Глава 12
– Не понимаю, Тиббет, – сказал сэр Джон Адамсон. – Я думал, дело окончено и закрыто.
– И я на это рассчитывал, – ответил Генри. Он выглядел сильно уставшим, хотя было только пять часов. – Но оказалось, увы, совсем не так. Есть следы барбитуратов в обоих образцах лимонада, которые я послал на анализ. Да, я наливал лимонад из кувшина в пузырек, где до того находились снотворные таблетки майора Мансайпла, но барбитурат в стакане случайностью быть не может. Таблетки леди Мансайпл исчезли, и никто в Крегуэлл-Грейндже не признается, что брал или видел этот флакон, хотя о его существовании знали все. Майор Мансайпл в конце концов согласился на вскрытие, и вот его результат. – Тиббет постучал пальцами по папке, лежащей на столе сэра Джона. – Мисс Мансайпл умерла от сердечной недостаточности, явившейся результатом приема пары таблеток снотворного, что обычному человеку никак не повредило бы. Не подлежит сомнению, что таблетки были растворены в лимонаде.
– Зачем, Тиббет? Вот чего я не понимаю. Причина?
– Могу только предположить, – сказал Генри, – что основанием послужило заявление мисс Мансайпл о том, что она хочет поговорить со мной позже.
– О сверхъестественных явлениях попугаев? Ха! – с силой сказал сэр Джон.
Инспектор вздохнул:
– Знаю, сэр. При такой формулировке это звучит глупо, но…
Сэр Джон взял металлическую линейку и начал набивать татуировку на кожаном столе.
– Мейсон, – напомнил он. – Хватит уже ходить вокруг да около. Скажите мне прямо: что случилось с Мейсоном?
Генри секунду помедлил, затем ответил:
– Я думаю, смерть Реймонда Мейсона была несчастным случаем.
– То есть вы хотите сказать, что кто-то застрелил его по ошибке?
– Нет, я хочу сказать, что он сам себя застрелил по ошибке.
Казалось, сэр Джон сейчас взорвется. Потом, сверхусилием взяв себя в руки, он сказал:
– Мне кажется, вы должны объяснить чуть подробнее, Тиббет.
Генри широко улыбнулся:
– Непременно, – сказал он. – Начну издалека. Реймонд Мейсон хотел купить Крегуэлл-Грейндж.
– Это мы все знаем.
– Он отчаянно жаждал его купить. По какой-то причине Крегуэлл-Грейндж стал для Мейсона навязчивой идеей.
– Хотел утвердиться в качестве земельного аристократа, – сказал констебль и коротко засмеялся. – Зря надеялся!
Тиббет посмотрел на него.
– Да, – сказал он. – Так что Мейсон начал с предложения щедрой цены, а когда получил отказ, увеличил ее. Видимо, прошло некоторое время, пока до него дошло, что Джордж Мансайпл не готов продавать дом ни за какую цену. Следующая попытка наступления состояла в том, чтобы настолько испортить майору жизнь, что он будет счастлив продать дом и уехать во имя покоя и тишины. Главной целью Мейсона было получение запрета на стрельбище, потому что, как он сообразил: для майора Мансайпла это основная радость в жизни, и без нее возникнет искушение… Но у букмекера не получилось, слишком много у майора Джорджа друзей наверху.
Сэр Джон шумно откашлялся и сказал:
– Очень интересная теория. Продолжайте.
– Следующая попытка Мейсона, – сказал Генри, – состояла в предложении руки и сердца мисс Мансайпл. К несчастью для него, она оказалась тайно помолвлена, и он получил не только болезненный отказ и удар по самолюбию, но еще и оскорбления, а также угрозы от жениха девушки. После этого, мне кажется, Мейсон действительно был готов на все. Он решил любой ценой рассчитаться с семейством Мансайпл и любой ценой выжить их из дома.
– Все это очень хорошо, – сказал сэр Джон, – но как он собирался этого добиться?
– Очень умно, – ответил Генри. – Мейсон снова вернулся к мысли о стрельбище. Допустим, что там произошел несчастный случай, потенциально фатальный. Тогда все влиятельные друзья майора Мансайпла окажутся бессильны. Естественно, Мейсон знал об изобретении майора – катапульте для теннисных мячей. Он также с легкостью украл у Мансайпла один пистолет для некоторых экспериментов.
– Как вы, ради всего святого, об этом узнали?
– Майор Мансайпл сообщил о пропавшем пистолете пару недель назад, я нашел его в доме Мейсона. К спуску все еще была привязана бечевка. Букмекер экспериментировал со стрельбой, управляемой на расстоянии.
Сэр Джон начал проявлять интерес:
– Вот как? И у него получилось?
– Я думаю, да, – ответил Генри. – Чтобы выстрелить, большого давления на спуск не нужно – лишь короткий резкий рывок. Идея Мейсона состояла в том, чтобы инсценировать несчастный случай с самим собой в роли потенциальной жертвы. Должно было выглядеть так, будто он уцелел по чистой случайности.
– Получается, он сильно рисковал?
– О нет, Мейсон все проработал заранее. Идея заключалась в том, что во время пребывания майора Мансайпла на стрельбище будет произведен выстрел, который теоретически мог бы задеть человека на подъездной дорожке. На самом деле этот случайный выстрел был бы сделан из узкого окна туалета на первом этаже, где растут кусты рядом с входной дверью. Самого Мейсона защитил бы поднятый капот, а поднять его следовало из-за отказа двигателя. Эту неисправность, конечно, он подстроил сам. Защищенный своим «мерседесом», букмекер находился в полной безопасности. Но попавшая в машину пуля создала бы именно то впечатление, которое требовалось Мейсону. Стрельбище Мансайпла подобного инцидента пережить не смогло бы.
– А кто же должен был выстрелить? У него имелся сообщник?
– Нет. Я же вам сказал: он экспериментировал с дистанционным управлением. Перед тем как уехать из Грейнджа, Мейсон много времени провел в туалете на первом этаже – куда дольше, чем этого требовали бы естественные причины. На самом деле он устанавливал там пистолет. Высунул его в окно, а привязанную к спусковому крючку бечевку прикрепил другим концом к катапульте Мансайпла.
Мы уже не узнаем, как был закреплен пистолет, потому что миссис Мансайпл сделала там уборку раньше, чем я сообразил, как обстояло дело. Но одно ясно: эти катапульты срабатывают по сгоранию фитиля. Мейсон поджег его, выходя из уборной, точно зная, сколько остается времени до срабатывания пружины и последующего выстрела. Наверное, потом он хотел вернуться и устранить следы своего пребывания. Но в результате отдачи после выстрела пистолет, который был приставлен, вероятно, к какому-то предмету – коробке, скажем, или книге, отбросило вперед и он выпал из окна. Этого Мейсон не предусмотрел.
– Что он будет убит, им тоже не предполагалось, – сказал сэр Джон. – Что же нарушило его план?
– Тетя Дора, – ответил Генри.
– Она?
– Я думаю, – сказал инспектор, – Мейсон искренне симпатизировал старой леди. Конечно, в его план не входило, чтобы кто-то оказался раненым, тем более убитым. Сам он был защищен, находясь за поднятым капотом автомобиля, ожидая выстрела, но тут из дома вышла тетя Дора и стала спускаться по ступенькам, размахивая брошюрами. Букмекер, очевидно, пришел в ужас. Она шла прямо на линию выстрела, была в нескольких футах от пистолета. Мейсон знал, что мисс Мансайпл глухая и не услышит, если он крикнет. Остановить старую леди можно было только с помощью знаков – а это подразумевало выход на открытое место. Старушка рассказала, что когда Мейсон ее увидел, то выбежал из-за машины, явно в тревоге, и замахал руками. Он пытался предупредить тетю Дору, чтобы та вернулась. К счастью, она остановилась, но у него уже не оставалось времени вернуться в укрытие – и пистолет выстрелил. Вот так Мейсон и был убит – случайно.
Наступило молчание, затем сэр Джон спросил:
– Тиббет, вы во всем этом уверены?
– Да, настолько, насколько вообще могу быть уверенным. Мне удалось найти в том туалете остатки приспособления Мейсона, хотя там и было прибрано. Выстрел был, несомненно, сделан через это окно, но там никого не было. В это время миссис Мансайпл находилась в холле, говорила по телефону с бакалейщиком, и дверь в туалет была у нее на виду. Епископ отдыхал наверху и спустился немедленно после выстрела.
– Так что только Вайолет могла сделать этот выстрел намеренно? – спросил Адамсон.
– Я думаю, теоретически это возможно, но слишком натянуто, – ответил Генри. – Я говорил с мистером Ригли, бакалейщиком, и он подтверждает, что во время разговора она вдруг сказала, что должна прерваться, потому что ее зовет тетя. Да и вообще, когда епископ спустился, у нее в руке все еще находилась телефонная трубка.
– Вот, значит, как это было. – Сэр Джон вздохнул с недвусмысленным облегчением. – Оружие, обратившееся против стрелка – в буквальном смысле. И никакой загадки.
– Напротив, – возразил инспектор.
– Что вы имеете в виду?
– Две загадки, – ответил Генри. – Первая: почему Реймонд Мейсон так отчаянно хотел купить Крегуэлл-Грейндж? И вторая: кто убил Дору Мансайпл и зачем?
Главный констебль нетерпеливо дернул рукой.
– Я вам уже говорил: Мейсон хотел проникнуть в круги земельной аристократии. Он был богатенький выскочка…
– Вот хотелось бы мне знать, насколько он был богат, – сказал Тиббет.
– Насколько богат? – Сэр Джон коротко засмеялся. – Купался в деньгах.
Наступила короткая пауза, и Генри спросил:
– Мистер Адамсон, вы когда-нибудь выплачивали долги за игру на скачках?
– Мне с моими небольшими ставками всегда везло.
– И все же вы должны были Мейсону три тысячи фунтов.
– Вы уже говорили это, и я снова замечу, что сказанное чудовищная ложь. Мне и в страшном сне не приснилась бы игра на такие деньги. Да и вообще, если бы я был должен Мейсону, почему он ни разу не попросил вернуть?
– Вот именно это мне и хотелось бы знать, – сказал Генри и подался вперед. – Послушайте, сэр Джон! Вы говорили, что не являетесь крупным игроком, но ведь наверняка интересуетесь, сколько денег поставили, выиграли или нет и какой был риск. Вы должны знать свое финансовое положение у Мейсона, хотя бы приблизительно. Или же те досье, что он у себя держал, были чистой выдумкой.
Настало продолжительное молчание. Констебль разжег трубку, уделяя излишнее внимание мелким подробностям. И наконец сказал:
– Ладно, Тиббет, вот как обстоит дело. Положение Мейсона давало ему возможность получать лучшую инсайдерскую информацию. Самые свежие намеки от тренеров и владельцев, и тому подобное. Очень часто – в самый последний момент. Конечно, иногда мне нравилась какая-нибудь лошадь, и я на нее ставил несколько фунтов, в результате выигрывал или проигрывал. Но чаще бывало, Мейсон звонил мне и говорил, что ожидает свежую информацию во время предстоящей встречи. «Только скажите мне, сколько вы готовы поставить, – говорил он. – Десять, двадцать, пятьдесят фунтов? Естественно, я ничего не гарантирую, но думаю, что вряд ли вы проиграете».
– И вы не проигрывали?
– Пару раз терял фунт-другой, но чаще оказывался в выигрыше. Он на следующий день приносил выплаты наличными – бывало, до пары сотен. И всегда предоставлял полный отчет, на каких лошадей за меня ставил, какие были шансы за и против, и так далее.
– Понимаю. И что вы делали взамен?
– Взамен? Не понимаю вас, Тиббет. Ничего не делал.
– Если не считать, конечно, что вы чувствовали себя обязанным пригласить его к ужину, представить его…
– Он являлся моим соседом, – ответил Адамсон, испытывая сильную неловкость. – Я не мог быть невежлив.
– И все же, если не этот стимул, полагаю, ноги бы его не было в вашем доме. Кстати, вы не записывали сделки – на каких лошадей он за вас ставил?
– Господи, конечно же нет. Зачем бы? Все было совершенно просто и невинно.
Генри вздохнул:
– С вашей точки зрения все выглядело совершенно просто и невинно, сэр Джон, я в этом не сомневаюсь. Но факт тот, что Мейсон никогда не был простым или невинным человеком. Он вам рассказывал одну историю и давал деньги. У себя в офисе держал досье, в котором отражал совсем иную картину: вы сильно проигрывали и должны ему приличную сумму. В случае ликвидации конторы вы оказались бы действительно в щекотливом положении: ваше ничем не подкрепленное слово против записей Мейсона.
– Но вы же не предполагаете, что он стал бы меня шантажировать? – в ярости спросил констебль.
– Конечно, стал бы, если было бы выгодно, – хладнокровно ответил Генри. – Но на самом деле я сомневаюсь, что он хоть раз оказал давление подобным образом. Думаю, что все его «личные клиенты» просто подыгрывали ему. Он готов был щедро платить за привилегию обедать в правильных домах и сидеть в нужных комитетах. Однако это, вероятно, стоило ему очень больших денег.
– Что значит «стоило ему»? Это были выигрыши, которые он выплачивал.
– Так он говорил. Несложно после скачки узнать, какая лошадь выиграла, и сказать вам, что вы на нее и поставили. Я предполагаю, что он просто брал деньги со счета фирмы и списывал по статье «Общие расходы». Не удивительно, что Мейсон так рвался купить Крегуэлл-Грейндж.
– Это вряд ли принесло бы деньги ему в карман. Послушайте, Тиббет, он предлагал Джорджу Мансайплу несуразную цену за дом, куда больше, чем тот стоит. Лично я думаю, что Крегуэлл-Грейндж скорее обуза, нежели выгода.
– А вот в этом, – возразил Генри, – вы и ошибаетесь. Крегуэлл-Грейндж – очень, очень ценное имущество.
– Ценное?
– Если знать, где искать.
– И где же?
– Не знаю, – признался инспектор. – Кстати, сэр Джон, вы никогда не одалживали книг у Мейсона?
– Книг? – Сэр Джон определенно был шокирован. – Разумеется, нет! Зачем мне этот порнографический мусор, который читают люди, подобные Мейсону?
– У него много книг Мансайпла – в основном, классика.
– Если вы думаете, Тиббет, что я после тяжелого рабочего дня буду читать греческие или латинские книги в оригинале, то вы серьезно ошибаетесь.
Ирония сэра Джона была размером со слона.
– Ну, ладно, – сказал Генри. – Где-то же она должна быть.
– Кто она?
– «Илиада» Гомера, книга шестая.
Адамсон посмотрел на инспектора с тяжелым чувством.
– Я бы на вашем месте, Тиббет, вернулся в «Викинг» и лег спать. – Он прокашлялся. – Ваша реконструкция обстоятельств смерти Мейсона – работа настоящего мастера. Что касается прочих вопросов – я думаю, хорошо отоспавшись, вы посмотрите на них должным образом. Засунуть не на то место пузырек снотворного мог кто угодно. Я думаю, леди Мансайпл завтра его найдет.
– Еще и пистолет пропал, – напомнил Генри.
– Незаряженный пистолет, как вы мне сами сказали, – ответил сэр Джон. – Думаю, молодой Мейсон просто забыл, куда его сунул. И завтра же он будет в оружейной у Мансайпла, помяните мое слово. – Он встал и протянул руку. – Ну, всего доброго. Надеюсь, что в следующий раз мы с вами увидимся при более приятных обстоятельствах.
– Всего доброго, сэр Джон, – сказал Тиббет.
Он пожал руку главному констеблю и вышел к машине, потирая шею – жест, означающий, что его что-то беспокоит. В данном случае возникла необходимость запросить ордер для обыска дома Джона Адамсона.
– Ну, ладно, – сказал он сам себе, направляя машину к гостинице. – Может быть, этого не понадобится, и я найду искомое в другом месте.
В гостинице инспектора встретила Мэйбл, барменша. Она хотела узнать, оплатит мистер Тиббет свой счет сейчас или утром.
– Мой счет? – удивился Генри.
– Но вы же завтра уезжаете?
– Почему вы так решили?
Мэйбл слегка порозовела и стала изворачиваться. Вскоре выяснилось, что деревенские сплетни постановили: дело Реймонда Мейсона закрыто, и джентльмен из Скотленд-Ярда уезжает.
Инспектор улыбнулся:
– Жаль вас разочаровывать, Мэйбл, но мы остаемся.
– Остаетесь?
– Как минимум на несколько дней. До конца недели.
На пухлом лице барменши вдруг проскользнуло озарение:
– А, вы остаетесь на похороны мисс Доры! Они в пятницу.
– Это верно.
– И не хотите пропустить Праздник в субботу.
– Определенно не хочу, – ответил Генри.
На следующее утро, в среду, инспектор решил приступить к поиску пропавших предметов, которых было немало: таблетки снотворного, пистолет и – странность в таком наборе – шестая книга «Илиады» Гомера в оригинале.
Обитатели Крегуэлл-Грейнджа не слишком рвались помогать инспектору. Все были подавлены и огорчены кончиной тети Доры и окружающей ее смерть тайной.
Эдвин и Джордж несколько раз настоятельно высказали мнение, что старушка вполне могла сама принять снотворное, перепутав его с чем-нибудь. С чем именно, правда, они не могли объяснить, как и то, куда пропал пузырек. В осмотре дома Мод и Джулиан предложили свою помощь, но Генри был вынужден с сожалением ее отклонить. Джордж и Вайолет торжественно заявили, что полное собрание сочинений Гомера, принадлежавшее Директору, было продано Мейсону, включая, безусловно, и третий том. Некомплектные собрания он покупать отказывался.
Никто из членов семьи не выдвинул ни малейших возражений против обыска дома.
Поэтому инспектор и сержант Даккетт провели утомительное и бесплодное утро, ползая на коленях среди кучи мелочей, накопившихся в большом фамильном особняке. И в итоге ничего не нашли.
Во второй половине дня Генри и сержант перенесли свое внимание на дом доктора. Ни сам доктор Томпсон, ни его жена не выразили по этому поводу радости, и Тиббет не сомневался, что общих школьных воспоминаний будет недостаточно для спасения дружбы между Эмми и Изобель. Жаль, ведь в доме ничего интересного найти не удалось.
И снова Генри оказался перед досадной перспективой обыска в Крегуэлл-Мэноре. Он не верил, что сэр Джон Адамсон согласится сотрудничать в этом вопросе. Хотя главный констебль пользуется привилегией вызывать Скотленд-Ярд для помощи в расследовании, при этом он редко оказывается по другую сторону следовательского стола.
Но запугать Тиббета было сложно при всей его внешней доброжелательности. И все же, не из-за трусости, а по разумным соображениям он отложил на время визит в Крегуэлл-Мэнор, чтобы следующий день, четверг, начать с продолжения собеседований с членами семьи Мансайпл.
Когда Генри подъехал по извилистой дорожке к Крегуэлл-Грейнджу в четверть десятого утра в четверг, он не обрадовался, увидев на дорожке несколько машин, среди которых был и автомобиль доктора Томпсона. Инспектор забеспокоился: не заболел ли кто-нибудь?
Он быстро припарковал машину и вышел из нее. Входная дверь оказалась распахнута, и оттуда выбежал доктор.
– Что… – начал Генри.
– Извините, спешу.
Томпсон открыл дверцу своей машины и вытащил что-то вроде наволочки, набитой громоздкими предметами. Схватив ее в охапку – судя по виду, она была тяжелой, – он метнулся в дом. Тиббет пошел за ним, но в дверях столкнулся с крупной дамой, в которой узнал миссис Роджерс, владелицу универсального магазина.
– Пардон, – извинилась она. – Не видела вас. Вы насчет лимонада приехали?
– В некотором смысле, – отреагировал инспектор.
– Ядовитое зелье, – сурово сказала миссис Роджерс. – Мы не хотим, чтобы это повторилось.
– Совершенно согласен, – ответил Генри.
– Ну, надеюсь, вы проследите, а то в прошлый раз несколько человек отравились.
Владелица универмага вышла на дорожку и села в машину. Из глубины дома донесся голос Вайолет Мансайпл:
– Хлам в кабинет!
В дверях за спиной у Генри возник человек. Тиббет обернулся и увидел сэра Джона Адамсона на фоне сияющего солнца. Сэр Джон нес большой ящик и крикнул вопросительно:
– Джемы и варенья?
Тут же из гардеробной, как чертик из табакерки, появилась Мод.
– Консервированные фрукты – в столовую, джемы и варенья – в гостиную, хлам – в кабинет, – бросила она на бегу и спросила у Генри: – Вы что-то хотели?
Инспектор не успел ответить, как девушка скрылась, и вместо нее явился Эдвин Мансайпл, вышедший из гостиной. На ходу он спрашивал:
– Гарри Пенфолд хочет знать, куда «счастливый нырок».
– Извините, Тиббет, – проговорил сэр Джон, протискиваясь мимо. – У меня в машине еще шесть коробок.
В дверях появилась Вайолет Мансайпл.
– «Счастливый нырок» – в гараж, «кольца» – в утреннюю гостиную, – скомандовала она и снова скрылась в кухне.
Из кабинета с пустыми руками вышел доктор Томпсон.
– Еще одну партию, – сказал он радостно и направился на улицу к машине.
За спиной у Генри вошедший Джулиан Мэннинг-Ричардс спросил:
– «Счастливый нырок»?
– В гараж, – ответил инспектор.
– Спасибо, – сказал Джулиан и скрылся в задней двери.
Появились одновременно Мэйбл и Альфред из «Викинга», у каждого объемный груз.
– Домашний джем? – спросила Мэйбл.
– В гостиную, – ответил Генри.
– Хлам? – осведомился Альфред.
– В кабинет.
Тиббет начал ощущать себя как человек на посту.
– И шевелитесь, Альфред, – добавил доктор Томпсон. Он опять пришел от своей машины с набитым мешком в руках. – Все, это последняя партия. – Обращаясь к Генри, он сказал: – Передайте Вайолет, что Изобель приедет позже и привезет консервированные фрукты.
У инспектора за спиной кто-то громко прокашлялся, и послышался голос Фрэнка Мейсона:
– Я тут немножко хлама привез. Вы не знаете…
– Хлам в кабинет, – распорядилась Мод, спускаясь по лестнице.
– А… мисс Мансайпл… я хотел спросить…
– В кабинет, – безжалостно оборвала его девушка. – Викария кто-нибудь видел?
– Он звонил, – отозвалась из кухни Вайолет. – У него машина сломалась.
– Хотите, я его привезу? – с энтузиазмом предложил Фрэнк.
– У вас есть машина? – с интересом спросила Мод.
– Да, конечно. Здесь, на дорожке стоит.
– Ладно, вываливайте хлам в кабинет, а потом можете отвезти меня в викариат.
– Да, конечно, мисс Мансайпл!
– Слушайте, отчего бы вам не называть меня Мод? Как все меня зовут?
– Хорошо, я…
Она подмигнула Генри, а Фрэнку сказала:
– Королева Виктория, как вы знаете, умерла. И Карл Маркс тоже. А мир продолжает жить.
– Panta rhei, – сказал инспектор, понимая, что это несколько злорадно, но он был не в силах удержаться.
Из кухни вышла Вайолет Мансайпл с Джулианом.
– Но он обещал мне отруби для «нырка», – говорила она. – И бросательные кольца.
– Он сказал, что его жена плохо себя чувствует, – ответил Джулиан.
– До чего это неприятно. Где Джордж?
Словно в ответ, прогремела серия выстрелов со стрельбища.
– Ну, знаете ли, – сказала хозяйка. – В такое время… Боже мой, как бы я хотела, чтобы Рамона и Клод были здесь.
– Сэр Клод сказал, что они приедут к ленчу, – ответил Джулиан.
– Будто это чем-то поможет, – сказала Вайолет. Прозвучало так, будто она сердится – насколько может быть недовольным человек со столь мягким характером. – Еще два рта к столу, а главная работа к тому времени уже будет переделана. Милый Джулиан, не могли бы вы найти Мод и попросить ее принести мне список киосков и помощниц? Я буду в кухне.
– Сию секунду.
– Мне кажется, – сказал Генри, – что мисс Мансайпл отправилась в викариат.
– Да нет, этого быть не может, – легкомысленно отмахнулся Джулиан. – Пешком туда далеко, а ее машину в гараже я только что сам разгружал.
«Ну и ладно, – подумал инспектор, – не мое это дело». А вслух сказал:
– Ее подвез Фрэнк Мейсон на своей машине.
На миг Генри показалось, что Джулиан сейчас рассердится по-настоящему – точнее, позволит себе показать злость, поскольку вспыхнувшая в синих глазах ярость была очевидной. Но опасный момент миновал; молодой человек в долю секунды овладел собой, изобразив на лице непринужденную улыбку, и сказал:
– А, ну хорошо, я думаю, это ненадолго. Пойду помогу епископу таскать «счастливый нырок».
– Спасибо, Джулиан, – сказала Вайолет. – И скажите Гарри Пенфолду, что от бочки толку никакого, если не будет отрубей.
– Я скажу, – ответил он и направился на задний двор.
Миссис Мансайпл посмотрела на инспектора серьезно и сказала:
– Простите меня, пожалуйста, мистер Тиббет, но я сейчас просто не в состоянии вспомнить, зачем просила вас приехать.
– Вы не просили, – ответил Генри.
– А, это действительно все объясняет… но нет, я же все-таки просила!
– Вы действительно не просили, миссис Мансайпл. Это я сам…
– Ваша очаровательная жена! – твердо сказала Вайолет. – В ее голосе слышалась интонация организаторши процесса, которую Генри узнал и испугался. – Вес викария.
– Простите, не понял?
– Угадать вес викария. Шесть пенсов за догадку, а угадавшему пирог от мисс Уайтхед в качестве приза.
– Но…
Миссис Мансайпл положила ладонь на рукав инспектора.
– Сегодня утром, когда Гарри Пенфолд мне сообщил, что Элизабет свалилась с простудой, я оказалась в безвыходном положении. Ломала голову, кто может заняться весом викария. И тут вдруг я сообразила: миссис Тиббет!
– Вы хотите сказать…
– Я знаю, что она не откажется, – сказала Вайолет медовым голосом. – Это же очень просто. Ей нужно только принимать шестипенсовики и записывать имена и предположения. Вот, смотрите! – Она говорила так, будто действительно была захвачена врасплох. – Вот мой список, который я просила Джулиана передать Мод, чтобы она… а вот он, в холле. Давайте посмотрим. Конкурс «Вес викария»… вычеркиваю миссис Пенфолд и вписываю миссис Тиббет.
– Я должен буду ее спросить, – сказал Генри в сомнении.
– Конечно, должны, – ответила миссис Мансайпл тоном великодушного победителя. – Но я знаю, что она не откажется.
– Хлам куда? – спросил жизнерадостный голос.
– В кабинет, – машинально ответил инспектор.
Открылась дверь кухни, в холл заглянул румяный человек в твидовом костюме.
– Насчет отрубей, миссис Мансайпл, – сказал он.
– Да, Гарри. Что там с отрубями? Вы обещали…
– А получается вот как. Если можете кого-нибудь послать к большому амбару на земле Тома Родда…
Вайолет обернулась к Генри:
– Сами видите, мистер Тиббет, – сказала она. – Просто ну никак. Вы приезжайте к чаю, здесь будет тогда спокойнее. И Клод с Рамоной тоже будут, – добавила Вайолет, словно обещая редкое угощение.
Генри засомневался, и в этот момент появились один за другим еще четыре человека с вопросами, решить которые могла только организатор.
Инспектор сдался.
– Я понимаю, миссис Мансайпл. Поеду, попрошу Эмми насчет этого конкурса про вес викария.
Вайолет его даже не услышала.
