Глава 8
Кое-что о Гарсии
– По-моему, наша дама чем-то расстроена, – заметил Фокс, когда Трой вышла.
– Я ее раздражаю, – вздохнул Аллейн.
– Вы, сэр? – изумился Фокс. – Вы, всегда такой учтивый и обходительный? Да вы – само обаяние!
– Спасибо, Фокс, – криво улыбнулся Аллейн.
– Узнали что-нибудь полезное, сэр?
– По ее словам, в субботу днем злополучная драпировка была натянута.
– Н-да-а, – протянул Фокс. – Если она говорит правду, то кинжал воткнули в промежуток времени между пятницей, когда ушел мистер Малмсли, и субботой, когда в студию заглянула мисс Трой. Если, конечно, Малмсли не наврал с три короба. Пока все указывает на одного человека – не так ли, сэр?
– Да, Братец Лис. Именно так.
– Ярд уже приступил к его розыску. Повариха описала мне его внешность, а старина Бейли откопал в студии пару фотографий, где представлена вся их художественная братия. Вот одна из них.
Он выудил из кармана небольшой снимок, на котором была запечатлена мисс Трой с учениками в саду.
– Посмотрите, Фокс, – это натурщица!
Фокс водрузил на нос очки и воззрился на фотографию.
– Да, это она, – мрачно кивнул он. – И выглядит превеселенькой.
– Да, – вздохнул Аллейн. – Превеселенькой.
– А вот этот, стало быть, Гарсия. – Фокс ткнул пальцем в снимок. Аллейн вынул лупу и вгляделся. Худое небритое лицо, всклокоченные волосы, близко посаженные глаза, сросшиеся над тонким носом брови. А вот губы неожиданно пухлые. Гарсия хмуро пялился прямо в объектив. Аллейн передал лупу Фоксу.
– Типичный Тарзан, – сказал он.
– Но если Малмсли и мисс Трой говорят правду, он – убийца, – напомнил Фокс. – Хотя мотив пока неясен.
– Не знаю, Братец Лис. Похоже, девушка была слишком настойчива, требуя, чтобы он на ней женился. Возможно, вскрытие позволит установить причину ее настойчивости.
– Если окажется, что она беременна? – Фокс снял очки и с уважением уставился на шефа. – Да. Наверное. А как вы отнеслись к заявлению Малмсли, что Гарсии якобы стало плохо после того, как он увидел изуродованный портрет красотки?
– Да, это непонятно, – кивнул Аллейн. – Впрочем, вы же слышали комментарий самой мисс Сиклифф по этому поводу. Она считает, что Гарсия от нее без ума – вот и расстроился из-за портрета.
– По-моему, довод звучит неубедительно, – с сомнением произнес Фокс.
– Я склонен к тому, чтобы согласиться с вами. С другой стороны, если это правда, у нас в руках окажется возможный мотив убийства Сони Глюк. Есть и иное предположение, которое может показаться вам еще менее вероятным. Мне, например, кажется, что акт вандализма, совершенный Соней в порыве гнева, настолько потряс художественную душу Гарсии, что он совершил необдуманный поступок. Мисс Трой сказала, что портрет Вальмы Сиклифф был самым лучшим ее творением. – Голос Аллейна едва заметно охрип. – Значит, это был настоящий шедевр. Признаться честно, Фокс, если бы я имел счастье созерцать этот портрет, а потом увидел, что с ним сотворила эта девчонка, мне бы тоже сделалось дурно. Я даже допускаю, что захотел бы собственноручно свернуть ей шею.
– В самом деле, сэр? – невозмутимо произнес Фокс. – Но я все же уверен, что до убийства не дошло бы.
– Это верно, – вздохнул Аллейн. – Но желание у меня бы возникло, это как пить дать.
Он принялся мерить шагами комнату. Потом сказал:
– Вот, мы взбаламутили весь Скотленд-Ярд, Братец Лис. А что, если Гарсия мирно сидит у себя на складе и лепит заказанную вестминстерским театром «Комедию и Трагедию»? Что тогда?
– Тогда мы решим, что либо Малмсли, либо мисс Трой сознательно ввели нас в заблуждение. Кстати говоря, я бы не отнес мистера Малмсли к числу людей, которым я безоговорочно поверил бы на слово. Уж слишком он, на мой взгляд, развязный и наглый, по крайней мере для художника.
Аллейн улыбнулся:
– Очень яркая характеристика, Фокс. Восхитительно! Нет, если Малмсли не солгал, то ловушку подстроили уже после того, как все разъехались в пятницу, но, если верить мисс Трой, до того времени, как она заглянула в студию в субботу днем, чтобы взять этюдник.
– Если, – подчеркнул Фокс.
– Если, – эхом откликнулся Аллейн после непродолжительного молчания.
– Что касается истории с этим портретом, сэр, то наиболее сильный побудительный мотив был, конечно, у самой мисс Трой.
На сей раз молчание затянулось.
– Можете ли вы представить, Фокс, чтобы эта женщина оказалась убийцей? – спросил наконец Аллейн, стоявший у камина. – Причем хладнокровным убийцей. Не забудьте – акт вандализма был совершен за целую неделю до убийства.
– Согласен, сэр: представить этого я не могу. Скажу даже более, это кажется мне совершенно невероятным. На первый взгляд наиболее очевидная кандидатура – Гарсия. Как вы относитесь к показаниям мисс Филлиды Ли? К подслушанному ею разговору? Похоже, что Гарсия и натурщица заранее договорились встретиться в пятницу вечером. Может, она и в самом деле вернулась вечером в студию?
– Да, я уже думал об этом.
– И ведь, если верить мисс Ли, Гарсия всерьез угрожал этой девушке.
– Во всяком случае, мисс Сиклифф, с которой Филлида Ли поделилась своей тайной задолго до случившейся трагедии, ее слов не опровергла. Что ж, попробуем исходить из того, что между Гарсией и Соней Глюк и впрямь произошла крупная ссора. Вы, несомненно, вели записи – посмотрите, как описала ее эта экстравагантная особа мисс Ли.
Фокс вытащил довольно элегантную записную книжку, нацепил очки и зашелестел страницами.
– Вот, нашел. – Он начал медленно читать, расшифровывая свои стенографические значки: – «Гарсия сказал: «Значит, в пятницу вечером?» Соня ответила: «Да, если получится». Потом, немного помолчав, добавила: «Только я больше никаких ее выходок терпеть не стану». «Чьих?» – спросил Гарсия, а Соня ответила: «Этой Сиклифф – чьих еще». Соня вдруг зарыдала и потребовала, чтобы Гарсия на ней женился. Гарсия промолчал. Тогда она снова напомнила ему про пятницу и добавила, что если он ее обманет и на сей раз, она пойдет к мисс Трой и выложит ей все без утайки. Гарсия в ответ угрожающе прорычал: «Если ты наконец не заткнешься, я тебе заткну глотку навсегда, поняла? Делай, что тебе говорят. А сейчас убирайся отсюда!» Вот весь их разговор, сэр.
– Понятно. Мы должны непременно выяснить, что происходило в студии в пятницу вечером. Черт, как некстати, что студия встроена в стену, а единственное окно открывается прямо на подъездную аллею. С другой стороны, если кто-нибудь проезжал мимо окна, то вполне мог услышать обрывки каких-то фраз. В том случае, конечно, если Гарсия и впрямь находился там вместе с Соней.
– Но каким образом ему удалось погрузить и отправить свои вещи? Мои люди опросили уже все службы доставки – никто ничего не знает.
– Да, Братец Лис, я вас понимаю. Что ж, пора приниматься за работу. Мы должны твердо установить, чем занимался каждый из этих людей с полудня в пятницу до субботнего утра. Да, как там Бейли? Пожалуй, лучше мне начать с него.
Бейли с кислой, как обычно, физиономией доложил, что обработка студии закончена. Они с напарником сняли все отпечатки пальцев, сфотографировали царапины на подоконнике, измерили и засняли отпечатки шин на аллее и следы ног, а также сделали их гипсовые слепки. Ключ от студии, висевший на гвозде, был сплошь покрыт смазанными отпечатками. Под подушкой нашли пустую бутылку из-под виски. Чаще всего на подоконнике повторялись отпечатки пальцев с частичками глины. Такие же отпечатки были найдены на бутылке.
– Их, конечно, оставил Гарсия, – сказал Аллейн. – Он работал с глиной возле окна.
В чулане Бейли обнаружил кучу баночек, кистей, бутылочек с терпентином и красками, костюмы и платья, отрезы тканей, копье, старинную абордажную саблю и несколько пустых склянок, в которых, судя по запаху, была азотная кислота. Кроме того, он нашел непонятный предмет, который Бейли описал как «громоздкую штуковину со здоровенной металлической загогулиной и парой роликов».
– Пресс для травления, – догадался Аллейн.
– На полу есть несколько свежих пятен, – продолжил Бейли. – Похоже, от азотной кислоты. Самой кислоты я тем не менее нигде не нашел, хотя пересмотрел все баночки и склянки.
– Хм! – Аллейн приподнял брови и занес эти сведения в блокнотик.
– Вот еще кое-что, – сказал Бейли и, открыв свою сумку, извлек и протянул Аллейну маленькую коробочку.
– О, это, наверное, самый bonne-bouche, – произнес Аллейн.
Взяв коробочку, он раскрыл ее и поднес к свету.
Внутри темнела сплющенная серовато-зеленая лепешка.
– Лепная глина, – произнес Аллейн. – Где вы ее нашли?
– В складках этой шелковой штуковины, которая наброшена на платформу, – сказал Бейли, уныло разглядывая кончики ботинок.
– Понятно, – медленно произнес Аллейн. – Взгляните, Фокс.
Фокс наклонился и всмотрелся. Оба ясно разглядели на кусочке глины совершенно четкий отпечаток пальца.
– Славный пальчик, – произнес Фокс. – Не весь, правда, но уже ни с чем не перепутаешь.
– Если отпечатки, оставленные на подоконнике, и в самом деле принадлежат Гарсии, – хмуро сказал Бейли, грызя кончик ногтя, – то этот – из той же серии.
Воцарилось молчание. Аллейн и Фокс переглянулись.
– Понятно, – сказал наконец Аллейн. – Это уже что-то конкретное.
– Должно быть, сэр, она вывалилась из его комбинезона, когда он натягивал ткань.
– Что ж, вполне возможно.
– Работал он в перчатках. Мы нашли пару следов, которые могли быть оставлены перчатками. На одном из них – частички глины. Мы все сфотографировали, сэр.
– Вы замечательно потрудились, Бейли.
– Что-нибудь нужно, сэр?
– Боюсь, что да, – вздохнул Аллейн. – Найдите комнату убитой девушки и поработайте в ней. Прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик. Кто-нибудь из горничных проводит вас. Если что, немедленно разыщите меня.
– Хорошо, мистер Аллейн.
– Когда закончите там, можете отправляться по домам. Надеюсь, вы оставили человека в студии?
– Разумеется, сэр. Одного из местных парней. Он так и пыжится от гордости, что ему оказали такую честь.
– Простодушный малый. Что ж, Бейли, принимайтесь за работу. Позже увидимся.
– Слушаюсь, сэр.
– А для чего им нужна азотная кислота? – осведомился Фокс, когда Бейли вышел.
– Думаю, что для гравирования, – сказал Аллейн. – Нужно спросить у мисс Трой.
– Похоже, дело в шляпе, осталось только найти Гарсию, – ухмыльнулся Фокс. – Не так ли, сэр?
– Возможно, Фокс. Только давайте повременим с окончательными выводами. Не забывайте – нужно всегда оставлять лазейку для сомнения.
– Но, сэр, как мог оказаться этот кусок глины на месте убийства? Ведь Гарсия вообще не должен был околачиваться возле подиума.
– Да, это верно.
– А по версии Малмсли, выходит, что кинжал могли вставить только в то время, когда все были в Лондоне.
– Да. И тем не менее мы должны точно выяснить, где все они были и чем занимались в Лондоне. Каждый из них. Пора приступить к дознанию. Отправляйтесь в столовую, Фокс, и возвращайтесь с кем-либо из наших уважаемых маэстро.
Фокс послушно потрусил в столовую и вскоре вернулся в сопровождении Кэтти Босток. Кэтти шла с высоко поднятой головой, воплощая истину и справедливость. Ее плотная коренастая фигура была замаскирована вельветовыми брючками, красной блузкой и коричневым пиджаком. Черные прямые волосы, подстриженные а-ля Кромвель, закрывали уши, чуть ниспадая на широкий решительный лоб. Макияж Кэтти наложила довольно небрежно, а глаза ее уверенно поблескивали из-под густо нависших бровей.
Аллейн любезно придвинул художнице кресло, на которое Кэтти тут же и плюхнулась. Фокс мышкой скользнул за стол, приготовившись стенографировать. Аллейн уселся напротив Кэтти.
– Прошу прощения за повторное беспокойство, мисс Босток, – начал он. – Сами понимаете – работы у нас еще непочатый край. Во-первых, мне хотелось бы выяснить вот что: применяете ли вы для каких-либо целей азотную кислоту?
– Для травления, – пожала плечами Кэтти. – А что?
– Мы нашли в чулане отметины, оставленные кислотой. А где ее держат?
– В бутыли на верхней полке. Она помечена красным крестом.
– Нам не удалось ее найти.
– Только в пятницу ее наполнили до самого верха и поставили на прежнее место. Она должна быть там.
– Понятно. Теперь, мисс Босток, мне предстоит проверить, чем занимался каждый из вас в пятницу после обеда. В вашем случае дело обстоит довольно просто. Насколько я понимаю, будучи в Лондоне, вы почти не расставались с мисс Трой. – Он раскрыл записную книжку и положил на подлокотник кресла. – Да, – продолжил Аллейн. – Тут сказано, что вы приехали в клуб, переоделись, а потом поужинали с сэром Артуром и леди Джейнс на Итон-сквер. Оттуда вы отправились на просмотр работ группы «Возрожденный Феникс». Это правильно?
– Да, все верно.
– Переночевали вы в клубе. Кстати, в котором часу вы вернулись в клуб?
– Около часа ночи, – сказала Кэтти. – Меня привезли Джейнсы. Трой задержалась с Джоном Беллаской до закрытия.
– И вы встретились уже за завтраком?
– Да. Потом мы разделились и встретились снова уже на выставке. Обедала я со знакомыми, на которых случайно наскочила: с Грэхемом Барнсом – это известный акварельщик – и его женой. Потом из клуба мы с Трой поехали домой. Она обедала с Джоном Беллаской.
– Так. Что ж, все ясно. Мне, правда, придется еще и самому поговорить с сэром Артуром Джейнсом, чтобы он подтвердил ваши слова. Так уж принято, не обижайтесь.
– Я все понимаю, – снисходительно кивнула Кэтти. – Вы хотите выяснить, не прокрался ли кто-то из нас тайком в студию, чтобы подстроить смертоносную ловушку для этой несчастной дурехи?
– Нечто в этом роде, – улыбнулся Аллейн. – Но я немного знаком с сэром Артуром. Если хотите, я могу сказать ему, что вы потеряли жемчужное ожерелье и хотите узнать, не видел ли он его, или…
– Нет уж, увольте! Скажите ему всю правду. Неужто похоже, что я могу носить жемчужные ожерелья! А уж Джон обеспечит алиби для Трой. Только не перестарайтесь, иначе он примчится сюда на всех парах, уверяя, что сам убил нашу натурщицу. – Кэтти хихикнула и закурила сигарету.
– Понимаю, – сказал Аллейн. И тут же в его воображении всплыла Трой, которая сидела у камина, обхватив голову тонкими изящными руками. Колец на ее пальцах не было. – Кто-нибудь видел вас в час ночи, когда вы вернулись в клуб?
– Меня впустил ночной портье. Не помню, видела ли я еще кого-нибудь.
– Ваша комната была недалеко от комнаты мисс Трой?
– Прямо по соседству.
– Вы слышали, как она вернулась?
– Нет. Она сказала, что легонько постучала в мою дверь, но я ничего не слышала. Спала, должно быть. В семь пришла горничная и принесла мне чай, но ведь это ничего не значит: я вполне могла выбраться ночью, сесть в машину Трой, прикатить сюда, свершить свое черное дело и вернуться в Лондон.
– Это верно, – кивнул Аллейн. – Вы так и поступили?
– Нет.
– Что ж, – вздохнул Аллейн. – Придется порасспрашивать ночных портье, работников гаражей и бензоколонок.
– Желаю удачи.
– Благодарю вас, мисс Босток. Насколько я знаю, сюда вы вернулись к обеду. А как вы провели остаток дня?
– Стряпала статейку для «Палитры». Прямо здесь, в библиотеке.
– В студию не выходили?
– Нет.
– А с мисс Трой общались?
– Да, она несколько раз заходила. Сейчас припомню. Она довольно долго возилась вон с тем ящиком. Перебирала эскизы, сжигала ненужные бумаги. Потом приводила в порядок свой этюдник. Чай мы тоже пили здесь.
Затем она отправилась в поле поискать место для этюда. Поужинали мы в Боссикоте – с Хоуортами, – а вернулись около одиннадцати.
– Спасибо. А как вы провели воскресенье?
– Я весь день пыхтела над статьей. Трой утром рисовала, а домой вернулась только днем. Остальные приехали ближе к ужину.
– Не рассказывала ли при вас Соня о том, как провела уик-энд?
– Нет. Во всяком случае, я ничего не слышала. По-моему, она говорила, что собирается в Лондон.
– Вы ведь заключили с ней контракт на этот семестр в отсутствие мисс Трой, верно?
– Да.
– А как вы с ней связались?
– Через Грэхема Барнса. Он дал мне ее адрес.
– Он у вас сохранился?
– Ой, вряд ли. Попробую вспомнить. В Баттерси, кажется. А, вот: Баттерси Бридж Гарденс. Где-то он у меня записан. Я поищу.
– Буду вам очень признателен. Это сэкономило бы нам время. Теперь вернемся к истории с натурщицей и вашей картиной. Я имею в виду ту, на которой изображена гимнастка на трапеции. Продолжала ли мисс Глюк позировать вам после той стычки, о которой рассказала мисс Филлида Ли?
И вновь широкое лицо Кэтти порозовело. Густые брови сдвинулись, а губы гневно поджались.
– Ну и мерзавка же эта Ли! Я уже говорила Трой, что она совершила ошибку, взяв в ученики эту богатенькую тварь. Эта девица – настоящая наушница. Она училась в Слэйде, где почти наверняка смотрелась белой вороной. Иногда она пытается изображать из себя выпускницу Слэйда, но все остальное время из нее так и прет провинциальная сплетница. Изо всех пор. Она ведь умышленно прокралась в студию, чтобы подслушать наш разговор.
– С натурщицей?
– Да. Жуткая стерва!
– Значит, вы и в самом деле повздорили с Соней?
– Это вовсе не означает, что я ее убила.
– Разумеется. Но я был бы рад услышать ваш ответ, мисс Босток.
– Соня совсем распустилась, а я лишь осадила ее. Поставила на место. Она прекрасно знала, что я тороплюсь закончить картину к выставке, и ловко этим пользовалась. Шла на любые ухищрения, чтобы насолить мне. Лицо мне пришлось соскребать четыре раза – в итоге холст оказался безнадежно загублен. Трой слишком добра к своим натурщицам, вот они и садятся на шею. Я устроила юной нахалке скандал и считаю, что поделом ей.
– Так она еще позировала вам после этого?
– Нет. Я же сказала – картина безнадежно загублена.
– Как она пыталась вам насолить? Меняла позу?
Кэтти наклонилась вперед, упершись крупными ладонями в колени. Аллейн заметил, что женщину колотит легкая дрожь, словно изготовившегося к прыжку терьера.
– Я уже заканчивала лицо – мне оставалось только пару раз пройтись по нему. Дольше всего я возилась с губами. Я просила, умоляла Соню не шевелить ими, но всякий раз, как я поднимала голову, она закусывала губу или злорадно ухмылялась. Как будто понимала, как я мучаюсь. Я уже смешала красный кадмий для нижней губы и хотела нанести его, как вдруг Соня состроила рожу. Я ее обругала. Она промолчала. Я взяла себя в руки, приготовилась сделать мазок и посмотрела на Соню. Она показывала мне свой мерзкий язык!
– И это явилось последней каплей?
– Да! Я высказала все, что накопилось во мне за две недели страданий. Я даже не пыталась сдерживаться.
– Да, это неудивительно. Прекрасно вас понимаю. Как по-вашему, зачем она это делала?
– Она меня провоцировала, – сквозь зубы процедила Кэтти. – Нарочно.
– Но почему?
– Почему? Да потому, что я обращалась с ней именно как с натурщицей. Потому что ожидала получить от нее хоть какую-то отдачу за те бешеные деньги, что платила ей Трой. Я ее наняла в отсутствие Трой и до возвращения Трой сама вела все дела. Соня этому противилась. Вечно намекала, что вовсе не должна мне подчиняться.
– И это все?
– Да.
– Понятно. Вы сказали, что мисс Трой платила ей бешеные деньги. Сколько это составляло?
– Четыре фунта в неделю плюс содержание. Как-то раз Соня наплела ей с три короба про свою мифическую болезнь и счета за лечение, и Трой, не проверяя, выложила ей круглую сумму. Жуткая наглость! А с Трой говорить бесполезно. Она верит людям на слово. Попрошайки чуют ее за несколько миль. Теперь вот, пожалуйста, опять посадила себе на шею двоих прихлебателей.
– В самом деле? Это кого же?
– Прежде всего Гарсию. Он уже давно сосет из нее соки. А теперь еще этот папуас Хэчетт. Трой уверяет, что остальные платят ей гораздо больше, но получит ли она деньги, это еще бабушка надвое сказала.
– Как вам кажется, Гарсия хорошо здесь выглядит? – внезапно спросил Аллейн, показывая ей групповой снимок.
Кэтти взяла фотографию и вгляделась в нее.
– Да, он хорошо вышел, – сказала она. – Это снято прошлым летом.
– Значит, он уже тогда гостил у мисс Трой?
– О да! Гарсия ведь никогда ни за что не платит. У него в пустыне песка не допросишься. Совершенно бессовестная личность!
– Вы не могли бы рассказать мне о нем поподробнее, мисс Босток?
– Я не сильна давать характеристики, – протянула Кэтти. – Но попытаюсь. Он смуглый, неопрятный, диковатый. Писать его – одно удовольствие. Хорошая лепка лица. Вы ведь его подозреваете, да?
– Трудно сказать, – уклончиво ответил Аллейн.
– Я думаю, именно он убил Соню. Больше некому. И потом, это в его характере. Он совершенно безжалостен и хладнокровен, как гадюка. Он даже спросил Малмсли, не хотелось ли тому когда-нибудь убить свою любовницу.
– Да, мистер Малмсли рассказал нам об этом.
– Держу пари, что так оно и было. Если Соня приставала к нему и мешала работать, он бы избавился от нее не задумываясь. Даже глазом не моргнув. С такой же легкостью он прихлопнул бы назойливую муху. А может быть, она отказалась давать ему деньги.
– Соня давала ему деньги?
– Мне кажется, да. По словам Ормерина, эта дуреха содержала Гарсию весь прошлый год. Я уверена, что Гарсия мог брать у нее деньги без зазрения совести. Он вообще свято убежден, что цель оправдывает средства. Гарсия ведь мог устроиться на высокооплачиваемую работу в богатую компанию ритуальных услуг. Трой уже договорилась на его счет. Однако стоило Гарсии увидеть их мраморных ангелочков с раскрытыми Библиями, как он грязно выругался и ушел, хлопнув дверью. А ведь он в то время голодал! – В голосе Кэтти, несмотря на неодобрительный тон, прозвучали восхищенные нотки. – Он из тех, кто умирает, но не сдается.
– Как по-вашему, Соня была всерьез увлечена Гарсией?
Кэтти достала новую сигарету, Аллейн услужливо чиркнул спичкой.
– Не знаю. Я в любовных страстях не сильно разбираюсь. Мне показалось, что она переключилась на Бейсила Пилгрима, но я не берусь судить, было ли это искренним увлечением или маневром с целью вызвать ревность Гарсии или досадить ему. Но вот Сиклифф Соня ненавидела всеми фибрами души. К тому времени Гарсия уже начал ухлестывать за этой красоткой.
– Да, сплошные интриги, – покачал головой Аллейн.
– Не говорите, – хмыкнула Кэтти. Чуть подождав, она встала с кресла. – Больше я вам не нужна, мистер Аллейн?
– Пожалуй, нет, большое спасибо. Позже мы подготовим протокол, вы его прочитаете и подпишете.
Кэтти подозрительно взглянула на Фокса:
– Вот, значит, для чего он тут сидел?
– Да.
– Пф!
– Протокол нужен только для того, чтобы зафиксировать ваши показания. Впрочем, если вы не захотите подписывать…
– Кто сказал – не захочу? Я только сначала прочитаю, что он там понапишет.
– Вы правы, мисс, – доброжелательно улыбнулся Фокс, закрывая записную книжку.
– Фокс, проводите, пожалуйста, мисс Босток.
– Спасибо, в этом доме я не заблужусь, – фыркнула Кэтти.
– Задиристая дамочка, – произнес Фокс, когда дверь за Кэтти закрылась.
– Да, есть немного. Впрочем, это не важно. Кое-что ценное про Гарсию она нам все-таки рассказала.
– Да, это верно.
В дверь постучали, и вошел местный констебль:
– Извините, сэр, пришел господин, который очень настойчиво требует, чтобы его пропустили к вам.
– Как его зовут?
– Он отказался назваться, но сказал, что вы будете безмерно рады его увидеть.
– Может, он журналист? – нахмурился Аллейн. – Если да, то я в самом деле буду безмерно рад выставить его вон пинком под зад. Нам сейчас некогда возиться с прессой.
– Нет, сэр, он не журналист. По его словам, он… э-э-э…
– Кто?
– Дословно он сказал, сэр, что, увидев его, вы начнете оглашать дом радостными воплями.
– С начальством так не говорят, – строго произнес Фокс. – Вам бы следовало это знать, констебль.
– Вернитесь и попросите его представиться, – сказал Аллейн.
Полицейский удалился, втянув голову в плечи.
Фокс возбужденно заговорил:
– Черт возьми, сэр, а вдруг это сам Гарсия? Судя по описанию, у него хватило бы наглости отрекомендоваться таким образом.
– Нет, – сказал Аллейн, улыбаясь. – Мне кажется, я узнал стиль этого послания. Мне кажется, Фокс, что сейчас перед нами предстанет наш старый и верный друг.
– Он, как всегда, прав, этот пройдоха Аллейн! – пророкотал сочный баритон, и в библиотеку влетел Найджел Батгейт.
