Глава 6
I
Обычно поход Дороти по магазинам сводился к визиту в какой-нибудь из крупных универмагов на Оксфорд-стрит, где она примеряла несколько платьев, пока наконец выбирала то, которое более или менее подходило ей по размеру, и покупала его по самой высокой цене, какую могла себе позволить. Такой не самый удачный способ выбора одежды становился очевидным если не самой Дороти, то уж точно ее подругам, как только она впервые надевала перед ними новый наряд. Как правило, Дороти заходила в нужный отдел, нервно оглядываясь по сторонам, и приходила в ужас при появлении рядом продавщицы. Стоило сотруднице универмага атаковать ее своим вниманием, как Дороти принималась невнятно бормотать, что она просто проходила мимо, ждет подругу, причем тут же начинала интересоваться ценами якобы по поручению этой несуществующей леди. Разумеется, ни одна из ее жалких уловок ни на секунду не вводила сотрудниц магазинов в заблуждение. Они сталкивались с подобными малообеспеченными покупательницами многократно каждый день, и задача опытной продавщицы состояла в том, чтобы заставить несчастную жертву непременно купить что-нибудь. Причем обычно совсем не ту вещь, которая нравилась клиентке, ведь она стоила слишком дорого для нее. Но покупательнице уже волей-неволей приходилось приобретать хоть что-то, а продавщица могла занести себе в актив проданный товар. Однако сегодня мисс Кэппер не пробиралась украдкой к избранной модели, чтобы под предлогом изучения отделки воротника или застежек бегло взглянуть на карточку с ценой. Напротив, она гордым маршем вошла в отдел, словно ожидая, что кто-то отсалютует при ее появлении, и твердо заявила:
– Будьте любезны помочь мне в выборе. Я хочу купить платье, а возможно, еще и пальто в придачу. Нечто, в чем можно отправиться на обед в дорогой ресторан.
– Какой цвет предпочитает леди? – поинтересовалась продавщица.
И мисс Кэппер в равной степени удивила и ее и себя, спросив:
– А какой цвет вы мне порекомендуете?
Моментально выведенная из состояния извечной профессиональной скуки сотрудница универмага сказала, что у них как раз имеется прекрасный ансамбль в черных и желтых тонах.
– Черное? – Мисс Кэппер отчетливо выразила сомнение.
– Вы настолько светлая сами по себе, мадам, что вполне можете носить черное пальто, и, конечно же, желтое платье в дополнение создаст эффектное впечатление яркости и легкости наряда.
И она разложила на прилавке черное пальто из тончайшей шерсти, превосходно скроенное.
– А не слишком ли оно теплое? – пробормотала Дороти, которой прежде виделось что-то более броское, пестрое, шелковое с горжеткой подобающей расцветки.
– Заметьте, мадам, у этого пальто нет воротника, а сшито оно так, что вы вовсе не почувствуете на себе его веса.
И она препроводила все еще сомневавшуюся Дороти в примерочную. Затем принесла еще несколько платьев, перебросив их через руку, но как только дверь за ними закрылась, продавщица доверительным тоном сказала:
– У меня не было сомнения, что вы сразу влюбитесь в этот черно-желтый ансамбль, мадам. Я уже некоторое время присматривалась к покупательницам со светлыми волосами и кожей, пытаясь найти ту, кому он подойдет идеально.
Дороти стащила с себя привычное коричневое платье и осталась в простенькой комбинации из искусственного шелка. Продавщица помогла ей надеть желтое платье, повязала вокруг талии эффектный поясок, очень узкий и оригинальный с виду, оправила облегающие рукава на пуговицах и отступила назад, чтобы оценить общее впечатление. Дороти всмотрелась в свое отражение. Платье на первый взгляд выглядело даже слишком строгим, и она уже собралась предложить украсить его дополнительным вышитым воротничком или приколоть бутоньерку чуть выше левой груди, но затем, при всей своей неискушенности в моде, поняла, что вещь смотрелась элегантной без всяких лишних изысков.
– Разумеется, – тактично заметила сотрудница магазина, – мадам нужно будет внести небольшие изменения в макияж. К такому платью понадобится оранжевого оттенка губная помада.
Дороти, никогда прежде не подбиравшая губную помаду, если не считать нескольких случаев покупки пробников за шесть пенсов, покорно согласилась: да, ей тоже так показалось. Втайне она была искренне потрясена переменой в своей внешности. Не сказать чтобы Дороти вдруг помолодела, но у нее появилась хорошая фигура, а этого никто и никогда в ней не замечал. Продавщица тем временем накинула на нее черное пальто, отмечая его несомненные достоинства. Пояса оно не имело, но отменно сидело благодаря прекрасному покрою, а застегивалось единственным крючком на талии и крошечной желтой пуговицей у горла.
– Оно чуть коротковато, – попыталась пожаловаться Дороти.
– Только не для вас, мадам, – тут же возразила находчивая и готовая ко всему продавщица. – Некоторым леди просто противопоказано показывать всем свои ноги, и я бы ни в коем случае не предложила им подобный фасон. Вас же это не касается. А теперь, естественно, вам понадобятся черные туфли и шляпка.
Не дожидаясь ответа клиентки, которая, как она поняла, была совершенно одурманена своим новым обликом, отражавшимся в высоком зеркале, старшая продавец-консультант отправила помощницу в отдел аксессуаров. Вскоре оттуда явилась седовласая дама, которую все величали мисс Джаспер. Она принесла две шляпки – сработанные по последнему слову моды и нисколько не похожие на грубоватый головной убор мисс Кэппер, смахивавший на шляпы лодочников. Одна была изготовлена из жесткой, но легкой соломки с черной лентой, умело обвитой вокруг тульи и придававшей некую утонченность. Другая, лакированная и черная, выглядела нарядной из-за приколотого букетика кокетливых лютиков.
– Вот шляпка, словно созданная для такой леди, как вы, – уверенно заявила мисс Джаспер, бросая на пол убор из легкой соломки так небрежно, словно он не стоил три гинеи, и пристраивая черную шляпу под чуть заметным наклоном поверх головы Дороти, уже не пытавшейся возражать или выискивать недостатки.
Даже если бы Дороти посчитала шляпку не совсем подходящей лично ей, не оставалось никаких сомнений, что она превосходно гармонировала с остальными вещами из ансамбля. Обе сотрудницы магазина заведомо решили: Дороти непременно остановит выбор именно на черной шляпе. Изумленная своим потрясающим отражением в зеркале, Дороти в смятении чувств безмолвно согласилась заплатить за все безумную цену – 69 шиллингов и 6 пенсов.
– Эта модель, – объяснила мисс Джаспер тоном акушерки, показывающей матери новорожденного младенца, – будет превосходно выглядеть не только в нынешнем, но и в следующем сезоне. Кроме того, подобную шляпку вам вообще никогда не надоест носить.
И все же Дороти пришлось сделать вид, будто она все еще пребывает в нерешительности. «Конечно, я могла бы попросить их убрать лютики, а потом купила бы немного черной ленты, чтобы носить ее со своей винного оттенка марокканской шляпой», – так говорили в ней остатки совестливости, не одобрявшей столь дорогие приобретения в мире, где многим людям приходилось голодать. К счастью, Дороти не поделилась своими мыслями вслух, потому что обе продавщицы явно готовы были тут же лишиться чувств в случае ее отказа от покупок.
– Я хочу надеть все это сегодня же к обеду, – уверенно заявила она.
– У мадам имеется счет в банке?
Да, у Дороти был счет. Денег на нем лежало совсем мало, но для этой покупки оказалось достаточно. Часом позже она вышла из расположенного рядом салона красоты после массажа лица и наложения нового слоя косметики. Дороти иначе причесали светлые волосы, что несколько смущало ее, покрыли щеки абрикосового оттенка пудрой, а губы – оранжевой помадой. Новые перчатки, туфли, даже пара маленьких сережек – Дороти поддалась соблазну претерпеть полную трансформацию.
Часы показывали уже 12:45, и пришлось поймать такси, чтобы добраться до «Волшебного гриля». При этом она ощущала себя не старше тридцати лет, а в глубине души лелеяла надежду, что многие не дали бы ей и двадцати пяти.
Многие, вероятно, могли бы, но только не Хью Лэйси. Наметанным глазом он сразу все понял и дал свою оценку великолепию явно только что купленного наряда, а также чрезмерной оживленности Дороти, вызванной неуверенностью в себе и непривычностью окружавшей ее обстановки. У него мгновенно ухудшилось настроение. Он-то ожидал увидеть плащик и юбочку с дешевой распродажи, пару чулок из вискозы и, возможно, ту полосу из меха, которую многие не слишком грудастые женщины надевают как своего рода орденскую ленту поперек туловища, но отнюдь не что-то столь броское и шикарное, каким оказалось облачение Дороти.
«Все приобретено специально к случаю, – отметил он про себя. – Непростительное мотовство».
Вначале он опасался, что кое-кто из завсегдатаев мог подумать, будто он пригласил к обеду свою тетушку из провинции, приехавшую на денек в Лондон. Но потом понял, насколько важным событием могла стать для нее их встреча. Хью воспринимал «Гриль» как обычное заведение, куда ты приходил повидаться с друзьями, поесть и выпить; это можно было сделать в любом другом ресторане. Здесь ничто не будоражило его воображения, как и Дороти в заурядном «Корнер-Хаусе». Но визит в «Волшебный гриль», и это бросалось в глаза со всей очевидностью, стал для нее подлинно увлекательным приключением.
– Кузина Дороти! – воскликнул он, выходя ей навстречу с чарующей улыбкой.
– Как мило с вашей стороны сразу узнать меня! – отвечала Дороти, которую отчаянно тревожила мысль, что останется неузнанной и ей придется отвечать на вопрос метрдотеля, с какой целью она, собственно, зашла в ресторан. Подобно многим женщинам ее возраста и жизненного опыта, Дороти легче справилась бы с вражеским парашютистом, чем с обычным лондонским официантом. Но вот перед ней уже стоял Хью, выглядевший таким подтянутым в военном мундире, таким молодым.
Он взял ее за руку и не отпускал почти минуту, говоря с улыбкой:
– Мне ли не узнать вас? Я ведь, понимаете ли, живу за счет остроты своего ума в эти трудные дни. Служу в военном министерстве. Скажите, каковы ваши предпочтения?
Она ударилась в объяснения, что без особых претензий живет в Буше – районе, о котором капитан Лэйси, наверное, даже не слышал. Причем все это сопровождалось скромными жестами и пожатием плеч, что, по ее мнению, было проявлением светских манер.
– Как это интересно, – пробормотал Хью и привлек к себе внимание официанта, обслуживавшего зал бара. – Нам два больших гиньоля.
Официант ответил: «Вас понял, сэр». Словесный поток Дороти сразу иссяк. Его вовсе не интересовало, как и где она предпочитает жить. Он спрашивал, что кузина будет пить, а она, намереваясь изначально показать, насколько привычно ей все в «Волшебном гриле», потерпела полный провал, не поняв первой же фразы из принятого здесь жаргона. Дороти ощущала себя актрисой-дилетанткой, не вовремя вышедшей на сцену и не знавшей, как теперь себя вести.
Хью, уловив ее затруднение, поспешил помочь собеседнице расслабиться.
– Как случилось, что мы с вами никогда не встречались прежде? – спросил он, делая вид, словно не заметил ее конфуза. – Вы ведь никогда не навещали кузена Эверарда.
– Это все из-за моей матушки, – очень серьезно сказала Дороти, а потом продолжила подробно излагать взгляды покойной миссис Кэппер на вопросы морали.
– Теперь мне все понятно, – отозвался Хью. – Ваша мама была очень умной женщиной. А вот моя навязала нас с братом Крисом кузену Эверарду. Притом что тоже отличалась истинной добротой, но, как это часто бывает с людьми, у которых самые благие намерения, немного перестаралась.
Два больших гиньоля были им поданы. Хью передал один из бокалов Дороти и произнес:
– За удачу!
Они оба подняли бокалы и сделали по глотку. В тот же момент ресторанный зал поплыл кругами перед глазами Дороти. На какое-то время она почувствовала себя человеком, погрузившимся под воду, где оставалась, как ей показалось, достаточно долго. Хотя на самом деле это продолжалось всего лишь мгновение, поскольку, вынырнув на поверхность, Дороти обнаружила, что Хью по-прежнему рассказывает о своей матери.
– В итоге мы получили от старика одни лишь разумные советы. Хотя, если разобраться, наш старикан, по всей видимости, считал свои советы куда дороже ста тысяч фунтов.
– Насколько я знаю, такое часто происходит с богатыми людьми, – кивнула Дороти, разглядывая бокал в своей руке и прикидывая возможный эффект от еще одного глотка.
– Неужели? – удивился Хью, который выглядел так, будто вовсе не пил спиртного. – У меня не было возможности основательно разобраться в этом вопросе. Большинство моих приятелей – первоклассные мастера вешать лапшу на уши, чтобы занять у тебя же денег, – добавил он, заметив изумленное выражение на лице Дороти.
Дороти осторожно отхлебнула немного из своего бокала, и на этот раз напиток помог ей немного расслабиться.
– Мне сразу вспоминается миссис Меривейл, – доверительным тоном сказала она. – Знатная дама и одна из самых уважаемых прихожанок церкви Святого Себастьяна. Представьте, когда она нервничала во время воздушного налета, то имела право тут же позвонить викарию в поисках утешения.
Она сделала выжидательную паузу.
– Практически особа королевской крови, – уважительно отозвался Хью, почувствовав, что от него требуется какая-то реакция.
– Так вот. – Дороти уже улыбалась и вовсю потягивала коктейль, словно воду. – Однажды викарию понадобилась помощь, чтобы установить в церкви новый котел для отопления. А она лишь отправила ему целую кипу рекламных проспектов городских фирм, брошюры с рекомендациями, как починить старый бойлер, но…
– Но чека не прислала даже на фунт, – закончил мысль Хью, видя, как ее лицо постепенно багровеет под слоем оранжевой пудры.
– А ведь у нее лимузин с личным шофером, и она как-то умудряется добывать для него бензин. Впрочем, ее муж – крупный правительственный чиновник.
– Вот вам простой секрет преуспеяния. Это многое объясняет, – сказал Хью.
Мимо проходил официант, и он остановил его.
– Два больших гиньоля.
– Если честно, то мне уже доста… – с сомнением начала Дороти.
– Но это будет всего лишь вторая половина уже выпитого вами, – успокоил ее Хью. – Вы, стало быть, полагаете, что божественной волей очень немногим людям дозволено иметь большие деньги, поскольку они оказывают дурное влияние на характер?
Его вопрос искренне обрадовал Дороти. Он свидетельствовал, что этот красивый молодой человек – Хью только что исполнилось тридцать шесть, но Дороти он казался значительно моложе – воспринимает ее всерьез.
– Вообще-то, я так не считаю, – ответила она, залпом проглотив остатки первого гиньоля и становясь все более красноречивой. – Потому что люди недостойные продолжают оставаться очень богатыми, тогда как, согласно вашей теории, им следует познать нужду и стать добрыми членами нашего общества. Я имею в виду: жизнь к ним редкостно несправедлива.
– У меня порой такое впечатление, что вы надо мной насмехаетесь, – сказал Хью. – Никогда не бывали на Флит-стрит?
– Я часто проезжала вдоль нее на омнибусе. – Дороти приходилось тщательно подбирать слова. – Но вот… странность! Я не помню, чтобы хоть однажды прошла по ней пешком.
Хью окинул ее пристальным взглядом.
– Поверю вам на слово, – кивнул он затем. – Я имел в виду, что вы можете быть одной из тех сочинительниц, которые пишут короткие нравоучительные стишки для одного из иллюстрированных журналов. Они всегда печатаются прозаической строкой и не выглядят стихами, пока не вчитаешься. Вы знаете, о чем я говорю. «Не смотри, куда упал фугас, а взгляни на небо лишний раз. Потому что он упал оттуда, и осталась лишь развалин груда. Но увидишь: Небеса блаженны, и закончится все хорошо для нас».
Пришел официант с новой порцией больших гиньолей. Теперь Дороти уже не нужно было уговаривать выпить. После первого глотка она собралась с мыслями, чтобы ответить Хью.
– Я с этим не согласна, – твердо сказала она. – Все не закончится для нас хорошо, потому что… Они вовсе не блаженные и голубые… Я имею в виду небеса.
Хью залпом опустошил свой бокал.
– Ваша взяла, кузина, – уважительно признал он. – Но все равно жаль, что упомянутая вами миссис Меривейл не встречалась и не могла увидеться с кузеном Эверардом. Они были птичками одной породы. Много раз, когда я пытался тронуть сердце старика горестными рассказами о своих денежных проблемах, он всего лишь отделывался советами, как жить, не влезая в долги.
– На самом деле есть только один способ не делать долгов, – торжественно заявила Дороти. – Всего лишь иметь достаточно наличности для удовлетворения всех своих нужд. Если она у вас имеется… – Дороти напугала кузена, махнув бокалом прямо в сторону его лица, – …тогда у вас все прекрасно. А ежели нет…
Убежденный, что она сейчас примется цитировать мистера Микобера, Хью поспешил перебить ее:
– В том-то и состоит моя извечная проблема: где взять достаточно наличности?
– Или до крайности сократить свои нужды, – добавила Дороти. А затем, прежде чем он смог возразить, продолжала самым небрежным тоном: – А правда, что кузена Эверарда убили?
– Такие сплетни распускает Джулия?
– Она предостерегла меня, – сообщила Дороти, защищая отсутствующую Джулию.
– Если хотите знать, он в темноте свалился в лестничный проем, но если будете осторожны, с вами этого не случится.
– Со мной это исключено, – невозмутимо заметила Дороти. – Я живу в обычной квартире.
– Тогда не упадите с крыши. Помните одно: бедняки всегда сироты, а будущая наследница всегда будет окружена друзьями. Но ведь люди способны ради денег на самые отчаянные поступки. Даже Крис и я… Нет, мне не хочется сказать, что нас уже манила мысль об убийстве… Но мы порой даже устраивались на работу, вот только старались никому не рассказывать об этом.
Дороти выглядела совершенно обмякшей. Она допила второй бокал и теперь оглядывалась вокруг, словно ожидала, что прямо в воздухе материализуется третий.
– У меня есть еще один вопрос, – сказала она. – Почему вы и мисс Карбери так заинтересованы в том, чтобы со мной ничего не случилось?
Хью, казалось, почувствовал неловкость ситуации.
– Как вам это объяснить? – ответил он. – Просто до сих пор я никогда не опускался до того, чтобы ограбить слепого или ударить калеку.
Неожиданно два больших гиньоля действительно появились как бы сами собой.
– Кузен Хью! – звонко воскликнула Дороти. – Будьте любезны, перестаньте говорить со мной таким покровительственным тоном. Создается впечатление, что вы считаете меня неспособной самостоятельно позаботиться о себе.
– А вы взгляните на свое положение иначе, – рассудительно заметил Хью. – Впустили Джулию к себе в дом, и она вполне могла разделаться с вами во сне. Затем вы приняли мое приглашение к обеду, дав мне возможность подсыпать вам что-нибудь в ваш бокал.
– Но ведь не подсыпали, – спокойно сказала Дороти. – Я следила за вами.
Хью вытаращил на нее глаза.
– И мисс Карбери не могла расправиться со мной во сне, потому что я запиралась в спальне, а она слишком толстая, чтобы проникнуть туда через каминную трубу. Вижу, вас это интересует, кузен Хью, и потому сообщу сразу, что собираюсь встретиться со всеми своими новыми родственниками. Угроза, затаившаяся во мраке, намного серьезнее опасности, о которой вы говорите открыто. Убедительно слышать от мисс Карбери, насколько хорошо ей известны все их уловки и трюки. Но я желаю выяснить это сама.
Два больших гиньоля уже оказали свое воздействие. Дороти умудрилась собрать вокруг немалочисленную группу слушателей, а в «Волшебном гриле» сделать это не так легко, как может показаться на первый взгляд.
– Никогда не покупай ничего у торговцев подержанными товарами, учила меня матушка, а чужие мнения столь же не стоят доверия, как и поношенная одежда, – триумфально закруглила свою мысль Дороти, совершенно пренебрегая тем фактом, что провела большую часть своей жизни, основываясь на чужих впечатлениях.
Хью озабоченно огляделся по сторонам. Последнее, чего ему хотелось, – это привлекать постороннее внимание. Обычно в ресторане обедало множество людей, и их пара вполне могла остаться там никем не замеченной, но только до нынешнего дня. Ведь он никогда не бывал там с такими женщинами, как Дороти. Она внезапно начала громко хихикать. Хью покраснел до корней волос. Невероятно, чтобы всего два коктейля могли оказать на кого-либо столь сильное воздействие.
– Я просто подумала, – объяснила Дороти, – что все это очень похоже на сюжет «Исчезнувшей на рассвете», хотя сейчас, конечно, уже не рассветное время. Там была главная героиня, – Дороти снова хихикнула, – которой неожиданно достались огромные деньги. И она отправилась обедать с красивым молодым человеком, а потом он пригласил ее к себе в квартиру.
– Она согласилась пойти с ним? – терпеливо поинтересовался Хью, подумав, что Дороти оказалась гораздо более деловитой, чем он ожидал.
– Да, поскольку прежде ни один красивый молодой человек не приглашал ее в гости, и она рассудила так: какой смысл иметь деньги, если от этого в твоей жизни ничего не меняется? Хотя, разумеется, допустила непростительную ошибку.
– В том смысле, что в ее жизни все изменилось уж очень круто?
– Когда они доехали до Пиккадилли-серкус, – продолжала Дороти замогильным тоном, – молодой человек вышел из такси и велел водителю: «Довезите эту леди до Максвелл-гарденс». По-моему, он назвал действительно Максвелл-гарденс. Но когда таксист добрался туда, из машины никто не вышел. Он открыл заднюю дверь и сразу увидел, почему так произошло.
– У вас странный вкус к страшным книгам, – мягко заметил Хью.
– Не к книгам, к фильмам. Я ни за что не стану читать детективные романы. После них мне или снятся кошмары, или я вообще не могу заснуть. Но вот что хорошо в фильмах на подобную тему: ты все видишь, а значит, ко всему готова. Знаешь, что таксисты никогда не запоминают лиц пассажиров и помощи от них ждать не приходится. И если бы я не посмотрела этот фильм, то никогда бы не смогла себе представить…
Она сделала драматическую паузу.
– Что представить? – спросил Хью.
– Представить однажды себя саму на месте героини фильма.
Воображение нарисовало ей слишком отчетливую картину. Она видела искаженное от ужаса лицо таксиста, шокированного еще и тем ущербом, который убийство нанесло его машине, внимательного и опытного сержанта полиции, но главное – собственное тело, так скромно и неброско одетое при жизни, ставшее центром публичного шоу.
Ее передернуло от возмущения и отвращения.
– Замерзли? – спросил Хью.
Дороти горделиво вскинула голову.
– Я не позволю никому убить себя, – во весь голос заявила она. – Ставлю семь к одному – ха! Скажу вам сразу, кузен Хью, пусть даже не пытаются. Я умру как истинная леди – в собственной постели.
II
Приглашая кузину на обед, Хью Лэйси никак не предвидел, что станет свидетелем масштабного фейерверка, не виданного им с тех детских дней, когда они с отцом и братом регулярно опаляли себе брови, приводили в ужас мать, радовали горничную, а кухарку, служившую у них на тот момент, заставляли подавать заявление об уходе.
Вот только Дороти устроила не обычный фейерверк, а, фигурально выражаясь, сжигала свои корабли, причем сознательно, ярко и шумно.
– Перейдемте за стол, заказанный нами для обеда, пока никто другой не занял его, – поспешил предложить Хью и протянул ей руку.
Дороти мгновенно отстранилась от него. Ни викарий, ни Джорджи, ни даже сама покойная матушка не узнали бы ее в этот момент.
– Отравленное рукопожатие, – отчетливо произнесла она.
Еще двое или трое клиентов, не замечавшие Дороти раньше, теперь с любопытством посмотрели на нее, и Хью трудно было бы обвинить их в назойливом внимании. Женщины, делающие столь впечатляющие и громогласные заявления в «Волшебном гриле», не должны выглядеть как старые девы из провинции, приехавшие в столицу на денек.
– А вы, если не ошибаюсь, – продолжала Дороти тем же пронзительным тоном, – так и не смогли заверить меня, что кузен Эверард не был убит.
Уже совершенно отчаявшись, Хью поднялся и взял свою шляпу.
– Мы рискуем лишиться своего стола, если не поторопимся, – сказал он. – Не понимаю, откуда у вас вся эта информация. Если ее источник мисс Карбери, почему вы не спросили, по какой причине она не обратилась в полицию?
– Возможно, она посчитала, что если прибегнет к услугам полиции, то ничего не выгадает, – ответила Дороти задумчиво.
Хью не сумел скрыть потрясения, которое ощутил. Что вдруг произошло с тем маленьким лютиком, каким она предстала перед ним поначалу? И если сейчас предстала настоящая Дороти Кэппер, то покойный Эверард Хоуп явно что-то упустил из вида. Когда они входили в обеденный зал, вокруг них воцарилась та атмосфера, когда слушатели готовы аплодировать, причем настолько ощутимая, что оставалось только удивляться, не слыша хлопков в ладоши.
– Вот как мне все случившееся теперь представляется, – говорила Дороти, не умолкавшая ни на секунду, пока они пробирались к своему столу. – По мнению мисс Карбери, кто-то столкнул старого мистера Хоупа через лестничные перила. Если нужно совершить убийство, лучшего способа не придумаешь, потому что для него не требуется даже какое-либо оружие. Вы видели Хемфри Фиггиса в «Легкомысленной девственнице»? – Хью помотал головой. – Я посмотрела картину, как только она пошла на вторых экранах. Всегда немного выжидаю, потому что… – Впрочем, она посчитала не нужным объяснять скучные причины экономии на билетах. – Так вот, в этом фильме муж рассказывает жене, что если совершит убийство, оно будет выглядеть как несчастный случай, ведь жертва упадет с лестницы. А в итоге он сталкивает с лестницы ее.
– Жену? – тупо спросил Хью, чувствуя легкое головокружение, рассматривая винное меню.
Приходилось гадать, что заказать, не усугубив ситуации.
– Выбор блюд я тоже предоставлю вам, – сказала Дороти уверенно. – Если постоянно готовишь дома сама, то приятно переложить все обязанности в ресторане на кого-то другого.
Он заказал то, что посчитал самым легким из вин, и постарался немного успокоить свою спутницу.
– Как мне теперь видится, – продолжала Дороти, – это действительно в интересах мисс Карбери, чтобы со мной ничего не случилось. А значит, она поступает правильно, если берет на себя обязанности моей телохранительницы.
– Говоря о том, что с вами ничего не должно случиться, не забывайте: Джулия уже случилась в вашей жизни, и теперь она постоянно будет торчать рядом. Многие посчитали бы, что можно найти охрану, которую не так тяжело выносить.
– Зато она настойчива и надежна, – заметила новая Дороти, порожденная двумя большими гиньолями и бокалом вина «Либфраумильх», сразу опустошенным ею, словно он был наполнен водичкой из-под крана. – Прекрасное винцо, – поделилась она своим мнением. – Сладенькое. Мне нравятся такие напитки. В самом деле я – сластена. Всем говорю, что лорд Вултон прекрасно справляется со своими военными обязанностями, но хотелось бы, чтобы он выделял нам более щедрый рацион сахара. Если вы добавляете в свой кофе дополнительный сахар, как я сама…
Дороти щелкнула замком сумки и показала ему маленькую синюю жестянку. Все это было для Хью крайне нежелательно. Она здесь привлекала к себе так же много внимания, как прежде в зале бара. Ему и в голову не приходило, что мисс Кэппер могла делать это преднамеренно. Зато возникло неприятное предчувствие. Уж не собирается ли она бросить кусочек сахара в вино?
Он поспешил слегка изменить направленность их беседы.
– Надеюсь, вы не рассчитываете, что теперь удастся избавиться от Джулии, коли уж вы позволили ей у себя окопаться? – спросил Хью. – С ней стоит только начать, а потом уже придется смириться с ее присутствием. Вы решили, как строить дальнейшие отношения?
– Да, конечно, – с усмешкой ответила Дороти. – Я оставила ее одну в своей квартире, где она не найдет даже баночки сардин.
– Черт побери! – воскликнул Хью. – Вы, как я вижу, даже получаете удовольствие от происходящего.
– Для меня это совершенно новая ситуация, – кивнула в знак согласия с ним мисс Кэппер. – Я ведь никогда раньше не представляла ни для кого ни малейшего интереса, не говоря уже о соблазне.
Хью подумал, что вот это как раз нисколько не удивительно.
– Само собой, все имеет свои негативные стороны, – продолжала Дороти, которая порой умела мыслить быстро и уже переходила к слегка помпезной стадии своих размышлений вслух. – Действительно, как вы изволили верно подметить, в создавшемся положении таится определенный элемент опасности, но, если разобраться, он оказывает на меня нечто вроде бодрящего эффекта.
Она оглядела свои скромные формы так, будто они на глазах наливались весом и расцветали всеми красками, подобно листам пестрой бумаги, которую она покупала у уличных торговцев, чтобы поставить в вазу с водой.
– Ну что ж, – сказал Хью, – когда ляжете в гроб, не вините в этом меня.
– В любом случае я собираюсь как следует повеселиться на свои деньги, – с нажимом произнесла Дороти. – А как раз этого не умел кузен Эверард, верно?
– Здесь вы ошибаетесь, – заверил ее Хью. – Он умел наслаждаться своей скупостью. Скаредность стала для него любимым хобби.
Дороти глуповато улыбалась. Она смотрела на свой бокал, недоумевая, кто успел выпить из него все вино.
– Вы себя хорошо чувствуете? – почти шепотом спросил Хью.
– У меня такое ощущение, как будто я только сегодня утром родилась, – доверительно сообщила ему Дороти. – Невозможно отрицать, насколько это приятно – понять, как много стала значить для стольких людей сразу.
– С вами я начинаю понимать, почему столь многие женщины сами подписывают себе смертный приговор, – неожиданно выпалил он. – Ведь есть жены, которые предпочтут, чтобы супруг убил ее, но только не игнорировал.
– Для меня ваши слова звучат почти как комплимент, – вполне серьезно сказала Дороти. – О! Что там такое происходит?
Внезапно она заметила, что все внимание Хью переключилось на кого-то, только что появившегося в зале. Она проследила за взглядом кузена и не была удивлена его реакций. Величественно вошедшая в главный зал ресторана дама, подумала мисс Кэппер, была способна вызвать бешеный приступ зависти у любой другой из присутствовавших здесь женщин. Должно быть, именно так ощущала себя царица Савская, входя в тронный зал Соломона. Ее собственный привлекательный черно-желтый наряд, стильная шляпа со смелым украшением из бутоньерки с лютиками, узкие туфельки, отороченные мехом перчатки – все это меркло и смотрелось заурядным на фоне модного облачения вновь прибывшей. Она была, вероятно, всего на несколько лет моложе Дороти, но ее лицо, казалось, не знало возраста вообще. Было трудно поверить, что оно когда-то выглядело по-настоящему юным, но не приходилось сомневаться: это лицо останется все таким же даже десять лет спустя. Женщина воплощала само совершенство. Каждый золотистый локон ее волос был безупречно уложен и покрыт лаком. Ее шляпа… Нет, не хватило бы никаких слов, чтобы описать этот подлинный шедевр шляпного искусства. Миниатюрный головной убор из лакированной черной соломки был сдвинут чуть в сторону, почти прикрывая один глаз. Такая манера носить его напоминала стиль, которого придерживались актрисы мюзик-холла прежних дней. Но отделка из тонких белых кружев и завязанная сзади того же цвета лента вокруг тульи создавали несколько нарочитое, утонченное впечатление особой женственности.
– Кто она такая? – спросила Дороти, у которой даже перехватило дыхание. – Актриса?
– Очень точная догадка, с чем могу вас поздравить, – ответил Хью. – Да, она актриса, причем неплохая, хотя не смогла продвинуться слишком далеко в своей карьере на театральных подмостках. Перед вами, моя дорогая кузина, только что появился второй из шести ваших смертельно опасных врагов – миссис Хоуп, супруга Гарта.
– Что ж, – сказала, приходя в себя, Дороти. – Значит, мне придется испустить дух немедленно. В борьбе с подобной женщиной у меня не будет ни шанса одержать верх.
Дороти еще раз внимательно рассмотрела жемчуга, меха, чулки из лучшего натурального шелка и туфли на высоких каблуках с открытыми носами. А сумочка! Она наверняка стоила уйму гиней.
– А вы обратили внимание, – не слишком галантно заметил Хью, – что Люсиль вроде бы выглядит как все остальные, но только в более дорогом варианте? Если хотите оставаться не вульгарно броской, но при этом привлекать всеобщее внимание, то придется измотать себя трудами над собственной внешностью, чем постоянно она и занята.
Дороти огляделась вокруг и убедилась в справедливости его наблюдения.
– Но мне все равно хотелось бы походить на нее, – сказала она. – А рядом с ней ее муж?
Хью презрительно рассмеялся, но одновременно почувствовал укол стыда и неловкости за брата. Он представить себе не мог, почему Гарт разрешал жене появляться на людях вот с таким простофилей, явной моделью для художников, единственным достоинством которого была фигура, напоминавшая фарфоровую копию статуи Аполлона Бельведерского.
– Женщины, подобные Люсиль Гарт, не растрачивают времени впустую, обедая со своими мужьями, – объяснил он сухо. – Интересно, долго ли продлится у нее эта интрижка.
– Он моложе ее, – сказала Дороти.
– Тсс! Не так громко! Здесь все нормально. Ему же надо зарабатывать себе на жизнь, как и всем нам, а молодость не вечна. Прислушайтесь к совету дядюшки Хью и никогда не поддавайтесь чарам мужчин с красивыми профилями. Они не имеют даже счета в банке. Почему, спросите вы? Таких талантов, как он, хоть пруд пруди, и счастье быть востребованным выпадает не каждому. Много подобных парней вынуждены поневоле вести добродетельный образ жизни, потому что больше им ничего не остается.
– А вы считаете привлекательную внешность талантом? – с сомнением спросила Дороти, знавшая, что викарий не согласился бы с этим.
– Называйте как угодно, но оплачивается он лучше многих других, – заверил ее кузен. – Не думаю, что этому типу когда-либо приходилось покупать себе еду.
– Неужели муж не возражает, что она обедает в такой компании? – последовал следующий вопрос Дороти.
Хью опять рассмеялся.
– Не думаю, что он даже знаком с этим персонажем. Люсиль меняет ухажеров чаще, чем шляпки. Заводит себе очередного по моде сезона, а затем он отправляется на склад использованного хлама. Думаю, что и этот паренек скоро снова станет свободен.
Впрочем, обсуждение темы ему быстро наскучило, и он спросил Дороти, не желает ли она crepes suzette. Когда до Дороти дошло, что именно ей предлагают, она заявила: нет, спасибо, предпочла бы обычное фруктовое мороженое. После чего Хью окончательно повел себя с ней бесцеремонно. Женщина, отдававшая предпочтение мороженому, когда могла заказать crepes suzette, не могла быть особенно разборчивой и во всем остальном. Для нее что угодно сойдет.
– Должна признаться, – сказала Дороти, поднося к губам последний бокал вина, – я получаю сейчас большое удовольствие от всего. – Она уже не хотела пить, но так уж была воспитана: все, за что заплачено, следовало поглощать до последней крошки или глотка. – Жаль, я не встречалась ни с кем из вас прежде. Члены одной семьи всегда должны держаться вместе.
Она с нежностью улыбнулась Хью, который не мог не заметить, насколько грустной получилась улыбка. Дороти полезла в сумку за носовым платком, чувствуя, как ее переполняют эмоции, но случайно уронила ее с коленей. Сумка полностью распахнулась. Джорджи отдала ее подруге именно потому, что замок оказался ненадежным, хотя, конечно же, умолчала об этом. Содержимое раскатилось по полу. Хью поспешил спрятать побагровевшее лицо, нырнув под стол, чтобы поднять пудреницу, губную помаду, синюю жестянку для сахара и ключи. Причем, если судить по количеству ключей на связке у Дороти, можно было подумать, что мисс Кэппер работала кем-то вроде хранительницы Монетного двора. Сама Дороти лишь бессильно откинулась на спинку своего стула, пока Хью вновь заполнял ее сумочку, придвинув к себе ногой искомый носовой платок. Благодарный всевышнему за возможность скрыться под столом, Хью жалел только, что внезапный удар молнии не может испепелить сию же секунду его неловкую спутницу. «Никогда, никогда, – твердил он мысленно, – не приглашу больше кузину в ресторан».
Но пережить истинный ужас ему еще только предстояло. Он попытался заказать для них двоих кофе, но Дороти, поблагодарив щедрого кавалера, наотрез отказалась от напитка, заявив, что мороженое оставило слишком приятный привкус у нее во рту, и она не хотела бы испортить его даже самым лучшим кофе.
– Но он оказывает бодрящее воздействие, – убеждал ее Хью, зная, прежде всего, об отрезвляющем эффекте кофе. – Вам было бы лучше передумать.
Ему стало действительно важно добиться этого.
Дороти захихикала.
– Я и так чувствую себя настолько бодрой, что дальше просто ехать некуда, – сказала она, а Хью заметил, как она кокетливо состроила при этом глазки официанту.
Дороти сияющим взглядом через весь зал смотрела на Люсиль, но та, казалось, вообще не замечала ее присутствия. На самом деле Люсиль видела Дороти прекрасно, как сразу же догадался Хью. Дороти тоже поняла это и почувствовала обиду. Да что она о себе возомнила, черт побери? В конце концов, самой Дороти не приходилось платить молодым людям, чтобы они сопровождали ее к обеду. Да еще к какому обеду! Большие гиньоли, белое вино, омар и мороженое в придачу. Она огляделась по сторонам в поисках возможности продемонстрировать свое истинно королевское равнодушие к откровенному снобизму кузины. К несчастью (с точки зрения Хью), подобная возможность представилась ей мгновенно. За соседним столиком расположилась пожилая леди, которую угощал обедом мужчина, тоже значительно более молодой, чем она сама. И дама с интересом наблюдала за Дороти.
Ее спутник тоже предложил ей кофе, но пожилая леди не захотела, хотя и по иной причине.
– С тех пор, как нам всем урезали рационы сахара, – сказала она, – я почти перестала пить кофе. Разумеется, могла бы последовать примеру женщины, сидящей рядом с нами, и принести сахар с собой…
Дороти, опьяневшая как в прямом, так и в переносном смысле слова, перегнулась через Хью и заговорила возбужденным, но доброжелательным тоном.
– Я не пью сегодня кофе, – сказала она. – Пожалуйста, угощайтесь моим сахаром.
Несколько секунд Хью выглядел так, точно пуля угодила ему в один из жизненно важных органов. Его парализовало. Другого определения подобрать не удавалось. Когда он немного пришел в себя, Дороти уже склонилась еще дальше с маленькой жестянкой в руке.
– Это не причинит мне никаких неудобств, – говорила она. – У меня дома сахара полным-полно.
После чего пустилась в путаные и нелепые разъяснения о том, что подруга по имени Джорджи почти не использовала свой рацион, отдавая сахар ей. Естественно, никто не хочет поносить лорда Вултона, но между старыми подругами…
– Дороти, – прохрипел Хью. – Вы не должны… Вы не можете…
– Конечно же, могу, – небрежно отмахнулась от него Дороти. – Если война и имеет хоть какую-то положительную сторону, то она как раз и состоит в том, что делает людей добрее и дружелюбнее друг к другу.
Эта мысль настолько потрясла Хью, что он оправился от шока, когда было слишком поздно что-либо изменить. Дороти продолжала болтовню.
– Я вам очень сочувствую, – добавила она. – Кофе без сахара – как замужество без любви.
Один из ее любимых киноактеров – Артур Бурбон – произнес в точности такую фразу в фильме «Израненный, но победивший», которую крутили на прошлой неделе в синематографе «Буш-Гомон». Леди улыбалась, ее спутник тоже широко ухмылялся, за соседними столиками все прислушивались к разговору. Хью лихорадочно искал глазами обслуживавшего их официанта. Никакое состояние не стоило подобного позора. Но кто же мог догадаться, что его «кузина из провинции» отколет подобный номер? Он проследил за тем, как пожилая леди сняла крышку с жестянки и бросила сахар в свою чашку кофе.
– Вы очень любезны, – сказала она, возвращая коробку владелице.
Что еще могла она сказать в сложившихся обстоятельствах? – подумал Хью. Он чувствовал себя дрессировщиком медведя, который отказался танцевать, а сделал посмешище из своего хозяина на глазах у публики. Как же жестоко Хью выпорол бы такого медведя, оставшись с ним наедине! Вот только выпороть Дороти он никак не смог бы, вопреки горячему желанию. Разумеется, Люсиль видела все. Хью заметил, как она повернула голову и что-то сказала своему спутнику. Одна лишь Дороти оставалась совершенно невозмутимой. Напротив, она сияла от удовольствия при мысли, что ей удалось совершить простой жест подлинно христианского милосердия.
Дороти и понятия не имела, что этот ее поступок станет настолько значительной вехой на ее жизненном пути.
