Глава 16
Взять равные доли полыни, розмарина и лаванды и две горсти синюхи голубой.
Миссис Сара Харрисон. Карманная книга домохозяйки и т. д.
Случайная рыба, одна, действительно клюнула на перьевую мушку, но на крючок не попалась.
Дж. У. Хиллс. Лето на реке Тэст
Как и предполагала миссис Брэдли, Прис-Гарварды отсутствовали. Экономка, под впечатлением от автомобиля, а также от степенной респектабельности облаченного в униформу Джорджа, с готовностью сообщила их адрес, как только прозвучало имя мисс Кармоди. Она хорошо помнила мисс Кармоди. Не так давно та навещала ее и узнала, что Прис-Гарварды находятся в Борнмуте.
— Вероятно, вы помните и мисс Конни Кармоди? — осведомилась миссис Брэдли. — Хотя вы, несомненно, уже давно ее не видели.
— О, я, безусловно, помню мисс Конни, — ответила экономка. А затем поджала губы, как это делают представительницы ее профессии, когда хотят показать, что могли бы расширить свой ответ, если захотят, и надеются, что их попросят это сделать.
— Милая девушка, — небрежно заметила миссис Брэдли.
— Не тот хорош, кто лицом пригож, а тот, кто на деле гож.
С этой не слишком важной информацией об отношениях между Конни и экономкой миссис Брэдли вернулась в машину.
— Как скоро мы можем попасть в Борнмут, Джордж?
— В течение часа с четвертью, если я поеду как обычно, мадам. Я мог бы уложиться и в меньший срок, но…
— Этот меня вполне устроит, Джордж. Мы попадем туда ко времени чая в отеле. У меня такое чувство, что вдова с сыном-школьником придут на чай в отель, особенно в Борнмуте, где чай зачастую так хорош. В самом деле, очень удобно.
Логический вывод миссис Брэдли оказался верным. Без четверти четыре она вошла в гостиную отеля, где проживала миссис Прис-Гарвард, а без пяти четыре туда вошла высокая худая женщина в сопровождении высокого светловолосого мальчика подходящего возраста и села за соседний столик. Миссис Брэдли немедленно к ним присоединилась, что, к большому ее удивлению, не только не вызвало возмущения, а напротив, было встречено с одобрением.
— Ах! — проговорила женщина. — Как это мило с вашей стороны. В отелях так одиноко, не правда ли? Вы надолго здесь остановились? Очень надеюсь, что так.
— Я только что приехала, — не кривя душой ответила миссис Брэдли. — Я живу в Уинчестере в «Домусе».
— Боже великий! Вы должны знать Присциллу Кармоди! Кузину моего покойного мужа. Милая особа. Она, кажется, живет там же?
— Да, вместе с мистером и миссис Тидсон, по-моему.
— Целая колония родственников моего мужа! Моего покойного мужа, как, разумеется, мне следует говорить. Это мой сын, как вы можете видеть по выражению его лица. Бесполезно сверлить меня гневным взглядом, милый. Должна же я иногда немного посплетничать с людьми, до которых тебе, как ты думаешь, нет дела.
— Ну мама! — воскликнул мальчик, вполне понятно шокированный этим бестактным и грубым чтением мыслей.
— Ты, кажется, учишься в школе в Уинчестере? — обратилась к нему миссис Брэдли. — Скажи, ты участвуешь в забегах по пересеченной местности?
— О да, иногда.
— По-моему, от этих игр, в которые они играют, он слишком похудел, — заметила миссис Прис-Гарвард, самоуверенно игнорируя наследственность. — Футбол, крикет, «заяц и собаки», или как там это называется, — почему не пойти на рыбалку, как это делали их отцы? Уверена, мой бедный Артур просто обожал маленькую форель и все прочее, что попадалось ему на удочку. И Итчен — такая красивая река. Она нравилась лорду Грею из Фаллодена, так почему бы и тебе не последовать его примеру?
Последнее предложение она адресовала сыну.
— Она мне нравится, мама, — сказал мальчик. Он повернулся к официанту и заказал чай для троих. — Прошу меня простить. Я хочу сходить за вечерней газетой.
Он удалился, его мать со вздохом посмотрела ему вслед.
— Вдове нелегко воспитывать мальчика, — пожаловалась она. — Он скучает по своим друзьям. Хотел отправиться в пеший поход. Только представить! В Уинчестере учатся очень умные мальчики, и мне кажется, они чрезмерно обременяют свои головы. Артуру гораздо полезнее отдохнуть здесь, только мы вдвоем, но вы не поверите, каких трудов мне стоило уговорить его. Это поистине мука, и каждый год одно и то же. Дети очень эгоистичны.
— Полагаю, поначалу он скучал по Конни Кармоди. Насколько мне известно, они воспитывались вместе.
— Думаю, сперва он действительно по ней скучал. Но это было давно. Сейчас он, наверное, уже забыл ее. Не самая приятная девочка. Очень язвительная и с плохим характером. Видимо, нервный тип.
— Они не видятся?
— О нет. Присцилла этого не хочет, и так как она взяла Конни к себе, я вполне понимаю, что она имеет в виду. Кроме того, не знаю, хорошо ли для нас снова встретиться с Конни. Это оживило бы болезненные воспоминания.
— У вашего сына и Конни?
— Боюсь, что один раз я поступила исключительно эгоистично. Вы ведь знаете, кто такая Конни? Присцилла наверняка вам рассказала.
— Вы о том, что Конни единокровная сестра вашего сына? — уточнила миссис Брэдли.
— Да, именно, — ответила миссис Прис-Гарвард. — Моего покойного мужа мучила совесть в отношении этой девочки. Он считал, что должен обеспечить ее прежде своей смерти — знаете, написать дарственную. Но я подумала и заявила, что незаконный ребенок не имеет права красть у законного и мой сын на первом месте. Было бы крайне несправедливо истощать наследство Артура дарственной, даже если бы его адвокат и позволил, чего, думаю, он не сделал бы, так как поместье передается строго по мужской линии. Вы, естественно, понимаете, что эта влюбленность — я говорю о страсти моего покойного мужа к матери Конни — имела место за два года до нашего брака. Я не хочу, чтобы кто-нибудь подумал…
— Разумеется, нет, — заверила ее миссис Брэдли.
— Артур был очень преданным мужем, — продолжала миссис Прис-Гарвард. — Думаю, Присцилла чего-то ожидала, но она и так свое получает.
— Вы, как я понимаю, подразумеваете компанию и привязанность к ней Конни?
— Я подразумеваю подарок в размере ста фунтов в год, которые идут из личного наследства моего покойного мужа и никак не касаются поместья, — резко сказала миссис Прис-Гарвард. — И если с моим сыном что-то случится, я останусь даже без этой жалкой сотни в год для себя, а этот Тидсон, с которым я никогда не встречалась, унаследует все, что принадлежит Артуру. Этот ужасный Тидсон, или его потомки, если они у него есть, вероятно, и так унаследует все. Артур сказал мне, что думал о своем будущем и собирается посвятить себя церкви. Он верит в безбрачие священства и никогда не женится. Какая странная мысль для мальчика его возраста!
Миссис Брэдли решила, что, учитывая особые обстоятельства, в которых оказался Артур, вполне естественная мысль для мальчика его возраста, но промолчала. Подали чай, вернулся Артур, и беседа перешла на другие темы. Однако при первой же возможности миссис Брэдли вернулась к главному. Это случилось, когда миссис Прис-Гарвард послала сына в номер за библиотечной книгой, которую попросила обменять после чая.
— Я вынужден вас покинуть, — объявил Артур, напуская на себя комичную покорность, но, очевидно, не сожалея о возможности сбежать.
— Очень хорошо, дорогой. Не задерживайся. У библиотекаря есть мой список. Но сначала загляни в книгу, чтобы убедиться, что я ничего в ней не оставила.
Артур пообещал сделать это и ушел. Миссис Брэдли посмотрела вслед его высокой, худой фигуре, а потом вдруг сказала:
— Должно быть, Конни тяжело было узнать правду.
— Правду о чем?
— О своем рождении. О положении незаконного ребенка.
— О, но об этом она ничего не знает! — воскликнула миссис Прис-Гарвард с искренним ужасом. — Уверена, никто не поступил бы так жестоко! В смысле, я Конни не любила, и она всегда была для меня как бельмо на глазу, но, знаете, ни у кого никогда и мысли не возникало, чтобы рассказать ей о ее положении.
— А мисс Кармоди?
— Совершенно точно — нет! Присцилла более чем деликатна. Что хорошего это принесло бы Конни? Она знала, что она не моя дочь, а муж никогда не говорил ей, что он ее отец. В этом я совершенно уверена. Перед самой смертью он сказал: «Думаю, тебе придется рассказать Конни. Держи это в тайне как можно дольше, а когда скажешь ей, постарайся сделать это помягче. Ребенок не виноват». Данную мысль я, разумеется, разделяю со всеми здравомыслящими людьми, — заключила миссис Прис-Гарвард.
Миссис Брэдли склонила голову.
— И Конни никак не могла узнать об этом случайно?
— Что она дочь моего мужа? О боже, нет!
— Сколько человек знало, что она незаконнорожденная?
— Ну помимо нашего узкого круга, вряд ли кто еще. Конечно, этот Тидсон должен был узнать. Его адвокаты написали нашим. Хотя это никак не отразится на его положении, презренный человечишка!
— О, вы знаете мистера Тидсона?
— Нет. Я никогда с ним не встречалась, но знаю, что, доведись нам познакомиться, я бы его невзлюбила.
— «Ничто не могло извинить мистера Коллинза за то, что он имел дерзость наследовать Лонгборн», — процитировала себе под нос фразу из «Гордости и предубеждения» миссис Брэдли.
— О, вы не должны так думать! — немедленно отреагировала миссис Прис-Гарвард. — В этом, разумеется, нет никакой дерзости! Я не настолько предубежденная! Но ходят разные слухи, и я всегда радовалась, что Канарские острова находятся очень далеко отсюда. Разве он не женился на какой-то местной девушке или что-то в этом роде?
— Нет. Его жена гречанка и очень красивая женщина, — ответила миссис Брэдли. — Значит, насколько вам известно, этот мистер Тидсон — единственный человек за пределами вашего ближайшего круга, — в котором все обещали хранить молчание в отношении данного предмета, — который знает, что Конни — дочь вашего покойного мужа?
— Конечно. Конни все всегда знали как Кармоди, даже до того, как Присцилла забрала ее к себе. Это была идея Присциллы, и очень для нас удобная. Но, право слово!..
— Вы недоумеваете, почему я этим интересуюсь, — озвучила миссис Брэдли очевидную мысль своей собеседницы. — Дело в том, что у мисс Кармоди есть основания полагать — из-за странного поведения Конни, — что кто-то сказал девушке правду.
— Тогда это точно Тидсон или его жена. Вероятнее всего, жена. У этих людей нет чувства приличия. Мне жаль, если это случилось. Девушка поймет, что у нее нет никаких прав на Присциллу. Конни всегда была независимой и довольно гордой. Я никогда ее не любила, но и никогда не желала ей зла. Такое открытие — удар для ребенка. По-моему, очень стыдно так поступать!
Миссис Брэдли почувствовала, что ее отношение к миссис Прис-Гарвард меняется в лучшую сторону. Кроме того, она узнала у нее все, что хотела. Глубины злодейства мистера Тидсона, подумалось ей, открылись полностью. Об этом она и размышляла, когда вернулся с библиотечной книгой Артур Прис-Гарвард.
— Спасибо, милый. А теперь мне нужны мои очки, — попросила мать.
— Однако есть еще один момент, — заговорила миссис Брэдли, как только Артур ушел. — К моменту вашей свадьбы Конни было два года. Как вы думаете, не сохранила ли она каких-то воспоминаний о тех двух годах и не могла ли она сама узнать правду?
— До нашей свадьбы она жила у Присциллы. Поэтому та и готова была взять ее снова. Она очень любит Конни. Всегда любила.
Когда чайные приборы убрали, миссис Брэдли предложила матери и сыну совершить автомобильную прогулку, прежде чем она вернется в Уинчестер. Миссис Прис-Гарвард прониклась огромной, хотя, по сути, ни на чем не основанной симпатией к миссис Брэдли — та понравилась ей и вызвала восхищение благодаря тем качествам, которыми не обладала, но каковые с долей актерского мастерства в этот день продемонстрировала. Она приняла приглашение от имени сына, а сама отказалась от прогулки, сославшись на необходимость отдохнуть перед тем, как переодеваться к ужину.
Перспектива осмотра автомобиля смягчила Артура, и он в сдержанной манере выразил, пожалуй, даже удовольствие. Он сам выбрал маршрут по карте Джорджа, и они поехали вдоль реки Стаур до Блэндфорд-Сент-Мэри, а затем в деревню Паддлтон и через Бер-Реджис вернулись в Борнмут.
Первую половину поездки Артур сидел рядом с миссис Брэдли, на обратном пути — рядом с Джорджем. Это был очень знающий мальчик, и беседа не прекращалась. К тому времени как они добрались до самой дальней точки маршрута и вышли из машины, чтобы осмотреть Паддлтон — вдохновивший Томаса Харди на описание его вымышленного Уэзбери, — и зашли в церковь взглянуть на норманнскую купель, миссис Брэдли и мальчик достигли значительного взаимного доверия.
Когда они выходили из церкви, он упомянул Конни Кармоди и спросил, как она поживает.
— Думаю, очень хорошо, — ответила миссис Брэдли.
— Она не… она еще… не простила нас? — Артур искоса глянул на миссис Брэдли, пинком отбросил камешек с дороги, пытаясь придать вопросу небрежность, которая, что было видно, далась ему с трудом.
— Я не знаю. Что бы ты сделал, если бы вдруг встретился с ней?
— Не знаю. Нам было очень весело вместе, когда мы были маленькими. Конечно, прошло уже столько времени.
— Да, я так и подумала, — согласилась миссис Брэдли. — Когда ты участвуешь в кроссах по пересеченной местности, ты всегда один?
— Нет, я никогда не бываю один. И в любом случае Конни вряд ли приедет зимой, верно? И, знаете, я мало бегаю, разве что во время лечения. Я очень много упираюсь. За одно игровое время невозможно все успеть, поэтому у меня нет времени для балдежа, хотя в игры я, конечно, играю.
— Понятно, — кивнула миссис Брэдли.
Больше вопросов она не задавала, и на обратном пути домой Артур с ее подачи и с явной охотой сел впереди рядом с Джорджем.
— Что ты о нем скажешь, Джордж? — спросила миссис Брэдли, когда Джордж накинул плед ей на колени, готовясь начать путешествие в Уинчестер.
— Не могу сказать, мадам. Он кажется вполне приятным юным джентльменом, но толком я не разобрался.
— Да. У меня такое же ощущение. Бедный мальчик! Ему не позавидуешь — ни его отношениям с матерью, ни его богатству, ни ситуации с родственниками, ни призванию.
— Он учится в прекрасной школе, мадам.
— Да. Тогда будем завидовать его школе.
— Прямо в Уинчестер, мадам?
— Да, и как можно скорее.
— Пожалуйста, скажите, — допрашивала Лора миссис Брэдли, закончившую очень поздний ужин, — как вам глаз Элис? Посмотрите.
— И что я должна увидеть? — поинтересовалась миссис Брэдли, осматривая легкий красноватый синяк на левой скуле Элис.
— Я бросила в нее мылом, и вот результат. Мы хотели узнать, как это сопоставляется с синяками Тидсонов и Кармоди, только и всего. Помните? Вы говорили нам о куске мыла, юной Конни Кармоди и призраке.
— Я помню. Но синяки мало что доказывают.
Лора разочарованно надулась.
— Я думала, это может стать отличной ниточкой, — возразила она. — Нет, я не хотела ее покалечить. Кстати, той ночью вы, видимо, попали не в Конни?
— Я и сама хотела бы это знать, — покривила душой миссис Брэдли. — По случайности — хотя мне не хочется тебя разочаровывать, — в привидение попала щеточка для ногтей, а не кусок мыла. Не могу отделаться от ощущения, что от нее синяк образуется легче.
— Понятно, — усмехнулась Лора. — Значит, наш эксперимент признан негодным.
Миссис Брэдли захихикала, и разговор на эту тему прекратился. Поднявшись в тот вечер к себе в номер, она заперлась, перекрыла другие входы и уселась перечитать выписки Джорджа из завещания Прис-Гарварда. На данный момент они не открыли ей ничего нового. Так или иначе, она уже узнала то, что могло сообщить ей завещание, а о том, что Конни единокровная сестра юного Прис-Гарварда, миссис Брэдли сумела догадаться и найти своей догадке подтверждение. Важным пунктом было то, что в случае смерти юного Артура Прис-Гарварда владения переходили к мистеру Тидсону, который оказался ближайшим наследником по мужской линии. В этом был ключ ко всему этому странному делу, решила миссис Брэдли, но совершенно неприменимый ни к чему подозрительному, если только Артур Прис-Гарвард не должен быть убит.
Она сожгла записки в камине, перемешала тонкие почерневшие и свернувшиеся листки, посмотрела в окно, а затем подготовилась ко сну. Уснула она почти мгновенно, и ничто ее не побеспокоило.
На следующее утро миссис Брэдли вышла из отеля рано и в конце Хай-стрит увидела широко шагавшую красавицу Крит Тидсон с непокрытой головой. Миссис Брэдли приложила все усилия, чтобы не нагнать ее. Она невольно гадала, что же такое заставило Крит выйти на улицу, да еще в столь ранний час.
Крит некоторое время постояла на мосту, глядя, как течет под старой мельницей вода. Затем перешла дорогу, но почти сразу же, похоже, передумала и вместо того, чтобы пойти по дорожке вдоль реки, направилась на восток вдоль главной магистрали и, шагая чрезвычайно быстро, вскоре скрылась за поворотом.
Отказавшись от первоначального замысла прогуляться до Сент-Кросса вдоль воды, миссис Брэдли двинулась следом за Крит и поняла, что та запланировала длительную прогулку — по крайней мере, так ей поначалу показалось.
Дело, однако, оказалось более таинственным. Примерно в миле от границы города от главного шоссе отходила на юг боковая дорога, сворачивавшая затем под прямым углом на восток, так что, следуя по ней, можно было снова вернуться в город.
Крит пошла по этой дороге. На повороте стояла машина. Крит начала насвистывать мелодию популярной песенки. Из машины показалась мужская рука, и из руки выпало письмо. Автомобиль, стоявший по ходу движения Крит и приближавшейся миссис Брэдли, уехал. Крит нагнулась, подняла письмо и зашагала вслед за машиной.
Крайне заинтригованная этими маневрами, миссис Брэдли, посчитавшая, что увидела все, что можно было увидеть, немедленно развернулась и вернулась в Уинчестер тем же путем. К тому времени, когда Крит добралась до отеля, миссис Брэдли уже поднялась к себе и спустилась, словно в первый раз за это утро, застав Крит в вестибюле у буфета, на который Томас имел обыкновение складывать газеты и письма для постояльцев.
Крит подняла глаза и пожелала миссис Брэдли очень ясного доброго утра. Было очевидно, что о слежке она не подозревала. Миссис Брэдли ответила с соответствующим воодушевлением и сразу же после завтрака позвонила инспектору Гэвину в гостиницу. Он пришел в «Домус» в четверть двенадцатого, так что это выглядело, будто он просто заглянул на кружечку пива. Она изложила ему условия завещания и подробно пересказала разговоры с Артуром и миссис Прис-Гарвард.
— Но вы все так и думали, — сказал Гэвин, имея в виду выводы миссис Брэдли.
— Вы нашли камень, которым убили собаку? И узнали, кто перенес собаку и когда? — спросила она. — Мне будет интересно взглянуть на камень, когда вы его найдете. Его наверняка — ну, скажем, почти наверняка, — найдут на дне реки. Завтра я пойду рыбачить.
— Я мог бы пойти с вами.
— Нет, нет. Завтра вам, пожалуй, лучше вообще рядом со мной не появляться.
— Хорошо. Простите, что спрашиваю, но вы когда-нибудь ловили рыбу?
— Случалось. Достаточно, чтобы знать, как забрасывать удочку.
— Я одолжу вам своих мушек. Хотите взять мою удочку? Скажите, в чем заключается ваша идея?
— Мне кажется, настало время для убийцы осознать, что я опасна, и получить возможность ударить меня по голове.
— О, но послушайте, вы должны быть осторожны! Нехорошо…
Миссис Брэдли захихикала и ткнула молодого человека в бок.
— Кстати о несчастных случаях, вы все еще не рассказали мне о нимфе, из-за которой так промокли. Помните? Вы пришли в гостиницу…
— И Томас провел меня сюда, в курительную комнату, и не велел ее покидать из-за гостиничных ковров! Да, конечно, я помню. Ну а вы помните, что сразу после пяти пошел дождь?
— Да, разумеется, помню. И вы отправились искать нимфу. Это я тоже знаю. Но где именно вы ее увидели?
— Вы знаете ту маленькую дорожку, которая соединяет Саутгемптон-роуд с новой окружной дорогой? Она идет мимо пруда для купания и через пару мостов. Так вот, рядом с первым мостом есть старый, поломанный деревянный пешеходный мостик, под которым ручей быстрый и гораздо глубже, чем можно представить, но довольно узкий.
Пока не пошел дождь, там было хорошо, — я стоял на деревянном мосту, совершенно бесцельно глядя на воду, когда заметил какое-то движение. Я присмотрелся, — камыши раздвинулись, — и увидел — клянусь! — женскую голову со светлыми волосами, их цвет был между оливково-зеленым и желтизной увядших листьев дикого ириса. В следующую секунду она исчезла, но я услышал смех, а потом восклицание на греческом.
— На греческом?
— На древнегреческом к тому же! «Слишком холодно и промозгло», вот что именно я услышал. По крайней мере, я бы так перевел.
— Похоже на цитату из «Лягушек» Аристофана, не так ли? Мне кажется, что «слишком холодно и промозгло» — строчка из «Лягушек».
— Весьма вероятно. В любом случае я точно знаю, что согласился с этой репликой, когда залез в ручей. Я тогда ни на секунду не задумался! Был озабочен только тем, чтобы найти эту наяду, говорившую по-гречески.
— Она убежала от вас, как только вы вошли в ручей?
— Не знаю, но я ее не нашел. Там оказалось глубже, чем я думал, и течение очень быстрое, а шел я против течения. Я же увидел ее только мельком, но, может, мне это только почудилось. Как бы то ни было, стало ясно, что смотреть больше не на что, кроме старины Тидсона, который очень спокойно рыбачил в зарослях высокого камыша. Между прочим, удочку он забрасывал очень плохо и едва не зацепил меня. Я легко могу поверить, что он поймал собственную шляпу! Я выбрался на берег неподалеку от него и сказал, что видел нимфу и даже слышал, как она разговаривала. Я спросил у него, не заметил ли он какого-то движения, но он ответил, что ничего не видел, кроме очень впечатляющей форели, которую принялся настойчиво описывать с чрезмерной подробностью. Все же он признал, что слышал донесшийся голос, но не обратил особого внимания. Как раз тогда ему показалось, что та особая форель взяла его наживку, и все остальное в мире перестало его интересовать.
— Что за наживка?
— Перо петуха, он сказал. А какое это имеет значение?
— Я бы подумала, что в это время года более уместна мушка-«поденка», только и всего. Но прошу, продолжайте ваш рассказ.
— Ну я уже почти все рассказал. Я почувствовал себя обязанным извиниться перед Тидсоном за то, что гулял там, где он рыбачил, но он, похоже, воспринял это без обиды, и потом я видел, как он начал складывать свои вещи, чтобы идти домой. А я пришел сюда повидаться с вами, вот и все.
— Интересно. Я должна узнать, что мистер Тидсон может добавить к вашему рассказу. Жаль, если после стольких трудов он упустил шанс увидеть свою нимфу. В сущности, я бы назвала это совершенно невыносимым.
Инспектор посмотрел ей прямо в глаза.
— После этой мастерской демонстрации уклонения от ответа скажите, что вы на самом деле думаете? — потребовал он. — Я полагаю, вы хотите сказать, что нимфа, которую я слышал и мельком видел, была миссис Тидсон, но если так, что она замышляла?
— Возможно, пыталась довести себя до совершения самоубийства, — ответила миссис Брэдли.
Гэвин посмотрел на нее, но она, казалось, была совершенно серьезна.
— Накладывайте ваши чары, — сказал он. — Я ваш внимательный и бесхитростный слушатель. Пожалуйста, поделитесь и не скупитесь на теорию. В конце концов, даже атомная бомба началась с теории, я полагаю.
— Так же, вероятно, как и концепция добра и зла, — заметила миссис Брэдли. — В таком случае закуривайте свою трубку, дитя, и давайте устроимся поудобнее. Однако сначала — что насчет собаки?
Гэвин достал трубку.
— Ах да, собака. Я еще поспрашивал о ней местных жителей. Они уверены, что злосчастного трупа не было там во время обнаружения тела Биггина и сразу же после. Ветеринар тоже говорит, что смерть собаки наступила позже, и это согласуется со вскрытием.
Прежде чем эта захватывающая тема получила дальнейшее развитие, в курительную комнату вошел мистер Тидсон.
— Я не могу найти Томаса, — пожаловался он.
— Ах, — проговорила миссис Брэдли, ничуть не обескураженная этим внезапным появлением, хотя Гэвин гадал, сколько мистер Тидсон успел подслушать под дверью. — Вы-то нам и нужны, мистер Тидсон! Теперь вы получили достаточное доказательство присутствия вашей наяды в Итчен. Мистер Гэвин не только ее видел, но и слышал, как она говорила.
— Это была не наяда. Это была Крит, — сварливо ответил мистер Тидсон. — Я сказал ей, что вода слишком холодная и что купаться не разрешено. Я всерьез сердит на нее. Было бы хорошо, чтобы вы поговорили с ней ради ее же блага. Как врач, я имею в виду. Сегодня у нее высокая температура и простуда. Мне не нравится гнусавая жена — крайне раздражает, когда люди сопят и жалуются на головную боль, и целиком по своей вине к тому же! Если ей приспичило купаться, пусть едет в Борнмут. Я не позволю, чтобы она распугивала рыбу!
Миссис Брэдли высказала сожаление о простуде миссис Тидсон и добавила, что купание в Борнмуте приятно, но ездить туда плавать далековато, хотя Конни Кармоди так и делала.
— В любом случае это научит ее, как высмеивать мою нимфу, — продолжал мистер Тидсон. — Я не люблю розыгрыши, особенно касающиеся объектов моего академического интереса.
— К слову о которых, — перебила миссис Брэдли, — я все еще крайне заинтригована теми синяками, которые все вы продемонстрировали наутро после той ночи, когда я швырнула щеточку для ногтей. Вы помните? Я, разумеется, не намекаю, что это было розыгрышем, но было очень похоже.
Мистер Тидсон озадачился.
— Когда вы швырнули?.. — заморгал он, будто ее слова оказались сложными для понимания.
— Да. Непрошеный гость, или мародер, или даже…
Она умолкла, уставившись на него глазами-бусинками.
— Или даже? — храбро спросил мистер Тидсон.
— Или даже убийца вошел в комнату, в которую я переехала из своей, я швырнула мыло — оно выскользнуло, поэтому я схватила щеточку для ногтей, и она попала в цель. На следующее утро у Конни, у вас и у вашей жены и даже у бедной мисс Кармоди — у вас у всех на лице было по синяку. Помните?
— Я помню преступную беспечность Крит. И помню, мы объяснили вам, что произошло. Но почему вы вообще бросали вещи в визитера? Не лучше ли было позвать на помощь прислугу?.. Хотя, может, и нет, это же не частный дом. Вы очень разволновались? Думаю, да. Как это у вас под рукой оказалась щеточка для ногтей?
— Ну Конни пожаловалась на привидения, — объяснила миссис Брэдли, — и мы поменялись комнатами. Мне пришло в голову, что она могла быть жертвой намеренного вторжения, поэтому я решила не ложиться и узнать, что произошло, или, скорее, произойдет ли что-нибудь.
— И кто-то действительно пришел?
— Да, по переходу, что ведет в бомбоубежище, который позже руководство отеля любезно заделало в ответ на мои претензии.
— В самом деле?
— И на следующий день у вас у всех был синяк.
— Даже у Конни! — многозначительно напомнил мистер Тидсон.
— Да, даже у Конни, — согласилась миссис Брэдли.
— Но в комнату в ту ночь входил только один человек?
— Совершенно верно. Только один человек.
— Совпадение, — пожал плечами мистер Тидсон.
— У нее должна быть очень длинная рука, чтобы за одно утро подбить глаза четырем людям, — сказал Гэвин.
Мистер Тидсон незамедлительно к нему повернулся.
— В городе, где в меловом ручье обитает наяда, может случиться все что угодно, — с упреком произнес он.
Но не успел мистер Тидсон продолжить, как услышал, что в вестибюль вошел Томас, и, оборвав свои замечания, он метнулся к двери, чтобы перехватить слугу.
— Есть еще одна вещь, — сказала миссис Брэдли, когда мистер Тидсон, потребовав у Томаса справочник с расписанием поездов, удалился в гостиную изучать его.
Она описала свою утреннюю прогулку, во время которой следила за Крит Тидсон за пределами города.
— И кто-то в машине привез ей письмо? — уточнил Гэвин. — И что вы по этому поводу думаете?.. Задание? Она очень красивая женщина, а Тидсон, думаю, не очень-то волнующий человек.
— Ну какой бы вывод я из этого ни сделала, в этом случае это в основном догадки.
— Значит, вы действительно о чем-то подозреваете… Говорите же! Вы согласились открыть свои карты.
— Верно. Я отнюдь не удивилась бы, если бы в этом письме содержалось послание от Конни Кармоди.
— Но разве не предполагается, что мисс Конни Кармоди не любит и не доверяет Тидсонам? Фактически, как я понял, она боится мистера Тидсона.
— Именно такое впечатление она производила, но в некоторых вопросах их интересы совпадают.
— Вы имеете в виду, что она завидует этому мальчику, юному Прис-Гарварду? А Тидсоны хотят его денег? Хотел бы я взглянуть на это письмо.
— Об этом можно не беспокоиться. Я догадываюсь, что в нем. Вы можете выследить человека, который это письмо привез, но, по-моему, в этом нет необходимости. Если письмо такое, как я думаю, мы получим доказательство по реакции Тидсонов, особенно Крит. Не удивлюсь, если она уже начала уставать от этой истории.
— Полагаю, она ничего не расскажет, даже если мы нажмем на нее посильнее?
— Сомневаюсь. Это превратит ее в соучастницу. Кроме того, что бы она нам ни рассказала, не уверена, что она сможет это доказать. Убийца совершил одну серьезную, но неизбежную ошибку, но, подозреваю, Крит там не было, и, думаю, она не знает, насколько эта ошибка серьезна.
— Что значит — серьезную ошибку?
— Убийство второго мальчика. По-моему, в изначальный план это не входило.
— Ясно. Наверное, этот парень, Биггин, мог увидеть, как совершалось первое убийство. Он, должно быть, ночевал под открытым небом, насколько я могу понять. Вы это имеете в виду?
— Я бы сказала, что почти не сомневаюсь в этом. Мальчик скрывался, как вы говорите, от властей и мог легко стать свидетелем произошедшего. Он мог даже попытаться запугать убийцу.
— В любом случае, это вполне убедительная теория. Но зачем убивать первого мальчика? Зачем убивать юного Грира?
— Возможно, чтобы показать, как легко убить и не быть пойманным!
— Но вы же так не думаете! Должен быть более серьезный мотив.
— Может быть, и есть дополнительный мотив, но нам не от чего оттолкнуться. Если судить по уликам, очевидного мотива нет.
— Тут вы правы! Ничего не сходится. А что скажете насчет собаки?
— Я думаю, что Тидсон нашел ее первым. Она лежала там, где нашли второе тело, или достаточно близко…
— Откуда вы знаете, что ее нашел Тидсон? Это кажется мне додумкой.
— Не показалось бы, если б вы, как Китти, Лора и Элис, видели его за ловлей того старого ботинка. Он делал это, чтобы привлечь к тому месту толпу детей. Он хотел, чтобы собаку нашли и сделали определенные выводы…
— Ну конечно! Что собаку убил сумасшедший садист и что тот же самый человек убил мальчика!
— Точно!
— Что ж, если вы правы, скажу, что дело у нас в кармане. Сам Тидсон и есть убийца, гнусный старикашка! Почему-то я всегда подозревал его. Итак, как мы его прижмем? Я могу спросить его, как он умудрился вымокнуть в ту ночь, но у него наверняка заготовлен для меня правдоподобный ответ.
— Он будет придерживаться истории о своей нимфе, — кивнула миссис Брэдли. — Кстати, думаю, это Конни убила собаку.
— Правда?
— Да. И я бы сказала, что мистеру Тидсону повезло. Этот пес, возможно, спас ему жизнь.
— Своего рода замещение?
— Да, и рационализация. Ее ненависть к мистеру Тидсону опасно глубока.
— Но когда она это сделала?
— После переезда в Льюис. Нужно только спросить в гостинице, когда она там не ночевала. Конечно, они могут не знать, но спросить стоит.
— Спасибо за подсказку. Но все же собака — не мальчики.
— Тем не менее cave canem, — сказала миссис Брэдли.
