Часть VI. После Великой хартии вольностей
Во времена Великой хартии вольностей в Англии прочно утвердился принцип верховенства Парламента в вопросах налогообложения. В последующие столетия налоговые баталии происходили уже не между королем и Парламентом, а между Парламентом и налогоплательщиками, поскольку возник третий фактор — согласие и одобрение налогоплательщиков. Англичане восставали против налогов, которые их не устраивали. Некоторые восстания были открытыми и яростными, но по большей части сопротивление напоминало «холодную войну» или нечто такое, что можно назвать общенациональными тайными сговорами на всех уровнях. Налогоплательщики, налоговые чиновники и шерифы отказывались выполнять решения Парламента, что бы он ни постановил. Согласие Парламента отнюдь не означало, что налогоплательщики тоже согласны.
Английские крестьяне восстали во время Столетней войны, вскоре после французской Жакерии. В 1379 г. парламент рассматривал проект прогрессивного подушного налога, колебавшегося от 10 марок для герцога до 40 шиллингов для барона. После долгих дебатов Парламент утвердил простой подушный налог в 1 шиллинг с каждого мужчины и каждой женщины старше 14 лет. Если по первоначальному проекту богатые аристократы должны были платить в некотором соответствии с их состоянием, то принятый закон возлагал основное бремя на бедных. Кроме того, налог, по французскому образцу, был отдан на откуп частным лицам и «взимался в оскорбительной и жестокой манере. В конце концов терпение людей лопнуло. Они взялись за оружие».
Восстание началось, когда главный судья Суда общих тяжб с тремя помощниками прибыл в Брентвуд для расследования предполагаемых фальсификаций в ведомостях подушного налога. Разъяренная толпа окружила судью и помощников. Судье чудом удалось вырваться (у него были очень быстрые лошади), а вот помощникам не повезло. Их отрубленные головы толпа водрузила на колья в знак протеста против подушного налога. Волна насилия прокатилась по всей Англии. Всюду сжигали налоговые записи. Архиепископа Кентерберийского убили, а король спас свою жизнь обещанием помочь восставшим. Однако как только король оказался в безопасности, он выступил против крестьян, схватил крестьянских вождей и казнил их.
Крестьянские восстания обычно не бывали успешными. (Карл Маркс особенно это подчеркивал.) Но это восстание оказалось очень успешным, если говорить об интересах крестьян. Потом в течение многих столетий крестьяне либо не платили подушный налог, либо платили по низким неизменным ставкам. Меньше всего Парламент и король хотели повторения крестьянского восстания.
После катастрофической неудачи с подушным налогом Парламент начал экспериментировать с подоходными налогами, но тоже безуспешно. Эти ранние законы о подоходном налоге были достаточно суровыми, предусматривали штрафы и тюремное заключение, но английские налогоплательщики и шерифы составили заговор против них. В 1449 г. дворянин по имени Кейд организовал восстание в Кенте, которое закончилось убийством главного налогового чиновника короля. Наконец, в 1472 г. Эдуард IV предпринял последнюю попытку ввести 10%-ный подоходный налог, чтобы набрать 13 тыс. лучников для кампании во Франции. Однако сильное сопротивление налогоплательщиков вынудило канцлера казначейства явиться в Парламент и признать поражение. Парламент, заявил канцлер, должен остановиться на «пятнадцатых» и «десятых», поскольку это такие налоги, которые английский налогоплательщик «заплатит спокойно, с наибольшей готовностью и охотой».
«Пятнадцатая» означала пятнадцатую часть оценочной стоимости личного имущества, обычно скота и утвари, «десятая» — одну десятую рентного дохода от недвижимости. Никто не подвергался «двойному налогообложению». Реально в масштабах всей Англии совокупные налоговые выплаты составляли 30 тыс. фунтов стерлингов. Каждый налоговый округ был обязан внести в казначейство определенную сумму. Централизованные аудиты и оценочные инспекции не производились. Семья могла поколениями платить одни и те же деньги. За установление суммы и сбор налога отвечали местные власти. Поступления платежей Короне приходилось ждать порой два года. Англичан такая система вполне устраивала, поскольку каждый точно знал, сколько ему платить, и обычно соглашался с итоговой цифрой. Налогоплательщики не испытывали чрезмерного внешнего давления, и, самое главное, королевские налоговые агенты были исключены из этой системы.
Позднее в добавление к «пятнадцатым» и «десятым» была введена «субсидия» в размере 80 тыс. фунтов, т.е. почти втрое больше. Оценки платежеспособности в «Книге субсидий королевы» основывались на традиции и личных заявлениях. В пьесе Джона Лили «Матушка Бомби» (1594) один персонаж, вспоминая прежние времена, говорит: «Могу вам поведать, что человек, который запивал устриц красным вином, в Книге субсидий королевы числился ограбленным». Иными словами, он до смешного занизил причитавшуюся с него сумму, что, по нашим временам, было бы уголовным преступлением. Однако такая система устраивала англичан, и Корона поневоле к ней приспособилась. Когда сэр Уолтер Рэли пожаловался королеве Елизавете, что реальные суммы должны быть в сто раз больше, чем значится в ее ведомостях, королева ничего не возразила. Дело в том, сказала она, что «в королевстве существует традиция уклонения», и нарушать эту традицию или какую-нибудь еще традицию налогообложения она не собирается. Не все монархи проявляли такую мудрость.
В начале XVI в. на английский трон взошел Генрих VIII. Его прозвали «простоватый король Хал». Но если говорить о налогах, мы могли бы назвать его «Халом-грабителем», поскольку он совершил крупнейшее ограбление всех времен, — присвоил имущество Католической церкви в Англии. У такого склонного к транжирству монарха, как Генрих, не могло не быть финансовых проблем, особенно при прижимистом английском Парламенте. Направляясь во Францию в 1544 г., он пересек Ла-Манш на корабле с парусами, расшитыми золотом. Однако несмотря на мотовство Генриха, в его правление не было серьезных налоговых бунтов.
Поиски денег Генрих начал с налоговой системы. С подоходным налогом у него ничего не вышло. Традиционных «пятнадцатых и десятых» ему не хватало, и тогда он принялся за субсидии. Когда Генрих удвоил ставки, министр предупредил его, что в Англии просто нет столько золота. Субсидии тоже не дали желаемого, и тогда он ввел дополнительные субсидии без одобрения Парламента. Налогоплательщики отказывались платить, налоговые чиновники отказывались оценивать, и Генрих был поставлен перед выбором: отступить или пойти на открытый конфликт. Он решил не обострять ситуацию и покаянно пообещал никогда больше не требовать у английского народа того, чего народ не желает ему давать. Такая уступчивость была совсем не в духе Генриха, особенно когда речь шла о деньгах. На самом деле у «простака Хала» были в запасе другие, тайные планы.
Взоры Генриха обратились на церковь. Каждый месяц значительное количество золота и серебра отправлялось из Англии в Рим. Папа имел гораздо больше доходов, чем Генрих, и при этом ему не приходилось иметь дело с Парламентом. Генрих получал часть церковной десятины, но львиная доля от него ускользала. Купцов тоже беспокоил отток серебра и золота в Рим. Англия не имела собственных природных запасов этих драгоценных металлов; они поступали в страну только за счет торговли. Нехватка золота и серебра серьезно мешала операциям английских купцов и дельцов. Генрих умело сыграл на этом недовольстве, и в 1529 г. Парламент запретил перевод десятины в Рим, указав, что «нестерпимое вымогательство Папой Римским крупных денежных сумм причиняло подданным королевства в прежние годы и причиняет до сих пор большие затруднения и убытки».
Карл V испанский содействовал тому, что римский папа не дал согласия на расторжение брака Генриха с испанской принцессой Екатериной Арагонской. Это обстоятельство могло, конечно, послужить поводом, но замыслы Генриха в отношении папских доходов имели гораздо более серьезную подоплеку. Возможно, Генрих даже рассчитывал на отказ в аннулировании брака. Расторгнуть брак он попросил уже после того, как покусился на церковные авуары, и не имел никаких оснований надеяться, что в этом вопросе папа сделает для него исключение. В противостоянии Генриха и Папы призом было не расторжение брака, а огромное богатство в Англии — земли и доходы церкви. «Простоватым королем» Генриха прозвали напрасно.
Генрих, по-видимому, только и ждал отлучения. Парламент отреагировал и объявил Генриха главой церкви Англии. Это позволило ему провести величайшую конфискацию в истории. Он начал распродажу монастырских земель и перенаправил церковную десятину и пожертвования в свою казну. При таких обильных доходах новые налоги были не нужны.
