В первые месяцы 1942 г. американские газеты пестрели заголовками «Остров Уэйк пал», «Коррехидор пал», «Сингапур пал»; они потрясали англосаксонский мир в те мрачные дни Второй мировой войны. Если бы пал и Лондон, это произвело бы такой же ошеломляющий эффект, как низвержение в 476 г. последнего римского императора царем варварского племени Одоакром.

Варвары вступали в Рим не один раз. Но данный случай был особенным, потому что имел важнейшие политические последствия. Сотни лет Рим, Вечный город, оставался центром Западной цивилизации. После 476 г. Рим утратил прежнее значение; на горизонте показались новые звезды.

Многие столетия разные авторы живописали драму падения Рима. Каждое новое поколение, как говорили, непременно обращается к причинам краха римского величия. Мы размышляем о гибели Рима как о величайшем бедствии, которое представляется нам не только ошеломляющим событием, но и зловещим предзнаменованием для человечества.

Римская цивилизация не исчезла с концом Римской империи. Когда город Рим перестал быть объединяющей и доминирующей политической силой, великая цивилизация этого народа нашла новую отправную точку. Даже сейчас римская цивилизация вполне жива. Мы до сих пор думаем и действуем как римляне в таких сферах, как государственное управление, военные действия и сбор налогов. Совершенно неправильно думать, что Рим, подобно Древнему Египту, полностью остался в прошлом. Исчезла лишь политическая мощь города; все прочие его свойства просто претерпели метаморфозу. Последние пятнадцать столетий цезари постоянно появлялись на земле. Вряд ли был хоть один момент в истории, когда у нас не оставалось хотя бы одного из них.

Причиной падения Рима называли уменьшение населения, вызванное эпидемиями, войнами, истощением почв, тяжелыми налогами и даже греховностью. Список причин упадка Римской империи обширен; в их числе упоминаются такие явления, как чрезмерная концентрация богатства, классовый конфликт, расовое самоубийство (порча римской расы смешением с низшими расами), плохие полководцы и приток варваров. Можно взять любую из этих причин и объявить ее главной. В V в. империя во многих отношениях была уже не такой, как в ранний период. И правильно будет говорить о совокупности причин; ни один отдельно взятый фактор нельзя считать главной и безусловной причиной падения Рима.

В XVIII в. открытия Ньютона и других ученых Нового времени оказали влияние на изучение истории. Возникло убеждение, что аналог причинно-следственных связей, которым подчиняется движение планет, присутствует и в историческом процессе. Французский философ Монтескье, чьи политические идеи оказали влияние на отцов-основателей США, выразил это убеждение так: «Существуют общие причины как морального, так и физического порядка, которые действуют в каждой монархии, возвышают ее, поддерживают или низвергают; все случайности подчинены этим причинам. Если случайно проигранная битва, т.е. частная причина, погубила государство, то это значит, что была общая причина, приведшая к тому, что данное государство должно было погибнуть вследствие одной проигранной битвы». В данном случае Монтескье говорит о Римской империи. Глубинные социально-экономические причины падения Рима всегда будут предметом споров. Непосредственные же причины, напротив, достаточно очевидны.

Когда английский историк Эдвард Гиббон писал свою монументальную «Историю упадка и разрушения Римской империи», он размышлял именно о глубинных причинах. Нынешние историки сторонятся этой так называемой «проблемы Гиббона», полагая, что она больше не имеет для нас значения. Считается, что историки должны работать с конкретными фактами, а не отгораживаться от них в «башне из слоновой кости». К историкам, которые не следуют этому правилу и хотят добраться до сути, нередко относятся с предубеждением.

Список «причин» гибели Рима следует пополнить еще одной — уклонением от налогов. Массовое и бесконтрольное уклонение от налогов тоже было непосредственной причиной падения Рима. Если бы римские власти в то время располагали достаточными доходами на содержание сильной армии, разбойничьи племена варваров не смогли бы вторгнуться в Италию и тем более войти в Рим. В конечном счете Рим пал потому, что не имел защиты даже от третьесортной военной силы. Римляне все еще располагали достаточным богатством и смогли бы набрать и содержать боеспособную армию, но упустили этот шанс, поскольку основная часть денег находилась в руках тех, кто уклонялся от налогов.

Проблема восходит ко временам Диоклетиана и его социально-экономических реформ. Эти реформы резко увеличили численность армии и гражданской бюрократии. В последующее столетие Рим процветал. Римляне имели более полумиллиона солдат; поэтому у захватчиков, кто бы они ни были, не оставалось никаких шансов на успех. Фактически Рим был непобедимым и мог защититься от кого угодно. Реформы Диоклетиана сделали Рим сильным. Численность армии постоянно росла, но в такой же мере росли и финансовые потребности государства. Поскольку налоги, необходимые для содержания огромного военного и бюрократического аппарата, все время повышались, у населения крепло естественное, но подрывавшее силу Рима стремление уклоняться от них.

На протяжении большей части IV в. созданная Диоклетианом налоговая система превращала сборщиков налогов в надсмотрщиков за рабами. Главный советник императора Константина рассказал, что происходило в то время. Чиновники налоговой службы вызывали крестьян на городскую площадь, пытали их, заставляли детей свидетельствовать против родителей, жен против мужей, слуг против господ. С помощью насилия они вымогали налоги сверх положенного и увеличивали их еще и тем, что вносили детей и стариков в налоговые ведомости мелких земледельцев.

Помимо проблем с личными налогами независимого мелкого земледельца страшила перспектива того, что при системе коллективной налоговой ответственности ему придется платить долги соседа. Если чьи-то участки были заброшены, налоговые агенты переписывали причитающийся с этих участков налог на соседние. Для мелкого земледельца владение частной собственностью становилось невыносимой обузой. Со временем мелкие землевладельцы выяснили, что могут переводить свои участки на ближайшего военачальника или крупного землевладельца и таким образом освобождаться от налоговых обязательств. Статус арендатора был выгоднее. Привязанный к своей земле, он продолжал жить в том же доме, обрабатывать тот же участок, использовать тех же животных. А вот в плане налогов все менялось. Налоговый агент теперь должен был обращаться к номинальному хозяину земли, который располагал достаточными суммами, чтобы подкупить любого налогового чиновника.

Чтобы пресечь бегство мелких землевладельцев, римские власти издали закон, запрещавший включение мелких хозяйств в состав крупных поместий. Но крупные землевладельцы без труда обходили его с помощью взяток и разных юридических ухищрений. В частности, они могли купить мелкое хозяйство по схеме принудительной продажи за неуплату налога или просто предложить властям заплатить все недоимки в обмен на легализацию присоединения мелкого хозяйства.

Сами же крупные землевладельцы уклонялись от налогов с помощью разнообразных законных и незаконных приемов. За взятку можно было получить заниженную оценку имущества. Но самыми важными были налоговые амнистии. Незадолго до падения Рима амнистии были дарованы в 401, 411, 434, 445, 450 и 458 гг.; соответственно, в эти годы римская казна получала мало налогов. Амнистии отмечались публичными сожжениями налоговых ведомостей: «Мы повелеваем сжечь все записи о добавочных налогах» или «Чтобы сама память о налоговых недоимках исчезла с лица земли». Обычно амнистии относились к накопившимся недоимкам. Крупные землевладельцы могли просто игнорировать требования сборщика налогов и использовать свое влияние в сенате, чтобы протащить новую амнистию. В то время налог на место в сенате был уже отменен вместе с налогами на продажи и наследство. Лоббисты отмены налогов неустанно работали над разрушением налоговой системы.

Первый раз мы встретились с декурионами в первые годы империи. Десять самых богатых людей в каждом городе составляли городской совет, курию, и следили за поступлением налогов. Позднее курия стала своего рода муниципальным сенатом и расширилась до ста самых богатых людей каждого города. Помимо сбора налогов, этот орган отвечал за набор в армию, государственную почту, транспортировку зерна и прочие важные операции. Наряду с мелкими землевладельцами курии были становым хребтом римского государства.

Со временем их налоговые обязательства тоже стали непосильными, и они начали искать лазейки. Самые богатые декурионы могли купить место в римском сенате и избавиться от налогов навсегда. Менее состоятельным было сложнее. Чтобы избежать налогов, некоторые переходили на военную службу, становились жрецами или римскими гражданскими чиновниками. Многие, вероятно, пополняли ряды арендаторов земель. Власти попытались остановить отток декурионов с помощью закона, предписывавшего декурионам возвращаться в городские советы. Декурион мог остаться в ином положении лишь при условии, что провел в нем как минимум 20 лет.

Как и следовало ожидать, всеобщая гонка за уклонение от налогов привела к исчезновению литургии. Богатые больше не желали делиться богатством с обществом. Процесс перераспределения богатства пошел в обратном направлении. Кроме того, уклонение от налогов породило прослойку коррумпированных сенаторов, наживавших деньги за счет умения использовать в своих интересах налоговую систему и продажных государственных чиновников. Это было не то богатство, которое энергичные творческие люди приобретают благодаря успехам в коммерции или сельском хозяйстве. Это было богатство людей, сведущих в подкупе, обмане и политических махинациях.

Уклоняясь от налогового бремени и общественной благотворительности, крупные землевладельцы могли строить огромные, автономные, роскошные и укрепленные виллы, которые были еще и тюрьмами для тысяч крестьян, ставших теперь крепостными. Эти люди были столь же коррумпированными и неразборчивыми в средствах, как и римское государство, которое они разрушали. Единый грозный Рим Диоклетиана распадался на множество маленьких «римов» со своими цезарями, легионами и рабами. Рим был похож на раковую клетку, передающую свои вредоносные свойства дочерним клеткам. Но слово «вредоносный», пожалуй, будет недостаточно сильным. Христианский пресвитер и проповедник Сальвиан, который во время падения Рима, возможно, был епископом Марсельским, красочно описывает всеобщий упадок, жестокость и все прочее зло, которые налоговая система принесла в некогда свободолюбивое общество. Даже если допустить, что Сальвиан сгущает краски, все равно общество времен падения Рима предстает совершенно лишенным цивилизованных приличий. Всякий, кто сохранил хотя бы долю человечности, предпочитал жить у варваров. Со временем римский аристократ с огромной виллой превратится в средневекового владельца феодального поместья. Средневековый мир был уже совсем близко.

Некоторые способные императоры пытались исправить пороки налоговой системы и остановить отток налогоплательщиков. Доносчики были объявлены вне закона, жестоких налоговых агентов прилюдно сжигали живьем. Наместникам было предписано подвергать донесения сборщиков налогов особой проверке. В 320 г. император Константин выпустил указ, исключавший налоговые провинности из числа тяжко наказуемых преступлений: «Что касается выплаты положенных налогов, никто не должен опасаться, что из-за недобросовестных и жестоких судей ему будет грозить тюрьма, бичевание, пытка грузом или какое-либо иное мучение, назначенное опрометчивыми судьями. Тюрьмы предназначены для настоящих преступников… Во исполнение данного закона налогоплательщики должны чувствовать себя перед судьями в полной безопасности».

Но это было еще не все. В Кодексе Феодосия (438) приводится следующий указ Константина: «Если кто пожалуется в суде, что у него несправедливо вымогали платеж или что с ним плохо обращались, и если сможет это доказать, то в отношении указанного им сборщика налогов следует вынести суровый приговор». Законы римских императоров, призванные искоренить злоупотребления при сборе налогов, производили сильное впечатление, но исправлять нужно было саму систему. В результате законы оказались настолько же суровыми по форме, насколько неэффективными по существу.

Император Юлиан (361-363) отказался от карательных методов предшественников и избрал исключительную по любым меркам политику. Для снижения государственных расходов он уволил множество чиновников. Налоги были снижены, а самое главное, были отменены налоговые иммунитеты и амнистии, поскольку они ничего не давали мелким землевладельцам. Тысячи небольших участков были проданы бедным крестьянам. Юлиан не стал повышать жалованье солдатам, но позаботился, чтобы они получали его вовремя. Пограничные гарнизоны он укреплял хорошими войсками и, стремясь подать пример личной доблести, погиб в битве с персами.

Для городских декурионов он установил правило, чтобы золотые дары, coronarium, преподносились добровольно (как это было изначально). Желая улучшить армию, он ввел новое оружие и доспехи, так что численность войск можно было сократить без уменьшения их боевой мощи. Он советовался с учеными по поводу того, как снизить государственные расходы. Юлиан считал, что главные проблемы Рима — это экономика и финансы, а в первую очередь — ошибочная политика слишком больших государственных расходов и чрезмерных налогов. В 357 г., когда Юлиан (еще не ставший императором) командовал войсками в Галлии, его префект претория «после тщательной, как он заявлял, проверки настаивал на том, чтобы недоимки поземельной подати пополнить экстренными взысканиями». Юлиан заявил, что «скорее готов умереть, чем произвести эти взыскания» и «точным подсчетом доказал… что сумма поземельной подати не только покрывает… расходы на содержание армии, но и превышает их размеры». Историк Аммиан Марцеллин, которому принадлежит этот рассказ, снабдил его таким комментарием: «Так было достигнуто твердостью одного человека, что тогда и после никто не пытался вымогать у галлов… что-либо помимо обычных налогов».

Если бы Юлиан прожил подольше, ему, возможно, удалось спасти Рим. Его преемники вновь перешли к политике принуждения для решения проблемы доходов. Мелкие налогоплательщики утратили всякую возможность избежать невыносимого налогообложения. В 392 г. император-христианин отменил древнее право убежища, защищавшее угнетенных налогоплательщиков со времен фараонов. Несколькими годами ранее другой император-христианин объявил, что мелкие свободные землевладельцы, а также купцы и работники не имеют права отказываться от своей свободы и переходить под покровительство крупных землевладельцев ради освобождения от налогов. Зависимость от сборщика налогов (налоговое рабство) для многих была худшим злом, чем зависимость от господина.

Вскоре после гибели Юлиана армия была вновь привлечена к сбору налогов. Военная налоговая бюрократия обходилась дорого; поэтому налоги выросли вдвое, причем половина шла на оплату военных налоговых агентов. Зосим, византийский историк конца V в., в своей «Новой истории» описывает, какими ужасами сопровождался сбор золота и серебра с мелких торговцев, проводившийся раз в пять лет: «Как только приближалось роковое время, все города были в слезах и печали. Когда наступал период сбора налога, плеть и дыба ждали тех, чья крайняя бедность не позволяла заплатить этот несправедливый налог. Матери продавали детей, отцы отдавали дочерей в блудницы, ибо были вынуждены хоть такими прискорбными способами достать деньги, которые вымогали у них сборщики налогов».

В ранние республиканские времена рядовые граждане служили в армии бесплатно из чувства долга. Многие столетия они были лучшими воинами в мире. В последнем столетии существования империи легионы были жалкой тенью прежних. Пограничные гарнизоны состояли из непригодных к полноценной армейской службе жителей Италии либо из варваров, которых больше заботила защита собственных земель, чем охрана границ империи. Воинская повинность использовалась как налоговая уловка. Сельские хозяева облагались налогом пропорционально количеству их работников. Когда объявлялся новый набор, они отправляли в армию плохих работников или покупали дешевых рабов. Таким образом они сохраняли хороших работников, избавлялись от плохих и снижали налоговую базу. В конце концов, власти запретили покупать рабов для выполнения воинской повинности.

Лучшие войска имели достаточно возможностей, чтобы оставаться дома. На границу шли только второсортные. Они до такой степени не годились для сражения, что, по словам одного античного писателя, было просто горестно смотреть на них, «зная, как дорого они обходятся». Упадок мощи и боевого духа легионов продолжался в течение двух столетий. Уже в начале II в. н.э. Тацит заметил: «Армия теряла силы в распутстве и наслаждениях и все больше забывала древнюю дисциплину, установления предков, при которых Римское государство стояло твердо, ибо зиждилось на доблести, а не на богатстве».

Засилье губительных налогов накануне падения Рима склоняло многих историков во все эпохи к предположению, что Рим, подобно многим великим империям, сам себя замучил налогами до смерти. Однако сегодня налоговая концепция падения Рима не пользуется популярностью среди исследователей, — вероятно, по причине нашей собственной терпимости к высоким налогам. Никому ведь не хочется думать, что мы, разрабатывая налоговое законодательство, сами себе пишем некролог. Гибель нашей цивилизации мы представляем исключительно по-голливудски, в виде вселенского катаклизма — атомной войны, экологической катастрофы или еще чего-нибудь в таком роде. Во всяком случае, причиной не может быть столь простая и рутинная вещь, как будничное налогообложение.

Лишь немногие исследователи по-прежнему придерживаются налоговой концепции падения Рима. Известный кембриджский исследователь суммировал трудности Рима так: «Армию невозможно было увеличить, поскольку государство не вынесло бы дальнейшего оскудения рабочей силы; состояние государства ухудшалось, поскольку налоги были слишком высоки; налоги были слишком высоки, поскольку росли военные потребности». С этим согласны и другие европейские ученые. В рукописях покойного А. Х. М. Джонса, ведущего оксфордского исследователя экономики Рима, была обнаружена работа под названием «Чрезмерное налогообложение и упадок Рима»; позже она была опубликована наряду с другими статьями по римской экономике. Джонс считал высокое налогообложение важной причиной упадка Рима и в подтверждение привел слова христианского ритора Лактанция: «Силы земледельцев истощены невыносимым бременем всевозможных налогов, поля заброшены, обработанные земли превратились в пустоши». Почему? Да потому, что налогоплательщики бежали и в большом числе оседали у варваров. Как говорили некоторые беглецы, «мы убежим туда, где сможем жить как свободные люди». В середине V в. Сальвиан Марсельский писал, что готы — люди несравненно более справедливые и человечные, чем и знатные, и простые римляне. Причины слабости Рима и его скорого падения он видел в губительном налогообложении, жестокости правящих классов и жадности властей. Он отметил, что в то время римская казна опустела: «Где все богатства Рима? Государственные деньги исчерпаны, в казне почти ничего не осталось».

Современный итальянский исследователь тоже считает главной причиной уклонение от налогов. Он описывает порочный круг сокращения числа налогоплательщиков и параллельного роста дорогой налоговой бюрократии, которая должна была предотвращать это сокращение. Если крестьяне просто бежали, то люди состоятельные всеми законными и незаконными средствами уклонялись от налогов, и эти два процесса накладывались друг на друга, что «стало особенно заметно в V в. Банкротство огромного государства происходило именно в то время, когда небольшие привилегированные группы, уклоняясь от налогов, накапливали богатство и создавали вокруг своих вилл экономические и социальные микрокосмы, полностью автономные от центральной власти. Это был конец Римского мира. Это было начало Средних веков».

Согласно одной из последних концепций, причиной падения Рима стал высокий уровень смертности, резко снизивший численность сельского населения. Крестьяне умирали от недоедания — как и те миллионы крестьян, которые умерли в сталинской России в 1930-х годах. У римских крестьян не оставалось еды после того, как налоговые агенты забирали львиную долю. Большинство исследователей редко замечают, что за многими «причинами» стоит налогообложение. Голодная смерть или бегство к варварам — все это в значительной мере последствия налогообложения. Даже дефицит человечности, недостойное и жестокое обращение римлян друг с другом — это всего лишь отражение дурного обращения властей со всеми налогоплательщиками.

Крайне негативно сказалось и уничтожение свободы. Граждане империи еще с республиканских времен имели великую традицию свободы, которая нашла выражение в сочинениях Цицерона и в Восточной римской империи дожила до «Дигест» Юстиниана (550-553), где приведены мнения римских юристов: «Свобода — это вещь, не имеющая цены», и «Во всех делах свобода является более предпочтительной». Богиня Свобода изображалась на римских монетах. Античные историки сообщают о храмах Свободы, но все эти сведения относятся к тем временам, когда римские граждане имели налоговый иммунитет. Когда Диоклетиан и последующие императоры сковали римских граждан налоговыми кандалами, монет со Свободой уже давно не было. Эта богиня вновь появилась на монетах в Америке, и гигантская Статуя Свободы в нью-йоркской гавани — это не просто дар Франции, а символ, заимствованный у Рима.

В конечном счете самой важной причиной падения Рима, возможно, были психологические факторы. После низвержения последнего императора в 476 г. никто даже не пытался возродить Западную римскую империю. Это было невозможно, поскольку население ни к чему подобному не стремилось. Патриотизм, самопожертвование и любовь к родине исчезли; их задушила налоговая система Диоклетиана. Представители всех сословий и всех занятий больше не нуждались в римской власти и не хотели ее. Гражданам Рима было безразлично, сможет ли он существовать дальше: Вечный город уже не занимал первого места в сердцах народа.