Защелка открылась беззвучно, и я выскользнула наружу. Конечно, я не рассчитывала таким образом избавиться от преследования; в лучшем случае я могла выиграть несколько секунд. Но все равно выбора у меня не было.

Оставалась только одна возможность: неслышно вынуть ключ из замка, а затем запереть дверь снаружи; мне казалось, что, опасаясь наделать шуму, он вряд ли решится взломать ее или сбить защелку выстрелом. Я понятия не имела, который час, но если Шандор пришел сюда после конца представления, то цирк, надо думать, уже тронулся в путь. Может быть, он все-таки оставит меня в покое, если поверит, что я сказала правду. Должен ведь он сообразить, что самым разумным было бы ему самому спуститься за седлом и убраться отсюда как можно скорее.

Но у меня не было времени проверить эту блестящую теорию на практике. Я даже ключ не успела вытащить из замка, как он сообразил, что я затеяла. Из комнаты, скрытой портьерами, донеслось короткое восклицание, а затем заскрипели половицы: он бросился вдогонку.

Я вскрикнула, захлопнула за собой дверь и помчалась по узкому настилу вдоль зубчатого парапета.

Луна сияла ярко и безжалостно, отчетливо освещая мне путь, но с той же отчетливостью выдавая меня Шандору. Я пробежала всего лишь две трети пути между зубчатой стеной и крутым скатом крыши справа от меня, когда позади распахнулась дверь и раздался окрик:

– Стой, или я стреляю!

Не помню, поверила ли я в то, что он выполнит свою угрозу. Я чувствовала, как ужас леденит спину между лопатками, но ни в коем случае не собиралась останавливаться. Словно вспугнутый заяц, я со всех ног летела к маленькой дверце, которую увидела в следующей башне. Я слышала, как он перепрыгнул через ступеньку прямо на каменную дорожку, по-кошачьи мягко приземлившись. Еще три шага, и я была у башни. Спотыкаясь, я взбежала по ступенькам, схватилась за ручку и толкнула дверь изо всех сил. Дверь была заперта.

У меня чуть ноги не подкосились. Он приближался и уже был на полпути ко мне. Револьвер он засунул в карман, и обе руки у него были свободны. Внезапно меня осенило: надо лезть прямо наверх по крутому скату черепичной крыши, который находился рядом со мной. Мне показалось, что риск не так уж велик: черепица сухая и туфли у меня на резиновой подошве, а если я поскользнусь, то всего лишь упаду снова на дорожку. Но по ней надвигался Шандор.

А внизу за парапетом таились мрак, пустота и дальше – глубокая река. Неожиданно я увидела ступени: узкая изогнутая лестница опоясывала выступающую часть башни. Она попалась мне на глаза еще днем, но я про нее забыла. Я кинулась вверх по лестнице (другого пути все равно не было) и, обогнув башню, скрылась с глаз Шандора, прежде чем он оказался у нижней ступеньки: говорят, что от страха у людей порой вырастают крылья. Видимо, со мной случилось именно это; к тому же не стоило забывать, что Шандор – будь он хоть трижды атлетом – должен был с ног валиться от усталости, дважды исполнив свой номер в течение минувшего дня. Но так или иначе, в жуткой гонке по спирали преимущество пока сохранялось за мной. При лунном свете это давалось мне с легкостью, и, даже когда мы повернули на неосвещенную сторону башни, меня поддерживало странное ощущение, что я не могу оступиться, хотя слышала, как спотыкается мой преследователь. Вдруг он грубо выругался, потом остановился, тяжело дыша, и выкрикнул какую-то угрозу или команду. Еще один, последний, пролет лестницы – и я очутилась на открытом свинцовом настиле плоской крыши, на самом верху замка.

Я не могла тратить время на раздумья и даже не рискнула остановиться, чтобы посмотреть, где я нахожусь и что там впереди. У меня осталось лишь смутное впечатление залитой лунным светом плоской крыши, между свинцовыми пластинами которой вздымались всевозможные гребни и скаты кровли, выложенной черепицей и отсвечивающей ледяным блеском, а также башенки, позолоченные шпили, дымоходные трубы под колпаками и повсюду – огромные цилиндры открытых печных труб, будто жерла пушек, бессмысленно нацеленных в небо. В холодном свете луны все это походило на призрачный мир из ночного кошмара – такой же хаотичный и нереальный.

Я ринулась к ближайшему укрытию – туда, где за большим скоплением печных труб виднелся крутой откос крыши. Шандор был уже близко: его голова почти поравнялась с кромкой крыши. Заметив меня, он снова выкрикнул что-то срывающимся голосом. Мне были видны его голова и плечи, и ему оставалось подняться только на пять или шесть ступенек. Помнится, я тогда вообще не думала, а действовала по какому-то наитию. Свинцовый настил, по которому я бежала, был ребристым, причем ребра выступали вверх на два-три дюйма примерно через каждые шесть футов, и около одного из них валялся застрявший здесь обломок трубы. Я остановилась, нагнулась к этому обломку и, взявшись за него обеими руками, с трудом перевалила этот железный цилиндр через ребро кровельного листа и подтолкнула так, чтобы он покатился прямо к верхушке лестницы.

Труба покатилась именно туда, куда надо, и, с грохотом стукнувшись о верхнюю ступеньку, загремела вниз. Должно быть, она угодила Шандору в ноги и тот потерял равновесие, так как голова и плечи исчезли и сразу же последовал сбивчивый перестук каблуков, сопровождаемый шквалом отрывистых проклятий, а также скрип ветхих железных перил, когда на них налетел Шандор.

Я не стала дожидаться дальнейших событий. Устремившись под защиту труб, я успела расслышать, как мой импровизированный снаряд, в свою очередь, ударился о железное ограждение; затем, спустя несколько секунд, где-то внизу на скалах раздался грохот и звон разлетевшейся трубы, а чуть позже – затихающий шум, с которым ее куски падали в реку.

К этому времени я уже миновала скопление труб и поспешила скрыться в тени крутого ската.

Итак, я выиграла минуту-другую, но вряд ли могла надеяться, что сумею продержаться достаточно долго – пока суматоха не привлечет внимания. Мне требовалось срочно найти дорогу вниз. Шандор, вероятно, – и с полным на то основанием – пребывал в уверенности, что я не стану выбираться тем путем, каким пришла. Но если имеется одна наружная лестница, вполне может подвернуться и вторая…

По-прежнему не замедляя шага, но стараясь не производить шума, я прокралась мимо двух огромных труб, затем через темный участок, на который падала тень от шестиугольной башни, и после этого выбежала к парапету. Если там существует какая-нибудь лестница, то, как мне казалось, она находится снаружи. У меня даже было смутное ощущение, что я уже видела такую лестницу, но смятение и ужас мешали вспомнить, где именно.

Башня с наружной лестницей, по которой я поднялась сюда, находилась в юго-восточном углу замка на стыке преобразованного в отель центрального здания с южным крылом, которое занимала графская чета. Оказавшись под прикрытием огромных труб, я тут же повернула на север. Там, в северном крыле, спали слуги и можно было рассчитывать на помощь. Кроме того, я надеялась, что северо-восточная угловая башня, представляющая собой точную копию юго-восточной, тоже снабжена лестницей, по которой можно спуститься в северное крыло.

Я уже прошла назад над центральным корпусом половину пути и теперь находилась на уровне своей башни, которую узнала по остроконечной кровле и крылатому дракону, хорошо заметному в лунном свете. Выбрав уголок потемнее, я отважилась там остановиться, чтобы перевести дух и понять, что происходит у меня за спиной.

Шандора я услышала сразу. Он двигался не слишком быстро и находился еще довольно далеко, растерянно рыская по сторонам, как гончая, потерявшая след. Но собака не прекратит преследования, если знает, что добыча где-то поблизости и деваться ей некуда. И Шандор не собирался отказываться от своих намерений.

Но он не мог знать точно, какую дорогу я выбрала. Едва я нацелилась бежать дальше, как услышала, что он остановился. Целую минуту он стоял, вероятно прислушиваясь, и я тоже застыла на месте. Я легко могла себе представить, как он высматривает меня среди причудливых теней – гибкий и сильный, похожий на неведомого хищника в своем черном облегающем костюме.

Он сделал два осторожных шага, затем снова остановился. Я вжалась обратно в свой угол, вцепившись в выемку на поверхности камня, словно надеялась процарапать в его толще норку и спрятаться там. Под моими негнущимися пальцами выкрошился кусок штукатурки. Он остался у меня в руке; это произошло совершенно беззвучно и никоим образом мне не повредило. Но стоило мне только вообразить, что этот кусочек мог упасть на свинцовую крышу и наделать шуму, как меня затрясло от страха.

В следующую секунду ощущение шероховатого куска величиной примерно с голубиное яйцо, неожиданно оказавшегося в моей ладони, навело меня на некую мысль. Старый трюк, но попытка не пытка… – да и что я теряла? Я осторожно отодвинулась от каменной кладки, а затем, по-прежнему оставаясь в укрытии, как можно дальше швырнула кусок известки в ту сторону, откуда пришла, – в направлении южного крыла замка.

Шум от его падения был достаточно громким, а эффект – более чем удовлетворительным, поскольку он покатился дальше и вполне могло показаться, что это грохочет какой-то камень, случайно выскользнувший из-под ноги. Я явственно услышала скрип подошв, когда мой преследователь резко развернулся на месте, а затем – тихий, но отчетливый звук стремительно удаляющихся шагов.

Я уж было подумала: может быть, стоит украдкой последовать за ним и, пользуясь случаем, прокрасться вниз по знакомой башенной лестнице… Но для этого требовалось преодолеть слишком обширное открытое пространство, а там я могу попасться на глаза Шандору.

Теперь его не было слышно. Скорее всего, он разыскивал меня в южном крыле. Я двинулась на север, лавируя в сплетении света и тени, иногда спотыкаясь и выставив перед собой руки: окружающий меня фантастический ландшафт был настолько обманчив, что даже при ярком сиянии полной луны создавалось такое ощущение, словно движешься вслепую.

Впереди показались очертания северо-восточной башни. На вид она не отличалась от той, которая привела меня на крышу, и это только укрепило мою уверенность, что и здесь тоже непременно имеется лестница.

Лестница действительно была; ее верхний пролет скрывала глубокая тень. Но, подбежав поближе, я увидела, что она разрушена: вход перекрыт прочным деревянным брусом, а первые пять-шесть ступенек обвалились и висят над пустотой. Однако рядом с лестницей, в стене башни, прямо передо мной, виднелась дверь. Подобно всем другим дверям в замке, эта была массивна, обита декоративными накладками и подвешена на узорных кованых петлях. Никакой щеколды не было, имелась лишь большая изогнутая ручка, которая – насколько я могла определить на ощупь, когда попробовала ее подергать, – изображала не то грифона, не то какого-то крылатого ящера.

Дверь осталась неподвижной. Я тянула и толкала ее, но не могла поверить, что эта дверь, на которую я возлагала все свои надежды, отнюдь не сулит мне чудесного избавления.

В этот момент я впервые всерьез осознала, что, возможно, мне не удастся отсюда выбраться. Каждого из нас подстерегают напасти, которые, как нам кажется, могут достаться на долю кому угодно, но только не нам самим. И надо же было такому случиться: именно то, что составляло волшебную атмосферу замка – уединенная долина, башни, лунный свет, зубчатые стены, дверь с ручкой в виде грифона, – все эти образы из детских сказок и рыцарских романов, воплотившиеся в реальность, обернулись ночным кошмаром. Возможно, таков наш общий удел: попав в страну своих грез, человек готов променять ее на жалкий клочок бесплодной земли под пасмурным небом.

Посреди завитушек из кованого железа, обрамляющих злополучную дверь, я заметила самую прозаическую кнопку звонка и нажала ее. В эту безумную ночь меня уже ничто не могло удивить. Наверное, мне показалось бы совершенно естественным, если бы дверь тихо отворилась и какой-нибудь чародей, отвесив мне приветственный поклон, провел бы меня в каморку, заставленную ретортами и затянутую паутиной.

Однако ничего подобного не произошло. Дверь все так же неподвижно белела в лунном свете.

Говорят, что любой конец служит для чего-то началом. И вот, когда я стояла там, нажимая на бесполезную кнопку и словно со стороны наблюдая, как мною овладевают бессилие и опустошенность, я вспомнила, где видела другую лестницу.

Она была устроена в таком месте, что лучше не придумаешь. Эта широкая каменная лестница имела внизу выход рядом с одной из двух башен, которые возвышались по обе стороны от ворот. Когда-то эти башни соединялись между собой узким висячим мостиком, переброшенным над воротами. Со временем мостик обветшал, и теперь от него остался один остов – просто арочный пролет с остатками каменной кладки. Столь же плачевным было и состояние южной воротной башни: на размещенную в ней лестницу рассчитывать не приходилось. Зато я знала, что северная башня цела, вполне проходима и дает возможность попасть во внутренний двор, к парадной двери замка, а еще – к мосту и дороге, по которой должен приехать Льюис…

Шандора по-прежнему не было видно. Я осторожно выскользнула из тени башни, обогнула поворот, а затем припустила во весь дух вдоль крыши к башне западного фасада.

Я была права. Лестница находилась там. И вход на нее был открыт. До верхней площадки, залитой лунным светом, оставалось ярдов пятьдесят. Я увидела Шандора, как только выскочила на открытое пространство, ярко освещенное луной, и поняла, что он повел себя именно так, как я надеялась. Обежав полностью другое крыло замка, теперь он направлялся к воротам с противоположной стороны – с той, где находилась разрушенная башня.

Он уже заметил меня. В его руке угрожающе блеснул пистолет, но я знала, что здесь он стрелять не осмелится. В любом случае я не собиралась возвращаться назад – в этом не было смысла: к той башне, из которой мы выбрались на крышу, он наверняка успел бы добежать раньше, чем я. К тому же я могла спуститься во двор по своей лестнице, а он по своей – нет. Лестница с его стороны была разрушена, да и от самой башни остался лишь каркас с осыпающимися зубцами. Чтобы добраться до меня, ему придется проделать весь обратный путь. И я ринулась вперед.

Я пробежала двадцать ярдов, не глядя в его сторону; в эти секунды для меня существовало только одно – вход на каменную лестницу… Но потом неожиданно увидела, что он делает, и поняла, что дела мои плохи. Конечно, я не приняла в расчет, что для человека, который каждый день ходит по проволоке под куполом цирка, стена толщиной в девять дюймов – пусть даже нуждающаяся в ремонте – все равно что автострада. Без малейшего колебания он поднялся по руинам башни, с кошачьей ловкостью перемахнул на верхушку арки и затем побежал – именно побежал – по ней прямо ко мне.

Я словно приросла к месту, но в то же время заметила кое-что еще. Мне показалось, что далеко внизу, на самом склоне горы, среди темных деревьев, я вижу огни движущегося автомобиля.

Это было бессмысленно и глупо, но я закричала:

– Льюис!.. Льюис!..

Вряд ли мой крик можно было расслышать дальше десяти ярдов; он скорее походил на судорожное рыдание и прозвучал даже тише, чем крик какой-нибудь ночной птицы. До конца арки Шандору оставалось не более трех шагов, и тогда он окажется прямо над лестничной площадкой. Я развернулась и побежала назад, тем путем, которым пришла.

Он соскочил на крышу и бросился за мной.

Теперь, по крайней мере, я знала дорогу и уже поняла, что в его намерения не входит стрелять. Имея фору в тридцать ярдов, я, может быть, успела бы обогнуть башню и спуститься вниз, в свою комнату. И сейчас – так мне казалось – там уже был некто, к кому стоило бежать. Льюис.

Но почти сразу мне стало ясно, что осуществить мой замысел вряд ли удастся даже при наличии этой форы. Я была вконец измотана страхом, а Шандор намного превосходил меня силой и выносливостью… И если раньше на бегу я выставляла вперед руки, чтобы не налететь на незамеченное препятствие, то теперь уже было не до соблюдения мер предосторожности: я просто удирала сломя голову через лабиринт на крыше северного крыла. И вот я обогнула башню, где совсем недавно мне преградила путь к спасению прячущаяся в тени колдовская дверь из ночного кошмара, наглухо закрытая…

Она была распахнута настежь.

Еще немного – и я бы проскочила мимо, но в последнее мгновение уловила краешком глаза зияющий чернотой проем открытой двери. Шандор отставал от меня лишь на десять ярдов. Было очевидно, что в «мою» башню я все равно не успею. А эта дверь – неведомо кем отворенная и неведомо куда ведущая – все-таки сулила хоть какую-то надежду. Я резко метнулась в сторону, словно петляющий заяц, и почти упала в открытую дверь. Мой неожиданный маневр застал Шандора врасплох. Можно сказать, я исчезла буквально у него из-под носа. Я видела, как он пролетел мимо меня, и, инстинктивно подавшись как можно дальше в тень, уткнулась в ровную стену какого-то внутреннего помещения башни.

Не знаю, что я ожидала найти за этой дверью, – вероятно, какую-нибудь лестницу; но ничего подобного здесь не оказалось. В безотчетном стремлении спрятаться в самом темном уголке я сразу рванулась вбок от дверного проема, но споткнулась и, чтобы не упасть, попыталась опереться на стену руками. В следующий миг дверь, через которую я сюда ввалилась, плотно закрылась и зажегся свет.

Пол, блестящие стальные стены, свет – и я вместе с ними – с пугающей быстротой падающего камня понеслись вниз. Это был лифт.