Англоязычные народы многое позаимствовали из голландской культуры, политики и коммерческой практики, хотя об истории замечательных голландцев знали немного. Американская война за независимость была не первой революцией против колониализма в Новое время, и не американцы создали первую республику Нового времени. Соединенные провинции Нидерландов возникли на 200 лет раньше Соединенных Штатов Америки и тоже в результате восстания против налогообложения без согласия.

Британская империя была выстроена на основе коммерческой практики голландского происхождения. Ост-Индская компания, банк Амстердама, производство текстиля и фарфора, страхование, торговый флот, плантации и прочие голландские новшества — все это англичане воспроизвели с незначительными изменениями. Только голландскую систему налогообложения они копировать не стали и поступили совершенно правильно. Упадок Нидерландов после краха Испании, по всей видимости, укрепил налоговую мудрость английского народа (но не английских властей), убежденного в том, что акцизы — это своего рода коммерческая раковая опухоль, способная пожрать и изнурить экономику даже самой великой империи.

Когда голландцы добились независимости от Испании, они приобрели ведущее положение в мире и стали супердержавой XVII в. В Северной Америке был основан Новый Амстердам (Нью-Йорк); предприимчивые голландские колонисты контролировали значительную часть Африки, Азии и Нового Света. Японцы, закрывшие свои порты для всех европейских кораблей, разрешили двум голландским купеческим судам раз в год заходить в Нагасаки с торговыми целями.

Когда Петр Великий совершал поездку по Западной Европе, чтобы ознакомиться с достижениями европейской культуры, он счел первостепенным делом посетить Амстердам и изучить голландское кораблестроение. На каждый английский корабль в Северном море приходилась дюжина голландских. Голландское превосходство вызывало зависть у англичан и французов. Эти два старинных врага на некоторое время объединились, чтобы сразиться с голландцами в одной из многочисленных небольших войн того времени.

Англичане пытались с помощью высоких пошлин не пускать голландские товары на английские рынки; они препятствовали вывозу английской шерсти, которая контрабандой поступала в Голландию, перерабатывалась в шерстяные изделия и в таком виде контрабандным же путем возвращалась в Англию. Английские потребители охотились за более качественными голландскими изделиями, а также за дешевой контрабандой — табаком, бренди, ромом, вином, чаем и множеством других потребительских товаров. Английское побережье изобиловало бухтами и бухточками; поэтому контрабандистам было нетрудно обойти английскую таможню. Контрабанда достигла таких масштабов, что в прибрежных районах фермеры не могли найти работников для сбора урожая. Молодежь считала контрабанду более прибыльным занятием, чем сельское хозяйство. Предположительно, свыше 50% всех ввозимых товаров поступало в страну без уплаты пошлин, что означало огромные убытки для королевской казны. Стремление Уолпола ввести акцизы диктовалось в первую очередь необходимостью пресечь уклонение от налогов.

Главными торговыми пунктами контрабандистов, действовавших не только в Англии, но и в остальной Европе, были Роттердам и небольшой порт Кампвере (ныне Верю). Контрабандой занималось большинство голландских торговцев. В Кампвере это был главный и крупный бизнес. Там имелись особые дома для богатых шотландцев, которые приезжали поторговать без надзора английской таможни. Они привозили в Кампвере шерсть, а на обратный рейс шотландские корабли загруз жались разнообразными товарами для контрабандного ввоза в Англию.

Напряженное экономическое противостояние Англии и Голландии вызвало по меньшей мере три англо-голландские войны. Самой крупной ошибкой голландцев стал обмен Нью-Йорка на Суринам, небольшую, покрытую джунглями территорию в Южной Америке. Впрочем, тогда оборотистые голландцы считали сделку выгодной: в конце концов, сами они незадолго до этого купили Нью-Йорк у местных индейцев за 60 гульденов.

Голландцы первенствовали не только в коммерции. Это была эпоха великих голландских живописцев. Голландцы опережали всех в области новых научных и медицинских открытий. Философию представлял Спиноза. Великий английский философ Джон Локк многие работы написал в Голландии, где провел в эмиграции 5 лет.

Голландское общество было достаточно открытым и свободным. К евреям оно относилось вполне терпимо, и в стране возникли многочисленные преуспевающие еврейские общины. В Англии в 1650 г. евреи по-прежнему считались «нежелательными лицами». При Кромвеле оправданность запрета на еврейскую иммиграцию подверглась сомнению. Главным доводом в пользу допуска евреев в Англию как раз и стало превосходство и благополучие голландцев. Не еврейские ли общины в Голландии способствовали этому превосходству? Данное мнение находит значительную поддержку даже в наши дни. Оно возобладало и в 1655 г., когда Англия открыла свои границы для еврейских иммигрантов. Правда, поначалу серьезно обсуждалась, но в итоге была отвергнута еврейская подать (fiscus judaicus), налог на всех еврейских поселенцев.

Превосходство голландцев над испанцами выражалось в своего рода коммерческом вассалитете. Когда производство в Кастилии рухнуло из-за налогов и бегства налогоплательщиков, Испании пришлось закупать нужные товары в Голландии. Для оплаты этих товаров испанские корабли с золотом и серебром шли под охраной через Ла-Манш в Амстердам. Это золото и серебро породило голландскую ювелирную отрасль, которая до сих пор остается ведущей в мире по части обработки драгоценных камней и изготовления украшений.

Золотой век Голландии завершился к концу XVII в. Голландская республика не рухнула; она (как впоследствии Британская империя) вступила в период упадка, будучи отягощена слишком высокими налогами, слишком большим государственным долгом и неподъемными военными расходами. Для защиты жизненно важных коммерческих артерий голландцам приходилось содержать дорогостоящие армию и флот. Нескончаемые войны высасывали силы из экономики; налоги росли, цены взлетали, а дорогие голландские товары вытеснялись с иностранных рынков. В Амстердаме все стоило вдвое дороже, чем в Лондоне; налоги были в несколько раз выше, заработную плату приходилось постоянно увеличивать, чтобы рабочие могли оплатить высокий прожиточный минимум, особенно налоги на продукты питания и одежду. Включенные в стоимость голландских товаров высокие налоги вызвали инфляцию, которая сильно вредила торговле и, в свою очередь, развивалась по спирали, сокращая государственные доходы. Испытывая хронический недостаток средств, голландцы были вынуждены выйти из борьбы за колонии, которую теперь яростно повели Англия и Франция. Впрочем, голландцы отступили в относительном порядке и сохранили часть своей колониальной империи.

Голландская республика представляла собой конфедерацию провинций. Центральное правительство не располагало большими полномочиями, и налогообложение целиком оставалось в компетенции провинций. Они взимали подушные налоги, налоги на очаги, гербовые сборы, земельные налоги и, хуже всего, акциз — тот самый налог, против которого они в первую очередь и восстали; правда, на сей раз акциз взимался при всеобщем согласии. Голландские акцизы были выше понимания англичан. В 1659 г. английский коммерческий посланник в Гааге написал в Лондон следующее: «Странно видеть, с какой готовностью эти люди соглашаются на то, чтобы чрезвычайные налоги были столь же велики, как во время войны с Испанией. <…> Я подсчитал, что нельзя съесть мясное блюдо в трактире, не заплатив при этом так или иначе 19 акцизов. Это столь же удивительно, сколь и истинно». Вдобавок положение явно ухудшалось. Несколько лет спустя работавший в Голландии английский дипломат сэр Уильям Темпл отметил: «Когда в трактире подают дежурное рыбное блюдо с обычным соусом, в стоимость включены примерно 30 акцизов». Тяжесть акцизов, которые платили голландские конкуренты, поражала англичан. Даже голландские рыбаки платили акциз на рыбу, которую ставили себе на стол.

Угнетавшие голландское общество тяжкие налоги влекли за собой неизбежную коррупцию. Правящие семейства превратили себя в аристократию и подстраивали налоговое законодательство под собственные интересы. Проникнуть извне в ряды разветвленной городской олигархии со временем стало можно только путем брака. Эти люди принимали законы, собирали налоги по договоренности со своими клиентами и вполне могли устроить так, что их собственные доходы проверяли племянники, а их разногласия улаживали зятья.

Положение ухудшилось настолько, что иностранцы, желавшие освободиться от налогового бремени, вынуждены были прибегать к дорогой и рискованной операции: они нанимали специального человека, который занимался подкупом нужных чиновников. Во многих странах бизнес делается так и сейчас. В нашем мире бизнесмены обычно действуют по одной из двух схем; в коррумпированных странах это система взяток, а в менее коррумпированных и более сложных для работы странах — система налоговых лазеек. Конечные результаты примерно одинаковы. Современный бизнесмен быстро узнает, в каких странах нужны платежи в конвертах, а в каких требуется более или менее честная игра.

Высокие внутренние цены и заграничные торговые барьеры привели Голландию к экономическому упадку. Со временем исчезли и великие художники. В XVIII в. Голландия пережила «утечку мозгов», поскольку самые предприимчивые и способные люди уезжали из страны. В 1747 г. произошел бунт против налогов. В крупных городах мятежные толпы разгромили дома откупщиков. Центральное правительство возместило откупщикам ущерб и упразднило существовавшую два столетия систему откупа.

Однако не откупщики, а акцизы были подлинной причиной финансовых проблем Голландии. Эти налоги угнетали торговлю и вредили коммерческим операциям. Конечно, коррумпированность откупщиков была несомненной, но суть проблемы заключалась не в ней. В Англии, напротив, акцизное налогообложение имело ограниченный характер. Когда в 1732 г. лондонцы взбунтовались против акцизов, они вышли с плакатами, гласившими: «Нет рабству, нет акцизам, нет деревянным башмакам!» Голландцы отождествлялись с высокими акцизами и, разумеется, с деревянными башмаками. Ни того ни другого англичане не желали.

В ту пору акцизы были главными налогами Европы. Голландцы использовали их еще до герцога Альбы, немцы и французы — одновременно с испанцами. Даже в наши дни Европа склонна к акцизному налогообложению в виде налога на добавленную стоимость, обязательному для всех членов Евросоюза. По сути дела, этот налог является акцизом, основанным не на общей стоимости товаров, а на стоимости, добавляемой товарам на каждой стадии производства. Налоговые скидки, предоставляемые на разных стадиях производственного процесса, значительно снижают уклонение от налога и делают систему саморегулирующейся. Этот весьма оригинальный и сложный акциз уменьшает важность подоходного налогообложения.

Если с высоты XVIII в. оглянуться на XVI в., становится ясно: голландцам совершенно не стоило поднимать восстание против герцога Альбы. Если бы американские революционеры 1776 г. внимательно изучили голландскую историю, они уяснили бы, что налогообложение с представительством совсем не обязательно приводит к облегчению налогового бремени. Для этого необходимо кое-что еще.

Если Голландию привела к упадку налоговая система, перенапрягавшая коммерцию и торговлю, то Англия стала сверхдержавой потому, что англичане научились управлять своей налоговой системой. Сейчас исследователи начинают осознавать, что превращение Англии из заурядного государства, каким она была в XVII в., в сверхдержаву XVIII—XX вв. было триумфом грамотной налоговой политики. Равным образом, резкий упадок Англии в середине XX в. можно объяснить социалистическими экспериментами, налоговыми ставками, доходившими до 95%, и социальным этатизмом. Спасаясь от конфискации, капитал начал утекать из Англии, как несколько ранее утекал с Кубы, а проведенная лейбористами национализация производственных отраслей еще больше усугубила проблему. Английские автомобили, которыми прежде восхищались во всем мире, превратились в изделия столь же ненадежные и несовершенные, как советские стиральные машины.

Английская налоговая система начала улучшаться после Кромвеля. Первой заметной переменой стала отмена в 1660-1690 гг. всех видов откупщичества. Место откупщиков заняла профессиональная налоговая бюрократия, работавшая все лучше и лучше. Людей в нее набирали по достоинствам. Налоговые инспекторы сдавали экзамены на должность и несли ответственность за все свои действия. Их часто перемещали из одного налогового района в другой, чтобы они не завязали слишком дружеских отношений с местными деловыми людьми. Собранные налоги регулярно пересылались в Лондон вместе с полной отчетностью для начальства.

С 1721 по 1724 г. Уолпол принял ряд самых важных мер по содействию экономическому росту. Он отменил экспортные пошлины на произведения мануфактур, отменил или значительно уменьшил таможенные пошлины на многие виды продукции; это активизировало торговлю и создало конкурентные преимущества для английских товаров на мировых рынках. Один из первых биографов Уолпола писал в 1798 г.: «Он принял наши таможенные пошлины худшими в мире, а оставил их лучшими».

Акцизный налог, бедствие континентальной Европы, к середине XVIII в. стал главным налогом и в Англии, но никогда не был там столь обременительным и вездесущим, как во Франции, Германии или Голландии. Конечно, он доставлял людям неудобства, но применялся выборочно. В Англии не существовало всеобщего акциза, который в других европейских странах распространялся буквально на все. Потребители платили дополнительные деньги, но отнюдь не по таким ужасающим ставкам, как повсюду в Европе. Английский опыт подтверждает правильность того банального вывода, что почти любой налог можно удержать в рамках экономического здравого смысла. Проблема в другом: хорошие налоги имеют свойство становиться плохими, поскольку правительства требуют слишком много налогов. В отличие от остального мира англичанам тогда хватило ума сохранять акцизные ставки сравнительно невысокими, а сами акцизы выборочными. Однако главная причина заключалась не столько в мудрости правительства, сколько в негативном отношении народа к этому налогу. В 1691 г. английский писатель Уильям Кэрр определил акциз как «нечестивый налог, налагаемый негодяями»; под «негодяями» он, несомненно, имел в виду откупщиков, столь распространенных в континентальной Европе. Также он особо отметил враждебное отношение англичан к акцизу: «Если бы нас в Англии обязали платить налоги, которые взимаются там [в Голландии], у нас пошло бы восстание за восстанием. Ведь при том, что там платят, никто не может свободно печь свой хлеб, молоть свое зерно или варить пиво; никто не осмеливается держать дома ручную мельницу, даже если нужно-то всего ничего — смолоть горчицу или кофе».

В отличие от Англии в голландской печатной продукции того времени мы не находим ни одной карикатуры, осуждающей акциз. Когда англичане расширяли акцизное налогообложение, они делали это со всей осторожностью и в ограниченных масштабах. В Голландии акцизом облагалось буквально все, даже слуги и уличные фонари; существовал прогрессивный налог на экипажи, телеги и сани. Некоторые акцизы по сути были разновидностями подушного или подоходного налога, но входили в полный акцизный пакет. Взимались сборы за переход любого моста и канала, даже за выход из города ночью. «За молоко первый раз платят просто как за молоко, второй раз — если из него сделано масло; за это масло и пахту они тоже платят налог, хотя можно было бы подумать, что народ, столь пекущийся о своей свободе, должен взбунтоваться и отказаться платить».

Главная трагедия этой чудовищной системы заключалась не просто в ограничении свободы, которое было очевидным, а в экономическом упадке, вызванном дороговизной голландских товаров на мировом рынке. Конечным ограничителем английского налогообложения были экономические соображения и мятежная натура англичан. Если бы голландцы вели себя несколько менее уступчиво, экономический упадок, возможно, не стал бы столь резким. Как мы видели, голландцы поднимали бунты против налогов, но никогда не достигали заметных результатов. В голландском народе слишком прочно укоренилась привычка к высоким налогам.

Нет сомнения, что в XVIII в. Англия начала становиться самой влиятельной и могущественной страной мира именно благодаря превосходству ее налоговой системы. Много написано о важности внутренних государственных займов для финансирования многочисленных войн, в которых Англия одерживала победы. Но такое финансирование бюджета было возможно лишь потому, что английская налоговая система гарантировала выплату государственного долга. В те дни эта система на столетия опережала любую другую, и, если взглянуть на нее с высоты нашего времени, ее основные принципы по-прежнему выглядят совершенно правильными и используются сейчас всеми развитыми странами. Кроме того, английский здравый смысл подсказывал, что лучше не доводить дело до масштабного восстания. Нельзя отрицать, что в свое время англичане балансировали на грани открытой конфронтации, но в подавляющем большинстве случаев им хватало ума не заходить слишком далеко. Лишь в Северной Америке они излишне жестко отреагировали на недовольство налогами, и в результате потеряли лучшую жемчужину своей короны.

Сторонник американской независимости Ян Лузак, голландский юрист и филолог-классик XVIII в., оплакивал упадок некогда лучшей в мире голландской экономики. Тяжкое бремя налогов, указывал он, привело к оттоку квалифицированных работников, к утечке мозгов XVIII в. Родители не хотели обучать детей профессиям, которые не приносили денег. Приходы не радовались слишком большому числу свадеб, поскольку это увеличивало ставки налога на помощь бедным. Мужчины даже предпочитали иметь дело с проститутками, чем жениться. Внешние войны требовали (или считалось, что требовали) от страны обширных и дорогостоящих военных приготовлений. «Война означала расходы. Расходы означали повышение налогов. Высокие налоги означали удушение торговли». Подобно Америке наших дней, Голландия больше не внедряла новые методы торговли, не разрабатывала новые продукты и технологии с такой интенсивностью, как раньше. Нация честолюбивых голландцев, которая когда-то сбросила испанское иго и стала сверхдержавой XVII в., столетием позже была совершенно изнурена.

Непомерный по сравнению с конкурентами налоговый гнет привел к упадку некогда известных на весь мир центров голландской промышленности. Лейден опустел, а его процветавшее текстильное производство захирело. То же самое произошло с производством парусины в Гарлеме. Товары, которые раньше производились в этих центрах и шли на экспорт, теперь можно было гораздо дешевле купить в Англии. Пожалуй, весьма показательна история Мэтью Деккера. Он родился в Амстердаме и впоследствии переехал в Англию, где стал исключительно успешным бизнесменом. Кроме того, он писал трактаты по вопросам торговли, и его работы оказали значительное влияние на Адама Смита благодаря изложенному в них принципу laissez faire: свобода торговли, немногочисленные и простые налоги, отсутствие таможенных пошлин и монополий.

Соотношение Англии и Голландии в XVIII в., вероятно, отчасти напоминает соотношение Японии и Соединенных Штатов в конце XX в. Голландия разработала и успешно внедрила новые методы коммерции и налогообложения; Англия копировала их в то время, когда до сверхдержавы ей было еще очень далеко. Англичане не просто усвоили голландские новшества; они применяли их гораздо эффективнее и в результате скоро затмили голландцев на североевропейской сцене. Голландия, перегруженная расходами на содержание армии и флота, сама себя задавила налогами. Англия использовала налоги голландского образца, в особенности акциз, но англичанам хватило ума не перенапрягать коммерцию и не повышать ставки налогов сверх того, что безболезненно мог выдержать рынок. С теми же самыми вызовами в глобальной экономике сталкивается сейчас Америка.