Глава 9
Филлида Ли и Уотт Хэчетт
– Откуда ты взялся? – изумился Аллейн. – С луны свалился?
– Почти, – жизнерадостно отозвался Найджел, расплывшись до ушей. – Привет, Фокс!
– Здравствуйте, мистер Батгейт.
– «Ребята, как вы живете оба?»
– «Как безразличные сыны земли», – улыбаясь, ответил Аллейн.
– Похоже, тебе позвонила моя дражайшая мамочка, – догадался Аллейн, когда они с другом обменялись рукопожатиями.
– Точно, – вздохнул Найджел. – Как всегда, вы угодили в самую точку, инспектор. Да, любезная леди Аллейн и в самом деле позвонила мне и поведала, что вас досрочно выдернули на службу, словно морковку из грядки; она также высказала предположение, что вы вконец замотаетесь и почти наверняка забудете предупредить нас о том, что уже не сможете вырваться к нам.
– И ты вскочил в машину и преодолел двадцать миль на ночь глядя только для того, чтобы высказать свою радость по этому поводу?
– Опять в «яблочко»! – весело воскликнул Найджел. – Вы читаете мои мысли, как открытую книгу, мистер Холмс. Анджела передает пламенный привет. Она бы тоже приехала, но от долгой езды ее укачивает.
Журналист плюхнулся в одно из вместительных кресел.
– Не обращайте на меня внимания, – провозгласил он. – Подробности расскажете потом. Один из местных фараонов уже раскололся и выложил мне всю подноготную. Потом я позвоню в редакцию и продиктую заголовки. Ваша мать, инспектор, – не женщина, а чудо, – предложила мне переночевать у вас.
– Бедная сумасбродка – она не ведает, что творит, – пробормотал себе под нос Аллейн.
– Бросьте, инспектор. – Найджел прикинулся испуганным. – Вы же безумно счастливы меня видеть.
– Это ни в коей мере не оправдывает наглое вранье, к которому ты прибегнул, чтобы проникнуть сюда. Да, пожалуй, я все-таки велю, чтобы тебя вышвырнули вон.
– Не вздумайте! Если мы развернем это кресло наоборот, я смогу делать записи, оставаясь невидимым. И Фокс сможет вволю буравить упирающегося свидетеля своим гипнотизирующим взглядом. Все пойдет как по маслу – честное репортерское. По рукам?
– По рукам, – с притворной неохотой вздохнул Аллейн. – Это, конечно, противоречит нашим правилам, но порой даже от тебя бывает толк. Топай в дальний угол.
Найджел поспешно шмыгнул в затененный угол, развернул высокое кресло спинкой к комнате и нырнул в него.
– «Я укроюсь тут, – продекламировал он. – Прошу вас, будьте круты».
– Позже я с тобой разберусь, – мрачно посулил Аллейн. – Вот только пикни! Скажите им, Фокс, чтобы присылали нам следующего.
Когда Фокс вышел, Найджел хриплым шепотом спросил, понравилось ли Аллейну в Новой Зеландии.
– Да, – сказал Аллейн.
– Забавно, что вам и там ухитрились подсунуть дельце, – усмехнулся репортер. – Лжеотдых на псевдоканикулах.
– Мне понравилось вести расследование, – признался Аллейн. – Никто не мешал, а журналисты там воспитанные и нос не в свое дело не суют.
– Пф! – возмущенно фыркнул Найджел и замолчал. Впрочем, обижался он недолго. Уже несколько секунд спустя из темного угла вкрадчиво спросили: – Вам хоть удалось насладиться прелестями этой американской сексбомбы на борту парохода?
– Нет, – отрезал Аллейн.
– Да ну! Забавно, что Агата Трой тоже оказалась именно на этом судне. Кстати, леди Аллейн сказала, что на ее портрете вы просто красавец.
– Хватить зубоскалить! – сурово прикрикнул Аллейн, тайком улыбаясь. – Ты уже становишься записным деревенским сплетником.
– Ничего подобного!
– Да!
– А Анджела, между прочим, ждет ребенка.
– Я уже догадался, – усмехнулся Аллейн. – Как, впрочем, и старина Фокс.
– Жутко приятно проорать такую новость перед людьми, которые составляют гордость нашей полиции.
Аллейн снова улыбнулся.
– Как она себя чувствует? – поинтересовался он.
– По утрам уже больше не тошнит. Мы хотим уговорить вас стать крестным отцом. Не возражаете?
– Буду счастлив.
– Аллейн!
– Что?
– Может, хоть немножко расскажете про это убийство? Ведь натурщицу убили, верно?
– Вполне вероятно.
– Как?
– Забили снизу в подиум кинжал, а она, приняв позу…
– Села прямо на него?
– Не будь ослом. Бедняжка легла на него, и лезвие пронзило ее сердце.
– Кто главный подозреваемый?
– Некий Гарсия – ее бывший любовник. Он угрожал ей и хотел ее бросить, хотя раньше довольно долгое время жил за ее счет.
– Он здесь?
– Нет. Отправился путешествовать, пообещав, что рано или поздно объявится на каком-то заброшенном складе в Лондоне, чтобы приступить к работе над мраморной скульптурой «Комедия и Трагедия» для одного из наших театров.
– Думаете, он сделал ноги?
– Не знаю. Судя по отзывам, человек он непредсказуемый, неприятный, крайне распущенный и абсолютно беспринципный во всем, кроме своей работы. В работе же он – гений. А теперь заткнись. Ведут одного из его собратьев по художественной гильдии.
– Скорее, сосестру, – успел шепнуть Найджел Батгейт.
Фокс ввел в библиотеку Филлиду Ли.
Аллейн, который видел девушку всего один раз, за столом, поразился ее крохотному росточку. Мисс Ли была одета в красное платье с замысловатым узором. Подобные платья так давно вышли из моды, что художница – догадался Аллейн – надела его специально, чтобы привлечь внимание. Волосы, разделенные на прямой пробор, были так туго стянуты на затылке, что, казалось, увлекали за собой уголки глаз. Кругленькая мордашка Филлиды была бы совсем простенькой, но пребывание в Слэйде наложило на нее печать загадочной отрешенности. Аллейн учтиво предложил мисс Ли присесть, и девушка, примостившись на краешке кресла, устремила на инспектора напряженный и внимательный взгляд.
– Что ж, мисс Ли, – строго начал Аллейн, – надеюсь, мы вас не слишком задержим. Мне бы просто хотелось получить представление о том, как и где вы провели этот уик-энд.
– Как это гадко!
– Почему?
– Сама не знаю. Но все это так ужасно. По-моему, я уже никогда не буду такой, как прежде. Какой удар! Возможно, время его и излечит, но мне так трудно.
– На вашем месте, мисс Ли, я бы постарался отнестись к случившемуся философски, – заметил Аллейн и тут же, не дожидаясь ответа, продолжил: – Итак, в пятницу днем вы вышли из Татлерз-Энда и сели на трехчасовой автобус. Так?
– Да.
– Вместе с мистером Ормерином и мистером Уоттом Хэчеттом?
– Да. – Мисс Ли потупила взор. Выглядела она ну точь-в-точь как застенчивая школьница.
– Чем вы занялись по прибытии в Лондон?
– Мы отправились на Винсент-сквер, где посидели и попили чаю во «Флэт-Хэте».
– А потом?
– Ормерин предложил прошвырнуться в Вестминстер, где проходит выставка плакатов и афиш. Мы поехали туда, погуляли и встретили несколько знакомых.
– Пожалуйста, назовите их, мисс Ли.
Она привела с полдюжины имен и продиктовала пару адресов.
– В котором часу вы покинули выставку?
– Точно не знаю. Около шести, кажется. Ормерин куда-то спешил. Мы с Хэчеттом поужинали в «Лионе».
Он сам меня пригласил. Потом посмотрели спектакль в «Вортексе».
– Это, кажется, в Майда-Вейле?
– Да. У меня абонемент на двоих. Там идет премьера пьесы Микаэля Саша «Угол падения». Ах, он там такого понаворочал! Впрочем, – произнесла мисс Ли уже спокойно и деловито, точно спохватившись, – в «Вортексе» вообще обожают экспериментировать.
– Да, наверное, – кивнул Аллейн. – А там вы не встретили никого из знакомых?
– Отчего же. Мы поговорили с самим Микаэлем, а также с Лайонелом Шендом – художником-постановщиком. Они оба – мои знакомые.
– Можете дать нам их адреса?
Мисс Ли чуть замялась, потом сказала, что точные адреса проще узнать в самом «Вортексе». Затем Аллейн терпеливо выудил из нее и остальные сведения. Остановилась Филлида Ли у своей тетки на Фулхэм-роуд, а в субботу вечером ходила в кино вместе с Уоттом Хэчеттом.
– Только прошу вас, инспектор Аллейн, не рассказывайте ничего моей тетушке, – взмолилась она. – Видите ли, это ведь она платит за мое обучение у мисс Трой, и если вдруг заподозрит, что мною заинтересовалась полиция, может меня наказать, и я потеряю возможность заниматься живописью. А об этом, – жалобно добавила мисс Ли, – мне даже подумать страшно.
– Что ж, если получится, постараемся этого избежать, – вздохнул Аллейн. Но имя и адрес тетушки тем не менее записал. – Теперь, мисс Ли, вернемся к двум подслушанным вами разговорам…
– Я не хочу, чтобы меня вызывали свидетелем в суд, – поспешно выпалила мисс Ли.
– Возможно, это и не потребуется. С другой стороны, когда речь идет о серьезных преступлениях – а в данном случае дело так и обстоит, – никакие личные возражения в расчет приниматься не могут.
– Но вы ведь не считаете, что Босток, хотя она и набросилась на Соню, способна на убийство?
– Не считаю. Тем более что едва ли не все из ваших коллег были готовы стереть бедную натурщицу с лица земли – по одной и той же причине.
– Я к их числу не относилась. Да и вообще никогда с ней не ссорилась. Спросите кого угодно. Я… я жалела ее.
– Почему?
– Потому что Гарсия обращался с ней по-свински. Боже, какой он тиран! Слышали бы вы его!
– Я уже начинаю жалеть, что не слышал.
– Когда он сказал, что если Соня наконец не уймется, он навсегда заткнет ей глотку. Бр-р-р! Он говорил тихо, но так угрожающе. Я даже испугалась, что он приведет свою угрозу в исполнение немедленно, прямо тогда. Я просто не помнила себя от ужаса. Честное слово!
– Но при этом у вас все же создалось впечатление, что в пятницу вечером они собирались встретиться?
– Да. Соня ведь сказала ему: «Да, если получится». Мне показалось, что они договариваются о том, как бы провести вместе ночь и перепихнуться…
Аллейну показалось, что он ослышался.
– О чем, мисс Ли?
– Ну… – замялась Филлида. – О том, чтобы переспать.
– Понятно. По вашим словам, мисс Ли, вы с Соней ладили. А не рассказывала ли она вам чего-нибудь такого, что может пролить свет на ее взаимоотношения с Гарсией?
Филлида Ли устроилась в кресле поудобнее. По всему чувствовалось, что беседа с инспектором начала доставлять ей удовольствие.
– Что ж, откровенно говоря, сегодня я уже с самого утра пытаюсь вспоминать разные подробности, – сказала она. – Поначалу разговаривали мы с ней мало. Тут вообще все такие заносчивые и важные, что в первое время мне ни с кем не удавалось пообщаться.
Ее круглая мордашка порозовела. Аллейн неожиданно для самого себя посочувствовал девушке.
– Да, вливаться в новый коллектив всегда непросто, – кивнул он.
– Вы правы, – оживилась Филлида. – Тем более когда почти все люди дают тебе понять, что ты им неприятна. Собственно говоря, именно по этой причине я и ушла из Слэйда, мистер Аллейн. Здесь мне тоже сразу стало неуютно. Хотя сама мисс Трой – прелесть. А вот Малмсли, который, кстати, и сам окончил Слэйд, типичный сноб. А Сиклифф – еще хуже. Она даже не замечает других женщин и уж тем более не снисходит до разговоров с ними. А все мужчины так и роятся вокруг Сиклифф, никого больше вокруг не замечая. Но когда она объявила о своей помолвке с Пилгримом, я вздохнула с облегчением. Соня относилась к Сиклифф так же, как и я, – мы иногда судачили о ней, совсем чуть-чуть.
Аллейн мысленно представил их вместе: Филлиду, одинокую и обиженную, и Соню, сгорающую от ревности и оскорбленную. Сидят вдвоем и перемывают косточки ненавистной Вальме Сиклифф.
– Словом, вы с ней подружились, – произнес он.
– Да, в некотором роде. Я ведь не из тех, кто воротит нос от девушки лишь потому, что она простая натурщица. Я вообще считаю, что все люди равны. А вот Соня ненавидела Сиклифф лютой ненавистью. Она обзывала ее самыми грязными словами: на букву «б», например. Она все твердила, что кто-то должен открыть Пилгриму глаза на эту… сами понимаете. Она… она сказала… – Она запнулась.
– Что?
– Не знаю, вправе ли я… Ведь я очень симпатизирую Пилгриму – он такой милый…
– Вы имеете в виду какие-то слова натурщицы о мисс Сиклифф? – уточнил Аллейн.
– О ней? О нет! Против этого я бы возражать не стала. Нет, дело как раз в другом. Просто я не верю, что было время, когда он был влюблен в Соню. Мне кажется, она это просто придумала.
– Что именно, мисс Ли? Она говорила вам, что у нее был роман с Пилгримом?
– Если можно назвать то, что между ними было, романом. Она сказала, что это случилось между ними всего один раз, после какой-то вечеринки. Что ж, я вовсе не считаю, что мужчины и женщины должны подавлять свои инстинкты. Правда, про Пилгрима я бы такого не подумала, но… – Она замялась. – В конце концов, сказал же Гарсия: «Когда хочется кушать – нужно кушать».
Конец фразы мисс Ли произнесла с придыханием и заметно побагровев.
– Вот именно, – закивал Аллейн. – Что ж, все это вполне нормально – вам ни к чему смущаться.
– Да, конечно, но… Словом, мне кажется, у них с Пилгримом все-таки ничего не вышло.
– Тем не менее, по словам Сони, у них была интимная близость?
– Да. Она сказала, что может многое порассказать про него Сиклифф, если он будет себя плохо вести.
– В самом деле?
– Да. Но я все равно не верю, что между ними что-то было. Соня просто пыталась отомстить Пилгриму за то, что он не обращал на нее внимания.
– Вчера вечером вы возвращались на автобусе вместе с Соней?
– Да. С нами были еще Уотт – я имею в виду Хэчетта, – Ормерин и Малмсли.
– Вы не заметили чего-нибудь необычного в ее поведении?
– Нет. Поначалу она кокетничала с Ормерином, а остаток пути вообще проспала.
– Она не говорила, как провела время в Лондоне?
– По-моему, она ночевала у какой-то подружки.
– Где и у какой именно – не уточняла?
– Нет, мистер Аллейн.
– Про мистера Гарсию речи не было?
– Нет.
– Она вообще много рассказывала про Гарсию?
– Нет, я бы так не сказала. Но у меня создалось впечатление, что она каким-то образом… уверена в нем. Хотя она явно приелась ему. Я бы сказала, что она перестала его возбуждать физически. Соня же была в нем уверена и вместе с тем рассержена на него. Впрочем, чего еще ожидать от нездорового человека.
– Она была больна? – удивился Аллейн.
– В некотором роде. Именно поэтому она и совершила этот… этот акт вандализма по отношению к картине мисс Трой. Здоровый человек никогда не докатился бы до такого. Соня, правда, очень просила, чтобы я никому об этом не рассказывала, ведь натурщица не имеет права на болячки. Я сама ничего и не заподозрила бы, если бы в одно прекрасное утро не встретила Соню с абсолютно зеленым лицом. Я спросила, в чем дело, а она ответила, что все дело в позе – очень уж неудобно в ней лежать. Ее тогда стошнило прямо у меня на глазах, представляете?
Аллейн пристально посмотрел на круглую, наивную и довольно хорошенькую мордашку мисс Ли и вдруг осознал, что перед ним ребенок. Простодушное дитя, которое заучило несколько мудреных фраз, вскользь оброненных взрослыми, но не понимает их смысла.
– Что ж, мисс Ли, – произнес он. – Пожалуй, на этом мы закончим нашу беседу. Адрес вашей тети я записал…
– Да, но вы помните, что пообещали мне? В том смысле, что…
– Я постараюсь быть очень осторожным. Скажу, что мы разыскиваем пропавшую в районе Боссикота девушку – богатую наследницу, страдающую потерей памяти. Ваша тетя решит, что перед ней совершенный дуралей, зато я смогу убедиться, что вы провели этот уик-энд в ее обществе.
– Да. Мы были у нее вместе с Уоттом. С Хэчеттом.
– Ах, так вы провели уик-энд вместе?
Мисс Ли покраснела и потупила взор.
– Да, то есть нет. Я хочу сказать, что мы и впрямь были вместе, но не все время. В том смысле, что ночь он провел в другом месте, но обедал и ужинал у нас. В воскресенье он тоже приехал, но уже к обеду. Уотт, конечно, неотесан и грубоват, да и язык у него довольно дикий, но я объяснила тете, что он не виноват. Ведь он из Австралии, а там все такие. Да и наши коллеги держатся с ним недопустимо заносчиво и высокомерно. Его постоянно унижают. Насмехаются над его речью. Мне просто стало его жалко, а они… они – жуткие снобы. Кстати, рисует он и пишет маслом совершенно замечательно!
– А где он останавливался на ночь?
– В частной гостинице неподалеку от нашего дома, тоже на Фулхэм-роуд. В субботу вечером мы ходили в киношку. Ах да, я ведь вам уже говорила.
– Да, благодарю вас. Попросите, пожалуйста, мистера Хэчетта, чтобы заглянул к нам минут через десять.
– Хорошо.
Она встала и посмотрела на Аллейна. Инспектор заметил, что глаза Филлиды увлажнились.
– О, мистер Аллейн! – с завыванием простонала она. – Как это ужасно!
– Да, крайне прискорбная история, – согласился Аллейн и ободряюще кивнул: – Спокойной ночи, мисс Ли.
– Э-гей! – послышалось из темного угла, когда дверь за Филлидой Ли закрылась.
– Чего тебе?
– Я переползу пока к огоньку, а? Уж больно зябко в ваших темных углах.
– Валяй.
Возле уютно потрескивавшего жаркого камина к Аллейну с Батгейтом присоединился и Фокс, все это время безмолвно восседавший за письменным столом.
– Занятная провинциалочка, – усмехнулся Батгейт.
– Святая простота! На кой черт ей сдались все эти модернистские выверты! Послушай, Батгейт, ты ведь у нас современный интеллигент, да?
– В каком смысле? – нахохлился молодой человек. – Если я журналист, меня можно безнаказанно оскорблять?
– А разве среди журналистов нет интеллигентов?
– Отчего же, случается, попадаются, хотя и редко.
– Допустим. Тогда скажи мне: что из всей этой словесной требухи основано на личном опыте, а что почерпнуто из книжек и россказней?
– Вы имеете в виду болтовню этой девицы насчет секса?
– Совершенно верно.
– А что, инспектор, она вас шокировала?
Аллейн смущенно улыбнулся:
– Откровенно говоря, она и в самом деле немного смутила меня.
– Да бросьте, – махнул рукой Батгейт.
– А вы что скажете, Фокс?
– Должен признаться, сэр, что разговоры за общим столом показались мне несколько развязными. Я имею в виду реплики насчет любовниц, прелестей и тому подобное. По-моему, все это чересчур уж откровенно. А эти идиотские словечки! Одно «перепихнуться» чего стоит. Единственное, что отличает всю их гоп-компанию от обыкновенного уличного хулиганья, так это способность красиво изъясняться. Правда, с другой стороны, – задумчиво продолжил Фокс, – вряд ли они в самом деле столь распущенны, как пытаются казаться. Взять, например, эту мисс Ли. Славная девушка из приличной семьи, а пытается строить из себя черт знает что.
– Согласен, – кивнул Аллейн. – Маленькая дурочка.
– Я убежден, что, несмотря на все ее рассуждения о физической любви и интимной близости, она в действительности понятия не имеет, что это такое, – заключил Фокс. – Вот почему она не придала значения тому, что Соню тошнило.
– Да, убиенная натурщица подзалетела – это ясно как божий день, – безапелляционно заявил Батгейт.
– Не обязательно, – заметил Аллейн. – Она могла отравиться. Как бы то ни было, мне кажется немного странным, что наша экс-слэйдовская провинциалочка ничего не заподозрила. Лети в свой угол, Найджел, идет австралиец с бумерангом!
Уотт Хэчетт шагнул через порог в комнату, засунув руки в карманы брюк. Аллейн рассматривал его с почти нескрываемым любопытством – сиднейский забияка выглядел так, будто собирался покорить весь мир. Коренастый и задиристый, он походил на bandido из мексиканского фильма. Смуглая кожа, шапка густых волос, походка вразвалочку, сигарета, словно навечно приклеившаяся к нижней губе, – дешевый гангстер, да и только. А руки красивые, отметил Аллейн.
– Хотите меня, инспектор? – спросил он.
Хэчетт гундосил, едва раскрывая губы, да и языком почти не ворочал, в результате всякий гласный звук удушался, не успев родиться. Тем не менее было в его облике что-то необычайно притягательное. Должно быть, это природная искренность и живость, решил Аллейн.
– Присаживайтесь, мистер Хэчетт, – пригласил он. – Я вас долго не задержу.
Хэчетт не заставил себя упрашивать и резво опустился в кресло. Передвигался австралиец с подчеркнуто неряшливой грацией уличного задиры.
– Угы, – буркнул он.
– Вы, конечно, понимаете, насколько важны для нас ваши показания о положении драпировки?
– Еще бы. Ясно, что тот подлый тип подстроил эту гнусность уже после того, как все, кроме Гарсии и мистера Засранера Малмсли, свалили в Лондон.
– Совершенно верно, – с трудом сдержав улыбку, кивнул Аллейн. – Значит, вас не слишком удивит, если я попрошу еще раз изложить нам ваши наблюдения.
Хэчетт только того и ждал. На этот раз он даже припомнил, что в пятницу вышел из дома и направился в студию в половине третьего – проходя мимо часов в холле, он бросил на них взгляд. Драпировка на подиуме была смята, как будто Соня только что с нее встала. Она оставалась смятой вплоть до самого его ухода.
– А вчера вечером ткань была натянута. Вот так-то.
Аллейн попросил Хэчетта рассказать, как он провел уик-энд. Хэчетт начал с вечера пятницы, который провел в обществе Филлиды Ли и Ормерина.
– После чая мы почапали в театр, который почему-то окрестили «Вортексом». Но пьеса! Господи, в жизни не видел подобной дребедени. Три вонючих козла в течение двух бесконечных часов пререкаются в канальезационном колодце. Если это пьеса, то я – динковый президент Асси. Потом мы встретились с автором этой гальюнатьи. Динковый педераст, возомнивший себя королем. Ню-ют, больше я в ваши театры – ни ногой.
– А вам приходилось прежде бывать в театре?
– Нет, и больше меня туда не заманить.
– Не стоит судить о лондонских театрах по «Вортексу», мистер Хэчетт. Уверяю вас, спектакли, которые в нем идут, так же отличаются от репертуара нормального театра, как, скажем, рисунки мистера Малмсли – от картин мисс Трой.
Австралиец обрадованно встрепенулся:
– Да, по всей динкухе? Может, наш Засранер оттуда и вылез?
Аллейн поспешно отвернулся, чтобы Хэчетт не заметил его улыбки.
– Давайте не будем отвлекаться, мистер Хэчетт, – строго попросил он. – Итак, посмотрев спектакль, вы проводили мисс Ли домой, на Фулхэм-роуд. Так?
– Угы. Проводил и почапал к себе, в соседний отель.
– Кто-нибудь вас видел?
Выяснилось, что у Хэчетта есть не ахти какое, но все же алиби. Покончив с этим вопросом, Аллейн перешел к следующему.
– Вернемся к Гарсии, – произнес он. – Не доводилось ли вам слышать, как Гарсия рассказывал про тот склад, в котором собирался работать?
– Ню-ют, я с этим малым вообще не общался. Он ведь какой-то чокнутый. С ним вроде бы, типа, говоришь, а он тебя не слушает. Я как-то раз ляпнул, что хотел бы, типа, глянуть, когда он начнет мрамор рубить. Статуенок-то у него должен получиться – пальчики наоблизаешь. Так вот, знаете, что этот псих мне ответил? Заявил, что нарочно никому не скажет, где его искать, чтобы никто из нашей «шайки-лейки не мешал ему работать». Вот так-то. Правда, как-то раз проговорился, что это место принадлежит какому-то типу, который учапал за границу. Я случайно слышал, как он говорил это Соне.
– Понятно. Теперь вернемся к вашим поездкам в Лондон и обратно. Не доводилось ли вам сидеть в автобусе по соседству с Соней Глюк?
– Ню-ют. Как можно – после того, как она опоганила портрет мисс Трой! Я бы к ней больше на пушечный выстрел не подчапал. Жаль, конечно, что ее укокошили, но все-таки жутко сволочная была девка. Динковая стервоза. Обращалась со мной как с куском дерьма. И к Асси вечно придиралась. Вот мисс Трой – другое дело. Ух, какая женшеня! Вы знаете, что она оплатила мою путешествию на корабле?
– В самом деле?
– Угы. Она увидела мои пейзажи в Суве. Я ведь приехал туда из Асси, чтобы на работу устроиться. Клевая была должность. Коммивояжер на кондитерской фабрике. Я ведь и костюмчик себе приобрел с первого жалованья, и краски. А потом поцапался с боссом и уволился. Вот так, значит, а мисс Трой разглядела мой талант и привезла меня сюда. Соня же, вреднюка, уверяла, что я ее – мисс Трой – приживальщик. Адольф.
– Альфонс, – со вздохом поправил Аллейн. – М-да, не лучший способ, чтобы охарактеризовать столь бескорыстное деяние.
– А? Угыы! Вот и я ей сказал.
– Удалось ли вам подружиться с кем-либо из учеников мисс Трой?
– Ну, Ли, например, вполне приличная деваха. Скромная, да и разговаривает по-человечески.
– А как насчет мужчин?
– Малмсли я на дух не выношу. Типичный мешок с дерьмом. Французик еще под стол пешком ходит, а Гарсия – чокнутый. Они меня не любят, – с неожиданной враждебностью отчеканил он. – И я плачу им той же деньгой.
– Монетой, – поправил Аллейн. Потом спросил: – А мистер Пилгрим?
– Он – другое дело. Чумовой парнюха. Хоть его старик и лорд, мы с ним ладим. Мы с ним кореша, водой не обольешь.
– А с натурщицей он тоже ладил?
Хэчетт вдруг заметно съежился и увял.
– Не знаю, – угрюмо буркнул он.
– Вы не слышали, чтобы они говорили друг о друге?
– Нют.
– Не замечали, чтобы они разговаривали?
– Нют.
– Значит, про натурщицу вам рассказать больше нечего – кроме того, что вы с ней ссорились?
Серые глаза австралийца сузились, он вдруг по-волчьи оскалился.
– Это ведь не значит, что я ее замочил, – процедил он.
– Разумеется.
– Стал бы я тут петь, что мы с ней цапались, если бы сам ее пришил? Вы что, за олуха меня держите?
– Нет, конечно. Напротив, как умный человек, вы вполне могли попытаться таким образом отвести от себя подозрение.
Оливковая физиономия заметно побледнела.
– Ага, и вы туда же! Зря вы так со мной. Я же с вами начистоту держусь. Одну динкуху толкую.
– Надеюсь.
– Ню-ют, в вашей стране все выворот-нашиворот. Травят у вас иностранцев. Стоило мне динково сказать, что мы цапались с Соней, и вы уже меня чуть ли не в убийцы записываете.
Аллейн вздохнул и устало улыбнулся.
– Разлюбезный мой мистер Хэчетт, – сказал он. – Если вы станете повсюду выискивать, на кого бы обидеться, уверяю вас – от обидчиков отбоя не будет. Разве я хоть раз назвал вас убийцей?
– Я ведь вам одну динкуху толкую, – упрямо повторил австралиец.
– В этом я пока не уверен. Мне показалось, что минуту назад вы были не совсем откровенны. Помните, когда я спросил вас об отношениях натурщицы с мистером Пилгримом?
Хэчетт смолчал. Он только упрямо, по-лошадиному, повел головой из стороны в сторону и глубоко затянулся.
– Что ж, – пожал плечами Аллейн. – Тогда на этом – все.
Однако Хэчетт не встал.
– Не понимаю, с чего вы это взяли, – угрюмо пробурчал он.
– Неужели? Я вас больше не задерживаю, мистер Хэчетт. Мы проверим ваше алиби, а потом я попрошу вас подписать протокол нашей беседы. До свидания.
Хэчетт медленно поднялся и прикурил новую сигарету от той, что почти докурил. Выглядел он бледным и подавленным.
– Не знаю я про Пилгрима, – буркнул он. – Не сука ж я – петь легавым про кореша.
– Значит, вы предпочитаете бросить на него тень подозрения и предоставить нам делать выводы самим? Получается, что вы оказываете мистеру Пилгриму медвежью услугу.
– Слушайте, при чем тут медведи? Выражайтесь по-человечески – я не понимаю, что вы плетете.
– Пожалуйста. Спокойной ночи.
– Пилгрим – чумовой малый. Чтоб он замочил эту лахудру? Ха!
– Послушайте, мистер Хэчетт, – устало сказал Аллейн. – Либо сейчас же рассказываете, что вам известно, либо уходите – в противном случае я попрошу, чтобы вас выдворили. Только не пытайтесь убедить меня в ангельской невинности мистера Пилгрима, иначе мне захочется упечь в каталажку вас обоих.
– Во блин! – сплюнул Хэчетт. – Говорю же вам: он тут ни при чем. А чтобы вы наконец это уразумели, докажу – хрен с вами! Прямо сейчас.
– Отлично, – похвалил Аллейн. – Слушаю.
– Дело в том, что Соня была на сносях, а набрюхатил ее Пилгрим! Ясно?
