье сэра Адриана. Бомбоубежище оказалось разобранным, материалы из него нашли применение в альпинарии. Состав «камней» в нем и того комка бетона, которым убили Кэмпбелла, были признаны идентичными.
— Пока что неплохо, — заключил Гэвин. — Наконец мы вышли на финишную прямую. Разумеется, это еще не доказательство, что этот ком принесли из альпинария, но все же весьма ценная косвенная улика.
Глава 21
Эхо близнецов
Там повстречалась богиня со Сном, приходящимся братом Смерти.
Гомер. Илиада
В то время как свидетельств против близнецов становилось все больше, миссис Брэдли получила письмо от своей давней школьной подруги Мейбл Паркинсон.
«Мисс Хиггс пребывает в сильном волнении. Сэр Адриан Кокс официально известил ее, что более не нуждается в ее услугах, но из уважения к ее преданности и заслугам он приобрел бунгало и создал доверительный фонд, который будет приносить ей две сотни дохода в год. Она вне себя от радости, уже посоветовалась с юристами и выяснила, что, по ее собственным словам, здесь все чисто. Будущее мисс Хиггс обеспечено».
Явно заинтригованная миссис Брэдли отправилась в Ветвоуд с визитом к Мейбл Паркинсон и там узнала все подробности, в том числе и то, что мисс Хиггс в тот же день, как получила радостные известия, перебралась в бунгало.
— Она по-прежнему ходит, опираясь на две трости, но настроена чрезвычайно решительно, — объяснила миссис Паркинсон. — От ее недавних предубеждений, из-за которых она не хотела возвращаться в бунгало, не осталось и следа. И право же, Беатрис, твои чеки на ее расходы были чересчур щедрыми. Я намерена вернуть тебе часть средств.
— Ни в коем случае, — отказалась миссис Брэдли. — Я же знаю, ты ни за что не взяла бы деньги у нее. И потом, с моей стороны это был не только альтруизм. Мне просто не хотелось, чтобы она сбежала с места преступления.
— Знаешь, — произнесла Мейбл Паркинсон, с боязливым изумлением уставившись на миссис Брэдли, — я абсолютно уверена, что в школе ты была совсем не такой. Ты запомнилась мне главным образом на гимнастике и крикете, а также тем, что хорошо успевала по математике, английскому, музыке и ловко придумывала, как разыграть мисс Поплуэзер.
Миссис Брэдли с сентиментальной усмешкой заметила, что с тех пор, как миновали их школьные дни, утекло уже очень много воды.
— Но я никогда не думала, что ты будешь так прекрасно разбираться в психологии, — добавила Мейбл, — и заинтересуешься расследованиями преступлений.
На это миссис Брэдли возразила, что она прекрасно разбиралась в психологии мисс Поплуэзер, и это в школьных условиях чаще всего приводило к преступлениям.
— А убийство мистера Кэмпбелла? — продолжала Мейбл. — Как же это все-таки вышло?
— Ну что ж, посмотрим, что мы имеем, — ответила миссис Брэдли, — и тогда ты сама сумеешь объяснить мне.
И поскольку она знала, что по законам братства «галстука старой школы» (который в их случае представляло собой нелепое сочетание золотого, серебряного и лилового цветов), Мейбл ни за что не скажет кому бы то ни было хоть слово, услышанное из уст давней школьной подруги, не получив прежде позволение последней, то продолжала:
— Итак, для начала у нас есть близнецы и два убийства, и каждое из них связано, как указывает место его совершения, с тем или иным близнецом.
Убийства имеют сходство по двум пунктам, но в остальном они различны. Оба убийства были совершены одним и тем же способом. Они стали результатом мощного удара по голове. Однако орудия преступления были разными. В одном случае выбор орудия был разумным, в другом — безусловно глупым.
Крикетная бита, принадлежавшая убитому, была разумным выбором. На ее рукоятке не остается отпечатков пальцев, ее не пытались спрятать, убийца не оставил никаких следов своего присутствия, кроме испачканной кровью биты и трупа. Возможно, он же похитил консервы из крикетного павильона, но нет никаких доказательств тому, что это сделал он, а консервные жестянки, пустые или полные, так и не нашли. По сути дела, убийство Уитта в Миде — почти идеальное преступление. В нем есть лишь один изъян, а именно — подозреваемый Дерек Кокс, который вполне мог иметь мотив для убийства, вдобавок у него отсутствует алиби на момент смерти Уитта.
— Пока что все ясно, — произнесла Мейбл Паркинсон. — Но меня интересует наше убийство.
— В таком случае, обратимся к нему. Здесь мы видим совсем иную картину. Да, способ действий тот же самый: мощный удар по голове. Но наш второй (но хронологически — первый) убийца вносит в свое преступление множество неожиданных штрихов. Он увозит труп с места преступления, но не устраняет следы преступления. Он прячет труп под дном лодки. Он даже заказывает скобы специально для того, чтобы закрепить труп именно так, как предписывает его расстроенное воображение. Кузнец, который выковал эти скобы по его заказу, может даже описать заказчика, и хотя под это описание подходят тысячи мужчин, есть два человека, которые под него не подходят… но об этом чуть далее.
Между убийством в Миде и смертью Кэмпбелла здесь, в Ветвоуде, есть еще одно сходство. Оба убитых были шантажистами. Вдобавок выяснилось, что некогда они водили знакомство друг с другом. Следовательно, есть причины усматривать связь между убийствами: у нас есть братья-близнецы и мотив избавиться от двух шантажистов. Кроме того, у нас есть криминальное прошлое — полагаю, оно точно охватывает два поколения семьи Кокс и вполне возможно затрагивает третье.
Однако в убийствах Уитта и Кэмпбелла присутствуют загадочные обстоятельства. Я говорю сейчас об описании, которое кузнец дал клиенту, заказавшему у него скобы, чтобы закрепить труп Кэмпбелла под дном ялика, и как я уже сказала, кому бы ни соответствовало это описание, есть два человека, к которым оно никак не может относиться.
— Да, близнецы, — согласилась Мейбл Паркинсон и энергично закивала. — Конечно, это же очевидно. Но все равно очень интересно. Продолжай.
— Так вот, это описание — непреодолимое препятствие для в целом логичной версии, которую можно было бы выстроить против близнецов Кокс, и еще один сомнительный момент — явно дурацкое поведение того близнеца (кем бы он ни был), который участвовал в крикетном матче против команды Брука и отсутствовал на поле в момент убийства Уитта. Но если бы он этого не сделал, связь между убийствами Уитта и Кэмпбелла не была бы настолько заметной.
Затем, как видишь, тот факт, что скобы заказывал не кто-то из близнецов, а человек, под описание которого в целом подходит сэр Адриан Кокс, к примеру, исключает всякую вероятность того, что от Кэмпбелла избавились близнецы.
— Я, наверное, совсем глупая, но я ничего не поняла.
— Ну, естественно предположить, что Кэмпбелл шантажировал братьев, зная, что они меняются местами и таким образом дурачат деда, который обожал одного из них и ненавидел другого. Сэр Адриан — самолюбивый и вспыльчивый человек, и он, вполне вероятно, лишил бы наследства даже обожаемого Дерека, если бы выяснилось, что при всей своей любви и неприязни он так и не научился различать близнецов, и что пока настоящий Фрэнсис сибаритствовал в Мид-Хаусе, настоящий Дерек гонялся за деревенскими девушками в Ветвоуде.
— Ох, господи, ну конечно же.
— А если именно сэр Адриан был тем человеком, который закрепил труп под лодкой, это вне всяких сомнений означает: он знал, что близнецы развлекаются, меняясь местами, и воспользовался их игрой в своих целях.
— В каких своих целях?
— Для того, чтобы избавиться от Кэмпбелла и вместе с тем создать впечатление, будто убийство совершил Фрэнсис.
— Но ведь это значило бы… Да, это могло бы означать… нет, такую гнусность трудно себе представить!
Миссис Брэдли мрачно кивнула.
— Я хотела сказать именно то, что сказала. Вот к какому выводу я пришла, — продолжала она, — и никакие детали репутации сэра Адриана мое предположение не опровергли. Помнишь… ах, да, ты же не знаешь! Когда десять лет назад семилетний Фрэнсис Кокс попал в больницу, он сказал медсестре, что в смерти его родителей в аварии виновен его дед.
— Десять лет — долгий срок, никаких доказательств уже не осталось.
— Правильно. Но нечистая совесть — скверный компаньон. И потом, пока сэр Адриан считал, что мальчик глух и нем, он думал, что ему нечего опасаться. Но едва узнал — а как и когда он узнал, нам до сих пор неизвестно, — что мальчик может и слышать, и говорить, с точки зрения старика, у него остался единственный способ защититься — убрать мальчика с дороги, то есть лишить его жизни. Убить его сам он не осмеливался, однако нет никаких сомнений (по крайней мере, у меня) в том, что, по его замыслу, Фрэнсис должен был поплатиться за смерть Кэмпбелла. А если он не собирался вменять в вину Фрэнсису это убийство, ради чего было тогда доставлять труп Кэмпбелла (с таким риском!) к бунгало и крепить его останки там, где их и обнаружили? Закрепленный труп не могло унести даже быстрое речное течение, а как только кто-нибудь попытался бы воспользоваться яликом, или, точнее, опустить выдвижной киль, преступление стало бы явным, и столь же явным подозреваемым оказался бы Фрэнсис Кокс. А когда всплыли бы происки шантажиста Кэмпбелла, которые непременно должны были всплыть рано или поздно при расследовании обстоятельств его смерти, у тех немногих офицеров полиции, которые не спешат с выводами, появился бы и мотив преступления.
— Неужели семнадцатилетнего мальчика приговорили бы к виселице?
— Нет. Но посадили бы в тюрьму на долгий, вероятно, неопределенный срок, и с точки зрения сэра Адриана вся прелесть такого исхода в том, что после этого уже никто не поверил бы осужденному за убийство, если бы он попытался объяснить полиции или кому-нибудь другому, что его дед тоже убийца.
— Какой ужасный замысел! И что же ты теперь будешь делать?
— Посоветуюсь с мистером Гэвином и изложу свои соображения ему и местной полиции. Видишь ли, самый веский из моих доводов заключается в следующем: если бы Фрэнсис Кокс действительно был виновен в смерти Кэмпбелла и он же спрятал труп, он не был бы настолько встревожен, когда его нашли. Какой смысл был с таким трудом, так изощренно прятать труп, если его наверняка должны были обнаружить при первой же возможности? После смерти Кэмпбелла, владельца ялика, им никто не пользовался, кроме самого Фрэнсиса. Но этот момент, разумеется, ускользнул от внимания сэра Адриана.
— Ну что же, — заговорил Гэвин, впечатленный доводами миссис Брэдли, — теперь остается лишь одно. Мы устроим сэру Адриану очную ставку с этим кузнецом, и если кузнец под присягой подтвердит, что скобы ему заказывал сэр Адриан, я арестую последнего и предъявлю ему обвинение в убийстве Кэмпбелла. Как вы говорите, такой риск, как обращение к кузнецу, вполне в его характере. Но это ничем не поможет нам с расследованием убийства Уитта.
— А Уитта убил Фрэнсис, — с полнейшим хладнокровием заявила миссис Брэдли. — В этом я никогда и не сомневалась. Но вряд ли мы сумеем это доказать, разве что с помощью уловки, которую мне очень не хочется применять к близнецам, зная, как они преданы друг другу.
— Вы имеете в виду, арестовать Дерека, потому что у него нет алиби, и тем самым вынудить Фрэнсиса сделать признание? Мне тоже это не по душе, тем более что Уитт, похоже, был отъявленным мерзавцем. Мы уже разузнали о его прошлом, и он, похоже, жил шантажом с тех пор, как поймал на чем-то своего работодателя. Этого человека нет в живых уже пять лет… он покончил с собой, потому что больше не мог выполнять требования Уитта. Так что если будет вынесен вердикт, что убийца или убийцы неизвестны, лично я не лишусь сна и покоя. Ведь как вы говорите, доказательств у нас нет. Разумеется, если какое-нибудь доказательство появится, долг предписывает мне воспользоваться им. Надеюсь, это понятно.
— Разумеется, юноша, но я не верю, что такие доказательства вообще существуют. У Дерека нет алиби, однако в отсутствие мотивов этого недостаточно, чтобы предъявить ему обвинения, — точно так же, как пропажи жестянок с едой из павильона недостаточно, чтобы выдвинуть обвинения против Фрэнсиса.
— Безусловно, мотивом был шантаж.
— А есть доказательства, что Уитт когда-либо шантажировал близнеца?
— Нет, среди бумаг Уитта — никаких. Вынужден это признать. Имена близнецов Кокс не фигурируют ни в одной из них. Конечно, не стоит забывать о необычайно высоком интеллекте Дерека. Он мог найти способ уничтожить часть вещей Уитта, имеющих отношение к его семье.
— Да, это следует принять во внимание, но у нас нет причин полагать, что он действительно сделал нечто подобное.
— Выглядит как особое ходатайство в пользу виновного.
— Убийц я не люблю, но шантажистов — тем более. Большинство убийц, по крайней мере, действуют быстро, а шантаж подобен медленной пытке.
— Но мы не можем действовать под влиянием этих рассуждений, если появятся новые свидетельства.
— Само собой. Я просто высказываю личное мнение. Увы, убийство — человеческое преступление, пусть даже одно из самых отвратительных, но пытки — дело рук дьявола, и ничто из увиденного, прочтенного и услышанного никогда не заставит меня изменить свое мнение о них.
— Я намерен еще раз повидаться с Донахом и заодно узнать, не подскажет ли он нам еще что-нибудь, — решительно заявил Гэвин.
— Он уже дал нам подсказку, которой мы пока не воспользовались, но опять-таки, это не доказательство.
— Я много раз обдумывал то, что сказал нам Донах, но ничего полезного из его слов так и не вынес. Что вы имеете в виду?
— Я говорю о словах «иметь бы мне божка, чтоб было кому поклоняться в сырые дни», — мрачно пояснила миссис Брэдли. Гэвин с привычным недоверием вгляделся в ее глаза, но его вера в ее способности была так велика, что он наскоро записал ее последнюю фразу, решив соотнести ее с остальными сведениями, имеющимися в его распоряжении.
Миссис Брэдли отправилась к мисс Хиггс, уже вернувшейся в бунгало у реки.
— Сэр Адриан знал, когда именно вы возили Фрэнсиса в этом году в Грейт-Ярмут? — спросила миссис Брэдли за чашкой чая, после того, как внимательно выслушала восторженный рассказ хозяйки бунгало о щедрости сэра Адриана. Мисс Хиггс смутилась. Потом вспыхнула. И наконец ответила отрицательно.
— А-а, — коротко отозвалась миссис Брэдли, поднялась и, не добавив более ни слова, удалилась. Мисс Хиггс кричала что-то ей вслед, но она не ответила и не обернулась.
Встретившись с Гэвином, она объявила:
— Конечно же это сэр Адриан пытался убить Малакая Тэтфорда во время регаты. Об этом не следует забывать. Сэр Адриан мог бы убить его ради Дерека, но едва ли ради Фрэнсиса. Должно быть, у старика были основания полагать, что Малакай способен доказать: Фрэнсис не совершал преступления. Но у Малакая, разумеется, таких доказательств не было. Удивительно, на что способна нечистая совесть.
Гэвин растерянно заморгал.
— Поверю вам на слово, — наконец ответил он, — но смысла в божке я по-прежнему не вижу… о, прошу прощения! Вижу, конечно! Слепленные фигурки человека и лодки, когда вы только прибыли в бунгало. А потом Дерек попросил почитать Геродота во вторник, но в среду, когда начался дождь, слепить божка решил Фрэнсис. Однако мы все еще не знаем, был ли Фрэнсис именно тем близнецом, который вылепил человека и лодку. Иначе ваше утверждение, согласно которому в Миде за день до крикетного матча находился Фрэнсис, а не Дерек, было бы приемлемым.
Он радостно усмехнулся, глядя на нее.
— Мне известно, — ответила миссис Брэдли, — что нет никаких доказательств тому, что Фрэнсис находился в Миде и убил Уитта. Вот и хорошо. Я просто считала своим долгом снова напомнить о лепке, вот и все.
Гэвин обратился к местному инспектору по поводу ордера на арест сэра Адриана, но получил его с трудом. Инспектор напомнил, что в случае ошибки полицию ждут крупные неприятности.
— Никакой ошибки быть не может, — заверил Гэвин.
Но в Мид они прибыли слишком поздно, поэтому застали сэра Адриана в библиотеке убитым выстрелом в голову. Револьвер, из которого он был застрелен, валялся на ковре рядом с креслом. На оружии имелись отпечатки пальцев убитого, он оставил предсмертное письмо:
«Выставил мальчишек, чтобы сделать это. Все мои деньги остались Дерри. Наконец-то узнал, как их различить. Думал оставить их обоих при себе, пока могу. Хиггс — добрая душа. Хорошо, что я ее обеспечил. Кэмпбелл угрожал Дерри. Дерри рассказал мне. Пришлось вмешаться. Ни о чем не жалею, только о том, что Дерри поделится с Фрэнсисом».
— «Хиггс — добрая душа», — медленно повторила миссис Брэдли. — Иными словами, мозгов у мисс Хиггс оказалось больше, чем у тех, выше которых я ее ставила…
— Видимо, она предупредила сэра Адриана о том, что сочла решенным делом, — с горечью подытожил Гэвин, обходя труп. Он взял с собой кузнеца, изготовившего скобы. Кузнец при виде мертвого сэра Адриана ужаснулся, но узнал его сразу.
— А теперь главное — не упустить проклятых мальчишек, — добавил Гэвин.
— Значит, вы намерены обвинить Фрэнсиса Кокса в убийстве Уитта?
— Можете не сомневаться. В таких делах сентиментальность ни к чему.
— А я и не спорю, — кротко отозвалась миссис Брэдли. — Вижу, вы поняли, почему у Дерека Кокса не было алиби на момент смерти Уитта.
— Полагаю, он собирался подставить брата.
— А по-моему, наоборот. Уитт представлял угрозу… или близнецы так считали. Жаль, что сэр Адриан не доверился Дереку. Должно быть, он был слишком глубоко уязвлен тем, как они обвели его вокруг пальца, потому ничего и не рассказал даже своему любимцу… особенно потому, что к тому времени уже давно не был уверен, кто из них его любимец. Нет, Дерек боялся за Фрэнсиса, который ради него решился убить Уитта, потому и сделал все возможное, чтобы, если кого-нибудь из них признают виновным, им бы оказался он.
Поиски близнецов были недолгими. Они вернулись в Ветвоуд, где их тела нашли в высоких камышах у берега реки. Даже после смерти они цеплялись друг за друга физически так же крепко, как при жизни были связаны душевно. Их карманы для тяжести были набиты камнями из сада сэра Адриана — жуткий, символичный штрих, которого Гэвин не оценил.
— Уж лучше так, — произнесла миссис Брэдли, словно благословение, глядя с жалостью и ужасом, на двух юношей, прекрасных как боги, в золотых с зеленью нимбах мокрых волос, разметавшихся по траве.
notes
