Глава 10
Обучение осознанному неподчинению. Когда начинаются уроки?
Итак, возникает стойкое ощущение, что обучение людей осознанному неподчинению принесет много пользы. Однако на разных ступенях формального образования этому уделяется мало внимания. И теоретические исследования, и описания опыта практического применения осознанного неподчинения встречаются редко. Тем не менее тема настолько важна, что необходимо объединить данные из имеющихся немногочисленных источников и заложить основу для обучения этой компетенции.
Еще в 1985 г. в речи на церемонии вручения дипломов в Стэнфорде президент университета Дональд Кеннеди говорил об авторитете в образовании. Он заметил:
«Нам вспоминается удивительный аспект дрессировки собак-поводырей – “осознанное неподчинение”. Собаки должны научиться сопротивляться авторитету хозяина – но только когда замечают, что что-то идет не так (навстречу едет машина или на дороге яма). Таким же должно быть образование в демократическом обществе: студентов нужно обязательно учить, как и когда сопротивляться отдельным аспектам этого самого обучения, выражать несогласие с ними. На наш взгляд, одной из целей образования должна стать идея избирательного, осознанного неподчинения авторитету преподавателя».
К сожалению, его мысли не стали популярными. Огромное количество ресурсов тратится на поиск способов помочь учащимся преуспеть в обучении, улучшить показатели стандартизированных тестов, а в более человечных условиях – развить социальные навыки, самооценку, креативность, стойкость. Но найти упоминание об осознанном неподчинении вряд ли удастся – даже под другим названием. Более того, мы убеждаемся, что зачастую учат прямо противоположному.
Исключение – статья Дэвида Найберга и Пола Фарбера «Авторитет в образовании». Авторы, полностью принимая необходимость обучения разумному отношению к авторитетам, обращают внимание на парадокс в самой структуре связи «учитель–ученик».
Вопрос о том, какую позицию займет человек в отношении к авторитету, – основа просвещенной гражданской сознательности; его значение нельзя переоценить. Учителя, думается нам, имеют особую обязанность прояснять это отношение, одновременно действуя с позиции авторитета в образовании.
Подумайте, какое мастерство требуется для этого учителю! Мы уже составили представление о стрессе, который испытывают многие преподаватели. Какая подготовка и какое самообладание необходимы, чтобы сохранять легитимный авторитет в контексте роли педагога, одновременно прививая идею об уместных ограничениях, в том числе и собственной власти?
Лучшие обучающие программы уделяют большое внимание развитию навыков критического мышления у учащихся. Но позволяют ли эти программы использовать ситуации, в которых бросается вызов самому авторитету учителя, как возможность развивать у учеников независимость суждений перед лицом власти? Одно дело – мыслить критически, другое – высказывать результат этого мышления вслух, если это бросает вызов авторитету. И третье – действовать в соответствии со своими выводами. Чтобы молодые люди стали политически активными гражданами и социально ответственными работниками, недостаточно развивать у них критическое мышление, одновременно не обучая занимать твердую позицию, выражать свое мнение и действовать в соответствии с ним. На сайте Центра критического мышления Государственного университета Сономы (www.criticalthinking.org, по версии 2014 г.) можно найти полный набор замечательных материалов для подготовки учителей в области обучения критическому мышлению на всех стадиях образования. Но там не найти ни одного указания на то, как перейти от критического мышления к уместному сопротивлению несовершенным порядкам или приказам, исходящим от авторитетной фигуры.
Давайте вернемся к The Seeing Eye, Inc. и подумаем, какая роль отведена Дейву Джонсону, начальнику учебной части. Дейв не просто отвечает за обучение собак-поводырей осознанному неподчинению – он должен сначала обучить дрессировщиков, которые в свою очередь готовят и собак, и их хозяев. Мы видели, как точно нужно соблюдать методику при обучении собак осознанному неподчинению. Если быть непоследовательным, животное и дрессировщик перестанут доверять друг другу. Сколько придется практиковаться школьным учителям, чтобы научиться последовательно создавать условия, которые поддержат развитие осознанного неподчинения? Теперь мы знаем, как тщательно прививается привычка подчиняться во многих программах управления классом. Сколько же нужно приучать к осознанному неподчинению самих учителей, чтобы достичь необходимого баланса? Мы не знаем, потому что никто никогда этого не делал.
Найберг и Фарбер, в свою очередь, цитируют фундаментальный труд Кеннета Бенна о власти и образовании. Бенн оперирует весьма сложными для восприятия понятиями, зато дает знаменитую формулировку задачи образования. Нам стоит только мысленно заменить изобретенное им слово «антропогогика» (которое означает все ступени человеческого развития) более привычным словом «педагогика».
Вся антропогогика – это одновременно материнская забота и отнятие от груди, пускание корней в действующие властные отношения и выдергивание корней.
Какой яркий образ: мы даем молодым людям «пустить корни» через уместное уважение к власти, к общекультурной и актуальной мудрости, которую она может передать, – и затем помогаем освободиться от этой власти, чтобы они сами разбирались, как жить и вносить свой вклад в мир.
Как справиться с этой задачей? Как педагогам прививать своим ученикам знания и уважение к авторитету – и в то же время учить их понимать, когда нужно выражать свое независимое мнение, даже восставать и действовать вопреки воле авторитетного лица? Осуществлять «противотягу», как делают собаки-поводыри?
Бенн замечает:
Обычно учителям рекомендовали сначала устанавливать дисциплину в классе и лишь затем учить школьников чему следует… Но недавно появилась новаторская для большинства педагогов (учителей, родителей, руководителей) практика – стараться использовать конфликт открыто и ответственно, как способ самому узнать новое и поделиться этим с собеседником.
Почему учителя, родители и руководители считают этот подход таким новаторским? Возможно, этот вопрос даже важнее, чем кажется. Если мы говорим, что учителя должны подталкивать учеников критически оценивать действия авторитетных лиц, они должны сами стать примером, воплотить в своем поведении способность конструктивно выражать несогласие с авторитетами. Руководители, перед которыми они отчитываются, и так довольно измученный народ. Они пытаются сбалансировать образовательные требования штата и интересы учащихся с особыми потребностями, учительских профсоюзов, родительских групп, отдельных родителей; учесть колебания численности населения относительно школьной инфраструктуры, потребность в транспорте и услугах столовой; программы оздоровления и безопасности; языковое и культурное разнообразие; быстро меняющиеся технологии; вечные ограничения бюджета и уйму других проблем. Оценят ли они, если учительский состав начнет им возражать?
Пока люди на авторитетных постах из самых разных сфер жизни не поймут, что осознанное неподчинение спасает от болезненных ошибок и помогает найти лучшие способы достижения целей, за которые они отвечают, эта идея останется не более чем пустым звуком. Любые инициативы по созданию культуры осознанного неподчинения на уровне всей школьной системы и даже единичной школы нужно запускать с пониманием, что возникнет естественное сопротивление, которое придется преодолевать.
Это не значит, что не стоит пробовать уже сейчас менять программы подготовки учителей, чтобы создать противовес существующим методам организации образовательного процесса. Можно включать относительно простые упражнения для развития уверенности и навыков, необходимых для поощрения продуктивных конфликтов без страха потерять контроль над классом. Возможно, не стоит сразу требовать так много от новоиспеченных учителей. Возможно, эту практику нужно внедрять на уровне дополнительного профессионального образования. Тем не менее очевидно: этот навык критически важен, если мы хотим заложить основы независимого мышления, гражданской сознательности и осознанного неподчинения.
Но действительно ли стоит начинать с подготовки учителей? А как же самые первые модели послушания, которые усваиваются дома? Не могут ли родители в достаточной мере научить детей различать, когда слушаться, а когда выразить сомнение, прежде чем подчиняться требованию?
Аристотель, который много писал об образовании, заметил:
Ибо [если] нечто следует делать, пройдя обучение, [то] учимся мы, делая это; например, строя дома, становятся зодчими, а играя на кифаре – кифаристами. Именно так, совершая правые [поступки], мы делаемся правосудными, [поступая] благоразумно – благоразумными, [действуя] мужественно – мужественными… Так что вовсе не мало, а очень много, пожалуй даже все, зависит от того, к чему именно приучаться с самого детства.
Шэрон Пресли, либертарианский социальный психолог, которая изучает вопросы подчинения и сопротивления власти, в статье «Подчиняются не все: Личные факторы, связанные с сопротивлением несправедливой власти» сетует:
К сожалению, немногие программы (если вообще таковые существуют) учат детей критическому отношению к авторитетам и закону. Родители сами должны обучать этому.
Как мы уже убедились, она, к сожалению, права. Итак, учитывая наставление Аристотеля, как родителям заложить основы осознанного неподчинения?
Мы знаем, сколь невероятно пластичны молодые умы; к примеру, как они способны впитывать содержание и структуры речи. Поэтому лучше знакомить детей с уместным и неуместным послушанием уже в раннем возрасте. Но, конечно, нельзя передать полный контроль пятилетке без негативных последствий. Найберг и Фарбер показывают нам, что это неверное решение. Не нужно отказываться от власти, чтобы помочь детям развить надлежащее отношение к авторитету. Они отмечают:
Родители и педагоги могут поощрять вопросы детей о том, почему и зачем им требуется слушаться и соглашаться.
Дав ребенку какое-либо указание, мать может спросить:
«Как ты думаешь, почему я прошу тебя это сделать?»
«Что случится, если мы этого не сделаем?»
«Можешь придумать другой способ сделать ...?»
Дальше Найберг и Фарбер пишут:
Отвечая на эти вопросы о причинах, мы постепенно добьемся того, что подчинение в детях сменится пониманием.
Очевидно, использование стереотипного «Потому что я так сказала» в этом деле не поможет. Исходя из ситуации, вы можете придумать различные приемлемые ответы, например:
«Нам нужно сделать это, потому что мы пообещали. А в нашей семье ценят умение держать слово».
«Нам нужно поступить так, потому что это безопаснее. Одна из моих задач как родителя – уберечь семью от опасности».
«Нам нужно убрать со стола, потому что после нас придут другие люди и им будет приятно сесть за чистый стол».
«Это экстренная ситуация, и у меня нет сейчас времени объяснять. Но я расскажу, когда все закончится».
Мне легко говорить, верно? Я не сижу в ресторане с ребенком, который бросает спагетти на пол; не стою в очереди в продуктовом магазине, когда он скидывает пачки жвачки с полок. Тем не менее я могу сказать, что главное – постоянно давать ясные, соответствующие возрасту ребенка объяснения, несмотря на трудности, с которыми вам приходится сталкиваться. Да, нужно проявить самообладание. Возможно, придется даже изменить привычным моделям власти, которые вы сами усвоили, когда были ребенком. Перекос в сторону воспитания повинуемости очень коварен. Но, наблюдая за собой и придерживаясь заданного курса, мы можем исполнить родительскую и социальную роль по передаче необходимых культурных норм, не формируя при этом модели слепого подчинения авторитету из страха, принуждения или по привычке.
А вот для сравнения добрая, но в то же время поучительная история, которую рассказала мне одна мать, принимающая активное участие в школьной жизни своих детей. Среди прочего она активно участвует в движении «Платяной шкаф», организованном в одной из городских средних школ. Одежду, еще в хорошем состоянии, но уже ненужную, жертвуют инициативные родители. Они предлагают ее ученикам из малообеспеченных семей, ведь дети быстро растут, а погода в их регионе резко меняется в зависимости от сезона. Жертвуют также и другие предметы первой необходимости: например, средства гигиены, которых тоже может не хватать в бедных семьях.
И вот как-то во вторник к ним пришла девочка. Вероятно, этот поступок дался ей нелегко, учитывая, как к подобному обычно относятся подростки-одноклассники. Волонтеры спросили ее, какая одежда и туалетные принадлежности ей нужны. Ее ответ заставляет поежиться.
«Ой, я просто слушаюсь взрослых. Родители сказали, надо прийти. Так что просто скажите, что мне взять».
Мы видим еще один пример того, как любящие родители пытаются позаботиться о своих детях и непреднамеренно программируют их на послушание, которое затем подкрепляется прочими механизмами социализации.
Один педагог заметил, что родителей, которые внушают детям уважение к авторитетам и страх перед ними, в неблагополучных слоях общества больше. Эти взрослые зачастую лично испытали, как власти контролируют их судьбу или судьбу их родных и соседей – на работе, в социальных службах, в правоохранительных органах, в суде, в тюрьме и при выходе по УДО. Цена неподчинения и бунтарства бывает очень высока.
Даже волонтер «Платяного шкафа», представительница среднего класса, задумалась, что, возможно, тоже ненамеренно прививает своим детям систему ценностей, которая располагает к неуместному подчинению. Она пишет:
«Я задумалась о собственном подходе к воспитанию: о том, чему сама порой учу своих детей. Я уверена, что иногда требую от них: “будьте доброжелательны, даже когда вам интуитивно этого не хочется” – просто чтобы они были “милы” (то есть вежливы в обществе)».
Она бьет точно в яблочко. Давайте посмотрим, чему еще мы можем научиться, чтобы найти необходимый баланс.
