Глава 5
I
На Рочестер-роу в Вестмаунте (почтовый индекс W1) в доме Гарта Хоупа его жена Люсиль с любопытством просматривала почту, пришедшую на имя супруга, пока он отвечал на телефонный звонок в библиотеке. Было что-то необычное в голосе человека на другом конце провода, мысленно отметила Люсиль, первой снявшая трубку. Но когда Гарт вскоре вернулся, он выглядел очень странно. Люсиль посмотрела на него изумленно.
– Гарт! Что с тобой?
– А разве со мной что-то не так?
– Со стороны кажется, будто ты на грани обморока.
– До чего же ты бываешь иной раз нелепа, Люсиль. Лучше налей мне немного кофе.
– Кто звонил? – спросила Люсиль.
– Из офиса, – поспешно ответил Гарт. – Мне нужно будет отправиться туда пораньше.
– Они говорили что-нибудь по поводу завещания? – поинтересовалась Люсиль.
– Их оно не касается. С какой стати им упоминать о нем? – Однако его губы слегка подрагивали, когда он произносил эту фразу.
Он взял номер «Таймс» и начал читать среднюю часть издания.
– В моей любимой газете опубликовали большую статью о кузене Эверарде, – вскользь бросила Люсиль, намазывая мед на ломтики поджаренного хлеба.
Гарт отбросил свою газету в сторону.
– Уже? Боже, они настоящие стервятники. И о чем же пишут?
– О необычном завещании старика-отшельника. Странно, что они пока не докопались до того, что эта Кэппер может быть незаконнорожденной дочерью кузена Эверарда. Посмотри сам. – Она протянула ему газету через стол. – О нем пишут больше, чем когда-либо удостоимся мы с тобой, хотя он был на самом деле мерзким старикашкой.
Люсиль говорила, и казалось, что к ее лицу навсегда прилипла маска ненависти. Это была умная, умевшая красиво одеваться женщина, которой едва перевалило за тридцать. Волосы, ногти, цвет лица – все в ней выглядело превосходным, доведенным почти до совершенства. Люсиль словно сошла с обложки журнала «Вог», и ее лицо на обложке, как и все, лежавшее у нее на душе, оказывалось отчетливо видимым всем. Жизнь, считала она, поступила с ней крайне несправедливо. Ведь при всей своей одаренности и блестящей внешности ей не удалось пойти в избранной профессии гораздо дальше заурядных эпизодов. Люсиль видела себя актрисой в главных ролях, свое имя, выложенное лампочками на фасадах театров. Но все, чего она добилась, – это работа во временных труппах, и если играла в Лондоне, то лишь горничных или другие малозаметные персонажи. Добейся она хоть небольшого истинного успеха, никогда бы не вышла замуж за Гарта.
– О, я в этом не уверен, – ответил на ее последнюю реплику муж, причем внезапно столь же злым тоном. – Я как раз только что подумал, что если бы все стало известно, мне бы уделили в прессе столько же места, сколько и нашему покойному кузену.
У Люсиль округлились глаза. Казалось, на мгновение в ней проявились искренние чувства.
– О чем это ты, Гарт?
– А ты не поняла?
– Не хочешь ли сказать… Ты же не утверждаешь…
– Утверждаю что?
– Будто установил, как именно умер кузен Эверард.
– Мы все осведомлены об этом. Он упал через перила лестницы. И лично я знать больше ничего не желаю.
– Но только не при условии, что кто-то может располагать значительно большими сведениями, – заметила Люсиль. – Я, например, испытываю глубокое недоверие к Джулии.
Гарт засунул руки в карманы.
– Какими сведениями, по-твоему, Джулия может располагать, чтобы это представляло опасность для нас?
– Совершенно не догадываюсь, о чем ей известно, но я невольно задалась вопросом…
– Каким же? Выкладывай, не томи.
– Не примчалась ли она в Лондон с целью защитить наследницу?
Он выпятил нижнюю губу.
– Защитить от чего?
– Тебе должно быть, как никому другому, знакомо расхожее среди полицейских мнение: человек, совершивший одно убийство, часто убивает еще раз. Причем, как правило, тем же способом. Разве не существует вероятность, что тот, кто… устранил кузена Эверарда, захочет избавиться и от Дороти Кэппер?
– Ты говоришь очень уверенно, что кузена Эверарда кто-то убил.
– Но ведь мотивов было предостаточно, не так ли?
– О чем ты толкуешь?
– Тот же Сесил отчаянно нуждается в деньгах, и осмелюсь предположить, что все остальные тоже. Это ведь и тебя касается, верно, Гарт?
Его лицо внезапно посерело.
– С чего ты это взяла?
– На прошлой неделе тебе хотел оставить телефонное сообщение человек по фамилии Моррис.
Гарт раздраженно приоткрыл рот, глядя на нее.
– Ты мне ничего об этом не сказала.
– Он заверил меня, что перезвонит тебе в контору.
– Да, от него был звонок.
– Не сомневаюсь.
– Но вот только мне не ясно, почему ты пришла к выводу…
Люсиль покачала своей прелестной головой.
– Не надо водить меня за нос, Гарт. Ничего хорошего из этого не выйдет. Я раздобыла его номер и позже позвонила. Выяснилось, что он ростовщик.
– Предположим, это так? Что с того? – произнес Гарт сквозь зубы.
– Причем крупный ростовщик.
– А разве я когда-нибудь брался отстаивать юридические интересы незначительных людей?
– Ты должен ему большую сумму, я права?
Даже у всегда сдержанного Гарта губы сейчас побелели. Выглядел он ужасно – этот мощного телосложения смуглый мужчина, побледневший от страха. Его крупные и крепкие пальцы ухватились за край стола, словно впились в человеческую глотку. Жена подумала: «Как же он все-таки силен!» Никто, и уж, конечно, ни один старик не имел бы шанса выжить в схватке с ним.
– Это что-то новенькое. Прежде ты никогда не интересовалась моими делами.
Тогда она отчетливо заявила:
– Предлагаю считать отныне, что мы с тобой поквитались.
Он бросил на нее пристальный взгляд.
– Я забуду обо всем, что мне известно о твоих затруднениях, если в ответ ты тоже проявишь снисходительность.
Вот теперь он отлично понял ее. Речь шла о проклятом жиголо, с которым она в последнее время встречалась. Люсиль всегда нравилось, когда мужчины крутились у подола ее модных юбок, но на сей раз все выглядело уже не простым флиртом. Он снова посмотрел ей в глаза – серые, как сталь, со столь же твердым взглядом.
Потом пожал плечами.
– Что касается моих затруднений, – сказал он, – то там и забывать не о чем. Все проблемы будут улажены буквально за несколько дней. Я с ними точно справлюсь.
– С помощью денег кузины Дороти?
– Я никогда вообще не притронусь к ее деньгам. – Гарт избрал для этой фразы самый сухой тон, на какой был способен.
О самой Дороти он отказывался даже думать. Он не мог позволить себе испытывать к ней сострадание. Жалость к другим людям порой слишком дорого обходится. А кроме того, на чашах весов лежали ее и его жизни, и, с какой стороны ни взгляни, он был более достоин сохранить свою.
II
Добравшись до конторы, Гарт позвонил мистеру Моррису и назначил встречу с ним на послеобеденное время. Ровно в три часа он сообщил секретарю свое имя и был сразу же допущен в кабинет мистера Морриса. Ростовщик выглядел как чрезвычайно уравновешенный уроженец Шотландии с приятными манерами и располагающей к себе улыбкой.
– О, мистер Хоуп! Весьма рад вас видеть. Надеюсь, принесли нам хорошие новости.
– Если вы видели сегодняшние утренние газеты, в чем я нисколько не сомневаюсь, – мрачно сказал Гарт, – то знаете, что у меня никаких хороших новостей пока нет. – Юрист не нуждался в дополнительных доказательствах простой истины. Пока кредиторы считали тебя наследником богатого родственника, они готовы были безгранично тебе доверять, но как только до них доходили сведения, что ты можешь рассчитывать только на собственные ресурсы, набрасывались волчьей стаей. – В данный момент я не имею возможности немедленно удовлетворить ваши требования.
У мистера Морриса взлетели вверх брови. Казалось, он был искренне удивлен заявлением своего посетителя.
– Вы должны прекрасно осознавать, мистер Хоуп, что мы не можем снова предоставить длительную отсрочку. Ссуда была вам выдана уже достаточно давно, и если нет возможности погасить задолженность, нам не останется иного выбора, кроме как официально предъявить требования.
– Это вам нисколько не поможет, – холодно сказал Гарт, стараясь ничем не выдать того факта, что огласка окончательно уничтожит его.
При передаче дела в суд неизбежно выяснится, как Гарт имел глупость добавить свое имя к позорному списку юридических советников, ввязавшихся в спекуляции деньгами клиентов с весьма плачевными результатами. И он попросил дать ему еще месяц отсрочки.
Мистер Моррис глубоко задумался. Он подозревал, что попытка выжать из Гарта немедленную расплату по долгу не принесет ему особой пользы. Ростовщику показалось вполне правдоподобным заявление Гарта о намерении оспорить завещание. И если он в этом преуспеет, то не в интересах мистера Морриса ссориться с клиентом. Вот почему после короткой паузы он принял решение.
– Поскольку вы сами юрист, мистер Хоуп, то вам прекрасно известно, насколько мелко мелют жернова на мельнице правосудия, но вращаются они при этом крайне медленно. Если начистоту, то мы не можем себе позволить задерживать получение с вас долга продолжительное время. С другой стороны, нам не хочется ставить вас в неловкое положение, если есть возможность этого избежать. Таким образом, мы готовы дать вам еще тридцать дней отсрочки. А за такое время, мистер Хоуп, очень многое может произойти.
Последняя фраза ростовщика звоном отдавалась в голове Гарта, когда он возвращался в свой офис. И она логично увязывалась с другими словами из завещания.
«…Я по доброй воле делаю наследницей своего состояния мою родственницу Дороти Кэппер при условии, что она останется жива и сможет вступить в права наследования через тридцать дней после оглашения текста данного завещания».
III
Братья Лэйси завтракали позже остальных членов семьи, причем позволили себе более дорогие блюда. Но с прочими кузенами их роднило одно – почта в основном состояла из предъявленных к оплате счетов.
– Херли меня разочаровал, – заявил Кристофер, вскрыв первый конверт, а потом бросив вложенную в него записку на стол. – Никак не ожидал подобной вульгарности от человека с таким утонченным чувством стиля.
Хью взял послание и пробежал по строчкам глазами.
– Кажется, Херли тоже несколько разочаровался в тебе, – заметил он, – хотя его гораздо больше поразил кузен Эверард. А все твой дурацкий оптимизм, Крис.
– Однако именно это позволило мне почти четыре года кормить Херли обещаниями, не заплатив ему ни пенни. Будь я реалистом, мне давно пришлось бы одеваться у дешевых портных, которые берут за свои услуги шестьдесят пять шиллингов. Но послушай, насколько я понимаю, никто, кроме Джулии, еще не виделся с новой наследницей, так ведь?
– Я бы не ожидал от встречи с ней слишком многого, – предупреждающе сказал Хью. – Женщины, наследующие сто тысяч фунтов, скорее похожи на миссис Фэйрчайлд, чем на Марлен Дитрих.
Кристофера даже чуть передернуло.
– Зато, говорят, она была воистину доброй женщиной.
– Вот и я годами твержу тебе, что в женщине главное не привлекательность, а доброта, – напомнил Хью.
Кристофер, имевший интимную связь с дамой, совсем не подходившей под минимальные стандарты доброты, сумрачно насупился. Счет от Херли был мелочью в сравнении с требованием срочно выплатить две тысячи фунтов. Если он быстро не сумеет добыть эту сумму, оскорбленный в лучших чувствах муж возлюбленной грозил подать заявление о разводе. И тот факт, что супругу было глубоко наплевать на жену и он лишь ухватился за возможность урвать через нее две тысячи фунтов, ничего по сути не менял. Гораздо важнее оказывалось другое. Кристофер только внешне казался человеком инертным, а внутри него бурлили амбиции. Он отнюдь не собирался просидеть до конца войны в министерстве информации, дожидаясь повышения в должности. Его целью было получить назначение, открывавшее перед ним действительно широкие перспективы. Но поскольку англичане упорно придерживались мнения, что способности человека теснейшим образом связаны с его моральным обликом, он понимал – у него не будет шанса добиться цели, если его имя станет звучать в суде по делу о разводе. Леди не стоила десятой части двух тысяч фунтов, хотя Крис поначалу вообще не задумывался об этом. Теперь же он считал вполне вероятным, что она и ее чувствительный муж вступили в заговор, чтобы выдоить из него деньги. В этой ситуации, яростно решил про себя Крис, он будет готов совершить убийство, если возникнет необходимость. Он не мог обратиться за ссудой к заимодавцу, как поступил Гарт, поскольку находился на государственной службе, а всем известно, чем грозили чиновникам любые связи с ростовщиками – настоящей катастрофой.
– У меня назначена встреча с одним человеком на одиннадцать, а я еще даже не побрился, – неожиданно вспомнил он и вышел из комнаты.
Хью дождался, когда захлопнулась за ним входная дверь, а потом притянул к себе телефон и набрал номер Буш-4141.
IV
Мисс Кэппер искренне удивилась, когда проснулась и обнаружила, что до сих пор жива и невредима. Лежа в постели, она размышляла: ей не следует вставать слишком рано, чтобы не потревожить мисс Карбери. При этом у нее созрело решение, как действовать дальше. Она позвонит викарию и получит его совет. Прежде Дороти никогда не прибегала к столь радикальным мерам. При обычных обстоятельствах она никак не смела рассчитывать, что святой отец уделит ей хотя бы минуту своего драгоценного времени, но сложившаяся ситуация заставляла взглянуть на все по-иному.
«Разумеется, – уверяла она саму себя, – для него не будет никакой разницы. Я могу быть уверена, что на него ни в малейшей степени не окажут влияния какие-либо финансовые соображения, для него естественна забота о благополучии своей церкви». Конечно, никуда не денешься от того факта, что прихожанка с состоянием в сто тысяч фунтов (пусть лишь в перспективе) больше заслуживала внимания викария, чем женщина, жившая на материнскую пенсию и пособие по бедности.
Но как только Дороти пришла к подобному заключению и начала подниматься, чтобы взяться за дело прежде, чем викария поглотят повседневные хлопоты, кто-то с грохотом стал вламываться с внешней стороны в дверь ее спальни.
– Эй! – крикнула мисс Карбери. – Что там у тебя происходит?
Дороти нервным движением повернула ключ в замочной скважине.
– Вот, принесла тебе завтрак, – сказала мисс Карбери, боком входя с подносом в руках. – О, не надо меня благодарить. Никаких проблем, будь спокойна. Я всегда настаивала, чтобы мистер Хоуп завтракал в постели. Так он не вертелся внизу под ногами у прислуги.
Это могло быть хорошо для кузена Эверарда, отметила про себя Дороти, но показалось совершенно неуместным для мисс Кэппер в ее собственной квартире. Хотя, как она начинала подозревать, ее жилище будет «нашей квартирой» очень скоро, если уже не стало.
– Вам не следовало беспокоиться, – сказала Дороти, смущенная резиновыми бигуди в своих волосах и неумытым лицом.
Но мисс Карбери повторила:
– Никакого беспокойства это мне не причинило. Для этого теперь я и есть у тебя. Джулия Карбери – незаменимо полезная женщина в доме. Всегда на месте, никогда не опаздывает. И обходится дешевле любого курортного лечения. Не надо никуда ехать, с трудом получая паспорт. И никаких закрытых для посещения районов… – Она тяжело опустила поднос на одеяло. – Не смогла найти у тебя в буфете кукурузных хлопьев и потому принесла сухариков собственного приготовления. Лучше не найдешь ни в одном магазине. Я многие годы питаюсь ими, и посмотри только, как прекрасно выгляжу.
К счастью для мисс Кэппер, которую готов был хватить апоплексический удар, в этот момент зазвонил телефон. Мисс Карбери удалилась, чтобы ответить. Дороти посмотрела на часы и с ужасом обнаружила, что они все еще показывали 7:30, то есть, видимо, давно остановились.
Она слышала резкий голос незаменимой теперь помощницы из соседней комнаты, а потом щелчок, когда та положила трубку.
– Звонила женщина по фамилии Трент, – объявила вернувшаяся Джулия. – Кстати, тебе пока совсем нет необходимости вставать.
– Который час? – спросила Дороти.
– Девять тридцать. Немного поздновато, но я подумала, что тебе невредно выспаться как следует.
– Но я уже давно проснулась, – протестующим тоном возразила Дороти, однако мисс Карбери укоризненно покачала пальчиком.
– Ну-ну, так уж и не спала. Я же подслушивала через замочную скважину.
Дороти пришлось сделать вид, что она не заметила этого оскорбительного для нее жеста.
– Опять ошиблись номером? – поинтересовалась она. – Ах, нет, вы же сказали, что звонила мисс Трент. Надеюсь, вы не бросили трубку посреди разговора с ней?
– Разумеется, так я и поступила. Вы же как раз начали завтракать, верно?
– Вы прервали разговор с Джорджи? Вы бросили трубку, не дослушав по телефону Джорджи!
– Откуда мне было знать, кто она такая? Это мог быть один из ваших кузенов, говоривших нарочно измененным голосом. Вы такой мысли не допустили, если я не ошибаюсь. А ведь против их происков вам надо все время держаться настороже. Поэтому я и нахожусь здесь.
Дороти стоило немалых трудов продолжать бороться за свое чувство собственного достоинства.
– Я все же предпочла бы сама отвечать на телефонные звонки в моей квартире.
– Как только оденетесь, – примирительно сказала мисс Карбери, – сможете ей перезвонить. Тогда и узнаете, действительно ли именно она звонила.
– Но никто не сможет причинить мне никакого вреда через телефон, – возразила все еще негодовавшая Дороти.
Мисс Карбери залила сухарики молоком.
– Стало быть, никогда не слышали о распространении бактерий по телефонным проводам?
Но Дороти, ничуть не смутившись, заявила, что сначала нужно где-то добыть вредоносные бактерии, а ведь это не золотые рыбки. Их не купишь в любом зоомагазине или в центре снабжения для армии и флота.
– Золотые рыбки тоже уже больше нигде не продаются, как мне рассказывали, – отозвалась Джулия так, словно одержала победу и записала на свой счет очередное очко. – Все ресурсы мобилизованы из-за чрезвычайного положения.
И она вышла из комнаты, оставив перед Дороти суповую тарелку с какой-то неаппетитной субстанцией, похожей на сгусток червей в белой жидкости. Дороти недолго пыталась справиться с отвратительным блюдом, но потом в ней зародилось возмущение и желание восстать против самоуправства непрошеной гостьи. Это все уже слишком, с нее довольно! Тридцать восемь лет она существовала в добродетельной бедности, и куда такая жизнь ее привела? В эту совершенно лишенную романтики квартирку? Помогла завести немногих, менее романтичных друзей, дала в утешение только чистую совесть и перспективу стать в будущем старейшей прихожанкой, если удастся прожить достаточно долго? А теперь все эти разговоры об опасности, подумала Дороти, отодвигая от себя тарелку сухариков в молоке, действительно напоминавших пищевых червяков, вылезших погреться на солнышке. Раз уж ей грозит опасность, то пусть хотя бы выглядит более устрашающе, но привлекательно. Явится, например, в виде волка и позволит ей, новоявленному святому Франциску, усмирить и приручить себя. Поспешно одеваясь, она вспомнила слова викария в последний праздник Дня святого Франциска в октябре.
«Он проповедовал среди вольных лесных птиц небесных, – сказал викарий. – А мне приходится проповедовать среди старых куриц».
«Что верно, то верно. Долгие годы, – размышляла Дороти, беря щетку для волос, – я в самом деле была старой курицей – жесткой, жилистой, преждевременно состарившейся. Но теперь стану вольной лесной птицей. Райской птицей». Отражение в зеркале могло остудить столь амбициозный порыв, но она сразу же подкрепила его, надев свое лучшее платье в греческом стиле с кофейного оттенка оборками, затем удлиненное коричневое демисезонное пальто, покрытую лаком коричневую соломенную шляпку, красивые коричневые с позолоченными пряжками туфли на высоких каблуках. Теперь в зеркале была видна прекрасно выглядевшая леди. Конечно, с большой натяжкой Дороти Кэппер соответствовала образу орлицы, но сердце ее трепетало так, словно в нем действительно свили гнездо орлы. Она едва успела покончить с одеждой, когда услышала знакомые икающие звуки, предварявшие телефонный звонок. Не иначе как по воле свыше мисс Карбери уединилась в ванной, и Дороти первой успела подбежать к аппарату.
– Мисс Кэппер? – спросил приятный мужской голос. – Или мне лучше будет называть вас Дороти? Это кузен Хью, который немного завидует вам, но спешит принести свои поздравления.
Дороти почувствовала себя слегка потрясенной и польщенной одновременно. Несомненно, она оказалась в затруднительном положении, а старая курица пока еще оставалась на своем месте. Впервые в жизни ей позвонил мужчина, который не был строительным рабочим, сантехником или, как порой шутливо выражался викарий, существом той же пролетарской породы.
– Как я полагаю, наша дражайшая Джулия у вас? – продолжал голос.
– Да. Она как раз в ванной, – ответила Дороти.
– Прислушайтесь к моему совету и заприте ее там покрепче, – сказал кузен Хью. – Она объяснила вам, зачем приехала?
– Чтобы предостеречь меня, – прямо и грубовато отозвалась Дороти. – По крайней мере, так она…
– Не надо извинений, – сказал Хью. – Джулия совершенно права. Вам необходимо держаться подальше от всех нас, от всей объятой бурным волнением семейки. Вот зачем я вам и позвонил.
– Я что-то не совсем вас понимаю, – прошептала Дороти.
– Согласитесь пообедать со мной и дайте возможность внести для вас полную ясность в ситуацию, – предложил Хью. – Я вовсе не утверждаю, что обожаемая мной Джулия опаснее, чем все остальные из нас, но она – волк в овечьей шкуре, а мы хотя бы не скрываем своей волчьей сущности.
Вот оно! Он сразу заговорил о волках. Дороти мысленно воззвала к духу святого Франциска.
– Она предложила мне выступить в роли моей компаньонки и наставницы, – сказала Дороти, – однако я не думаю, что женщина моего возраста нуждается в ком-то подобном.
– Лично вы не нуждаетесь, – согласился Хью. – Другое дело – ваши сто тысяч фунтов. Им действительно необходим конвой для охраны. Она смертельно боится, что вы их не получите, но если вам это удастся, желала бы любой ценой оказаться в доле. – Хью, как показалось, понял, что выбрал не самые удачные выражения, а потому поспешил добавить: – Вам подойдет встреча сегодня в «Волшебном гриле» около четверти второго? У меня будет зеленый носовой платок в стиле Питера Пэна.
И даже не дождавшись ее ответа, Хью дал отбой.
«Он очень опытен в общении с женщинами, – заключила про себя Дороти с невольным восхищением. – Знал, что я не устою перед приглашением в «Волшебный гриль».
Но на самом деле Хью прекрасно знал другое: она не устоит, как только представит себе мужчину, дожидающегося ее в «Гриле» с зеленым носовым платком Пэна, хотя сам имел очень смутное представление о подобном платке.
Открылась дверь, и в комнату ворвалась мисс Карбери. Она ничего не говорила, а лишь стояла и пристально смотрела на Дороти, пока та не произнесла с некоторой неловкостью в голосе:
– Боюсь, мне необходимо отправиться сегодня обедать в город.
– А обо мне ты и не подумала, – мрачно заметила мисс Карбери.
Дороти, напротив, успела подумать о ней, но совсем не так, как могла предположить мисс Карбери. Ей была ненавистна мысль, что этот маленький и шустрый штопор в женском обличье сможет рыться в ее вещах. Она не сомневалась, что для гостьи не существует никаких моральных препятствий, чтобы воздержаться от чтения чужих писем. Дороти и в голову не пришло, что все ее письма можно было вслух читать перед зданием Королевской биржи, причем никто не остановился бы и на тридцать секунд, чтобы послушать.
– Который из них звонил? – требовательно спросила мисс Карбери, действительно не страдавшая ложной скромностью. – И не утверждай, что это была мисс Трент. Она сообщила мне о своем намерении провести в очередях целый час – с девяти тридцати до десяти тридцати. А потому вернуться еще не могла.
– Это был кузен Хью, – в отчаянии призналась Дороти.
– Вот как. Советую прислушаться к моему мнению и пообедать дома. У этих привлекательных молодых людей ничего хорошего на уме быть не может.
– Но мне нужно сначала пройтись по магазинам, – заявила Дороти.
– Я пойду с тобой и понесу корзинку, – тут же предложила мисс Карбери.
– Это не совсем такие магазины, – пояснила Дороти.
– Значит, ты собралась покупать украшения и всяческие безделушки. Знаешь, Дороти, а ты даже безумнее, чем я могла предполагать, если хочешь начать тратить деньги, еще не получив ни гроша. Последуй моему совету и позволь приготовить для нас макароны с сыром. Если откажешься, то горько пожалеешь. Впрочем, ты можешь и не дожить до этого.
Однако Дороти, с ослиным упрямством осуществлявшая задуманное, осталась при своем мнении. Наматывая свои тусклые светлые волосы на карандаш, чтобы они завились около ушей, она вдруг приняла другое решение – ознаменовать свой первый обед в «Волшебном гриле» с привлекательным молодым мужчиной покупкой нового платья. Быть может, даже новой шляпки, но платья – определенно. Она пересчитала имевшиеся у нее купоны. Да, их как раз хватит. Она достала свою лучшую сумку из плиссированного черного шелка с застежками в виде двух собачек из черного малахита. Первоначально сумка принадлежала Джорджи и стоила две гинеи, но та, придя к выводу, что собачки не соответствовали ее темпераменту, отдала сумочку подруге. Дороти перешла с ней в гостиную и принялась опустошать свою большую и практичную коричневую повседневную сумку, называя вслух каждый извлеченный оттуда предмет. Деньги, ключи, носовой платок, удостоверение личности, жестянка для сахара (подумав о необходимости пополнить ее, она отправилась в кухню и положила внутрь коробки еще два кусочка), карточка на право приобретения одежды, лицензия на радиоприемник, карманная расческа…
– Сразу видно, что ты совершенно не привыкла обедать в ресторанах, – заметила мисс Карбери с интонацией, означавшей: «Боже, пожалей это несчастное, неискушенное создание».
А потом снова зазвонил телефон, и на сей раз на проводе оказалась все-таки Джорджи.
– Привет! – сказала она. – Ты попала в заголовки новостей. И, как вижу, времени даром не теряла. «С вами говорит личный секретарь мисс Кэппер», – она удачно спародировала зычный голос Джулии. – Викарий пока не звонил тебе? Нет? Он позвонит непременно или даже сам явится. Возможно, принесет тебе букетик маргариток. Станешь миллионершей, уж будь добра, не забудь о своих старых подругах.
Дороти отвечала, запыхавшись:
– Я пока ничего не имею, но как только получу наследство, первым делом куплю небольшой коттедж в деревне и заведу себе повозку с запряженным в нее осликом.
– Выбрось всякие повозки и осликов из головы, – сказала неизменно разумная Джорджи. – Я бы на твоем месте подумала о «Роллс-Ройсе». Кроме того, собиралась предложить нам с тобой отведать еду в том ресторане на Куин-Элизабет-стрит, но ты, должно быть, стала теперь привередливой великосветской дамой.
Дороти остро пронзило чувство неловкости перед лучшей подругой. Она была убеждена, что Джулия подслушивает каждое ее слово, и, повернувшись к ней спиной, уверенно произносила свои фразы прямо в микрофон, стараясь создать иллюзию приватной беседы.
– Ужасно сожалею, – сказала она, – но дело в том, что я (она бы и хотела удержаться от похвальбы, но человеческая натура слишком слаба) … Дело в том, что я обедаю сегодня в «Волшебном гриле». И мне уже пора спешить.
– Твой новый дружок любит ранние обеды, не так ли? – спросила чуть удивленно Джорджи. – Сейчас только половина одиннадцатого. Или же он всего лишь пригласил тебя на чашку кофе?
Дороти, густо покраснев, объяснила, что ей сначала предстоит сделать кое-какие покупки, и Джорджи снова дала ей разумный совет:
– Постарайся не наряжаться как невеста. Особенно если он пригласил тебя отобедать с ним впервые. Знаю, нам всегда приходится помогать мужчинам преодолеть девять десятых пути, но вот ты в своем новом положении вполне способна заставить и его самого немного попотеть, подсуетиться.
Дороти положила трубку, объявив без особой необходимости:
– Это была мисс Трент.
– Думаю, все жители района могли слышать ее голос, – последовала исполненная желчи реакция мисс Карбери. – Но если ты действительно хочешь приобрести новый наряд, то времени терять больше нельзя. Мне остается только надеяться, – добавила она, подавая Дороти сумку, – что я смогу узнать тебя, когда ты вернешься.
После того как Дороти в спешке удалилась, наскоро припудрив нос, мисс Карбери пронаблюдала за ней в окно.
«Что ж, я ее предупредила. Интересно, как долго она теперь сумеет продержаться».
