Криклейд – городок небольшой, но с ним связано великое множество историй. Когда они проезжали по его улицам на четырехколесном велосипеде с грузом фотоаппаратуры, Донт поделился некоторыми из местных преданий с Ритой.

– Вот, к примеру, – говорил он, указывая на местную церковь, – если кому-то случится упасть с этой колокольни, его безутешные родственники и друзья смогут хотя бы немного развлечься эффектным зрелищем: на месте падения бедолаги сама собой из-под земли вырастет его каменная статуя в натуральную величину. К сожалению, у меня мало шансов запечатлеть это чудо на снимке.

Они не задержались перед церковью и покатили на север в сторону деревеньки Даун-Эмпни, высматривая крытый соломой дом с пасекой.

– Вы должны поехать с ним, прошу вас, – ранее уговаривала ее Хелена. – Донт не сможет ничего вытянуть из Руби, а вот вам она доверится. Вам доверяют все.

Так Рита очутилась здесь и теперь глядела в оба, сидя позади Донта – среди ящиков, дребезжащих и грохочущих на ухабистой сельской дороге.

– Вон там, – указала она на верхушки ульев, торчавшие над живой изгородью.

В садике перед домом они заметили седовласую женщину, которая нетвердой походкой двигалась в сторону пасеки. Услышав приветствие Риты, она повернулась, глядя на них прозрачными глазами.

– Кто там? Я вас знаю?

– Меня зовут Рита Сандей, я приехала купить у вас меда. Вы, полагаю, миссис Уилер? Со мной мистер Донт, фотограф. Он хочет расспросить вас о драконах – для своей книги.

– Для книги? Об этом я ничего не знаю… А о драконах рассказать могу. Мне уже за девяносто, но помню все, словно это было вчера. Заходите и присаживайтесь, попробуйте хлеба с медом, пока будете задавать свои вопросы.

Они уселись на скамейку в тени, а старуха подошла к двери дома и коротко перемолвилась с кем-то находившимся внутри. Вернувшись к гостям, она начала свой рассказ. Ей было года три или четыре, когда драконы нагрянули прямо сюда, в этот самый дом. Перед тем их не видели в Криклейде уже лет сто, и впоследствии они больше ни разу не появлялись. Ныне она была последней живой свидетельницей тех событий. Той ночью она проснулась от собственного кашля, чувствуя жжение в горле, и через прореху в соломенной крыше увидела пламя.

– Я встала с постели и подошла к двери комнаты, но услышала рев драконов и не решилась ее открыть. Вместо этого я пошла к окну и увидела своего папу, который смотрел на меня снаружи – он вскарабкался на соседнее с домом дерево, хотя ветви уже обуглились и могли вспыхнуть в любую минуту. Папа разбил ногой стекло, протянул руку и помог мне перелезть к нему. Спускаться было еще труднее, чем лезть наверх, а когда мы все же спустились, соседи сразу выхватили меня из рук папы и начали катать по земле. А я никак не могла взять в толк, зачем они это делают. Как потом выяснилось, на мне горела ночная рубашка, хотя сама я этого не заметила, и они катали меня, чтобы сбить пламя.

Старуха излагала эту историю ровным, спокойным голосом – так безмятежно, словно за давностью лет перестала воспринимать ее как эпизод собственной жизни и сейчас вела речь о совершенно постороннем человеке. Когда ее прерывали вопросом, бледные старческие глаза с добродушной готовностью направлялись в сторону говорившего, хотя уже было понятно, что она ничего не видит. Из дома вышла худенькая девушка с подносом, на котором были нарезанный хлеб, блюдце со сливочным маслом и кувшин меда с торчащей из него ложкой. Держалась она как-то скованно, слегка поклонилась без улыбки и быстро ушла, ни разу не взглянув на гостей.

– Намазать вам масло на хлеб? – предложила Рита, и старуха сказала: «Спасибо, милочка».

– Моя бабушка держала мед вон там. – Она кивком указала на каменное строение неподалеку. – В большом чане – размером с ванну. И вот, значит, как сбили пламя, она сняла крышку с чана и опустила меня, голенькую, в мед по самое горло. Я просидела там остаток ночи, и в том году мы не смогли продать ни фунта меда, потому что никто не хотел его есть после такого моего купания.

– А драконов вы видели? Тех, чей рев слышали за дверью? Чего бы я только не отдал за возможность сфотографировать дракона! Это фото меня бы озолотило!

Она рассмеялась:

– Если бы вы их увидели перед собой, вам уж точно стало бы не до возни с этой своей штуковиной. Да, я их видела. Я сидела по горло в меде и через открытую дверь видела, как они улетали прочь. Их были сотни. – Она подняла глаза к небу, словно все еще могла их там разглядеть. – Вообразите огромных летучих угрей, чтобы проще было понять. Ни ушей, ни глаз я у них не заметила. Чешуи тоже не было, да и крылья были так себе, одно название. Ничуть не похожи на тех драконов, которых я видела на картинках. Что-то длинное, темное, скользкое и быстрое. Они извивались и вертелись, и все небо было заполнено ими. Все одно что смотреть на кипящие в кастрюле чернила. Ну и как вам мой мед?

Они похвалили угощение, а старуха меж тем вспомнила еще кое-что о драконьем нашествии.

– Взгляните вон туда, – указала она на крышу дома. – Я сама уже не разгляжу – с глазами совсем беда, но вы-то зрячие. Видите темные отметины над окном?

Действительно, часть стены чуть ниже края соломенной крыши была сильно обуглена.

– То, что нужно для снимка! – оживился Донт. – Вы встанете здесь, рядом с ульями, а следы пожара будут видны на заднем плане. В кадр должно попасть и небо, где летали драконы.

После недолгих колебаний Бабушка Уилер позволила себя уговорить на фотосъемку, и пока Донт занимался приготовлениями, Рита продолжила ее расспрашивать:

– Должно быть, вы сильно обожглись?

Бабушка Уилер закатала рукав и продемонстрировала свое предплечье.

– И то же самое по всей спине, от шеи до поясницы.

Кожа в этом месте была мертвенно-белой и гладкой, без единой морщинки.

– Удивительно, как вы выжили, – сказала Рита. – При таком обширном ожоге. Вас он впоследствии не тревожил?

– Нет, нисколечко.

– Это благодаря меду? Я тоже использую мед, когда ко мне обращаются пациенты с ожогами.

– Вы медсестра?

– Да, и еще акушерка. Я работаю несколькими милями ниже по реке. В Баскоте.

Старая женщина вздрогнула:

– В Баскоте?

Возникла пауза. Рита ела хлеб с медом и терпеливо ждала, когда старуха продолжит.

– В таком разе вы наверняка слыхали о девочке, пропавшей два года назад…

– Об Амелии Воган?

– Да, она самая. Говорили, что она нашлась, но потом прошел слух, что это совсем не она. Что о ней известно сейчас? Амелия это или нет?

– Одна женщина прилюдно опознала в ней другую пропавшую девочку, но семья, в которую ее передали, через какое-то время убедилась, что она им не родня. Так что девочка вернулась к Воганам. Кто она такая, неизвестно, но уж точно не Амелия Воган.

– Значит, это не Амелия? А я так надеялась… Ради Воганов, ясное дело, но и ради моей семьи тоже. Моя внучка была няней в их доме. И у нее вся жизнь пошла наперекосяк с той поры, как девочку похитили. В чем только ее не обвиняли! Правда, никто из людей, хорошо ее знающих, не верит ни слову из этих наговоров, но есть много и таких, кто наслушается всяких болтунов и начинает судить предвзято. А ведь ей всего-то хотелось встретить славного парня и завести семью, да только пойди найди согласных жениться на девушке, замешанной в таких делах. Внучка вконец извелась: почти не ест, совсем не спит. Не показывается на людях из страха услышать бранное слово. Порой целыми днями не выходит из своей комнаты. Я уже много месяцев не слышала ее смеха… И вдруг эта новость – мол, девочка нашлась! Говорили, будто река вернула ее родителям. Тогда-то все, кто злословил о Руби, прикусили свои язычки. И жизнь понемногу пошла на поправку. Руби вылезла из своей скорлупы. Даже устроилась на работу – помощницей в школе, где когда-то училась сама. Вроде начала оживать, лицо чуток порозовело. Вечерами стала приходить попозже: прогуливалась с другими девушками из школы. Мне ли ей это запрещать после всего, что она пережила? Почему бы девчонке и не развлечься немного, как это принято у нынешней молодежи? Так она познакомилась с Эрнестом. Заключили помолвку. На июль назначили свадьбу. Но вскоре после летнего солнцестояния одна ревнивая девица нашептала ей, что найденная в Баскоте малышка оказалась вовсе не Амелией. Стало быть, Амелия по-прежнему считается пропавшей. И снова пошли кривотолки, потому как Руби осталась под подозрением. И уже на другой день она отменила свадьбу. «Как я могу выйти замуж и завести детей, когда обо мне ходят такие слухи? Люди скажут, что мне нельзя доверить даже собственных детей! Я не могу так подвести Эрнеста. Он достоин лучшей жены, чем я». Примерно так она рассуждает. Эрнест, как мог, старается ее отговорить. Сам он и слышать не желает эти сплетни. Говорит, что свадьба всего лишь отложена и что помолвка остается в силе, но она не желает с ним видеться, хоть он и приходит каждый день. А после того как ее турнули из школы, она засела тут – и ни шагу дальше садовой ограды.

Слепая женщина печально вздохнула.

– Я надеялась на хорошие новости, но вы только подтвердили то, что я уже слышала. – Она начала подниматься, кряхтя и скрипя старыми костями. – Чем тут сидеть без дела, схожу-ка я за медом для вас.

– Погодите немного, – остановила ее Рита. – Я лично знакома с Воганами и могу сказать, что они верят Руби. Они знают, что она ни в чем не виновата.

– Это уже кое-что, – признала старуха, усаживаясь на место. – Они вроде добрые люди. Не сказали о ней ни одного худого слова.

– Мистер и миссис Воган больше всего хотят докопаться до правды с этим похищением. Пусть ваша внучка тут ни при чем, но кто-то же это сделал. Этого человека нужно найти и привлечь к суду. Если его поймают, это сразу решит все проблемы Руби.

Свидетельница драконьих бесчинств с сомнением покачала головой:

– Они долго искали, но не нашли ничего. Думаю, это сделали цыгане, но теперь уже их не поймать.

– А если начать поиск заново – и по-другому?

Старуха повернула голову и озадаченно устремила на Риту невидящий взор.

– Я верю всему, что вы рассказали мне о Руби, потому что слышала о ней много хорошего и раньше, от самих Воганов, – быстро продолжила Рита. – Несправедливо лишать ее надежды на нормальную жизнь, с семьей и детьми, которых она так хочет иметь и которым она будет отличной матерью. Скажите мне вот что: если появится шанс выяснить всю правду об этом похищении, найти преступников и очистить доброе имя Руби, согласится она помочь? Согласится поучаствовать в этом деле?

Слепые глаза моргали в нерешительности.

Миг спустя открылась дверь дома, и через порог шагнула худенькая девушка, ранее подававшая им хлеб и мед.

– Что я должна сделать?

Пока Донт располагал Бабушку Уилер в нужной позиции – так, чтобы в кадр попали и ульи, и надоконная перемычка со следами драконьего пламени, – Рита за столом вполголоса разъяснила Руби суть их плана.

Когда она закончила, девушка уставилась на нее с изумлением:

– Но это же какая-то магия!

– Нет, хотя многим так покажется.

– И это заставит их рассказать правду?

– Возможно. Если кому-то из них известно что-то для нас важное. Что-то почти забытое, поскольку они в ту пору могли счесть это сущим пустяком. Если нам повезет и нужный человек окажется в нужном месте, это сработает.

Руби опустила глаза на свои крепко сжатые руки с побелевшими костяшками и обкусанными ногтями. Рита не стала наседать на девчонку, давая ей время подумать. Ее руки нервно шевелились, сплетая и расплетая пальцы, но потом замерли.

– Но что должна буду сделать я? В магии я ничего не смыслю.

– Там не будет никакой магии. Главное: честно скажи мне сейчас, кто убедил тебя покинуть Баскот-Лодж той ночью.

Минутой ранее в глазах Руби теплился огонек надежды. Но теперь губы ее затряслись и огонек угас. Она уткнулась лицом в ладони.

– Никто! Я говорила это много-много раз, но они мне не верили! Никто меня не убеждал!

Рита мягко развела ее руки в стороны и заглянула в испуганное лицо:

– Тогда почему ты ушла из дома?

– Вы мне не поверите! Никто не поверит такому. Меня назовут жалкой врушей.

– Руби, я знаю, что ты порядочная девушка. Если за всем этим скрывается что-то неправдоподобное, я как раз тот человек, которому ты можешь рассказать все без утайки. Быть может, вдвоем нам удастся в этом разобраться.

Годы, прошедшие после той ночи, тяжело отразились на Руби. Глядя на ее истощенное тело, на болезненную бледность и темные круги под глазами, трудно было поверить, что ей нет еще и двадцати лет. Надежды на будущее, пробудившиеся при известии о возвращении Амелии и после помолвки с Эрнестом, были перечеркнуты вновь. Она и сейчас не верила, что Рита сможет ей помочь. Но хотя она и не рассчитывала на какую-то пользу от своей откровенности, Руби уже настолько устала от всего этого, что у нее просто не было сил сопротивляться дальше. И она, безвольно опустив плечи, слабым и тусклым голосом рассказала все.