Глава 22
Карлос

Ланч у Тирни вышел… неловким. За едой Кэтрин, не умолкая, поддерживала беседу. Она сидела с торца стола, слева от меня и напротив мужа. Наталия, клевавшая рыбу, словно птичка, сидела справа, вцепившись мне в бедро. Думаю, никто из сидевших за столом не чувствовал себя комфортно. У Наталии, как я догадывался, были свои мысли насчет того, что я провожу время с Эйми. А она была тут, и я никак не ожидал, что наша встреча с ней произойдет на публике.

Эйми сидела напротив Наталии и не смотрела ни на нее, ни на меня. В разговоре она не участвовала. Ян занял место напротив меня. Он не отрывал от меня глаз, пока Кэтрин засыпала меня вопросами. «Сколько у тебя детей? Какого они возраста? Тебе нравится в Мексике? Ты все еще пишешь? Что ты пишешь?»

Вопросы были безопасными до того момента, пока Ян не подался вперед и не спросил:

– Зачем ты здесь, Карлос?

Эйми с громким стуком положила вилку:

– Ян, не надо.

Хью откашлялся и опустил голову. Его пальцы едва заметно сжались в кулаки.

Ян посмотрел на жену:

– Это честный вопрос, и ответ на него мы все здесь хотим услышать. – Он оглядел остальных.

Пальцы Наталии взлетели с моего бедра и вцепились мне в руку. Что ж, пора выложить карты на стол.

– Уверен, что вы знаете о моем состоянии. – Я обращался ко всем, но смотрел в глаза Яну. – Я могу остаться Карлосом до конца жизни. Или могу мгновенно, по щелчку вернуться к прежней личности.

Наталия издала низкий горловой звук, когда я щелкнул пальцами для пущего эффекта.

– Эйми мне немного рассказывала о том, что с тобой случилось. – Взгляд Кэтрин на мгновение остановился на Эйми. – Что может спровоцировать твое возвращение к… Что может заставить тебя снова превратиться в Джеймса?

– Это индивидуально для каждого и обычно происходит тогда, когда человек готов столкнуться с той травмой, которая спровоцировала фугу. На самом деле, все что угодно может превратить меня в Джеймса. Знакомая обстановка, встреча с родственниками и друзьями.

– Ты рискуешь, придя сюда, – заметил Хью.

– Да, – немедленно поддержала его Наталия.

– И это заставляет меня гадать, почему ты все-таки пришел. – Ян скрестил руки. – В прошлом декабре ты был предельно конкретен. Ты не хотел иметь ничего общего со своей бывшей личностью.

– Я не доверяю никому из семьи Донато, включая Джеймса, – ответил я, украдкой бросив взгляд на Эйми. Она судорожно выдохнула и уставилась на почти нетронутую еду на своей тарелке.

– Им не стоит доверять, – согласился Ян.

– Если я снова стану Джеймсом, я потеряю все воспоминания о своих сыновьях. Джеймсу они будут не знакомы, он не собирался их иметь. Возможно, он не захочет их растить, но при этом формально останется их отцом. В семье Донато я никого не могу спросить о Джеймсе и о том, каким человеком он был. Будет ли он хорошим отцом? Достойный ли он человек? Или он похож на своих братьев? Могу ли я доверить ему воспитание моих сыновей?

Ян откинулся на спинку стула:

– У меня голову сносит, когда я думаю о том, с чем ты имеешь дело. Без обид. – Он поднял ладонь.

– Я не обиделся.

Кэтрин протянула руку и положила ее на мое предплечье.

– Джеймс совсем не был похож на своих братьев. Мы его обожали.

– У меня отлегло от сердца после ваших слов. Но есть вопросы.

– Я не буду в этом участвовать. – Эйми быстро встала, бросила салфетку на стол и оттолкнула стул.

– Прошу меня простить. – Эйми вышла из комнаты.

Муж посмотрел ей вслед. Когда открылась входная дверь, он встал и, извинившись, быстро пошел следом за женой. Дверь за ним захлопнулась, в окне столовой задрожали стекла.

Через это самое окно мы видели, как Эйми и Ян спорили на лужайке перед домом. Их руки двигались в преувеличенных жестах, губы шевелились, грудные клетки вздымались, лица покраснели и стали враждебными.

– Сделай что-нибудь, Хью, – попросила Кэтрин.

– Что, например? – Хью положил в рот кусочек лосося, аккуратно вытащил косточку. – Ян сумеет с этим справиться.

На улице Ян схватился за голову и принялся ходить по кругу.

Кэтрин вздохнула. Она волновалась за Эйми и была недовольна Хью. Эйми заплакала. Ян попытался успокоить ее, но она его оттолкнула.

– Хью, – резко сказала Кэтрин, – ты же ее отец.

– А он – ее муж. Я никоим образом не могу в это вмешиваться. – Хью вилкой указал на окно.

Я сложил салфетку.

– Нам не следовало приходить.

– Чушь, – ответила Кэтрин. – Ты – член семьи. Просто мы никак не ожидали… увидеть тебя здесь… – Она вздохнула. – Мы просто удивлены, только и всего.

Эйми резко протянула руку к Яну. Тот сунул руку в карман и задержал над ее ладонью ключи от машины. Они смотрели друг на друга какое-то время, потом Ян уронил ключи в руку Эйми, и она сжала их в кулаке.

Ян вернулся, остановился в дверях столовой, скрестив руки на груди. Он смотрел в пол, пока следом за ним не вошла Эйми и не встала рядом. Тогда он поднял голову и внимательно посмотрел на меня.

– Я не согласен с тем, что она делает, и мне неприятно, что она собирается тебя куда-то отвезти. Встреча с тобой была достаточным шоком. Для всех нас.

– Ради бога, Ян, – вмешалась Эйми. Глаза у нее покраснели и припухли. – Я хочу кое-что показать тебе, Карлос. Ты поедешь со мной?

Наталия быстро встала. Она посмотрела на меня, явно паникуя.

Мы оба знали, что произошло в тот раз, когда я выходил один.

Я встал и обнял ее за талию.

– Все будет в порядке, – шепнул я ей на ухо. – Сомневаюсь, что она попытается меня загипнотизировать.

Наталия уперлась мне в грудь ладонью.

– Это не смешно.

– Мы недолго, Наталия, – сказала Эйми с легко читаемыми нотками в голосе. Пусть она была замужем за Яном и любила его, но ей не нравилось, что Наталия рядом со мной.

Ян бросил взгляд на часы:

– У вас будет час, потом я за вами приеду.

Эйми в отчаянии посмотрела на потолок.

– На чем? Я же возьму машину. Папа, проследи за тем, чтобы Ян оставался здесь.

Хью поднял бровь над краем бокала, из которого пил вино. Он махнул вилкой в сторону пустого стула.

– Садись, сынок. Вы с Кэти сможете допросить Наталию.

– Хью, – возмутилась раздосадованная Кэтрин. Ян поцеловал Эйми в щеку, что-то прошептал ей и вернулся на свое место за столом. Кэтрин встала.

– Налить тебе еще вина, Наталия?

– Нет, спасибо.

– Ну а мне не повредит. И тебе тоже, Ян. – Она похлопала его по плечу, проходя мимо по дороге в кухню. – Я думаю, что нам понадобится еще одна бутылка.

Я коснулся ладонью щеки Наталии.

– Со мной все будет в порядке.

Ее глаза встретились с моими.

– Что, если то место, куда она тебя отвезет, вернет Джеймса? – негромко спросила она, чтобы слышал только я. – Ты останешься с ней и забудешь обо мне…

Я крепко поцеловал ее в губы, прерывая поток слов.

– Нат, я люблю тебя.

И я вышел вместе с Эйми, пока никто из нас не передумал. И потом, я устал от зрителей. Я приехал в Калифорнию, чтобы встретиться с Эйми. Именно ее я хотел видеть больше остальных.

Эйми вела минивэн по боковым улицам, направляясь к автостраде. Она сама оказалась пешкой в игре Томаса, когда он прятал меня, но ладони у меня все равно вспотели. Я не мог справиться с сильным сердцебиением. Эйми так и не сказала мне, куда мы направляемся, несмотря на мои вопросы.

– Увидишь, – отвечала она, борясь со слезами. Я решил, что ей слишком трудно объяснить. И все же поехал с ней.

Миновав развязку, Эйми вывела машину на автостраду. Она говорила редко, указывая на приметные места то там, то сям. Я не видел ничего, что могло бы иметь для меня значение. По ее тону было ясно, что они ничего не значили и для нее. Ее комментарии должны были лишь заполнить пустоту между нами.

Проехав несколько миль, она свернула на холм и поехала по жилым кварталам. На мгновение меня охватила паника, я решил, что она везет меня на ту лужайку, о которой однажды говорила, что это было их с Джеймсом любимое место, оно много значило для них обоих. Одно-единственное место, которое, с моей точки зрения, могло вырвать меня из состояния фуги. Там Джеймс сделал Эйми предложение, и там же на нее напал Фил. Место было эмоционально значимым для всех.

Но мои тревоги рассеялись, уступив место новому приступу паники. Эйми свернула на подъездную дорожку к кладбищу.

Я вцепился в ручку дверцы, точно зная, куда она нас привезла.

Она въехала на парковку и заглушила двигатель.

– Нам сюда. – Эйми указала через лужайку, потом открыла дверцу, вышла из машины и быстро пошла по траве, не оглядываясь на меня.

Я выбрался из салона и двинулся за ней. Пройдя метров двадцать пять, Эйми остановилась. Она указала на гранитный могильный камень.

Затем шли даты рождения и смерти.

Я сунул руки в карманы. Мне следовало бы рассердиться, глядя на надгробие, или почувствовать некую связь с женщиной, стоявшей возле меня. Мужчина, которым я когда-то был, потерял все. Вместо этого я испытывал острый страх перед тем, что Наталия окажется права. Узнаю ли я ее, когда вернусь в дом Тирни?

Я перевел взгляд с могильного камня на машину, потом обратно и сглотнул подступившую панику.

– Здесь что-то похоронено?

Эйми невесело хмыкнула. Звук вышел жестоким и наполненным ненавистью.

– Гроб, полный мешков с песком. – Это была часть замысла Томаса, чтобы имитировать мою смерть, объяснила она. И мне пришлось напомнить себе, что вся история Эйми не известна. Если судить по тому, что рассказал мне накануне Томас, она и все остальные, кто был близок Джеймсу, узнали самый минимум из того, что им нужно было знать.

– Оставить тебя в Мексике было для меня очень трудно. Но я поступила правильно.

Сквозь кроны деревьев пробивалось послеполуденное солнце. Тени листьев танцевали на ее одежде. Теплый свет подчеркивал линии профиля и отражался в слезах, смочивших тонкую кожу под глазами.

– Я люблю Джеймса. Я всегда буду любить его. И почти всегда он обращался со мной очень хорошо. Но вот в конце… – Ее голос прервался. Она провела пальцем под глазом и неловко хмыкнула. – Ты знаешь, что произошло.

– Как бы мне хотелось, чтобы я мог извиниться за него. – Мне хотелось избить Джеймса до полусмерти за то, о чем он ее попросил. Как он посмел просить, чтобы любовь всей его жизни молчала о том, что произошло между нею и Филом, до тех пор, пока Томас и Управление по борьбе с наркотиками не закончат спецоперацию?

Эйми поджала губы.

– Есть три причины, по которым я все же смогла простить Джеймса. – Не поднимая руки, она растопырила три пальца. – Во-первых, мне нужно было оставить прошлое позади. Во-вторых, Джеймс был всегда предан мне. Он защищал меня и тогда: он сделал то, что, по его мнению, позволило бы ему держать Фила на расстоянии от меня. Но, Карлос… – Эйми подняла голову. В тени цвет ее глаз стал пронзительно-голубым. – Я хочу верить, что Джеймс мертв. Он мертв для меня.

От долгого вдоха моя грудь поднялась и опала.

– Это третья причина?

Эйми втянула губы, как будто сдерживая эмоции, рвущиеся наружу, и кивнула.

– Не знаю, что бы я сделала или как бы чувствовала себя, если бы ты снова стал Джеймсом. Это пугает меня. Я никогда не говорила об этом Яну, но я знаю, что он тоже об этом думает.

Я сделал два шага назад, потом один вперед. Как бы поступил Джеймс? Пожалуй, он сразу вернулся бы домой. Привез бы он мальчиков с собой или оставил бы их?

– Ты сказала, что Джеймс не был похож на своих братьев. Если не считать того, как он решил ситуацию с Филом, был ли он хорошим человеком?

– Я бы не провела столько лет с ним, если бы он был плохим. Было кое-что в его прошлом, нечто такое, что случилось еще до их переезда в Калифорнию, когда мы были детьми, о чем он мне не рассказывал. Я думаю, что с Филом он поступил так потому, что ему было стыдно. Но я бы доверила ему свою жизнь даже после того, что случилось на лужайке.

– Мои сыновья… если со мной что-то случится…

– Джеймс разозлится, ему будет больно. У него появится ощущение, что все его кинули, но детей он никогда не оставит.

Эйми построила новую жизнь с Яном, с мужчиной, которого, как я чувствовал, она глубоко любила. Что с ними случится, когда Джеймс вернется? Попытается ли он вернуть Эйми? Он уже оставил Эйми, но сделал это непреднамеренно. Ему, вероятно, никогда не приходило в голову, что он не вернется на свою свадьбу.

А как насчет Наталии? Отступится ли она или станет бороться за него? Джеймсу она будет не знакома.

– Ты бы бросила Яна ради Джеймса?

– Я правда не знаю. Но я вот что тебе скажу. Чтобы мы с Яном были по-настоящему счастливы, я не могу жить рядом с Джеймсом. У нас слишком много общего прошлого. Ян верит мне, но я знаю, что он будет страдать, и это нечестно по отношению к нему. – Она положила руку на живот. – И это нечестно по отношению к нашему ребенку.

– Ты беременна?

– Да, – негромко ответила Эйми, и уголки ее губ опустились. Она посмотрела на надгробный камень. Возможно, все те годы, когда они с Джеймсом встречались, она мечтала объявить ему эту новость. Они бы поженились, она бы родила ему детей. Но вот он стоит рядом с ней, и это не совсем он, а она ждет ребенка от другого мужчины.

Ее глаза заблестели, и я попытался придумать, как поступить. «Для нее это, должно быть, чертовски трудно. Мне не следовало приезжать». Вместо этого я распахнул объятия:

– Иди сюда.

После короткого замешательства она прислонилась ко мне. Я обнял ее, и она заплакала на моем плече.

Бриз зашелестел среди деревьев, захрустел ветками, подхватил волосы Эйми. Солнце выхватило рыжие пряди в ее кудрях, и неожиданно, держа ее в объятиях, я вдруг захотел быть с Наталией с такой силой, какой никогда прежде не испытывал. Крепко прижать ее и дать обещание, что я никогда не отпущу ее. Что я никогда не покину ее и никогда не забуду.

Но следом пришло осознание невыносимой реальности. Да, я мог это пообещать Наталии, но нарушать это обещание буду уже не я.

Вскоре Эйми высвободилась из моих рук.

– Это, должно быть, гормоны. – Она вытерла мокрые щеки.

Я чуть кивнул:

– Мои поздравления.

Она протянула ко мне дрожащую руку, но тут же уронила ее вдоль тела. Потом указала на надгробный камень.

– Как бы там ни было, – сказала Эйми с тоскливым вздохом, – мне хотелось, чтобы ты понял, как я себя чувствую. А показать это я могла только одним способом. Я знала, что это надгробие поможет мне оставить прошлое в прошлом. А Джеймс – это мое прошлое. Я должна отпустить его.

На другое утро Наталия улетела в Лос-Анджелес, а я отправился в Оахаку. Мы почти не говорили о нашем общении с Эйми, Яном, Кэтрин и Хью, но в ту ночь мы яростно любили друг друга до самого утра. Я утопал в ней, убежденный в том, что это поможет запечатлеть ее в своей душе, и я не смогу ее забыть, когда я выйду из состояния фуги. Разве может Джеймс не почувствовать, как сильно я любил ее?

В самолете я заказал текилу и прикончил ее тремя глотками. Она проложила горячую дорожку по моему горлу и успокоила урчащий желудок. Но текила никак не подействовала на тупую боль в голове, мучившую меня с момента встречи с Томасом.

Пока мы летели через границу с Мексикой, мой мозг анализировал прошедшие два дня. Томас удивил меня в аэропорту и шокировал, рассказав о том, как он помог правительствам двух стран за несколько недель или даже дней спрятать меня у всех на виду. Потом Томас подверг меня гипнозу, чтобы я вспомнил несколько часов из своего путешествия. Он был уверен, что я кое-что видел, и хотел получить эту информацию. Был еще неловкий ланч у Тирни и яростное желание Яна защитить свою жену. На его месте я бы чувствовал то же самое.

Потом мои мысли вернулись к тем словам, которые Эйми сказала на прощание. По дороге к машине она остановила меня нежным прикосновением к руке.

– Джеймс хотел детей, – заговорила она. – Из него получился бы замечательный отец. Он был предан тем, кого любил, он будет защищать тех, кого любит. Джеймс сделает все, что потребуется, чтобы защитить их. Он сделал это для меня. Но, Карлос… – Эйми крепче вцепилась в мою руку. От страха на ее щеках цвета слоновой кости выступил румянец, синева больших, широко распахнутых глаз стала глубже. – У Джеймса и Фила осталось незаконченное дело. Когда-нибудь Фила выпустят из тюрьмы, и я не удивлюсь, если он отправится искать Джеймса. Он будет очень зол, будет считать, что его обманули, не только вытеснив из семейного бизнеса, но и лишив тех лет, которые он проведет в заключении. Фил будет смотреть на это так и использует все что угодно и кого угодно, чтобы причинить боль Джеймсу. Что бы ты ни делал, держи своих сыновей подальше от него.

За иллюминатором самолета над сухими коричневыми холмами Мексики проплывали облака. Я уезжал из дома со страхом, что не смогу доверить Джеймсу своих сыновей. И хотя возвращался я с уверенностью, что из него получится хороший отец, что он даже полюбит Джулиана и Маркуса так, как я люблю их сейчас, я все же не был уверен, что могу полностью доверять ему. Я не был уверен, что он сможет обеспечить мальчикам безопасность.

Черт подери, с теми знаниями, которые у меня теперь были, я не был уверен в том, что я смогу обеспечить их безопасность.